Повесть "Непогашенной луны"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Пильняк (Вогау) Борис Андреевич (1894) -- современный писатель. Отец -- ветеринарный врач из колонистов немцев Поволжья, мать из купеческой семьи. В 1913 окончил реальное училище в Н.-Новгороде, в 1920 -- Московский коммерческий институт. В революции участия не принимал, пережил ее, по его словам, в Коломне, «занимаясь вперемежку то кабинетной учебой, то мошечничеством». Позднее много путешествовал по Европе, Японии, Америке. Писать начал с 9 лет, впервые печатался в 1909 (литературный журнал при газете «Копейка» -- миниатюра «Весной»). С 1915 Пильняк сотрудничал в журналах и сборниках: «Русская жизнь», «Сполохи», «Жатва». Первая книга рассказов Пильняка «Былье» вышла в 1919. Выросший из этого сборника роман «Голый год» (1920) создал известность Пильняку.

В раннем творчестве Пильняк выражал настроения русской буржуазной интеллигенции. В обстановке предреволюционного кризиса Пильняк звал к слиянию с природой, возврату к патриархально-натуральному порядку.

В 30-е годы художник вынужден был под бременем внешних обстоятельств многое изменить в своем творческом методе, он уже не мог с прежней абсолютностью следовать тем принципам, которые с гордостью декларировал еще несколько лет назад. Время, в которое жил писатель, не давало возможности быть честным до конца, приходилось сильно ограничивать правду, прибегать к тайнописи, зачастую публично отрекаться от написанного, отказываться от социальной тематики. Но когда эта тема прорывалась, а художник, чувствующий долг перед своим народом, не мог избежать ее, судьба произведения зависела от степени его правдивости. Поэтому не случайно два наиболее смелых произведения Пильняка “Повесть непогашенной луны” и “Красное дерево” постигла печальная участь длительного забвения.

Эти произведения впервые были опубликованы в России в конце 80-х годов XX века. Повести отличаются постановкой острых социальных вопросов, обнаруживают политическую прозорливость писателя, взявшего на себя смелость показать механизм зарождения тоталитарного режима. Пильняк критически относился к издержкам революционного бытия, с горечью наблюдал процесс догматизации сознания. Иных последствий ожидал художник от революции. Его всегда волновал вопрос о ее целесообразности для жизни народа. В самом начале ее осуществления писатель понимал революцию как путь к природо-социальной гармонии.

"Повесть непогашенной луны" была написана в 1926 году, спустя всего несколько месяцев после загадочной смерти героя гражданской войны, легендарного командарма М.В. Фрунзе (1885-1925). Однако весь тираж пятого номера журнала "Новый мир" за 1926 год, где была опубликована "Повесть…", был конфискован, в том числе и экземпляры, уже полученные подписчиками.

В запретительном постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 13 мая 1926 года говорилось: "…а) Признавая, что “Повесть о непогашенной луне” Пильняка является злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии, подтвердить изъятие пятой книги “Нового мира”… б) Предложить тов. Воронскому письмом в редакцию “Нового мира” отказаться от посвящения Пильняка с соответствующей мотивировкой, которая должна быть согласована с Секретариатом ЦК… Запретить какую-либо перепечатку или переиздание рассказа Пильняка “Повесть о непогашенной луне”…"

Возвращение произведения к читателю состоялось лишь в 1987 году. Дело в том, что сюжет повести -- рассказ о трагической гибели командарма Гаврилова -- проецировался современниками на реальный исторический факт, реальные исторические прототипы: Фрунзе и Сталина. Тем более что повести было предпослано посвящение: "Воронскому, скорбно и дружески" (в современном издании -- "Воронскому, дружески"), так как А.К. Воронский был близким другом Фрунзе. Б.Б. Андроникашвили-Пильняк свидетельствует: осенью 1925 года "в Баку приехал М.В. Фрунзе. Его сопровождал А.К. Воронский, его иваново-вознесенский земляк и революционный соратник, личный друг. В “Повести непогашенной луны” Пильняка они оба описаны в качестве командарма Гаврилова и его друга Попова… Фрунзе умер в том же году после неудачной операции, что послужило Пильняку темой для его нашумевшей повести… Что касается Воронского, то повесть была посвящена ему, ему пришлось оправдываться, что он сообщил Пильняку некоторые подробности.

