Литература серебряного века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Что такое литература серебряного века?

Издатель журнала «Аполлон» Сергей Константинович Маковский (1887-1962) свои воспоминания, написанные уже в 60-х годах озаглавил « На Парнасе Серебряного века». С легкой руки Маковского серебряным веком стали называть период расцвета русской литературы, прежде всего поэзии, в первые два десятилетия XX века, когда на литературной арене сменялись один за другим то символисты, то акмеисты, то футуристы. Как - то само собой получилось, что творчество М. Горького , А.И. Куприна, И.А.Бунина и многих других писателей оказалось за пределами серебряного века, хотя все они составляют славу русской литературы этого периода.

Дело в том, что Горький, Бунин, Куприн отрицательно относились к «новому искусству». Декаденты и декадентство в представление Горького были « явлением вредным и антиобщественным», а Бунин в своих автобиографических заметках сравнивал приход этого поколения с «большим ветром из пустыни», поскольку «силы и способности почти всех новаторов были довольно низкого качества, порочны от природы, смешаны с пошлым, лживым, спекулятивным, с угодничеством улице, с бесстыдной жаждой успехов, скандалов...»

Понятие «серебряный век» появилось, когда все крупнейшие представители той литературы и культуры ушли из жизни. Их современники, как правило, использовали другие термины, один из которых - « модернизм».

Термин достаточно точно передавал заложенную в литературе серебряного века идею создания новой литературы по отношению к классической литературе - с ней разные поколения модернистов находились в разных отношениях.

Своими статьями и научными исследованиями символисты способствовали утверждению Пушкина как национального поэта. Собственно и традиция празднования дня рождения Пушкина как Дня русской культуры, сохранилось и по сей день в России, и в среде русской эмиграции, зародилось на чествовании Пушкина в 1921 г. в Петрограде. Участники этого чествования были поэты - символисты - Блок, Сологуб, Кузмин.

Критики - символисты в буквальном смысле слова открыли значение Достоевского для русской культуры, под влиянием творчества которого развивалась вся последующая литература XX века. Однако символисты ощущали себя не звеном развивающейся классической традиции, а её завершением.

С большим уважением к классике относились и акмеисты, а вот футуристы решительно призывали сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности.

Подробное ознакомление с русским символизмом.

В русской литературе 80- и начала 90-х годов тон развития задавала проза, а поэтов равных Пушкину, Лермонтову или Некрасову не было. Между тем на Западе, прежде всего во Франции, с середины XIX века один за другим появлялись крупные поэты: Шарль Бодлер, Поль Верлен, Артюр Рембо, Стефан Малларме.

У каждого из них были свои пристрастия: Бодлер учил видеть красоту в безобразном, Верлен завораживал читателя музыкальностью стиха, Рембо поражал неистовой энергией, а Малларме - загадочностью содержания. И когда в 1886 году Жан Мореас опубликовал « Манифест символизма», новой школы во французской поэзии, он опирался на опыт этих поэтов.

Чем был символизм во Франции? Один- единственный ответ на этот вопрос дать нельзя. Символистами называли себя и те, кто стремился к туманным намекам на неясный им самим смысл, и направлявшие мысль читателя по пути прихотливых асоциальных, и претендовавших на то, чтобы определить словами еще никем не познанную сущность Вселенной.

В.Я.Брюсов( краткая биография и творчество).

В России французских символистов знали плохо. Но когда восемнадцатилетний московских гимназист Валерий Брюсов прочел в 1892г. статью о них, то сразу почувствовал - здесь есть нечто очень интересное, что сможет привиться и на русской почве.

Валерий Брюсов родился 1 (13) декабря 1873 года в Москве, в купеческой семье. Будущий мэтр символизма был по материнской линии внуком поэта-баснописца А. Я. Бакулина[1], издавшего в 1840-х гг. сборник «Басни провинциала». (фамилией деда Брюсов подписывал некоторые свои сочинения); получив вольную, тот начал в Москве торговое дело.

Дед Валерия, Кузьма Андреевич, родоначальник Брюсовых, был крепостным помещика Брюса. В 1859 году он выкупился на волю и переехал из Костромы в Москву, где приобрёл дом на Цветном бульваре. В этом доме поэт родился и жил до 1910 года.

Отец Брюсова, Яков Кузьмич Брюсов (1848-1907), сочувствовал идеям революционеров-народников; он публиковал стихотворения в журналах; в 1884 году Яков Брюсов отослал в журнал «Задушевное слово» написанное сыном «Письмо в редакцию», описывавшее летний отдых семьи Брюсовых; «письмо» было опубликовано (№ 16, 1884).

