Поэтический авангардизм Игоря Холина

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФБГОУ ФПО

Нижегородский Государственный педагогический Университет

Им. Козьмы Минина

Факультет гуманитарных наук

Кафедра русского языка и культуры речи

Поэтический авангардизм Игоря Холина

Выполнила: Молькова Н.С.

Проверила: Эрастова А.В.

Нижний Новгород 2015 г.

Введение

Игорь Сергеевич Холин 11 января 1920, Москва - 15 июня 1999 поэт, прозаик, поставангардист. Один из самых ярких представителей русского андеграунда.

"Человек барачный" не интересуется политикой, ему безразлично, как называется господствующий в его стране строй, социализмом, коммунизмом, демократией или как-то еще. Он далек от политических материй и твердо знает только одно: в его жизни царит один строй, имя которому - "баракократия". И власть этого строя незыблема, абсолютна и пожизненна.

Биография

Игорь Сергеевич Холин (21 января 1920 - 15 июня 1999) - русский поэт, прозаик.

Игорь Холин родился в Москве, на Войковской, которая в то время была пригородом, в семье белошвейки и офицера царской армии, по одной из версий - некого Львова, по другой - Холина. Отец умер - одна легенда гласит, что от тифа, другая - будто воевал за "белых", переметнулся к "красным", был пленён бывшим командиром Колчаком и расстрелян им же. Ни одна из историй не имеет подтверждения, так как Холин имел склонность мистифицировать собственную жизнь. Родственники говорят, что его дед по отцу владел балетной школой в Москве, на Тверской, а отец женился на деревенской девушке вопреки воле родных.

В гражданскую войну, потеряв мужа, мать Холина отдала его в детский дом - она пожертвовала двумя детьми, так как боялась, что не сможет их прокормить. Из одного детского дома Холина перевели в другой, под Рязань, в бывший мужской монастырь, где в спальнях детей устрашали потолочные фрески со страданиями мучеников, например, отрубленная голова Ионна Крестителя. Холин из детского дома сбежал, беспризорничал, но в итоге оказался в Новороссийске, где его пригрело военное училище. Был воспитанником музыкальной команды Красной Армии.

С 1940 по 1946 год служил в армии. Войну закончил в Праге, капитаном Красной Армии. Был дважды ранен - одна из пуль прошла через уголок губ и вышла под лопаткой. Выжил чудом.

Ударил солдата за пьяные безобразия, попал под трибунал, сидел на зоне в Лианозово. Там встретил товарища по армии, который по старой памяти дал поблажку - разрешил выходить за пределы зоны. Там же, под влиянием товарища, начал писать стихи - по собственному признанию, дурные. Прослышал о Блоке, пошел в местную, лианозовскую библиотеку, где попросил книгу Блока, чем удивил библиотекаршу, так как Блок тогда считался почти запрещённым поэтом. Библиотекарша оказалась женой Евгения Леонидовича Крапивницкого, с которым и познакомила Холина. У Кропивницкого тогда собирался кружок поэтов, писателей и художников, которые считали его своим учителем - юный Генрих Сапгир, зять Евгения Леонидовича Оскар Рабин… Под влиянием Кропивницкого состоялось творчество Холина.

Активно писать Игорь Холин начал в середине 1950-х. В те годы им был создан первый цикл "барачных" стихов, давший вектор развития всей Лианозовской группе. В это время Холин работал официантом в ресторане при гостинице "Метрополь" и был женат на Марии Константиновне Холиной, тоже официантке. В этом браке у него родилась дочь Людмила.

Кроме того, его друг Генрих Сапгир приобщил его к написанию детских стихов. Но поэзия на заказ у Холина шла тяжело, несмотря на то, что его стихи попали в букварь.

Холин предпочитал использовать в качестве поэтических средств скорее бытовую речь, чем лирику и образность. К концу 1950-х годов Холин стал одним из лидеров неофициальной русской поэзии и русского авангарда. В 1960-х он печатался на Западе, в СССР публиковались только стихи для детей.

