Многозначность понятий "сон" и "бессонница" в творчестве М.И. Цветаевой

Размещено на http://allbest.ru

Республиканский тур

Всероссийского открытого конкурса научно-исследовательских, изобретательских и творческих работ обучающихся «Национальное Достояние России»

МОУ «Хоринская средняя общеобразовательная школа №1

Творческая работа

Направление: литературоведение

Название: Многозначность понятий «сон» и «бессонница» в творчестве М.И. Цветаевой

Автор: Хагоева Арюна

Руководитель:

учитель русского языка и литературы

Подобашина М.Н.,

2009

Введение

Среди самых замечательных имен в русской поэзии двадцатого века мы справедливо называем имя Марины Цветаевой.

Цветаева принадлежит к тем художникам, чей вклад в мировую литературу ещё предстоит оценить во всей полноте не только читателям, но и исследователям.

Мощь творчества Марины Цветаевой, масштабность её дарования, вернее сказать, гениальности только начинают осознаваться по-настоящему. Ныне открываются широкие возможности для знакомства со всем её творческим наследием.

Творческий облик Цветаевой необычайно многогранен: самобытный поэт и неожиданный прозаик, оригинальный драматург и тонкий мемуарист, исследователь литературы и глубокий, парадоксальный мыслитель. Истоки такой творческой многоплановости, несомненно, в её яркой индивидуальности.

Цветаева вступила в литературу на рубеже веков - в переломную эпоху, с её все более сгущавшейся атмосферой предгрозья, в эпоху, предвещавшую, как сказал Александр Блок, «неслыханные перемены, невиданные мятежи».

Цветаевой действительно суждено было стать летописцем своей эпохи.

Тема бессонницы в творчестве Цветаевой

В «Толковом словаре» под редакцией С.И.Ожегова слово «бессонница» имеет одно значение - «болезненное отсутствие, нарушение сна». Цветаева вкладывает в это понятие несколько иной смысл.

Бессонность - важнейшее свойство её лирической героини, неотъемлемая составляющая её духовной жизни. В философской системе Цветаевой Бессонность означает «растревоженность» духа, не знающего безразличия, апатии, «сна», в противовес равнодушию, это вечный вызов всему неподвижному, оцепенелому, застывшему в своем развитии, вызов миру, « где наичернейшей - сер!», готовность к подвигу.

Бессоннице Цветаева посвятила цикл стихотворений, написанных в 1916 году. Бессонница для цветаевской героини - живое существо, она приходит к ней в образе женщины. Приходит, чтобы осудить и даже наказать: бессонница наложила клейма на глаза «мученицы»:

Обвела глаза кольцом

Теневым - бессонница.

Оплела мне глаза бессонница

Теневым венцом.

Но за что? Бессонница обвиняет героиню в идолопоклонничестве. Но кому поклоняется она? Поэзии, ночи, а может быть, ей, бессоннице? Цветаевская героиня звала её, «кликала - и накликала»: бессонница - единственное существо на свете, способное понять и простить её, разделить с ней все радости и горести. Бессонница сменяет гнев на милость, в её словах звучит материнская нежность:

Спи, подруженька

Неугомонная,

Спи, жемчужинка,

Спи, бессонная.

Бессонница в цветаевских стихах - «подруженька», помощница, соучастница. Бессонница облегчает все страдания героини, даже смерть из её рук принять - блаженство:

Вот и разлучены -

Неразлучные.

Вот и выпущены из рук -

Твои рученьки.

Вот ты и отмучилась,

Милая мученица.

Общение с бессонницей лишает цветаевскую героиню сил, но оставляет после себя счастливое, неземное ощущение соприкосновения с чем-то запредельным, истинным, вечным:

После бессонной ночи слабеет тело,

Милым становится и не своим, - ничьим,

В медленных жилах ещё занывают стрелы -

И улыбаешься людям, как серафим.

Во время бессонницы с героиней случилось нечто такое, что изменило её, сделало не похожей на остальных людей. «Клейма», поставленные ей бессонницей, приобрели золотистый оттенок святости, а лик её стал светлее и прекраснее:

Нежно светлеют губы, и тень золоче

Возле запавших глаз. Это ночь зажгла

Этот светлейший лик, - и от темной ночи

Только одно темнеет у нас - глаза.