Здесь Пильняк впервые в литературе попытался изобразить одну из сторон в механизме режима зарождающегося культа личности - свойственную революционным организмам жесточайшую дисциплину. Ее железный закон превозмогает всякие проявления здравого смысла: понимая, что его хотят убить, главный герой отправляется на ненужную с медицинской точки зрения операцию только ради того, чтобы выполнить поступивший приказ. Бывший нарком по военным делам, без тени сомнения обрекавший на гибель тысячи людей, смиренно склоняется перед высшей волей руководителя, сознательно и бессмысленно жертвует собственной жизнью.

В предисловии автор подчеркивает, что поводом для написания этого произведения была не смерть М. В. Фрунзе, как многие думают, а просто желание поразмышлять. Читателям не надо искать в повести подлинных фактов и живых лиц. Ранним утром в салон-вагоне экстренного поезда командарм Гаврилов, ведавший победами и смертью, «порохом, дымом, ломаными костями, рваным мясом», принимает рапорты трех штабистов, позволяя им стоять вольно. На вопрос: «Как ваше здоровье?» -- он просто отвечает: «Вот был на Кавказе, лечился. Теперь поправился. Теперь здоров». Официальные лица временно его оставляют, и он может поболтать со своим старым другом Поповым, которого с трудом пускают в роскошный, пришедший с юга вагон. Утренние газеты, которыми, несмотря на ранний час, уже торгуют на улице, бодро сообщают, что командарм Гаврилов временно оставил свои войска, чтобы прооперировать язву желудка. «Здоровье товарища Гаврилова внушает опасения, но профессора ручаются за благоприятный исход операции». Передовица крупнейшей газеты сообщила также, что твердая валюта может существовать тогда, когда вся хозяйственная жизнь будет построена на твердом расчете, на твердой экономической базе. Один из заголовков гласил: «Борьба Китая против империалистов», в подвале выделялась большая статья под названием: «Вопрос о революционном насилии», а затем шли две страницы объявлений и, конечно, репертуар театров, варьете, открытых сцен и кино. В «доме номер первый» командарм встречается с «негорбящимся человеком», который разговор об операции со здоровым Гавриловым начал со слов: «Не нам с тобой говорить о жернове революции, историческое колесо -- к сожалению, я полагаю, в очень большой мере движется смертью и кровью -- особенно колесо революции. Не мне тебе говорить о смерти и крови». И вот по воле «негорбящегося человека» Гаврилов попадает на консилиум хирургов, почти не задающих вопросов и не осматривающих его. Однако это не мешает им составить мнение «на листке желтой, плохо оборванной, без линеек бумаги из древесного теста, которая, по справкам спецов и инженеров, должна истлеть в семь лет». Консилиум предложил прооперировать больного профессору Анатолию Кузьмичу Лозовскому, ассистировать согласился Павел Иванович Кокосов. После операции всем становится ясно, что ни один из специалистов, в сущности, не находил нужным делать операцию, но на консилиуме все промолчали. Те, кому непосредственно предстояло взяться за дело, правда, обменялись репликами вроде: «Операцию, конечно, можно и не делать... Но ведь операция безопасная...» Вечером после консилиума над городом поднимается «никому не нужная испуганная луна», «белая луна в синих облаках и черных провалах неба». Командарм Гаврилов заезжает в гостиницу к своему другу Попову и долго беседует с ним о жизни. Жена Попова ушла «из-за шелковых чулок, из-за духов», бросив его с маленькой дочерью. В ответ на признания друга командарм рассказал о своей «постаревшей, но единственной на всю жизнь подруге». Перед сном у себя в салон-вагоне он читает «Детство и отрочество» Толстого, а потом пишет несколько писем и кладет их в конверт, заклеивает и надписывает: «Вскрыть после моей смерти». Утром, перед тем как отправиться в больницу, Гаврилов приказывает подать себе гоночный автомобиль, на котором долго мчит, «разрывая пространство, минуя туманы, время, деревни». С вершины холма он оглядывает «город в отсветах мутных огней», город кажется ему «несчастным». До сцены «операции» Б. Пильняк вводит читателя в квартиры профессоров Кокосова и Лозовского. Одна квартира «консервировала в себе рубеж девяностых и девятисотых российских годов», другая же возникла в лета от 1907 до 1916-го. «Если профессор Кокосов отказывается от машины, которую ему вежливо хотят прислать штабисты: «Я знаете, батенька, служу не частным лицам и езжу в клиники на трамвае», то другой, профессор Лозовский, наоборот, рад тому, что за ним приедут: «Мне надо перед операцией заехать по делам». Но в день смерти Гаврилова выпадает снег и всё становится белым и ярким: "город затих белой тишиной, побелел, успокоился", "в операционной было необыденно светло". Такая перемена сначала может показаться неожиданной и неуместной в ситуации, когда гнетущий своей атмосферой сюжет приходит к кульминации. Но на самом деле белый цвет символизирует в произведении совсем не радость или праздник, а смерть. Именно смерть Гаврилова становится кульминацией повести, и белый снег, белые халаты, пол, стены, потолки, выкрашенные белой масляной краской, белые руки хирурга Лозовского, несущие Гаврилову гибель, и даже луна, - всё предвещает, что "Гаврилов должен умереть под ножом, на операционном столе". А на следующий после похорон день гудки заводов, снова вернувшись к прежнему "существованию", слились "в серый над городом вой".