Увлёкшись скачками, отец просадил всё состояние на тотализаторе; он заинтересовал скачками и сына, первая самостоятельная публикация которого (в журнале «Русский спорт» за 1889 год) представляет собой статью в защиту тотализатора. Родители мало занимались воспитанием Валерия, и мальчик был предоставлен самому себе; большое внимание в семье Брюсовых уделялось «принципам материализма и атеизма», поэтому Валерию строго запрещалось читать религиозную литературу («От сказок, от всякой „чертовщины“, меня усердно оберегали. Зато об идеях Дарвина и принципах материализма я узнал раньше, чем научился умножать», -- вспоминал Брюсов) ; но при этом других ограничений на круг чтения юноши не накладывалось, поэтому среди «друзей» его ранних лет были как литература по естествознанию, так и «французские бульварные романы», книги Жюля Верна и Майн Рида и научные статьи -- словом «всё, что попадалось под руку».[7] При этом будущий поэт получил хорошее образование -- он учился в двух московских гимназиях (с 1885 по 1889 год -- в частной классической гимназии Ф. И. Креймана (был отчислен за пропаганду атеистических идей), в 1890--1893 годах -- в частной гимназии Л. И. Поливанова; последний -- великолепный педагог -- оказал значительное влияние на юного поэта); в последние гимназические годы Брюсов увлекался математикой. Уже в 13 лет Брюсов связывал своё будущее с поэзией. Самые ранние известные стихотворные опыты Брюсова относятся к 1881 году; несколько позднее появились его первые (довольно неискусные) рассказы. В пору обучения в гимназии Креймана Брюсов сочинял стихи, занимался изданием рукописного журнала. В отрочестве Брюсов считал своим литературным кумиром Некрасова, затем он был очарован поэзией Надсона.

К началу 1890-х наступила пора увлечённости Брюсова произведениями французских символистов -- Бодлера, Верлена, Малларме. «Знакомство в начале 90-х годов с поэзией Верлена и Малларме, а вскоре и Бодлера, открыло мне новый мир. Под впечатлением их творчества созданы те мои стихи, которые впервые появились в печати», -- вспоминает Брюсов.[12] В 1893 году он пишет письмо (первое из нам известных) Верлену, в котором говорит о своём предназначении распространять символизм в России и представляет себя как основоположника этого нового для России литературного течения. Восхищаясь Верленом, Брюсов в конце 1893 года создаёт драму «Декаденты. (Конец столетия)», в которой рассказывает о недолгом счастье знаменитого французского символиста с Матильдой Моте и затрагивает взаимоотношения Верлена с Артюром Рембо.

В 1890-х годах Брюсов написал несколько статей о французских поэтах. В период с 1894 по 1895 год он издал (под псевдонимом Валерий Маслов) три сборника «Русские символисты», куда вошли многие из его собственных стихов (в том числе под различными псевдонимами); бомльшая их часть написана под несомненным влиянием французских символистов; помимо брюсовских, в сборниках широко были представлены стихотворения А. А. Миропольского (Ланга), друга Брюсова, а также А. Добролюбова, поэта-мистика. В третьем выпуске «Русских символистов» было помещено брюсовское однострочное стихотворение «О закрой свои бледные ноги», быстро обретшее известность, обеспечившее неприятие критики и гомерический хохот публики по отношению к сборникам. Долгое время имя Брюсова не только в мещанской среде, но и в среде традиционной, «профессорской», «идейной» интеллигенции ассоциировалось именно с этим произведением -- «литературным коленцем» (по выражению С. А. Венгерова). С иронией отнёсся к первым произведениям русских декадентов Владимир Соловьёв, написавший для «Вестника Европы» остроумную рецензию на сборник (Соловьёву принадлежат также несколько известных пародий на стиль «Русских символистов»). В 1900 году в «Скорпионе» был издан сборник «Tertia Vigilia» («Третья стража»), открывший новый -- «урбанистический» этап творчества Брюсова. Сборник посвящён К. Д. Бальмонту, которого автор наделил «взором каторжника» и отметил так: «Но я в тебе люблю -- что весь ты ложь». Значительное место в сборнике занимает историко-мифологическая поэзия; вдохновителями Брюсова являлись, как отмечает С. А. Венгеров, «скифы, ассирийский царь Асархаддон, Рамсес II, Орфей, Кассандра, Александр Великий, А, Клеопатра, Данте, викинги).

Сознание одиночества, презрение к человечеству, предчувствие неминуемого забвения (характерные стихотворения -- «В дни запустений» (1899), «Словно нездешние тени» (1900)) нашли отражение в сборнике «Urbi et Orbi» («Граду и миру»), вышедшем в 1903 году; Брюсова вдохновляют уже не синтетические образы: всё чаще поэт обращается к «гражданской» теме. Классическим примером гражданской лирики (и, пожалуй, наиболее известным в сборнике) является стихотворение «Каменщик». Для себя Брюсов выбирает среди всех жизненных путей «путь труда, как путь иной», дабы изведать тайны «жизни мудрой и простой». Интерес к реальной действительности -- знающей страдания и нужду -- выражается в «городских народных» «частушках», представленных в разделе «Песни». «Песни» написаны жизненно, в «лубочной» форме; они привлекли к себе большое внимание критики, отнёсшейся, однако, к этим произведениям большей частью скептически, назвав «фальсификацией» «псевдонародные частушки» Брюсова. Урбанистическая тема получает здесь большее развитие по сравнению с «Tertia Vigilia»; поэт отдельными штрихами рисует жизнь большого города во всех её проявлениях: так, мы видим и чувства рабочего («И каждую ночь регулярно я здесь под окошком стою, и сердце моё благодарно, что видит лампадку твою»), и истинные переживания обитательницы «дома с красненьким фонариком».

9 октября 1924 года Брюсов скончался в своей московской квартире от крупозного воспаления лёгких (вероятно, приблизило смерть и давнее пристрастие Брюсова к наркотикам -- сперва к морфию, а затем, после революции, и к героину). Поэт был похоронен на столичном Новодевичьем кладбище.