Был участником поэтической группы "Конкрет", куда входили Генрих Сапгир, Эдуард Лимонов, Бахчанян.

В начале 1970-х Холин пишет несколько поэм и всерьёз обращается к прозе. С 1988 года он публиковался на родине. 1980-1990-ми годами датированы лишь отдельные опубликованные стихотворения, в этот период Холин основное внимание уделял написанию коротких рассказов.

В сознании читателя образ Холина-поэта неразрывно связан с образом Генриха Сапгира, дружба с которым завязалась у Холина по переписке. Сапгир был учеником Кропивницкого ещё по кружку в Доме Пионеров, писал ему из армии, узнавал о новых именах в поэтическом кружке - так и познакомился с Холиным. Эта дружба длилась больше сорока лет.

В начале семидесятых его приятель, художник Михаил Гробман, научил Холина заниматься "фарцовкой", которая спустя небольшое время переросла в торговлю антиквариатом - не очень крупную, но значительную с точки зрения познаний о русской старине и современном искусстве. Этим Холин зарабатывал на жизнь до 1998 года.

С 1972 до 1974 встречался с Ириной Островской, подругой Елены Щаповой, легендарной жены Лимонова, которой посвящена книга "Это я, Эдичка". Дочь Холина от Островской Арина - автор популярных романов.

Умер от скоротечного рака печени - быстро и легко. Похоронен на Химкинском кладбище.

Жизнь и творчество Игоря Холина

О жизни этого человека можно писать романы. Его мать, по словам внучки, была белошвейкой (Что бы это значило? Портнихой, что ли? Все белошвейки еще дл революции кончились), а отец - белым офицером, который то ли умер от тифа, то ли перешел на сторону красных и был за то расстрелян лично Колчаком. Впрочем, все это рассказывал сам Холин, а он был, как известно, сочинитель. Родился Холин а районе, где сейчас метро Войковская: тогда это был пригород. Почему-то, когда ему было 7-8 лет мать предпочла отдать его и его брата в детский дом, а еще одного ребенка она оставила себе. Но тогда так многие поступали. Из первого детского дома он сбежал. Беспризорничал. Потом попал в другой детский дом, тоже сбежал. Потом был отправлен в армию в качестве воспитанника. С армией, в основном, было связано следующее десятилетие его жизни. В Харькове, в училище "Красных старшин", Холин играл в оркестре на трубе. В 1937 году ушел из армии и оказался в Новороссийске, где работал на электростанции. В 1940 году снова оказался в армии - на этот раз по призыву.

Когда 22 июня 1941 года началась война, Холин был в военном училище. Прошел всю войну. Был дважды ранен и несколько раз награжден. Ушел из армии в чине капитана в 1946 году. За то, что избил солдата, попал под трибунал и отсидел 2 года. Отбывал заключение возле поселка Долгопрудный, к северу от Москвы. Среди начальства лагеря оказался однополчанин Холина. Он пристроил Холина в так называемую самоохрану. Во время дежурства на вышке Холин впервые в жизни начал сочинять стихи. Самоохранникам разрешали выходить за пределы зоны - недалеко. И однажды Холин пришел в соседнюю деревенскую библиотеку и спросил, нет ли там стихов Блока. Библиотекарша поинтересовалась, не пишет ли он стихи, и, получив утвердительный ответ, пригласила его в гости. Так Холин познакомился с Евгением Леонидовичем Кропивницким и его женой Ольгой Ананьевной Потаповой, художницей, которая и была той библиотекаршей. Первое стихотворение Холин написал в 1952 году.

Вот сосед мой,/Как собака:/Слово скажешь -/Лезет в драку./Проживаю я в бараке,/Он - в сарае у барака.

С этих стихов и началась книга "Жители барака". К тому времени Холин вышел на свободу и поселился в бараке на окраине Москвы. Эти стихи стали его самыми знаменитыми. Вот еще несколько:

Обозвала его заразой,/и он, как зверь, за эту фразу/подбил ей сразу оба глаза./Она простила, но не сразу.

Познакомились у Таганского метро./Ночевал у неё дома./Он - бухгалтер похоронного бюро,/она - медсестра родильного дома.

