Размещено на http://www.allbest.ru/

Международная гимназия "Ольгино"

Реферат

"Башня" Вячеслава Иванова

Филиппова Владислава Евгеньевна

Санкт-Петербург 2015

Введение

В работе я рассматриваю Серебряный век, который хоть и является небольшим периодом с 1880 - 1917, но он успел сыграть большую роль в развитии русской культуры. Благодаря ему, выделилось три основных поэтических направления: символизм, акмеизм, футуризм. И каждый представитель этого направления вложил неимоверный вклад в русскую поэзию. Речь пойдет об одном из представителей символистов, а точнее Вячеслав Иванов и его знаменитой "Башне". Квартира на последнем этаже являлась на тот момент самым известным литературным салоном. Каждый начинающий и даже уже опытный поэт мечтал попасть туда. В народе говорили даже так: "хочешь быть знаменитым? Иди в башню!". Вячеслав Иванов открыл многие таланты, которые посещали его квартиру, а также показал им дорогу в жизнь. "Башня" имела очень большое значение в Серебряном веке. Ведь там по средам обсуждались самые серьезные, актуальные проблемы, но и темы для души, например, философия. К сожалению, это место и сам Вячеслав был забыт и даже не входит в школьную программу, а информация про него и башню находится в ограниченном объеме. литературный иванов художественный

Актуальность данной работы состоит в том, что все знакомы с таким термином как Серебряный век и людьми, которые стали известными в эту эпоху. Но существует много белых пятен, забытых гениев и поэтов, с которыми на данный момент начинает мир знакомиться заново.

Цель: узнать, какой вклад внесла башня и сам Вячеслав Иванов в развитие русской культуры поэзии Серебряного века.

Задачи:

1. Рассмотреть Серебряный век русской поэзии

2. Узнать роль Вячеслава Иванова в эпохе Серебряного века

3. Рассмотреть значение башни Вячеслава Иванова

4. Узнать значение башни Иванова в Серебряном веке

1. Серебряный век русской поэзии

Серебряный век - это период времени в русской литературе конца XIX, начала XX веков. Такое его название закрепилось только во второй половине XX века, уже после его завершения. Данное понятие возникло в среде русской эмиграции и, изначально было соотнесено с "Золотым веком" пушкинской эпохи. На авторство данного термина претендовали Николай Бердяев и Николай Оцуп.

На рубеже 19-20 веков Россия переживала открытия во всех областях жизни. Этот рубеж характеризуется напряженностью, тяжестью времени, магически действовала на дату перехода от века к веку. В общественных настроениях преобладает чувство неуверенности, неустойчивости.

Отчасти это было вызвано и прорывом в области обществознания:

· открытие рентгеновских лучей

· определение массы электрона

· исследование радиации

· создание квантовой теории

· изобретение беспроволочной связи

Все это пошатнуло веру в силу человеческого разума. Ощущение кризиса естествознания выразилось формулой, материя исчезла.

Время рубежа веков - было временем внедрения в сознание русского общества различных философских идей, течений, направлений.

Серебряный век также очень сильно повлиял на развитие русской литературы. Литература стала распределять на два художественных метода:

1. Критический реализм, представители которого являлись: Л.Н. Толстой, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов, Н.А. Некрасов.

2. Модернизм.

Модернизм заключал в себя несколько литературных направлений:

1. Символизм

2. Акмеизм

3. Футуризм

Символизм - это представление о непознаваемости мира и его закономерностей. Единственный способ познания мира - духовный опыт и творческая интуиция, а не разум; исключительная роль искусства. Цель поэзии - отражение "высшей реальности"; основа поэтики - символ, принципиально многозначный, содержащий в себе перспективу бесконечного развертывания смыслов образа; Произведение - творческий акт не только автора, но и читателя. Представители данного направления: А.А. Блок, А. Белый, И.Ф. Анненский, Вячеслав Иванов.

Акмеизм - вершина, высшая степень чего-либо. Выделился из символизма как его преодоление. Отказ от символистской многозначности образов, возвращение к материальному миру, точному значению слова. Задача литературы - "прекрасная ясность", непосредственный взгляд на мир. Связь с литературной группой "Цех поэтов", непродолжительное время существования. Представители: С.М. Городецкий, А.А. Ахматова, Н.С. Гумилев, О.Э. Мандельштам.

Футуризм - будущее, "будетлянство" - В.В. Хлебников. У футуризма есть разновидности:

· Кубофутуристы или "Гилея", представители - Н. и Д.Д Бурлюка, В.В. Маяковский, В.В. Каменский, В.В. Хлебников, А.Е. Крученых.