В стихотворениях Брюсова перед читателем встают противоположные начала: жизнеутверждающие -- любовь, призывы к «завоеванию» жизни трудом, к борьбе за существование, к созиданию, -- и пессимистические (смерть есть блаженство, «сладостная нирвана», поэтому стремление к смерти стоит превыше всего; самоубийство «соблазнительно», а безумные оргии суть «сокровенные наслаждения искусственных эдемов»). И главным действующим лицом в поэзии Брюсова является то отважный, мужественный боец, то -- отчаявшийся в жизни человек, не видящий иного пути, кроме как пути к смерти (таковы, в частности, уже упоминавшиеся «Стихи Нелли», творчество куртизанки с «эгоистической душой»).

Настроения Брюсова подчас противоречивы; они без переходов сменяют друг друга. В своей поэзии Брюсов то стремится к новаторству, то вновь уходит к проверенным временем формам классики. Несмотря на стремление к классическим формам, творчество Брюсова -- всё же не ампир, а модерн, вобравший в себя противоречивые качества. В нём мы видим слияние трудно сочетаемых качеств. Согласно характеристике Андрея Белого, Валерий Брюсов -- «поэт мрамора и бронзы»; в то же время С. А. Венгеров считал Брюсова поэтом «торжественности по преимуществу». По Л. Каменеву Брюсов -- «молотобоец и ювелир»

Он начал робко создавать новое литературное направление, переводя стихи французов ( больше всего Верлена) и слагая собственные. (читаю стихотворение «Творчество») Стихотворение возмутило читателя кажущийся бессмысленностью. Философ и поэт Соловьев написал даже пародию, где высмеивал «двойную луну». По идейном задумке возникает множество вопросов , наверно , подсказкой нам служит само название- Творчество. В полутемной комнате все преображается в ожидании вдохновения. Творцу за обычным его миром видится другой, слышится звучание будущих стихов , смутно наплывают образы ( «несозданные создания») делая мир странным, совсем не похожим на привычный.

Или другое стихотворение - «Ночью» (1895г.) (читаю стихотворение «Ночью»)

Само сравнение Москвы с африканской птицей позволяло представить столицу такой же загадочной, как самая таинственная часть света. Но почему говорится не просто о страусе, а именно о самке? Скорее всего для того, чтобы оба существительных были одного рода. Кроме того, возникает звуковое подобие: « Москва- самка (и там и там два слога, и там и там сходное звучание гласных). Во второй и в начале третей сток нагнетаются сочетания , напоминающие крик страуса. Необычайный для русской поэзии того времени размер , также является одной из особенностей творчества Брюсова.

«И что же значил символизм для Брюсова?»

Прежде всего, новые темы, новый язык. Автор стремился оглушить читателя, заставить его удивляться и негодовать.

Брюсов и его соратники так же непохожи друг на друга, как и французские символисты. Для Брюсова в 90-х гг. символизм - в первую очередь поэзия намеков. К.Бальмонт жаждал « изысканности русской медлительной речи». А.Миропольский описывал мир духов, доступный спиритам. И все они стремились изобразить обретенную чувствительность, непонятные обычному человеку переживания.

Константин Дмитриевич Бальмонт

« В течение десятилетий Бальмонт нераздельно царил над русской поэзией. Другие поэты или покорно следовали за ним, или, с большими усилиями, отстаивали свою самостоятельность от его подавляющего влияния»,- писал Брюсов в 1906 г.

Стихи Бальмонта декламировали на всех вечерах - в столицах и провинциях. Их знали наизусть и гимназисты, и студенты, и профессора.

Слава сопутствовала не только стихам поэта, но и его личности в целом. И неудивительно: «О, он всегда был величав, ни на минуту не забывал, что он не простой смертный, а поэт»,- вспоминала А. Ахматова.

Власть Бальмонта над умами и вкусами современников была езмерной, но недолгой. В 1907 г. Блок восторженно писал: « Когда слушаешь - всегда слушаешь весну».

Между тем Бальмонт не стал писать хуже. «Вернее было бы сказать, что Бальмонт оставался самим собой, тогда как восприятие того рода поэзии, который он представлял, в коре изменилась»,- писал историк американской литературы Глеб Петрович Струве. (биография кратко)

Читать будущий поэт научился самостоятельно в пять лет, подсматривая за матерью, которая обучала грамоте старшего брата. Растроганный отец подарил Константину по этому случаю первую книжку, «что-то о дикарях-океанийцах» Мать познакомила сына с образцами лучшей поэзии. «Первые поэты, которых я читал, были народные песни, Никитин, Кольцов, Некрасов и Пушкин. Из всех стихов в мире я больше всего люблю „Горные вершины“ Лермонтова (не Гёте, Лермонтова)», -- писал позже поэт. Вместе с тем, -- «…Моими лучшими учителями в поэзии были -- усадьба, сад, ручьи, болотные озерки, шелест листвы, бабочки, птицы и зори», -- вспоминал он в 1910-х годах. «Красивое малое царство уюта и тишины» , -- так писал он позже о деревушке с десятком изб, при которой находилась скромная усадьба -- старый дом, окруженный тенистым садом Гумнищи и родной край, где прошли первые десять лет его жизни, поэт вспоминал всю свою жизнь и всегда описывал с огромной любовью.