Итак, пейзаж в "Повести непогашенной луны" является полноправным "сопереживающим" участником описываемых событий. Ему автор доверяет выразить недовысказанные им самим мысли и чувства. Не случайно именно один из природных символов - луна - стал ключевым в повести и был вынесен автором в её заглавие.

Для анестезии командарма усыпляют хлороформом. Обнаружив, что язвы у Гаврилова нет, о чем свидетельствует белый рубец на сжатом рукой хирурга желудке, живот «больного» экстренно зашивают. Но уже поздно, он отравлен обезболивающей маской: задохнулся. И сколько потом ни колют ему камфару и физиологический раствор, сердце Гаврилова не бьется. Смерть происходит под операционным ножом, но для отвода подозрения от «опытных профессоров» «заживо мертвого человека» кладут на несколько дней в операционную палату. Здесь труп Гаврилова навещает «негорбящийся человек». Он долго сидит рядом, затихнув, потом пожимает ледяную руку со словами: «Прощай, товарищ! Прощай, брат!» Разместившись в своем автомобиле, он приказывает шоферу мчать вон из города, не зная, что тем же путем совсем недавно гнал свою машину Гаврилов. «Негорбящийся человек» тоже выходит из машины, долго бродит по лесу. «Лес замирает в снегу, и над ним спешит луна». Он тоже окидывает холодным взглядом город. «От луны в небе -- в этот час -- осталась мало заметная тающая ледяная глышка...» Попов, вскрывший после похорон Гаврилова адресованное ему письмо, долго не может оторвать от него взгляда: «Алеша, брат! Я ведь знал, что умру. Ты прости меня, я ведь уже не очень молод. Качал я твою девчонку и раздумался. Жена у меня тоже старушка и знаешь ты ее уже двадцать лет. Ей я написал. И ты напиши ей. И поселяйтесь вы жить вместе, женитесь, что ли. Детишек растите. Прости, Алеша». «Дочь Попова стояла на подоконнике, смотрела на луну, дула на нее. «Что ты делаешь, Наташа?» -- спросил отец. «Я хочу погасить луну», -- ответила Наташа. Полная луна купчихой плыла за облаками, уставала торопиться».