Бессонница предстает перед читателем во множестве обликов. Неизменно - она «вечная спутница» лирической героини. Именно бессонница дает героине возможность уйти в свой, особый мир, отрешиться от обыденности, остаться наедине с собой, отринув тщету и суетность дня. Она помогает героине обрести новый взгляд на бытие.

Бессонница диктует героине свои законы, обязывая её быть личностью, выступает неким катализатором развития её индивидуальности. Остановимся на одном стихотворении из цикла:

Сегодня ночью я одна в ночи -

Бессонная, бездомная черница!

Эта самохарактеристика весьма показательна: одинокая (без спутника), бессонная (без сна), бездомная (без дома). Она, тем не менее, не ощущает себя несчастной и обделенной. Ей ведома особая радость:

Сегодня ночью у меня ключи

От всех ворот единственной столицы!

Она чувствует себя владелицей тех сокровищ, которые недоступны другим. «Ключи от всех ворот» - здесь символ доступа к тайнам не только «единственной столицы», но и подспудной, сокровенной жизни человеческой души.

Она счастлива тем, что город в эту пору словно принадлежит ей одной, и призвана оберегать и хранить его сокровища, служить ему. Мотив самоотверженного, самоотреченного служения подчеркнут и словом «черница» - монахиня. Для «бездомной черницы» город - дом.

В стихотворении присутствует и важный для цветаевского творчества мотив пути. В данном случае это путь познания и самопознания. Именно бессонница побуждает героиню вступить на этот путь: «Бессонница меня толкнула в путь». Бессонница же пробуждает и проясняет в душе героини самые высокие и светлые чувства - от восхищения красотой Кремля («О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой!») до нежности и любви ко всему миру. Благоговение и любовь ко всей земле:

Сегодня ночью я целую в грудь -

Всю круглую воюющую землю!

Таким образом, бессонница, «толкнув» героиню в путь, распахивает перед ней горизонт. Обостряя чувство причастности к святыне «нерукотворного града», бессонница заставляет героиню с кремлёвского холма мысленно окинуть взором неоглядные дали. Так возникает в душе героини стремление внести умиротворение в жизнь страдающей «воюющей земли». Бессонница предельно обостряет все ощущения героини:

Вздымаются не волосы - а мех,

И душный ветер прямо в душу дует.

Эпитет «душный» несет здесь двойную нагрузку. Во-первых, с его помощью «рифмуются» смысл и звучание соседних слов: «душный ветер» - «в душу». Во-вторых, он подчеркивает нестерпимую, невообразимую глубину проникновения внешнего мира во внутренний. Открытость, распахнутость души героини таковы, что «ветер прямо в душу дует». Он проникает внутрь всего существа.

Город в стихотворении не только определенная географическая точка - Москва, но и сама душа героини. Это путешествие в ночи для неё еще и путешествие по улицам и площадям своего беспредельного внутреннего мира. И поскольку, по убеждению Цветаевой, душа в ночи всегда вырастает, героиня находит в себе силы подняться над всем и всеми, а, поднявшись, всех пожалеть (всех - независимо от того счастливы они или нет):

Сегодня ночью я жалею всех,

Кого жалеют и кого целуют.

Собственное одиночество ничуть не ожесточает героиню, не разводит её с миром. Напротив, по мере прохождения «бессонной черницей» своего пути, по мере того, как её душой овладевает прелесть ночи, возвышенная красота окружающего, в сердце её возникает и крепнет столь же прекрасное сострадательное чувство любви. Причем эта любовь в народном понимании - любовь-жалость. Такой путь благодаря бессоннице проходит её душа - от примиряющего поцелуя любви всей земле до нежности ко всем людям - разным по судьбе, но единым в своей земной доле. Этот мотив примирения, мечта о гармонии возникали и раньше в цветаевской лирике. Вот строки из стихотворения 1915 года:

Я знаю правду! Все прежние правды - прочь!

Не надо людям с людьми на земле бороться!

Многим поэтам разных времен виделась картина грядущего умиротворения: «когда народы, распри позабыв,/В счастливую семью соединятся» (Пушкин); «когда по всей планете/ Пройдет вражда племен: исчезнет ложь и грусть»(Есенин). Цветаевская героиня понимает: эти времена никогда не наступят, если люди не научатся сострадать друг другу, если не проникнутся активным стремлением к деятельному добру. Её собственная душа в способности любить вырастает до самоотречения.