Жил за городом на даче./Покупал билет. Кассирша не дала сдачи./Ругался на весь вокзал./На последнюю электричку опоздал./В гостинице без паспорта не пустили в номер./Ночевал на улице, простудился и помер.

"Мороз сегодня крепкий", -/поёживаясь зябко,/один - который в кепке -/сказал другому, - в шапке./А тот в ответ на это:/"А ты что думал, лето?!"

Нашли его утром, случайно, в углу чердака./Сжимала записку остывшая за ночь рука,/в которой описана смерти причина:/его разлюбила бухгалтерша Нина.

Как видите, предельно аскетично, кратко, с мрачным юмором, "про жизнь". Эти стихи сделали его одной из звезд московского андеграунда.

Я в милиции конной служу,/За порядком в столице слежу,/И приятно на площади мне/Красоваться на сытом коне!

Я видел Холина в гостях / Я видел Холина в пивной/ Я видел Холина в кино /Я видел Холина в саду /Я видел Холина зимой/Я видел Холина в гробу.

Казалось бы, очень оригинально. Но вот стихи его учителя Кропивницкого. Собственно, "барачные" стихи придумал он, потому что жил одно время в бараке.

Над бараками над длинными /Сонно плавает луна, /Переулками пустынными /Баба крадется одна. /Смрадом тянет от помойницы, /Озаряемой луной, /А в барачной тесной горнице/ Кровью кашляет больной.

Мать, собаку есть не нравится, /Но беда-туберкулез,/ Неужели не поправиться /И погибну я как пес?!

Съел собаку и поправился /И прошел туберкулез /

И как сукин кот прославился /И довольный произнес.../РАЗВОД /Её муж сказал: /Она мне не нужна. /Он сказал: /Она обыкновенная - /Подводит глаза, /Пьёт водку, ест селёдку, /Курящая, как гулящая... /Ну и вот - / Нужен развод.

Похоже. Если не знать, кто автор, то можно и перепутать.

Вместе с тем, Холин был женат на официантке из "Метрополя", имел дочь (род. В 1950) и сам работал официантом в "Метрополе". Когда дочери исполнилось 15 лет, он с женой развелся. В это время он жил у друзей, снимал углы и пр. Зато, его жизнь стала чрезвычайно насыщена общением с деятелями андеграунда, встречами с женщинами.

У Холина было горячее увлечение красавицей Валей Филиной, променявшей его на московского богача, долгую связь с Евой Уманской, опять "предавшей" его, уйдя к иностранцу, помню и безуспешные попытки овладеть иностранным капиталом - Камилла Грей, Жанна Болотова, Ольга Карлейль, - но яркой любви я не замечал. О женитьбе Холин говорил часто и охотно, особенно в обществе вечно влюбленного шизофреника А.Т. Зверева, но с ухмылкой бывалого воробья, мол, на гнилой мякине нас не проведешь!..

От его кобелиного гипноза сдавались самые неприступные кадры. "Ой, вы поэт! - таяла сибирячка. - А Евтушенку знаете?" - "Знаю, дуся, живем в одном доме, - деликатно чеканил Холин. - Я вам все расскажу на веранде с калиткой". - "Ой, правда!" - плелась за ним, как телка за ведром.

Я его спрашивал, как же так получается - одним взглядом снять бабу, а он, лукаво ухмыляясь, отвечал, что, "глядя на нее, даже палка у забора вставала!".

От коротких стихов Холин перешел к поэмам и оригинальному прозаическому произведению "Кошки-мышки", которые известности не сникали. Все вспоминали "барачные" стихи.

К 1972 году ему удалось решить свои квартирные проблемы. Он устроил так, что досталась квартирка жене, квартирка дочери, которая к этому времени обзавелась ребенком и выучилась на бухгалтера и квартира ему. Он женился во второй раз на Ирине Островской - молодой женщине, имеющей большие проблемы со здоровьем - она болела раком. Свадьбу сыграли в "Метрополе". В 1974 году она родила дочь, а сама умерла. До 3-х лет Холин держал девочку у бабушки, а потом забрал себе и растил самостоятельно.