Когда пришло время отдавать старших детей в школу, семья переехала в Шую. Переезд в город не означал отрыва от природы: дом Бальмонтов, окружённый обширным садом, стоял на живописном берегу реки Тезы; отец, любитель охоты, часто выезжал в Гумнищи, и Константин сопровождал его чаще других. В 1876 году Бальмонт поступил в подготовительный класс Шуйской гимназии , которую позже называл «гнездом декадентства и капиталистов, чьи фабрики портили воздух и воду в реке». Сначала мальчик делал успехи, но вскоре ученье ему наскучило, и успеваемость снизилась, зато наступило время запойного чтения, причём французские и немецкие произведения он читал в подлиннике. Под впечатлением от прочитанного он в возрасте десяти лет сам начал писать стихи. «В яркий солнечный день они возникли, сразу два стихотворения, одно о зиме, другое о лете», -- вспоминал он. Эти поэтические начинания, однако, были раскритикованы матерью, и мальчик не пытался повторить свой поэтический эксперимент в течение шести лет.

Из седьмого класса в 1884 году Бальмонт вынужден был уйти из-за принадлежности к нелегальному кружку, который состоял из гимназистов, заезжих студентов и учителей, а занимался тем, что печатал и распространял в Шуе прокламации исполнительного комитета партии «Народная воля». Подоплёку этого своего раннего революционного настроя поэт впоследствии объяснял так: «…Я был счастлив, и мне хотелось, чтобы всем было так же хорошо. Мне казалось, что, если хорошо лишь мне и немногим, это безобразно» .

Усилиями матери Бальмонт был переведён в гимназию города Владимир. Но здесь жить ему пришлось на квартире у учителя греческого языка, который ревностно исполнял обязанности «надзирателя». В конце 1885 года состоялся литературный дебют Бальмонта. Три его стихотворения были напечатаны в популярном петербургском журнале «Живописное обозрение» (2 ноября -- 7 декабря). Это событие не было замечено никем, кроме наставника, который запретил Бальмонту печататься вплоть до завершения учёбы в гимназии. К этому времени относится знакомство юного поэта с В. Г. Короленко. Известный писатель, получив от товарищей Бальмонта по гимназии тетрадь с его стихами, отнёсся к ним серьёзно и написал гимназисту обстоятельное письмо -- благожелательный наставнический отзыв. «Он писал мне, что у меня много красивых подробностей, успешно выхваченных из мира природы, что нужно сосредоточивать своё внимание, а не гоняться за каждым промелькнувшим мотыльком, что никак не нужно торопить своё чувство мыслью, а надо довериться бессознательной области души, которая незаметно накопляет свои наблюдения и сопоставления, и потом внезапно всё это расцветает, как расцветает цветок после долгой невидной поры накопления своих сил», -- вспоминал Бальмонт. «Если вы сумеете сосредоточиться и работать, мы услышим от вас со временем нечто незаурядное», -- так заканчивалось письмо Короленко, которого поэт называл впоследствии своим «крестным отцом»[11]:10. Курс Бальмонт окончил в 1886 году,по собственным словам, «прожив, как в тюрьме, полтора года». «Гимназию проклинаю всеми силами. Она надолго изуродовала мою нервную систему», -- писал впоследствии поэт. Подробно детские и юношеские годы были описаны им в автобиографическом романе «Под новым серпом» (Берлин, 1923). В семнадцатилетнем возрасте Бальмонт испытал и первое литературное потрясение: роман «Братья Карамазовы», как вспоминал он позже, дал ему «больше, чем какая-либо книга в мире».

В 1886 году Константин Бальмонт поступил на юридический факультет Московского университета ,где сблизился с П. Ф. Николаевым, революционером-шестидесятником. Но уже в 1887 году за участие в беспорядках (связанных с введением нового университетского устава, который студенты считали реакционным), Бальмонт был исключён, арестован и посажен на трое суток в Бутырскую тюрьму, а затем без суда выслан в Шую. Бальмонт, который «в юности больше всего увлекался общественными вопросами», до конца своей жизни считал себя революционером и бунтарём, мечтавшим «о воплощении человеческого счастья на земле». Поэзия в интересах Бальмонта возобладала лишь позже; в юные годы он порывался стать пропагандистом и «уйти в народ»

В 1889 году Бальмонт вернулся в университет, но из-за сильного нервного истощения учиться не смог -- ни там, ни в ярославском Демидовском лицее юридических наук, куда успешно поступил. В сентябре 1890 года он был отчислен из лицея и на этом оставил попытки получить «казённое образование». «…Я не смог себя принудить <заниматься юридическими науками>, зато жил истинно и напряжённо жизнью своего сердца, а также пребывал в великом увлечении немецкой литературой», -- писал он в 1911 году. Своими знаниями в области истории, философии, литературы и филологии Бальмонт был обязан себе самому и старшему брату, страстно увлекавшемуся философией. Бальмонт вспоминал, что в возрасте 13 лет узнал английское слово selfhelp («самопомощь»), с тех пор полюбил исследования и «умственную работу» и работал, не щадя своих сил, до конца своих дней. В 1890 году в Ярославле на собственные средства он издал свой первый «Сборник стихотворений»; некоторые юношеские произведения, вошедшие в книгу, были опубликованы ещё в 1885 году. Впрочем, дебютный сборник 1890 года интереса не вызвал, близкие люди его не приняли, и вскоре после выхода поэт сжёг почти весь небольшой тираж . В марте 1890 года произошёл инцидент, наложивший отпечаток на всю последующую жизнь Бальмонта: он попытался покончить с собой, выбросился из окна третьего этажа, получил серьёзные переломы и провёл год в постели.[~ 1] Считалось, что толкнуло его на такой поступок отчаяние от семейного и финансового положения: женитьба рассорила Бальмонта с родителями и лишила финансовой поддержки, непосредственным же толчком явилась прочитанная незадолго до этого «Крейцерова соната». Год, проведённый в постели, как вспоминал сам поэт, оказался творчески весьма плодотворным и повлёк «небывалый расцвет умственного возбуждения и жизнерадостности». Именно в этот год он осознал себя поэтом, увидел собственное предназначение. В сентябре 1894 года в студенческом «Кружке любителей западноевропейской литературы» Бальмонт познакомился с В. Я. Брюсовым, впоследствии ставшим его самым близким другом. Брюсов писал об «исключительном» впечатлении, которое произвели на него личность поэта и его «исступлённая любовь к поэзии».