Бессонность в цветаевской лирике не только свойство души, но и способ существования в мире. Об этом - десятое стихотворение цикла. Героиня, идя по ночному городу, видит в нем других не спящих:

Вот опять окно,

Где опять не спят.

Горящее в ночи окно - знак чьей-то бессонности. Что бы ни было за ним - радость ли, горе, одиночество, счастье любви, - такое окно, подчеркивает автор, всегда знак чего-то важного в судьбах людей. Как некий сигнал в бескрайнем океане темноты, оно всегда громко звучит в ночном мраке. Удачно найдено здесь автором слово «крик»:

Крик разлук и встреч -

Ты, окно в ночи!

«Разлуки» и «встречи», врываясь в ровное течение жизни, диктуют свои законы, заводят свой распорядок, подчиняющийся лишь прихотливой логике расставаний и узнаваний.

И это значит, что для бессонных людей не может быть и речи о тихом, безмятежном, бестревожном бытии:

Нет и нет уму

Моему - покоя.

И в моем дому

Завелось такое.

Бессонность для героини - способ не только жизненного, но и творческого существования. Об этом говорится в другом стихотворении цикла, где героиня обращается к ночи, слагая ей некий торжественно звучащий языческий гимн:

Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая

Свет - люблю тебя, зоркая ночь.

«Сосущая свет» - впитывающая свет, преображающая его. Ночь дорога ей как источник творческого вдохновения, «праматерь песен». Ночь наделена могучей властью: в её «длани узда четырех ветров». Она владычествует и над обычными ветрами, и над стихиями поэзии. Себя героиня видит лишь подчиненной этой повелительнице:

Клича тебя, славословя тебя, я только

Раковина, где ещё не умолк океан.

Уподобление ночи океану вызывает ассоциацию с тютчевскими строками из стихотворения «Как океан объемлет шар земной…»:

И мы плывем, пылающей бездной

Со всех сторон окружены.

В цветаевском стихотворении ночь мыслится прежде всего как Океан Поэзии. Поэт, приобщившись к этой стихии, стремится передать шум океана, донести до других звуки гармонии - так раковина, что заключает в себе звук величественной мелодии морской стихии, доносит её до того, кто захочет вслушаться.

Героиня стихотворения Цветаевой растворяется в этом океане, тонет в ночи, сливается с ней:

Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека!

Испепели меня, черное солнце - ночь!

Она готова отречься от былых привязанностей («Я уже нагляделась в зрачки человека!»), признав над собой владычество «праматери песен».

Отдавая себя во власть «черному солнцу» - ночи, героиня отдает себя во власть могучей и грозной творческой стихии. И именно бессонница помогает героине сделать важнейший нравственный выбор. Это сознательный выбор в пользу непокоя, в том числе и поэтического - непрестанного горения души.

И, наконец, бессонница выступает для цветаевской героини в роли змея-искусителя (последнее стихотворение цикла, написанное в 1921 году): она предлагает ей испить из заветного кубка. Тогда героине откроется неведомое, она испытает «страстнейшую» из страстей. Она обретёт «устой», «покой», и даже смерть её будет «важнейшей»:

Мир без вести пропал. В нигде -

Затопленные берега…

- Пей, ласточка моя! На дне

Растопленные жемчуга…

Как и бессонница, Сон для цветаевской героини - одушевленное существо. Своим всевидящим оком он проникает во все тайные уголки души. Кроме того, сон для героини - и некое театральное действо:

В постель иду, как в ложу:

Затем, чтоб видеть сны.

В то же время героиня предостерегает:

Не доверяй перинам:

С сугробами в родстве!

Сугробы для неё - ничто опасное, неизвестное, обманное. Её не страшит ничто:

В постель иду, - как в пропасть:

Перины - без перил!

Для цветаевской героини сон в ореоле святости, (может быть, и вечный) снимает наказания, клейма, наложенные бессонницей:

Сон - свят,

Все - спят.

Венец - снят.

Сон для неё - некий двойник, воплощение её души:

Скажу тебе, что я - не человек,

А только сон, который только снится.

Магия сна настолько сильна, что только во сне художнику открываются все тайны творчества и бытия:

Мы спим - и вот, сквозь каменные плиты,

Небесный гость в четыре лепестка.

О мир, пойми! Певцом - во сне - открыты

Закон звезды и формула цветка.