С 1965 по 1974 года он издал 25 детских книг.

Но гонорары его не устраивали, и поэт переключился на фарцовку.

"Между проводами двух художников - Красного и Купермана - мы встретились на похоронах Гаяны Каждан (1973), любимой ученицы Е.М. Белютина, мгновенно сгоревшей от саркомы во цвете лет и творчества. Холина я не узнал. Он выглядел английским лордом под дождем. Модный реглан "шоко", клетчатая шляпа, роговые очки и дождевой зонт с резной ручкой. Седеющий щеголь на кладбище!"

От нее он перешел к торговле антиквариатом, в основном, иконами, которые были тогда в большой моде. Стихи больше не писал. Иногда писал рассказы. С начала 90-х начали публиковать его старые стихи - он уже считался классиком. Умер в 1998 от скоротечного рака печени, не мучился.

"Крохотная квартирка, в которой вместе со своей младшей дочерью Ариной жил патриарх литературного андеграунда барачный поэт Игорь Холин, раньше принадлежала Римме Городинской. Зная жилищные проблемы своего старого друга, Римма перед отъездом на Запад заключила брак с Игорем Сергеевичем, таким образом "однокомнатная нора" в Ананьевском переулке перешла в наследство Холину как законному мужу. До этого он снимал комнату на Нижегородской улице, ухитряясь даже сдавать эту конуру на субботу и воскресенье африканскому студенту-негру.

Найти дом, подъезд и квартиру оказалось совсем не трудно, так как Игорь Холин жил напротив института Склифосовского, где я с 1981 года работаю на "скорой помощи".

Гостеприимный хозяин встретил меня в теплой рубашке, надетой наизнанку, и в коротких фетровых валенках. Я проявил излишнюю наблюдательность: "Игорь Сергеевич, вы рубашку наизнанку надели… могут побить…", на что он ответил: "Герман, видите ли, я ношу рубашки с двух сторон. Когда с одной воротник становится грязным - я переворачиваю на другую сторону". Его черный юморок я воспринял с улыбкой. На стенах висели иконы и картины любимых художников: Пивоварова, Рабина, Евгения Кропивницкого… Самым дешевым предметом в квартире, по-моему, был компьютер".

Он прожил несколько разных жизней: мальчик из многодетной семьи и детдомовец, беспризорник и военный музыкант, фронтовик, победитель, зек и официант, поэт, богема, советский детский писатель, звезда андеграунда, фарцовщик, антиквар, муж, бабник, благородный возлюбленный и самоотверженный отец. Как это все могло сочетаться в одном человеке? Мне кажется, что он просто очень любил жизнь, имел фантастическую приспособляемость, умел общаться с самыми разными людьми, ну и не хотел, чтобы его дочь осталась сиротой и материально нуждалась, как это было с ним в детстве.

Ну а его дочь? А какая еще могла вырасти дочь при таких обстоятельствах? Разумеется, самомнение выше крыши, отсюда и подобные посты. Еще бы: взрослые разговоры про то, что СССР - это зло, всхлипы о западной жизни, о царской России, плюс дорогие вещи, деликатесы, которых не было у одноклассников - как тут не возомнить о себе бог знает что? Настойчивое упоминание в любых ее постах, книгах про стоимость тех или иных вещей, про "фирму" - это все оттуда, из детства.

Она обижена за отца, что ему досталась нелегкая жизнь: вместо того, чтобы прекрасно жить на гонорары от публикации его стихов, он "вынужден" был фарцевать, т.е. нарушать закон. Да кто из поэтов может сегодня прожить на гонорары от стихов? Я, кстати, не знаю, чем Холина не устраивала плата за детскую литературу - 25 книг меньше, чем за 10 лет, тиражом в 150 тыс. экземпляров - это были небольшие деньги? А вот Успенский считал, что жил в СССР более, чем зажиточно. Странная история.