Сборник «Под северным небом», вышедший в 1894 году, принято считать отправной точкой творческого пути Бальмонта. В декабре 1893 года, незадолго до выхода книги, поэт сообщал в письме Н. М. Минскому: «Написал я целую серию стихов (своих) и в январе приступлю к печатанию их отдельной книжкою. Предчувствую, что мои либеральные друзья будут очень меня ругать, ибо либерализма в них нет, а „растлевающих“ настроений достаточно». Стихи были во многом продуктом своего времени (полнясь жалобами на унылую, безрадостную жизнь, описаниями романтических переживаний), но предчувствия начинающего поэта оправдались лишь отчасти: книга получила широкий отклик, и отзывы были в основном положительными. В них отмечалась несомненная одарённость дебютанта, его «собственная физиономия, изящество формы» и свобода, с которой он владеет ею

Если дебют 1894 года не отличался оригинальностью, то во втором сборнике «В безбрежности» (1895) Бальмонт приступил к поискам «нового пространства, новой свободы», возможностей соединения поэтического слова с мелодикой. «…Я показал, что может сделать с русским стихом поэт, любящий музыку. В них есть ритмы и перезвоны благозвучий, найденные впервые», -- позже писал он сам о стихах 1890-х годов. Несмотря на то, что сборник «В безбрежности» современные Бальмонту критики признали неудачным, «блеск стиха и поэтический полёт» (согласно Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона) обеспечили молодому поэту доступ в ведущие литературные журналы.

1890-е годы были для Бальмонта периодом активной творческой работы в самых разнообразных областях знаний. Поэт, обладавший феноменальной работоспособностью, осваивал «один за другим многие языки, упиваясь работой, как одержимый… прочитывал целые библиотеки книг, начиная с трактатов о любимой им испанской живописи и кончая исследованиями по китайскому языку и санскриту». Он увлечённо изучал историю России, книги по естественным наукам и народному творчеству. Уже в зрелые годы, обращаясь к начинающим литераторам с наставлением, он писал, что дебютанту нужно «…уметь в весенний свой день сидеть над философской книгой и английским словарём, и испанской грамматикой, когда так хочется кататься на лодке и, может быть, можно с кем-то целоваться. Уметь прочесть и 100, и 300, и 3 000 книг, среди которых много-много скучных. Полюбить не только радость, но и боль. Молча лелеять в себе не только счастье, но и вонзающуюся в сердце тоску».

К 1895 году относятся знакомства Бальмонта с Юргисом Балтрушайтисом, которое постепенно переросло в дружбу, продолжавшуюся много лет, и С. А. Поляковым, образованным московским коммерсантом, математиком и полиглотом, переводчиком Кнута Гамсуна. Именно Поляков, издатель модернистского журнала «Весы», пять лет спустя учредил символистское издательство «Скорпион», где вышли лучшие книги Бальмонта.

В 1896 году Бальмонт женился на переводчице Е. А. Андреевой и отправился с супругой в Западную Европу. Несколько лет, проведённых за границей, предоставили начинающему литератору, интересовавшемуся, помимо основного предмета, историей, религией и философией, огромные возможности. Он посетил Францию, Голландию, Испанию, Италию, много времени проводя в библиотеках, совершенствуя знание языков.В те же дни он писал матери из Рима: «Весь этот год за границей я себя чувствую на подмостках, среди декораций. А там -- вдали -- моя печальная красота, за которую десяти Италий не возьму». Весной 1897 года Бальмонт был приглашён в Англию для чтения лекций по русской поэзии в Оксфордском университете, где познакомился, в частности, с антропологом Эдуардом Тайлором и филологом, историком религий Томасом Рис-Дэвидсом. «Первый раз в жизни я живу всецело и безраздельно эстетическими и умственными интересами и никак не могу насытиться сокровищницами живописи, поэзии и философии», -- восторженно писал он Акиму Волынскому. Впечатления от путешествий 1896--1897 годов нашли своё отражение в сборнике «Тишина»: критикой он был воспринят как лучшая на тот момент книга поэта. «Мне показалось, что сборник носит на себе отпечаток всё более и более окрепшего стиля. Вашего собственного, бальмонтовского стиля и колорита», -- писал поэту в 1898 году князь Урусов. В 1899 году К. Бальмонт был избран членом Общества любителей российской словесности. В 1901 году произошло событие, оказавшее существенное влияние на жизнь и творчество Бальмонта и сделавшее его «подлинным героем в Петербурге». В марте он принял участие в массовой студенческой демонстрации на площади у Казанского собора, основным требованием которой была отмена указа об отправлении на солдатскую службу неблагонадёжных студентов. Демонстрация была разогнана полицией и казаками, среди её участников были жертвы. 14 марта Бальмонт выступил на литературном вечере в зале Городской думы и прочитал стихотворение «Маленький султан», в завуалированной форме критиковавшее режим террора в России и его организатора, Николая Второго («То было в Турции, где совесть -- вещь пустая, там царствует кулак, нагайка, ятаган, два-три нуля, четыре негодяя и глупый маленький султан»). Стихотворение пошло по рукам, его собирался напечатать в газете «Искра» В. И. Ленин.