· Эгофутуристы, представители - И. Северянин, И. Гнедов, К. Олимпов.

· "Центрифуга", представители - С.П. Бобров, Н.Н. Асеев, Б.Л. Пастернак.

· "Мезонин поэзии", представители - В.Г. Шершневич, К.А. Большаков)

Делая вывод из того как же повлиял Серебряный век на развитие русской культуры, то я могу сказать, что

· поэты стремились к свободе;

· на рубеже веков перестраивается тематический строй русской лирики;

· активнее используется "ролевая лирика";

· новое отношения к поэтическому слову: поэзия точных слов и конкретных значений в практике символистов и у их "наследников" уступило место поэзии намеков и недоговоренностей (чаще используются метафоры);

· установка на музыкальность;

· разнообразие в метрике стиха и ритмики стихотворной речи;

· осуществление непрерывности развития культуры.

Она так же выражала настроение эпохи, определяла поиски новых путей в искусстве, разнообразие творческих индивидуальностей, привлекала читателя к сотворчеству. Серебряный век очень сильно изменил русскую поэзию.

Роль Вячеслава Иванова в эпохе Серебряного века

Говоря про серебряный век, я не могу не упомянуть про Вячеслава Иванова, который имел очень бурную личную жизнь, талант и его неизмеримые заслуги в символизме. Под влияние модернизации попал и Иванов Вячеслав Иванович, 1866-1949. Он русский поэт, драматург, теоретик символизма, переводчик.

Иванов родился в Москве в семье мелкого чиновника, землемера. Он практически не знал отца, который умер, когда мальчику исполнилось 5 лет. Поэтому решающее влияние на Вячеслава оказала его мать, глубоко религиозная женщина. Ежедневно они вместе читали Новый завет, искали в нем ответы на возникавшие житейские проблемы, совершали своеобразные паломничества в московские церкви. Интерес к проблемам веры Иванов сохранит и в последующие годы. Именно поэтому я считаю, что религия сыграла большую роль в жизни, как и пятилетнего мальчика, так и взрослого мужчины.

Окончив первую московскую гимназию с золотой медалью, Иванов в 1884 году поступил на историко-филологический факультет МГУ. Но, к сожалению, в этот период он переживает кризис веры, пришедший к атеизму и даже вызывает у него попытку самоубийства. Одно время Иванов увлекается революционными идеями, но отходит от них и уезжает вместе с женой Д. Дмитриевской за границу. Живет в Париже, Греции, Палестине, проходит учебу в Берлине. Кроме того, его интересует культура античности, одновременно захватывает и философия. Он последовательно проходит пору ученичества у А. Хомякова, Вл. Соловьева, Ф. Ницше. Несмотря на то, что он был не совсем еще взрослым молодым человеком, его современников поражала эрудированность Иванова. Он же искал своеобразную точку опоры, придя к идеям христианского единения людей и спасения мира путем приобщения к культуре.

Во время своих странствий Иванов встретил литературную деятельницу Лидию Зиновьеву-Аннибал, которая была отдаленным потомком родственников Пушкина по линии Ганнибала и обладала особенной красотой. Именно тогда в Иванове впервые раскрылся талант поэта.

Но начал писать стихотворения он еще с гимназической поры. Дарья Иванова даже показала их Соловьеву, увидевшему в них безусловную самобытность. Но встреча с его будущей женой - Лидией, очень сильно изменила Иванова, благодаря которой сложилась большая часть его произведений.

Сборник "Кормчие звезды" появился в 1903 году и был опубликован на средства Иванова. Хотя поэт был старше Блока и Белого, он вошел в историю литературы как представитель младшего поколения символистов, дебютировав практически одновременно с ними. Именно младшие символисты восторженно приняли вторую книгу его стихов "Прозрачность" (1904). Помимо поэтической деятельности, он занимался и научной карьерой. Он учился в семинаре крупнейшего специалиста по античности Т. Момзена в Берлине, работал в Риме, в Британском музее.

В 1895 году Иванов защищает кандидатскую диссертацию и расширяет круг своих поисков: собирает материалы для исследования корней римской веры, вклада Рима в цивилизацию, позже начинает изучать древнегреческие дионисийские культы.

Первый брак Иванова, к сожалению, заканчивается разводом, и церковные власти навсегда запрещают ему заключать брак повторно. Дмитриевская отстаивает право на воспитание детей и скрывается от своего мужа. Семья Ивановых ведет кочевую жизнь, дети учатся в различных частных школах то в Италии, то в Англии, то во Франции, то в Швейцарии. Несмотря на запрет, Иванов повторно венчается в 1899 году, только уже у греческого священник в Ливорно.