Современные исследователи единодушно относят повесть к литературе "ранней социальной диагностики советского общества", видя ценность ее в том, что "автор приоткрывает завесу над загадкой политической устойчивости системы, в рамках которой приглашение на казнь отклонить психологически невозможно", считая, что Пильняк написал повесть "о политическом убийстве, о человеке, бессильном противостоять приказу". 

Трудно не согласиться с этими справедливыми суждениями, однако в сфере внимания критиков находится главным образом политический аспект повести, ее идеологический сюжет. Если же выйти за пределы этого аспекта, прочитать повесть в контексте общей философской концепции писателя, связанной с идеей природы жизни, то появится возможность несколько иной трактовки поведения главного героя, покорно принявшего смерть. В повести исследуются социально-психологические предпосылки одного из этапов исторического развития страны, которое совершается, по мысли Пильняка, по законам насилия над органикой жизни и имеет истоки еще в Петровской эпохе. Пренебрежение природными законами грозит уничтожением как отдельному человеку, так и всему обществу в целом. Не случайно структура повести включает в себя мотив возмездия. Автор подчеркивает закономерность гибели главного героя, понесшего кару за совершенное им насилие над человеческими жизнями, за нарушение природного органического процесса. Писатель напоминает: тот, кто убивает и, более того, делает убийство системой, не уйдет от возмездия. Главные герои повести, Гаврилов и Первый, в равной мере несут ответственность перед судом природы. "Не мне и тебе говорить о смерти и крови", -- напоминает Первый Гаврилову об одном из эпизодов гражданской войны, когда последний послал на верную смерть четыре тысячи человек. В тексте есть и прямое указание на то, что имя Гаврилова обросло "легендами о тысячах, десятках и сотнях тысяч смертей". пильняк повесть непогашенный луна

Тема смерти является главной в повести и поддержана в основном мотивом крови. Смерть и кровь -- опорные слова в тексте, в равной мере относящиеся и к образу Первого, и к образу Гаврилова. В повести не случайно подчеркнуто, что последними словами Гаврилова перед смертью, которые слышал от него друг, были слова, связанные с воспоминаниями о толстовском персонаже, который хорошо "кровь чувствовал". Основные эпитеты, которые использует автор,-- красный и белый. Нагнетание красного цвета особенно заметно в начале второй главы, где текст интенсивно окрашен различными оттенками этого цвета: и пейзаж (кровавый закат), и предметный мир (упоминаемый автором несколько раз красный карандаш в руках у Первого), и описание отдельных эпизодов (“Краском, с двумя орденами Красного Знамени, гибкий, как лозина,-- с двумя красноармейцами,-- вошел в подъезд”). Таким образом, и поэтический уровень текста устанавливает идентификацию персонажей, наделенных общей виной перед народом и заслуживающих возмездия. Характерны и пейзажные зарисовки в повести, также связанные с главными мотивами: "Те окна домов, что выходили к заречному простору, отгорали последней щелью заката, и там, за этим простором эта щель сочила, истекала кровью"; или: "там на горизонте умирала за снегами в синей мгле луна, -- а восток горел красно, багрово, холодно"; или пейзаж перед операцией: "Сукровица заречного заката в окнах умерла". 

Те же мотивы обнаруживаются и в других элементах образной системы повести. Основные эпитеты, которые использует автор, -- красный и белый. Нагнетание красного цвета особенно заметно в начале второй главы, где текст интенсивно окрашен различными оттенками этого цвета: и пейзаж (кровавый закат), и предметный мир (упоминаемый автором несколько раз красный карандаш в руках у Первого), и описание отдельных эпизодов ("Краском с двумя орденами Красного знамени, гибкий как лозина, -- с двумя красноармейцами, -- вошел в подъезд"). Таким образом, и поэтический уровень текста устанавливает идентификацию персонажей, наделенных общей виной перед народом и заслуживающих возмездия. Об этом свидетельствует и очень важный для понимания смысла повести символический эпизод гонки автомобиля сначала Гавриловым, затем, после его смерти, Первым, повторившим предыдущую ситуацию. Безумная гонка в неизвестном направлении, движение ради движения -- метафорическое осмысление писателем исторического пути страны, в основе общественной структуры которой лежит насилие над человеком. Как справедливо отметила критика, "в доводах Первого революция оказывается отделенной, а если говорить до конца, то противопоставленной человеку". 