Но обвинять СССР в его несчастной судьбе? Судьба была бурная, и она его сформировала. Даже если начать сначала, с рождения: отец офицер, мать - швея. В сословном обществе Российской империи они были не пара. Потом, он был беспризорником, но ведь боролись за него, не бросили, добились, чтобы он вырос не пьяницей и уродом, а нормальным человеком. Вы сегодняшних беспризорников видели? Никому они не нужны. Сидел 2 года. Но ведь за дело - офицер не имеет права бить солдата, что бы тот не сделал. И срок дали небольшой, и в условиях несвободы он начал читать и писать стихи. Потом стал любимцем женщин и андеграунда. Потом вырастил дочь - разве общее положение вещей ему в этом не помогало? Весь этот "ад" был его жизнью и позволил ему остаться в истории русской литературы. Этого совсем не мало. холин поэт андеграунд

Барачная поэзия Игоря Холина как классический эпос новой литературы.

Лианозовская группа не первая группа неофициальных поэтов в Москве. До нее была группа Черткова, распавшаяся с его арестом в 1957 году, но уже успевшая сказать свое слово и, главное, давшая такого уникального поэта, как Станислав Красовицкий. Красовицкий оказал огромное влияние на формирование неофициальной поэзии, с него, по сути, началось ее самостоятельное развитие. Красовицкий, может быть, лучший поэт 50-х годов, но все же нового стиха, школы он (как и вообще группа Черткова) не создал. У него не было прямых последователей. Он создал уникальную Поэзию, повлиявшую на всех, но повлиявшую на уровне общеэстетическом, а не на уровне поэтики.

Новый стих, определивший наиболее актуальные поэтические течения последующих десятилетий, возник именно в Лианозово. Каждый из участников группы ярко индивидуален, каждый сегодня классик. А Игорь Холин сразу стал классиком, еще тогда, в конце 50-х, - настолько совершенно оформленной, выраженной было само явление его поэзии, его стиха. Не раз говорили о скульптурности, вылепленности вещей Холина; да, бесспорная материальность, очищенность формы от рефлексии придавала стихам качество, о котором говорил Хармс: бросить стихотворение в окно, и окно разобьется. От стихов Холина повылетали все стекла в парадном дворце советской поэзии.

И. Холин (как и Г. Сапгир) - прямой ученик Евгения Кропивницкого. От него он воспринял примитивистскую, гротескную поэтику, не зная о более ранних обэриутских образцах (Евгений Кропивницкий в свое время развивался тоже совершенно от обэриутов независимо). Традиция поэтического косноязычия - не высокого (заговаривающейся, захлебывающейся речи вроде пастернаковской), а низкого, происходящего от "плохой поэзии" Лебядкина и Пруткова - мощно актуализирована XX веком. В чем смысл такой парадоксальной переориентации? Понятно: разрушается иерархия, изживается инерция, рутина; слова начинают звучать по-новому. Но все это невозможно вне цельного, авторского художественного пространства, вне определенной эстетической системы, без того, что поэта делает поэтом. Разрушение в искусстве имеет смысл только как путь к созиданию. Поэтому, конечно, "низкое косноязычие" у настоящих поэтов все равно оборачивается "высоким" - проявляющим вещи сущностные, жизненно важные.

У Е. Кропивницкого, И. Холина, Г. Сапгира "косноязычие" не семантическое (как у Хлебникова, Введенского, Хармса), а преимущественно стилистическое (как у Олейникова). Сдвигается жанр высказывания, интонация: условно говоря, вместо сатиры, на материале сатиры пишется ода и наоборот. Для лианозовцев игровая эстетика так же важна, как и для обэриутов, но по-другому. Общеобэриутский гносеологизм - аналитическое расчленение языка, понятий (Введенский говорил о своем творчестве как о "поэтической критике разума") - лианозовцам в целом не близок. Игровой контекст нужен для других целей.