Однако писатель не прекращает работать с Россией. Он и дальше сотрудничает с некоторыми журналами, печатает свои стихи и статьи, где рассматривает проблемы личности, путь ее общественного и религиозного самоопределения, пытается предугадать поведение человека в свете вселенских судеб. Постепенно за Ивановым закрепляется авторитет теоретика символизма. В 1910-1912 годах он выпускает статьи, в которых прослеживает истоки течения и обозначает имена тех, кто повлиял на его становление. Статьи составят книги "Борозды и межи" и "Родное и вселенское".

Иванов полагал, что искусство должно прославлять мироздание и Творца. Художник не является святым, и он не может изменить мир.

Позже, когда устанавливается период кризиса символизма, Иванов предложил идею критического символизма, но и она не привела к обновлению течения, которое после революции закончило свое существование.

Но спокойная жизнь в России нарушается. Его жена Лидия, ухаживала за больными скарлатиной деревенскими детьми, после чего заразилась и вскоре скончалась. Иванов полагал, что его жена просто перешла в иное состояние, она присутствовала в его снах, видениях, сеансах, так называемых "автоматических письмах". В 1910 году он женится на своей падчерице Вере Шварсалон.

Дабы избежать, критики со стороны общества, вместе с родной дочерью - Лидией - Вячеслав и Вера уезжают за границу, там рождается их первенец и единственный сын - Дмитрий. Любопытно, что в новый брак Иванов вступает в том же храме в Ливорно, и венчает их тот же священник.

Вернувшись в 1913 году в Россию. Иванов селится вместе с семьей в Москве и сближается с кругом мыслителей, объединившихся вокруг меценатки М. Морозовой.

Многие современники говорили, что для понимания поэзии Иванова им было необходимо производить своеобразную дешифровку текста. Поэзия должна быть жреческой, заклинательной, торжественной:

Пускай невнятно будет миру,

О чем пою,

Звончатую он слышит лиру

Многочисленные аллюзии, реминисценции, отсылки автора рождают сложные символические ряды.

Радостно по цветоносной Гее

Я иду, не ведая - куда

Я служу с улыбкой Адрастее,

Благосклонно-девственно-чужда

Подобные построения встречаются едва ли не в каждом стихотворении поэта.

Название каждого сборника является программным, давая возможность иного толкования, и все же попробуем сказать, что "Кормчие звезды" обозначали грядущий путь, чувства поэта скрыты в названиях "Cor ardens" ("Пылающее сердце") и "Нежная тайна", посвященных соответственно его женам Лидии и Вере.

Непосредственное влияние Иванова ощутили на себе О. Мандельштам и В. Хлебников.

Возращение в Москву поэт воспринимал как возвращение к истокам: здесь он родился, здесь прошло его лето.

Развитие революционных событий противоречило созданной Ивановым концепции истории: революция протекала внерелигиозно, но целостное самоопределение народа не может быть внерелигиозным. Итак, революция не выражает доныне целостного народного самоопределения.

Первоначально Иванов относится к происходящему лояльно, читает лекции в различных учебных заведениях, является одним из организаторов и руководителей, театральных и литературных отделов. Известна "Переписка из двух углов" - совместное издание с М. Гершензоном, где видные деятели культуры поднимают вопросы о кризисе гуманизма в России и Европе. Переписка была переведена на несколько европейских языков, а так же активно обсуждалась в литературных кругах.

Поэтическое наследие этого времени составляют поэма "Младенчество", трагедия "Прометей", и книга стихов "Зимние сонеты"

После смерти жены Иванов с детьми уезжает на юг и находит пристанище в Бакинском университете, где читает лекции, занимается со студентами. В 1923 году он защищает диссертацию о Дионисе, которая выходит и отдельной книгой ("Дионис и прадионисийство"). Дионис воспринимался Ивановым как предтеча или языковой образ Христа.

Весной 1924 года ему удается получить заграничную командировку, и он переезжает вместе с семьей в Рим. С августа 1924 года по 16 июля 1949 года (вплоть до своей смерти) Иванов посвящает жизнь в основном академическим занятиям. Он преподает новые и древние языки студентам "Колледжио Борромео" в Павии, затем обосновывается в Риме, где работает в Римской католической семинарии и в Папском Восточном институте Ватикана.