По постановлению «особого совещания» поэт был выслан из Санкт-Петербурга, на три года лишившись права проживания в столичных и университетских городах. Несколько месяцев он пробыл у друзей в усадьбе Волконских Сабынино Курской губернии (ныне Белгородской области), в марте 1902 года выехал в Париж, затем жил в Англии, Бельгии, вновь во Франции. Летом 1903 года Бальмонт вернулся в Москву, затем направился на балтийское побережье, где занялся стихами, которые вошли в сборник «Только любовь». Проведя осень и зиму в Москве, в начале 1904 года Бальмонт вновь оказался в Европе (Испания, Швейцария, после возвращения в Москву -- Франция), где нередко выступал в качестве лектора; в частности, читал публичные лекции о русской и западноевропейской литературе в высшей школе в Париже моменту выхода сборника «Только любовь. Семицветник» (1903) поэт уже пользовался всероссийской славой. Его окружали восторженные поклонники и почитательницы. «Появился целый разряд барышень и юных дам „бальмонтисток“ -- разные Зиночки, Любы, Катеньки беспрестанно толклись у нас, восхищались Бальмонтом. Он, конечно, распускал паруса и блаженно плыл по ветру, -- вспоминал соседствовавший с Бальмонтом Б. К. Зайцев.

Создававшиеся в эти годы поэтические кружки бальмонтистов старались подражать кумиру не только в поэтическом самовыражении, но и в жизни. Уже в 1896 году Валерий Брюсов писал о «школе Бальмонта», причисляя к ней, в частности, Мирру Лохвицкую. «Все они перенимают у Бальмонта и внешность: блистательную отделку стиха, щеголяний рифмами, созвучаниями, -- и самую сущность его поэзии», -- писал он. Бальмонт, по словам Тэффи, «удивил и восхитил своим „перезвоном хрустальных созвучий“, которые влились в душу с первым весенним счастьем». «…Россия была именно влюблена в Бальмонта… Его читали, декламировали и пели с эстрады. Кавалеры нашёптывали его слова своим дамам, гимназистки переписывали в тетрадки…». Многие поэты (в их числе Лохвицкая, Брюсов, Андрей Белый, Вяч. Иванов, М. А. Волошин, С. М. Городецкий) посвящали ему стихотворения, видя в нём «стихийного гения», вечно вольного Аригона, обречённого возвышаться над миром и полностью погружённого «в откровения своей бездонной души»

Крушение кумира

Опасаясь репрессий за свои вольные политические стихи, 31 декабря 1905 года поэт снова уезжает за границу на Запад. За те года он объездил почти весь мир, даже совершил кругосветное путешествие. Лишь 1913 году вернулся домой после амнистии, объявленной политическим эмигрантам. Еще помнившие его поклонники встретили поэта восторженно. Но жизнь за время отсутствия Бальмонта ушла далеко вперед, а поэт был далек от идейной борьбы в России, от новых литературных школ и движений. ОН по прежнему оставался романтиком и декадентом. Когда в обществе свободной эстетики начали чествование Бальмонта, неизвестный ему поэт В.Маяковский сказал: «Бальмонт-это отжитое…»- и прочитал популярное бальмонтовское стихотворение « Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды», обратив его против автора. Бальмонт ответил достойно - тоже своими стихами о том, что поэт « не знает, что такое презрение».

Бальмонт пытался понять, какой же стала его родина за время разлуки с ней. Он много ездил по стране, по отдаленным ее краям, вплоть до Сибири и дальнего Востока, с концертами и лекциями о поэзии. В результате появись такие стихи, как, например, «Сибирь» (1916г.) (читаю стихотворение)

В 1915 году в издательстве «Скорпион» вышла книга статей Бальмонта « Поэзия как волшебство». В ней автор уже в прозе выражал свое пристрастие к «первичной» и «самобытной» поэзии, считая языческую, волшебную сущность основой любого творчества. А в 1917 г. появляется сборник « Сонеты солнца, меда, и луны».

Но сам поэт не хотел считаться с неумолимым холодом времени.

ЖУЖЖАНЬЕ МУХ

Жужжанье мух. О светлое стекло

Упрямое их тонкое биенье.

И странная прозрачность разделенья.

Все это вместе мысль мою влекло, -

В те дни, когда в полуверсте село

Являлось чем-то в дымке отдаленья,

Где буду вновь я только в воскресенье,

Когда звучат колокола светло.

С тех пор уж скоро минет полстолетья.

Но мне дано быть долго молодым.

Я в пламени. Меня не тронет дым.

Еще желаю целый мир пропеть я.

И не с людьми я в это лихолетье.

Я звезд, и птиц, и мошек - побратим.

В 1920 г. Бальмонт добился командировки на год за границу. И покинул Россию, но уже навсегда. Умер в 1942 во Франции.

«Романтик старого закала».