По мысли Пильняка, в самом понятии "государственная система" заключено нечто чуждое, противоположное природной сущности человека, тем более в тоталитарном государстве, которое держится исключительно силой власти, насилием над личностью. Гаврилов сам строитель страшной машины истребления личностного сознания и сам становится ее жертвой. Государство, власть являются в повести метафорой смерти. Герой не хочет умирать, но покорно соглашается на смерть не только в силу своей принадлежности "к ордену или секте", но главным образом потому, что видит в этом акт возмездия за содеянное. Скорее всего именно осознание неотвратимости кары заставило Гаврилова почувствовать свою обреченность и не сопротивляться приказу Первого. Таким образом, философский смысл повести актуализирует ее содержание в современную эпоху не менее, чем ее политический смысл. 

Образ луны и её роль в повести-- "Повесть непогашенной луны" -- показывает, что повествование ведется как бы от имени луны -- со стороны мы наблюдаем за всем тем, что происходит на земле. Перед нами, таким образом, не локальное место действия (хотя бы и огромное государство), а, по сути, весь земной шар, вся история человечества в конкретный период ее развития.

Свои самые сокровенные мысли автор вкладывает в уста самых разных героев повести. Первому - фразу о природе революции: "Гаврилов, не нам с тобой говорить о жернове революции. Историческое колесо - к сожалению, я полагаю - в очень большой мере движется смертью и кровью, - особенно колесо революции". Гаврилов высказывается о советской литературе: когда он просит у Попова дать ему почитать "что-нибудь попроще, про хороших людей, про хорошую любовь, о простых отношениях, о простой жизни, о солнце, о людях и простой человеческой радости",- то такой книги у Попова не находится. "Вот тебе и революционная литература", - заключает Гаврилов и в который раз перечитывает Толстого. Профессор Кокосов не удерживается в разговоре со своей женой от нелестных отзывов о научных консилиумах и неслучайного их сравнения с "большевистскими показательными процессами": "Хуже нет, Екатерина Павловна, консилиумов. Я не хочу обижать Анатолия Кузьмича. Анатолий Кузьмич не хочет меня обидеть. Комплименты говорим друг другу и учёность показываем, а больной неизвестно при чём, точно на большевистских показательных процессах, парад с музыкой, - никто больного как следует не знает…"].

Вынесенное в заглавие словосочетание приобретает в тексте произведения два основных значения. Во-первых, «непогашенная луна» -- это метафорическое обозначение победы совести и общечеловеческой морали над расчётливыми людьми, живущими пошлой, суетной, бездуховной жизнью. Во-вторых, словосочетание «погашенная луна» -- было бы оксюмороном: если слово «луна» обозначает неуничтожимую, неподвластную времени и пространству часть вселенной, то его сочетание со словом «погашенная» приобретало бы алогичный смысл.

Повесть была экранизирована в 1990 году.

В уже цитированном партийном постановлении 1926 года произведение Б. Пильняка получило название "Повесть о непогашенной луне" неслучайно: из такого варианта названия следовало, что точка зрения рассказчика-повествователя является традиционной -- он смотрит на луну "с земли", "снизу вверх" и он -- один из тех, кто находится в "городе" ("городская душа" которого "залапана ныне мутью"). За этим автором-повествователем, конечно, стоит сам Пильняк, и он, естественно, и должен нести ответственность за публикацию.

Список литературы

1.Диарова А.А, Иванова Е.В, Серафимова В.Д. Литература с основами литературоведения.

2.Трубина Л.А.

3.Б.Пильняк «Повесть непогашенной луны»

Размещено на Allbest.ru