Первоначально Иванов сохраняет советское гражданство и получает содержание через ЦЕКУБУ, но позже принимает итальянское гражданство. Он стоял в стороне от всех общественно-политических начинаний русской эмиграции и потому практически не печатался. Поэт не захотел вернуться на родину, так как отрицательно относился к государственной политике воинствующего атеизма.

Иванов укрепляется в идее единства и единственности, он полагает значимой мысль о христианском монотеизме, считая, что бог один и для православных, и для католиков. Поэт добивается беспрецедентного решения: Папа позволяет ему перейти в католичество, не отказываясь от православных обетов. В последние годы жизни Иванов осуществил перевод Библии, задумал несколько проектов, из которых наиболее значимым считал "Повесть о Светомире-царевиче".

Он продолжает писать стихи, но озабочен и другими проблемами, прежде всего материальным благополучием. Сборники выходят от случая к случаю, отнюдь не так регулярно, как в десятые годы. Среди них выделяется цикл "Римские сонеты", "Римский дневник" - восприятие Рима как вечного города было и случайным, и закономерным. Так завершалась линия творчества Иванова, в которой устоявшиеся формы использовались для создания новых, протягивалась связь между прошлым и будущим.

Мне показалось, что Вячеслав Иванов хотел многому научить своих современников. И у него это отлично получалось. Несмотря, на поздний возраст, в котором он пришел к символизму, люди обожали его. Они поддерживали его точку зрения, мысли и многих он и попросту вдохновлял. Многие знаменитые писатели и художники XX века, которых мы знаем, по сей день, большинство из них были знакомы с Вячеславом. И если бы можно было узнать, что он за человек и что он сделал для них, то все скажут одно, что он был замечательным человеком, которому они благодарны.

Говоря о серебряном веке, нельзя не сказать о башне, которая повлияла на современников и стала центром литературного Петербурга.

Лидирующей роли Иванова способствовали собрания, которые он устраивал в своей знаменитой "башне". В 1905 году Ивановы возвращаются в Россию с тремя детьми Зиновьевой от первого брака и общим ребенком и поселяются на последнем этаже углового дома на Таврической улице. Над углом дома и возвышалась башня, ставшая центром притяжения своеобразной художнической колонии, местом собраний модернистски ориентированных литераторов и художников. Ивановские "среды" продолжались вплоть до 1912 года. Они описаны многими мемуаристами как эпохальное явление в культурной жизни России.

В частности, именно во время собраний в "башне" удалось объединить реалистов и символистов вокруг идеи создания театра, выдвигавшейся Мейерхольдом, который хотел соединить теории Иванова о возрождении роли греческого хора и идеи М. Горького о народном уличном театре.

Во многом популярность собраний обуславливалась ораторскими импровизаторскими способностями Иванова. Он покорял своим энциклопедизмом и простотой общения. Л. Шестов охарактеризовал его как Вячеслава Великолепного. "Башенный период" позже нашел отражение в книге "Cor Ardens".

Фасад башни (внешний вид) и ее посетители

"Живем вдвоем на верху круглой башни над Таврическим парком с его лебединым озером. За Невой - фантастический очерк всего Петербурга до крайних боров на горизонте. В сумеречный час ухают пушки, возвещая поднятие воды в Неве, и ветер с моря, крутя вихрем желтые листья парка, стонет и стучится в мою башню" Вячеслав Иванов

Говоря о серебряном веке, нельзя не сказать о башне, которая повлияла на современников и стала центром литературного Петербурга. Башня находится по адресу: город Санкт-Петербург, Таврическая улица, дом 35. Сама башня находится в доходном доме И.И Дернова. Дом построен в 1903-1905 годах архитектором Кондратьевым Михаилом Николаевичем. Вячеслав Иванов поселяется в квартире № 24, на последнем 6 этаже в августе 1905 года. Сама башня привлекает людей красивым угловым фасадом, который по своему виду напоминает башню. Правда, в 1993 году фасад дома была искажен: исчез купол на углу. В середине 2000-х годов купол вернули, но по всему виду, неудачно т.к. уже несколько лет вокруг него установлены леса. Это очень неплохое произведение поздней эклектики. Лучше всего, фасад дома выглядит по Таврической улице: с окнами, обращенными в сад, с ажурными балконами. В 1993 году так же была установлена мемориальная доска в память о писателе. На этой доске написано: "В этом доме на башне Вячеслава Иванова в 1905-1912 годах собирались деятели русской культуры, поэты, философы, художники". Башня является самым известным домом в квартале на углу Таврической и Тверской.

Про эту башню можно услышать на международных симпозиумах и городских экскурсиях, в учебниках литературы и научных трудах. И это по действительности так, какие только знаменитости того времени, еще будучи молодыми, не посещали эту башню.