Поселившись в Париже, теперь как настоящий эмигрант, Бальмонт не изменил привычного образа жизни. Он много работал: переводил, писал статьи о литературе и, конечно, стихи. В разные годы живший подолгу за границей и изъездивший планету, только теперь он узнал, что такое тоска по родине. Его преследовали воспоминания о детстве, перед мысленным взором возникали образы родителей, но и сама родина, точно украденная возлюбленная появилась в стихах то в романтически прекрасном, то в страдальческом облике:

Я меру яблок взял от яблонь всех садов,

Я видел Божий Куст. Я знаю ковы Змия.

Но только за одну я все принять готов, -

Сестра моя и мать! Жена моя! Россия!

Открыто цитируя Блока - назвал Россию « жена моя!»,-Бальмонт объединил в своей ностальгии образ родины с воспоминаниями о серебряном веке. Жестокие материальные трудности - удел многих эмигрантов - преследовали Бальмонта и во Франции. В 30-х годах добавилась и тяжелая болезнь, которая неуклонно прогрессировала. Умер поэт в городе Наузи-ле-Гран близ Парижа.

Борис Зайцев писал: « Бальмонт был…настоящий поэт и один из «зачинателей» серебряного века…».

«Младшие»

В те же годы XX века в литературу пришло новое поколение символистов - их называли «младшими», «соловьецами», «теургами». Самые известные среди них А.Белый и В. Иванов.

Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев; 1880 - 1934)

Он родился в семье профессора математики Николая Васильевича Бугаева,а мать занималась музыкой и пыталась противопоставить художественное влияние «плоскому рационализму» отца. Суть этого родительского конфликта постоянно воспроизводилась Белым в его позднейших произведениях. В 1891--1899 гг. Борис Бугаев учился в знаменитой гимназии Л. И. Поливанова, где в последних классах увлёкся буддизмом, оккультизмом, одновременно изучая литературу. Здесь у него пробудился интерес к поэзии, в особенности к французской и русским символистам (Бальмонт, Брюсов, Мережковский). В 1895 г. сблизился с Сергеем Соловьёвым и его родителями -- Михаилом Сергеевичем и Ольгой Михайловной, а вскоре и с братом Михаила Сергеевича -- философом Владимиром Соловьёвым. литература символизм стихотворение поэтический

В 1899 году по настоянию отца поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. С юношеских лет пытался соединить художественно-мистические настроения с позитивизмом, со стремлением к точным наукам. В университете он работает по зоологии беспозвоночных, изучает Дарвина, химию, но не пропускает ни одного номера «Мира искусства». Осенью 1899 года Борис, по его выражению, «всецело отдается фразе, слогу».

В декабре 1901 года Белый знакомится со «старшими символистами» -- Брюсовым, Мережковским и Гиппиус. Осенью 1903 года вокруг Андрея Белого организовался литературный кружок, получивший название «Аргонавты»[3]. В 1904 году «аргонавты» собирались на квартире у Астрова. На одном из заседаний кружка было предложено издать литературно-философский сборник под названием «Свободная совесть», и в 1906 году вышли две книги этого сборника.

В 1903 году Белый вступил в переписку с Александром Блоком, а через год состоялось их личное знакомство. До этого, в 1903 году он с отличием окончил университет, но осенью 1904 года поступил на историко-филологический факультет университета, выбрав руководителем Б. А. Фохта; однако в 1905 году прекратил посещать занятия, в 1906 году подал прошение об отчислении и стал сотрудничать в «Весах» (1904--1909).

В конце 1890-х увлекается новейшей драматургией Г. Ибсена, Г. Гауптмана, М. Метерлинка, напряженно изучает оккультные науки и философию А. Шопенгауэра, интересуется буддизмом, но более всего проникается идеями Вл. Соловьева и Ф. Ницше. Ощущение острой кризисности настоящего и апокалиптические предчувствия Белого сказались в незаконченной мистерии 1898 Антихрист. Мистерия обнаружила аналогии с Краткой повестью об Антихристе Вл. Соловьева, написанной годом позже. В 1895-1896 сближается с семьей М.С. Соловьева, брата философа, и в его доме Именно М.С. Соловьев предлагает начинающему писателю взять псевдоним «Андрей Белый», дабы скрыть от близких свои «декадентские увлечения». Первым произведением начинающего поэта, подписанным этим именем, стала « Симфония». Необычное музыкальное заглавие в данном случае обозначает новый, созданный Андреем жанр. « Симфония - новый вид литературного изложения, можно сказать , созданный Белым и по преимуществу отличающийся своеобразие его жизненных восприятий и воображений. После мучительного разрыва с Блоками Белый полгода жил за рубежом. В апреле 1909 года поэт сблизился с Асей Тургеневой (1890--1966) и вместе с ней в 1911 году совершил ряд путешествий через Сицилию -- Тунис -- Египет -- Палестину (описано в «Путевых заметках»). В 1910 г. Бугаев, опираясь на владение математическими методами, читал начинающим поэтам лекции о просодии -- по словам Д. Мирского, «дата, с которой можно отсчитывать само существование русского стиховедения как отрасли науки».