Е. Кропивницкий, открыв свой стих навстречу быту, остается чистым лириком, ироничным, язвительным, но лириком, сосредоточенным на себе и своих размышлениях. Лубочные яркие краски используются по прямому назначению, как у художников-примитивистов, для создания пластического образа. Наивный, детский взгляд только очищает восприятие (пейзажная лирика Е. Кропивницкого - готовые детские стихи, хотя специально для детей, насколько я знаю, основатель лианозовской школы ничего не писал). Холин и Сапгир начали с того, что вообще отказались от лирики, от литературности. Особенно радикально это получилось у Холина.

Быт становится самоценным, самодовлеющим. И это уже не быт - бытие. Холин и Сапгир, в отличие от Олейникова и вообще обэриутов, не гносеологичны, а именно онтологичны. Барачная поэзия - новая онтология, попавшая в точку, выразившая саму суть послесталинского (и шире - посттоталитарного) мироощущения.

Красовицкий тоже онтологичен. И по поэтике он принадлежит той же традиции (хотя у него гротеск как раз семантический, а не стилевой). Его эсхатологическая поэзия тоже суть того же мироощущения, и ее возникновение было так же жизненно необходимо. По силе, трагичности воплощения общей духовной катастрофы поэзия Красовицкого, может, и превосходит лианозовскую. Но будущее все же было именно за Лианозовым. Поэзия Красовицкого - это осознание катастрофы, вины, это суд и приговор, это поэзия принесения жертвы, духовного самосожжения, материально воплотившегося в сожжении поэтом своих рукописей и отказе от созданного. Лианозовское искусство - начало изживания катастрофы, путь к созданию новых ценностей, новой, невиновной жизни.

Старое тогда, в конце 50-х, совсем еще не считало себя старым. Наоборот, оно было в силе, переживало свое второе рождение на "оттепельной" волне "возвращения к ленинским нормам", социализма с человеческим лицом и т.п. Принципы государственного искусства казались незыблемыми. Но для тех, кто осознал, что на этих принципах в искусстве ничего по-настоящему долговечного создать невозможно, вопрос о преодолении старого, то есть всей советской окружающей среды, стоял очень остро. Естественной реакцией было стремление уйти, презрительно проигнорировать уродливый социум, попытаться непосредственно возродить подлинное, досоветское. Именно так поступали в группе Черткова, напрямую обращаясь к опыту акмеизма, футуризма. Но в Лианозово сделали все наоборот: не бежали от окружающего абсурда, а пошли ему навстречу, спровоцировав лобовое столкновение. Результат оказался поразительным. Заговорив на безнадежно мертвом, преступном языке социума, искусство обрело действительно новую жизнь и, как следствие, новый, живой язык.

Собственно, проблема художественного языка станет одной из главных проблем и даже одной из тем нового искусства, особенно в концептуализме, соц-арте. Гносеология проявится в другом аспекте: в концептуалистском анализе условий, обстоятельств формирования художественного высказывания. Если у Введенского "поэтическая критика разума", то, например, у Вс. Некрасова "критика поэтического разума", критика фундаментальная и столь же художественно результативная. А начиналось все именно с Холина, давшего поэзии, как Рабин в живописи, самый мощный первоначальный импульс для дальнейшего развития. Барачный эпос стал классическим эпосом новой литературы, ее онтологической основой. Холин, переведя обэриутский игровой релятивизм из гносеологической плоскости в онтологическую, разрушил проклятие социального мифа его же оружием, создав собственный барачный антимиф. Смерть языка (главное следствие общей духовной катастрофы) преодолевалась не попытками воссоздания классических образцов, а кардинальным изменением художественной точки зрения, эстетического ракурса. Структура языка, его материальная оболочка остается неприкосновенной, но уходит отравленный воздух, меняется среда, само пространство; и в новом пространстве можно дышать. Оживает не мертвый язык социума, оживает речь, превращаясь в живой художественный язык. Искусство снова может говорить.