"Кто только не сиживал у нас за столом! Крупные писатели, поэты, философы, художники, актеры, музыканты, профессора, студенты, начинающие поэты, оккультисты; люди полусумасшедшие на самом деле и другие, выкидывающие что-то для оригинальности; декаденты, экзальтированные дамы" Цитата Лидии Ивановой, жены Вячеслава Иванова http://ec-dejavu.ru/t-2/Ivanov_s_Tower.html, - вспоминала Лидия Иванова. Что не удивительно - в 1905-1912 годы через собрания на квартире поэта, прошла вся русская поэзия модернистского или декадентского толка. Постоянными посетителями башни были: Мережковские, А. Блок, Андрей Белый, Федор Сологуб, Г. Чулков, А. Луначарский, В. Мейерхольд, М. Добужинский, М. Волошин, Анна Ахматова, В. Брюсов, О. Мандельштам, М. Горький. Посетители съезжались по средам не раньше одиннадцати часов вечера и расходились, "когда толстое солнце палило над крышами".

Вечера на башне проводились с переменным успехом до 1912 года. На данный момент выйти на крышу или подняться в башню нет возможности. Квартира Иванова давно уже выкуплена и ремонтируется. Так что, смотреть на место, где в первый раз Блок читал свою "Незнакомку", придется с улицы, запрокинув голову.

Люди, которые посещали эти собрания, считали это почетным и свидетельствованием об аристократизме духа. Вячеслав Иванов после долгого путешествия по Европе, вернулся в Россию, и он нуждался в публике и учениках, театрализованном общении. В рассказах о всенощных бдениях на Башне современники часто вспоминали слово "оргия". Иванов ничего против не говорил, только подчеркивал, что изначальный смысл слова извращен. Оргии на Башне - это мистические службы Дионису, где вся община активно священнодействует - раскрепощается, пьет вино, танцует, читает стихи, свободно обсуждает их, - в общем, экстатическое состояние полезно для творчества. От любопытных глаз не было отбоя, всем казалось, что Башня на Таврической, словно Эйфелева, испускает лучи. Дом давал кров все новым постояльцам, трехкомнатная квартира Иванова постоянно расширялась, она поглощала соседние комнаты до тех пор, пока не заняла весь этаж. Как вспоминал это Владимир Пяст: " Люди могли проводить в ее дальних комнатах недели, лежать на мягких диванах, писать, играть на музыкальных инструментах, рисовать, пить вино, никому не мешать и не видеть никого как из посторонних, так и из обитателей самой башни" Цитата Владимира Пяста http://az.lib.ru/b/blok_a_a/text_0370.shtml.

Помимо "башенных сред", для друзей было организовано "Общество Гафиза", где все участники имела свои прозвища из древней восточной и греческой культуры. Из всего того, что там происходило, интересно сравнить два отрывка: стороннего наблюдателя - московского прозаика Бориса Зайцева и многолетнего участника - поэта Михаила Кузмина. Кузмин описывал события после каждого проведенного дня в Башне, в свой дневник, а Зайцев после эмиграции, спустя полвека. Я хочу привести несколько маленьких эпизодов из дневника Бориса Зайцева:

"Это был предвоенный предгибельный расцвет символизма, импрессионизма - немало до революции был "измов" в литературе, и сама литература кипела. По-разному можно относиться к ней, но провинциальных Мачтетов и Баранцевичей, выходивших многотомными собраниями в начале века, она погребла бесповоротно. Лишь немногие чувствовали (Блок, Белый), что кипение предсмертное. Думал ли кто о грядущем убожестве "социалистического реализма", не знаю. Я ни от кого таких опасений не слыхал. А жили мы тогда литературою вовсю. Часто ездил с женой в Петербург. Там останавливались у Григория Чулкова. Вячеслав Иванов был его соратником по "мистическому анархизму". Были у Иванова и "соборность", и разные другие выспренности. Писал стихи - громозвучные, тяжеловесные, и в одеждах, изукрашенных пышно. Вспоминается нечто вроде парчи, в словаре - славянизмы и торжественность почти высокопарная. Нельзя сказать, что стихи особенно прельщали. Обаяния непосредственного было в них маловато, но родитель стоял высоко, на скале. Это не Игорь Северянин для восторженных барышень. Вячеслав Иванов был вообще для мужчин. (…) Он и считался больше водителем, учителем. Жил тогда в Петербурге, в квартире на верхнем этаже дома в центре города. В квартире этой был какой-то выступ наружу, вроде фонаря, но, конечно, по тогдашней моде на "особенное" считалось, что он живет в "башне", а сам он мэтр. Слова "мэтр" я всегда не выносил, но Вячеслав Иванов к облику наставника действительно подходил. Человек был великой учености, ученик знаменитого Моммзена и крупнейшего филолога немецкого Вилламовиц-Меллендорфа. Знал древность насквозь, всех Дионисов, и религии тех лет, и поэзию, и философию, да и в нашей литературе был великий знаток, о Достоевском "глаголаше премудро". И главное, вкусом обладал благородным. (…) Было нечто пышно-пиршественное в его беседе, он любил говорить сложно, длинно и великолепно: другого такого собеседника я не встречал никогда. Словоохотливых, а то и болтунов - сколько угодно. Вячеслав же Иванов никогда не был скучен или утомителен, всегда свое, и новое, и острое. (…) Жизнь вел странную. Вставал около шести вечера, ночью бодрствовал, вечерами устраивались у него собрания на этой башне (тоже снобизм), и молодые поэты и писатели вроде меня смотрели ему в рот, и не зря смотрели: от него действительно можно было чему-то научиться. На вечерах его многолюдных я бывал редко. Понятно, не Горький, не Бунин и не Куприн посещали его, а совсем другие: Блок, Кузмин, Городецкий, Чулков, Ремизов, Пяст и еще море юнцов, художники "Мира искусства". Читались стихи, разбирались - все как полагается. Но это нравилось меньше: мешала манерность и театральность. Отчасти и сам хозяин ей поддавался. Но раз, в 1908 году я был приглашен не на собрание, а на аудиенцию глаз на глаз. Только вышла моя повесть "Аграфена", вызвавшая в печати и бурные похвалы, и бурную брань. Из-за нее он и позвал меня. Увел в кабинет - и вот начался разбор этой "Аграфены", чуть ли не строчка за строчкой - спокойный, благожелательный, но и критический. Продолжалось это полтора часа. Тут и почувствовалось, насколько этот человек предан литературе, какая бездна у него понимания и вкуса. (…) Трудно вспомнить, что он тогда говорил, но вот впечатление благожелательного наставничества, необидного, сочувственного и недифирамбического, видящего и свет, и тени, так и осталось в душе. Какая там "башня", какой "мэтр", просто замечательный Вячеслав Иванович Иванов". Фрагмент из дневника Бориса Зайцева http://kn.sobaka.ru/n50/02.html

И несколько слов из дневника Михаила Кузмина, который являлся постоянным посетителем "башенных сред":

Дневник (январь-май 1906 года): "Поднявшись по лифту на последний этаж, мы нашли дверь незапертою и прямо против входной дверей длинный стол с людьми, вроде трапезы. В комнате со скошенным потолком, в темно-серых полосатых обоях, горели свечи в канделябрах, и было уже человек сорок. Хозяйка, Гера (жена Иванова - Лидия Зиновьева-Аннибал) в красном хитоне встречала гостей приветствием. Из знакомых мне были Сомов, Сенилов, Каратыгин и Нувель, а так - Брюсов, Сологуб, Блок, Ремизов, Рославлев, Тэффи, Бердяев, Успенский, Мейерхольд, Добужинский. Было красное вино в огромных бутылях, и все пили и ели как хотели. Габрилович читал длиннейший и скучнейший реферат о "религии и мистике", профессора возражали, а поэты и дамы куда-то исчезли. Я скучал, пока меня не вызвал Сомов в другую, "бунтующую" комнату, где за отсутствием стульев все сидели на полу, читали стихи. Просили и меня, но мне казалось, что я ничего не помню, и я отказался".

***

"Иванов был уже одет. Сомов одевал других, он врожденный костюмер. Декоративней всех был Бердяев в виде Соломона. Я не ожидал такого чувства начинания, которое пронеслось в молчании, когда Иванов сказал: "Incipit Hafiz" (Начинается Гафиз. - Ред.). И платья, и цветы, и сиденье на полу, и полукруглое окно в глубине, и свечи снизу - все располагало к какой-то свободе слова, жестов, чувств. Как платье, непривычное имя, "ты" меняют отношения. Городецкого не было, и вначале вино разливал Сомов. И беседа, и все казалось особенным".