В 1912 в Берлине он познакомился с Рудольфом Штейнером, стал его учеником и без оглядки отдался своему ученичеству и антропософии. Фактически отойдя от прежнего круга писателей, работал над прозаическими произведениями. Когда разразилась война 1914 года, Штейнер со своими учениками, в том числе и с Андреем Белым, находились в швейцарском Дорнахе, где начиналось строительство Гётеанума. Этот храм строился собственными руками учеников и последователей Штейнера. В Берне 23 марта 1914 года был заключен брак Анны Алексеевны Тургеневой с Борисом Николаевичем Бугаевым. Перед началом Первой Мировой войны А. Белый посетил могилу Фридриха Ницше в деревушке Рёккен под Лейпцигом и мыс Аркона на острове Рюген. В 1916 году Б. Н. Бугаев был вызван в Россию «для проверки своего отношения к воинской повинности» и кружным путём через Францию, Англию, Норвегию и Швецию прибыл в Россию. Жена за ним не последовала. После Октябрьской революции он вёл занятия по теории поэзии и прозы в московском Пролеткульте среди молодых пролетарских писателей. С конца 1919 г. Белый задумывался о возвращении к жене в Дорнах, за границу его выпустили только в начале сентября 1921 г. Из объяснения с Асей стало ясно, что продолжение совместной семейной жизни невозможно. Владислав Ходасевич и другие мемуаристы запомнили его изломанное, скоморошеское поведение, «выплясывание» трагедии в берлинских барах[5]: «его фокстрот -- чистейшее хлыстовство: даже не свистопляска, а христопляска» (Цветаева).

В октябре 1923 г. Белый неожиданно вернулся в Москву за своей подругой Клавдией Васильевой. «Белый -- покойник, и ни в каком духе он не воскреснет», -- писал в «Правде» всемогущий в то время Лев Троцкий. В марте 1925 года он снял две комнаты в Кучине под Москвой. Писатель умер на руках у своей жены Клавдии Николаевны 8 января 1934 года от инсульта -- следствие солнечного удара, случившегося с ним в Коктебеле. Эта судьба была предсказана им в сборнике «Пепел» (1907):

Золотому блеску верил,

А умер от солнечных стрел.

Думой века измерил,

А жизнь прожить не сумел.

Литературный дебют -- «Симфония (2-я, драматическая)» (М., 1902). За ней последовали «Северная симфония (1-я, героическая)» (1904), «Возврат» (1905), «Кубок метелей» (1908) в индивидуальном жанре лирической ритмизованной прозы с характерными мистическими мотивами и гротескным восприятием действительности. Войдя в круг символистов, участвовал в журналах «Мир искусства», «Новый путь», «Весы», «Золотое руно», «Перевал». Ранний сборник стихов «Золото в лазури» (1904) отличается формальным экспериментаторством и характерными символистскими мотивами. После возвращения из-за границы выпустил сборники стихов «Пепел» (1909; трагедия деревенской Руси), «Урна» (1909), роман «Серебряный голубь» (1909; отд. изд. 1910), очерки «Трагедия творчества. Достоевский и Толстой» (1911).

Итоги собственной литературно-критической деятельности, отчасти символизма в целом, подведены в сборниках статей «Символизм» (1910; включает также стиховедческие работы), «Луг зелёный» (1910; включает критические и полемические статьи, очерки о русских и зарубежных писателях), «Арабески» (1911). В 1914--1915 вышла первая редакция романа «Петербург», который является второй частью трилогии «Восток или Запад». В романе «Петербург» (1913--14; переработанная сокращённая редакция 1922) символизированное и сатирическое изображение российской государственности. Первый в задуманной серии автобиографических романов -- «Котик Летаев» (1914--15, отд. изд. 1922); серия продолжена романом «Крещёный китаец» (1921; отд. изд. 1927). В 1915 пишет исследование «Рудольф Штейнер и Гёте в мировоззрении современности» (М., 1917) Понимание Первой мировой войны как проявления общего кризиса западной цивилизации отражено в цикле «На перевале» («I. Кризис жизни», 1918; «II. Кризис мысли», 1918; «III. Кризис культуры», 1918). Восприятие животворной стихии революции как спасительного выхода из этого кризиса -- в очерке «Революция и культура» (1917), поэме «Христос воскрес» (1918), сборнике стихов «Звезда» (1922). Также в 1922 году в Берлине публикует «звуковую поэму» «Глоссолалия», где, опираясь на учение Р. Штейнера и метод сравнительно-исторического языкознания, разрабатывает тему создания вселенной из звуков. По возвращении в Советскую Россию (1923) создаёт романную дилогию «Москва» («Московский чудак», «Москва под ударом»; 1926), роман «Маски» (1932), пишет мемуары -- «Воспоминания о Блоке» (1922--23) и мемуарную трилогию «На рубеже двух столетий» (1930), «Начало века» (1933), «Между двух революций» (1934). Среди последних работ Андрея Белого -- теоретико-литературные исследования «Ритм как диалектика и „Медный всадник“» (1929) и «Мастерство Гоголя» (1934), которые позволили В. В. Набокову назвать его «гением въедливости»

Стилистическая манера Белого предельно индивидуализирована -- это ритмическая, узорчатая проза с многочисленными сказовыми элементами. По словам В. Б. Шкловского, «Андрей Белый -- интереснейший писатель нашего времени. Вся современная русская проза носит на себе его следы. Пильняк -- тень от дыма, если Белый -- дым» . Для обозначения влияния А. Белого и А. М. Ремизова на послереволюционную литературу исследователь использует термин «орнаментальная проза». Это направление стало основным в литературе первых лет советской власти. В 1922 году Осип Мандельштам призывал писателей к преодолению Андрея Белого как «вершины русской психологической прозы» и к возвращению от плетения словес к чистому фабульному действию. Начиная с конца 1920-х гг. беловское влияние на советскую литературу неуклонно сходит на нет.

Размещено на Allbest.ru