Одно из стихотворений Цветаевой так и называется - «Сон»:

Врылась, забылась - и вот как с тысяче-

футовой лестницы без перил.

С хищностью следователя и сыщика

Все мои тайны - сон перерыл.

Сопки - казалось бы, прочно замерли -

Не доверяйте смертям страстей!

Зорко - как следователь по камере

Сердца - расхаживает Морфей.

Вы! Собирательное убожество!

Не обрывающиеся с крыш!

Знали бы, как, на перилах лёжачи

Преображаешься и паришь!

Рухаешь! Как скорлупою треснувшей

Одр с его грузом мужей и жён.

Зорко - как летчик над вражьей местностью

Спящею - над душой сон.

Тело, что все свои двери заперло -

Тщетно! - Уж ядра поют вдоль жил.

С точностью сбира и оператора

Все мои тайны - сон перерыл!

Вскрыта! Ни щелки в райке, под куполом,

Где бы укрыться от вещих глаз

Собственных. Духовником подкупленным

Все мои тайны - сон перетряс!

Стихотворение построено как рассказ не о конкретном увиденном сне, а об отношениях между «спящим» сознанием и «бодрствующим» подсознанием: между тем, что человек знает или хочет знать о себе, и тем, о чем смутно догадывается; между тем, что он готов признать «своим» и тем, что страшится в себе разглядеть.

С точки зрения обычных представлений и согласно поэтической традиции, сон дарует душе отдых, врачует и смиряет, снимает противоречие между желаемым и возможным. Другая его «мифопоэтическая» функция - предсказывание или пророчество, «подсказка» о ближайшем будущем. Сон в стихотворении Цветаевой наделяется иными качествами - ищейки, судебного исполнителя («сбир») и разведчика («летчик над вражьей местностью»). В дальнейшем этот символ сна-следователя не меняется, но обрастает уточняющими иносказаниями. Каждая строфа (кроме третьей) добавляет этому образу новую грань - новую ассоциацию по сходству.

Оказывается, расследование, проводимое «сном», не что иное, как свет собственной совести. Сон - это сфера самого тайного, самого сокровенного в душе, он отражает внутреннее и неразложимое «я» лирической героини. Сон-духовник разглашает «тайну исповеди» героини, но при этом не нарушает правил в отношениях между исповедником и исповедуемой, потому что раскрывает он эту тайну самой героине.

Заключение

В конце своей работы хотелось бы сказать, что Марина Цветаева великий поэт. Она вынесла все удары судьбы и прошла через всю жизнь с гордо поднятой головой. цветаева бессонница лирика

Я полностью согласна с высказываниями И. Бродского: «…Цветаева - поэт была тождественна Цветаевой - человеку; между словом и делом, между искусством и существованием, для неё не стояло ни запятой, ни даже тире: Цветаева ставила там знак равенства. Отсюда следует… что развивается не мастерство, а душа…».

Творческий облик Цветаевой необычайно многогранен: самобытный поэт и неожиданный прозаик, оригинальный драматург и тонкий мемуарист, исследователь литературы и глубокий, парадоксальный мыслитель. Истоки такой творческой многоплановости, несомненно, в её яркой индивидуальности. Поэт от рождения, она была наделена пытливым умом, неустанно осваивавшим всё новые высоты, страстным, «безмерным сердцем», неутомимой потребностью любить, жадным, никогда не угасавшим интересом к жизни и к людям. Ей было дано глубинное понимание исторических судеб России и мира.

И Цветаева, как и её лирическая героиня, никогда не знала покоя. Она выходила навстречу всем ветрам, всем вьюгам и бурям настоящего и грядущего.

И мне кажется, трудно не согласиться с мнением Анны Саакянц: « Мы долго ещё многому будем учиться у поэта и прозаика Марины Цветаевой; и, конечно, в первую очередь - современной, смелой, свободной, щедрой русской речи».

Список литературы

1. Белова Л.А. Марина Цветаева. Избранное. - М.: Просвещение, 1989.

2. Максимова Т.Ю. М. И. Цветаева. Лирика. - 5-е изд., стереотип. - М.: Дрофа, 2003. - 128с.

3. Михайлов А. Марина Цветаева. Стихотворения. - М.: Детская литература, 1990.

4. Саакянц А.А. Марина Цветаева. Проза. - М.: Современник, 1989.

Размещено на Allbest.ru

...