***

"Вначале стесняла тайно Бердяева, потом начала стеснять слишком явно, поднятый вопрос об ее исключении был принят единодушно. (В собраниях "Гафиза" участвовали только мужчины, за исключением хозяйки дома. - Ред.). Вячеслав Иванович читал свое стихотворение, Городецкий импровизировал. Все целовались, я не целовался только с Сомовым и Бердяевым. Играли на флейтах, пили, было шумно и несколько бестолково, пахло розовым маслом, платья были пестры. Я был увлечен, но никем не ранен, оттого может и показался Гипериону мудрым. Утро опять было серое".

***

"Перешли на французский, потом на итальянский, потом на английский. Чеботаревскую носили на руках и клали на колени. Под флейты я с Нувелем плясали, все целовались. Мне вдруг стало скучно, что я в никого не влюблен, что я какой-то лишний соглядатай".

***

"Сегодня были отличны в своих костюмах Бакст и Нувель, эффектен Соломон, жесток Аладин, каждый раз костюмы - новый пир для глаз. Сначала прочитали стихи, потом принялись за мудрость, но дело подвигалось сонно. Уже не помню, как все стали приходить в гафизитское настроение, но я с Корсаром плясали, Асаргадон лежал распростертым, покрыв глаза голубым газом. Диотима, против обыкновения, путешествовала по всем тюфякам. Городецкий из своего хитона устраивал палатку и смотрел сверху как благосклонное божество на обнявшихся внизу. Под палатку почему-то все попадали Диотима, Апеллес, Аладин и я".

***

"Были все гафисты, Бердяева, Ремизовы, Маделунг с какой-то датчанкой, говорящей только по-английски. Датчанка играла на скрипке. (…) Потом поставили вопрос о поле. Долго беседовали о поцелуе, было много словесности и мережковщины. Бердяев председательствовал лежа на полу между свечей, со звонком, привязанным к ноге. Ремизов ехидно и коварно шутовался, все говорили враз и отдельными группами с жаром и интересом. Датчанка смотрела, будто готовая сойти с ума..." Фрагмент из дневника Михаила Кузмина http://kn.sobaka.ru/n50/02.html

Как я уже упомянула, что у каждого посетителя были свои прозвища. Такие как: Вячеслав Иванов - Эль-Руми, Гиперион, Лидия Зиновьева-Аннибал (его жена), как собеседница Платона - Диотима, Бердяев - Соломон, Кузмин - Антиной, Сомов - Аладин, Нувель - Петроний, Корсар, Бакст - Апеллес, Городецкий - Зэйн, Гермес, Петербург звался Петробагдадом, квартира Иванова - палатка Гафиза. Хозяйка Башни - Лидия Зиновьева-Аннибал, принимала людей обычно полулежа. Что только доказывало ее отношение к гостям, как к близким людям.

Открытия башни Иванова

"Хочешь быть знаменитым? Иди в башню!"

Весной 1909 года, на башне Иванова создается Общество ревнителей художественного слова (ОРХС) - это литературное объединение, которые просуществовало в Петербурге в 1909-1914 годах. Общество, конечно же, было сформировано вокруг хозяина башни - Вячеслава Иванова, при журнале "Аполлон". Встречи состоялись 8 раз, по инициативе людей, которые считали, что они недостаточно хорошо владеют своим ремеслом. В этот список входили: Н.С. Гумилёв, П.П. Потёмкин, А.Н. Толстой, Вячеслав читал им курс древнегреческого стихосложения. Объединение ОРХС теперь стало находиться в редакции журнала "Аполлон", редактор и издатель которого, С.К. Маковский, он же стал одним из учредителей общества. А так же, организаторами выступили: И.Ф. Анненский, В.И. Иванов. И того, в первоначальный состав входили: В.Я. Брюсов, М.А. Кузмин, А.А. Блок, Е.А. Зноско-Боровский. Собрания проходили не так и часто, один или два раза в месяц, но так же они прерывались на лето. Однако, осенью 1911 года взгляды Н.С. Гумилёва и С.М. Городецкого разошлись. Вследствие этого, они создали оппозиционное общество - "Цех поэтов". 18 февраля 1912 года "цеховики" порвали связь с Академией стиха и заявили о новом направлении - акмеизме. После того, как организатор Академии стиха В. Иванов уехал заграницу больше чем на год, общество почти, прекратило свою деятельность, и стала называться "Академия без Ломоносова". Несколько раз некоторые члены ОРХС пытались воскресить общество, но это не приносило им успеха. Однако в 1913 году Н.В. Недоброво и А.Д. Скалдин создали свой, новый кружок, который назвали - "Возрождения ОРХС". Сообщество было создано в противовес "Цеху поэтов". Но осенью 1913 года деятельность ОРХС все-таки удалось возродить. В новый состав вошли: В.А. Чудовский, Н.С. Гумилёв. Академия стихов было местом для разных выступлений и чтений для разных писателей школы символизма став, таким образом, важной частью истории русской культуры начала XX века.

А.Н. Бердяев, который был почти всегда председателем встреч, управлял ходом диспутов. Постоянными темами для обсуждения являлись: "искусство и социализм", "религия и мистика", "актёр будущего", "мистический анархизм". По окончанию дискуссий, наступало время для чтения стихов. Встречи у Иванова имели важное значение в Серебряном веке. Если кто-нибудь новенький попадал на башню, то это считалось получением "диплома на принадлежность к верхушкам интеллигенции". В квартире на самом последнем этаже, собиралась почти вся петербургская элита: художники - "мирискусники", литераторы, философы, театральные деятели, вся литературно-артистическая богема и представители различных кругов творческой интеллигенции. Они все время устраивали диспуты, читали доклады, разбирали произведения литературы. Как говорил С.К. Маковский: "Почти вся наша тогда молодая поэзия, если не "вышла" из Ивановской башни, то прошла через неё". Если просто просмотреть список посетителей башни, то можно сразу понять, какую роль играли "среды" в развитии культуры в Серебряного века. Писатели: М.А. Кузмин, А. Белый, М.О. Гершензон. Писатели, которые входили в круг не только людей, которые гостили там, но и людей, которые жили на башне: А.А. Блок, Ф.К. Сологуб, С.М. Городецкий, А.М. Ремизов, В.П. Пяст, Г.И. Чулков, Е.К. Герцык. Те, кто бывали там: З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковский, А.В. Луначарский, Максим Горький. Философы: Н.А. Бердяев, Лев Шестов, Ф.А. Степун, С.Н. Булгаков. Художники-мирискусники: К.А. Сомов, М.А. Добужинский, Л.С. Бакст. А с этими людьми у Иванова установились дружеские отношения: музыканты, режиссёры - В.Э. Мейерхольд. Профессора: М.И. Ростовцев, Н.А. Котляревский. Именно ивановские среды создали легендарный образ мэтра "мистагога", "Вячеслава Великолепного" (Л. Шестов) и "Сирина ученого варварства" (А. Белый).

Значение башни в Серебряном веке

Подводя итоги из моей работы, я могу сказать, что благодаря Башне Вячеслава Иванова, мы знаем теперь много имен и фамилий действительно талантливых людей. А для этих людей, сам Вячеслав и его башня играли большое значение. Попасть туда было сложно, но если же все-таки ты был туда приглашен, то надо отложить все дела в сторону и обязательно поехать. Все известные художники, поэты искали вдохновение в этой самой квартире, а другие и просто хотели обзавестись известным кругом общения, интеллигенцией. Я считаю, что она сыграла важную роль в развитии культуры Серебряного века, открыв новые стили, новых людей, творчество которых мы уважаем и по сей день. Сама же башня сохранилась в истории литературы как память о Серебряном веке, в период самого расцвета культуры. Это квартирка на последнем этаже была тем самым зеркалом, в котором отразились все идейные и художественные искания интеллигенции. В наши дни после многолетнего перерыва его книги вернулись к читателю, и уже невозможно представить себе Серебряный век поэзии без его имени.

Литература

1. Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вяч. Иванова // Контекст. 1989. М., 1989.

2. Аверинцев С.С. Структура отношения к поэтическому слову в творчестве Вячеслава Иванова// Тезисы Всесоюзной конференции "Творчество А.А. Блока и русская культура XX века". Тарту, 1975.

3. Иванов Вячеслав: Материалы и исследования. М., 1996.

4. Иванова Л. Воспоминания: Книга об отце. М., 1992.

5. Казак В. Лексикон русской литературы XX века. - М.: РИК "Культура", 1996.

6. А.А. Кобринский. Об одной несостоявшейся дуэли XX веке: М. Кузмин и С. Шварсалон. // Проблемы литературы XX века. Архангельск, 2003.

7. Маковский С. Вячеслав Иванов // Маковский С. Портреты современников. На Парнасе "Серебряного века". М., 2000.

8. Гл. ред. Г.П. Шалаева - М.: Филологическое общество "СЛОВО": ОЛМА-ПРЕСС Образование, 2004.

9. Шруба М. Среды Иванова // Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов: Словарь. - М: Новое литературное обозрение, 2004.

10. Шруба М. Общество ревнителей художественного слова// Литературные объединения Москвы и Петербурга 1890-1917 годов: Словарь. - М: Новое литературное обозрение, 2004.

Размещено на Allbest.ru

...