Таков главный художественный итог творчества лианозовцев, в этом я вижу смысл феномена российского поэтического конкретизма (думаю, и в западном конкретизме, особенно в немецком, можно найти много похожего). Конкретизм, концептуализм, соц-арт вовсе не какие-нибудь очередные авангардистские вывихи, как кажется иным поборникам "высокой поэзии". Это именно поэзия (в лучших, конечно, своих образцах); поэзия, отвечающая на самые острые эстетические вопросы современности. Поэтическое пространство едино, реалии художественной ситуации общие, и требования к поэту (не важно, концептуалист он или чистый лирик) все те же. В этом смысле ничего не изменилось. Изменился язык, а он не может не меняться, он часть человека. Эти-то изменения и были впервые зафиксированы в Лианозове, что особенно ярко выразилось в барачном эпосе Игоря Холина.

Игорь Холин в контексте и вне контекста литературы 1950-х

О, мир, свернись одним кварталом..."

Н. Заболоцкий

Оттепель. Наступило время стихов. Время у стихов было одно, пространства - разные.

На авансцене - синхронный дебют двух поколений. Прозвучали стихи поэтов-фронтовиков (Холин подпадает под него хронологически и биографически). Молодую эстрадную поэзию стадионы резонируют на весь Земшар.

Игоря Холина эти возможности не прельстили. Проявляя полную незаинтересованность в совписательской карьере, он идет по третьему пути.

Становится лидером второго русского авангарда. Нонконформист.

На рубеже 1950-1960-х два мастера - И. Холин и С. Красовицкий - наиболее авторитетны по гамбургскому счету. С. Красовицкий и поныне остается поэтом для знатоков. Стихи Холина популярнее его имени. Печатаемые в столичном самиздате, до провинции они доходили устным народным творчеством,"городским фольклором". В Челябинске я их слышал значительно раньше, чем узнал имя Холина.

Биография Игоря Холина мифологична, где и как прошли детство, отрочество и юность - неизвестно.

Появился на литературном свете в возрасте к 40.

Об этапах жизненного пути поэт не любил распространяться. "Мгновений боя и тюрьмы" ему выпало немало - после войны сидел в лагере. Религиозностью - в смысле исповедания какой-либо религии - не отличался. Холин-человек воспринимал действительность как данность.

Сорокалетний дебютант - полностью сложившийся мастер, делает только шедевры. Стихи, предшествующие "барачному" циклу, не установлены.

Официальные ценители им не интересовались. Он мало волновал власть даже как объект для "проработки". Однажды "Известия" заметили и оценили в числе других поэтов - "Бездельники карабкаются на Парнас".

Литературный однолюб - первый период его поэтической биографии справедливо назвать "барачным". Несколько лет жизни отданы единственной теме. Он не был "первооткрывателем", - барак ввели в литературу Е. Кропивницкий и Я. Сатуновский. Холин был глубоким и объективным исследователем этого типа организации общества, детально изучал все аспекты существования, пока не исчерпал тему.

После Холина добавить нечего, остается только пересказывать. Поздним историкам барачной цивилизации без холинского цикла не обойтись.

Стихи "барачного" цикла созданы в разгар "оттепельного" оптимизма. Эпоха жилищного переворота - массовый переход от бараков к более цивилизованным формам жилища. Уничтожались бараки постепенно. Времени для личного знакомства с бараком и его обитателями у Холина было предостаточно - "где он только не жил" (свидетельство М. Гробмана).

Холин - не "самородок". Предшествующие бараку формы жизни описывали Достоевский, Горький, Зощенко, Ильф и Петров, Хармс.

В свою очередь, его стихи воздействовали на Д.А. Пригова, О. Григорьева и др. поэтов "андеграунда". Вопросы о взаимовлиянии поэтов второго русского авангарда, сравнительное исследование их творческих почерков чрезвычайно сложны и остаются за рамками этой статьи.

Немного о поэтической технике Холина.

Форма произведений цикла - "доступная бедным" - короткие строка, фраза, стих. Творческий почерк (в позднейших произведениях Холин будет прибегать и к неологизмам, и к зауми) объясняется спецификой темы. "Сюжеты" стихотворений отличаются простотой и наглядностью.

Идет по пути наибольшего сопротивления, против потока мировой поэзии. У всех Великих, при всем их несходстве, есть общие достоинства - богатство словаря, многообразие изобразительных средств, солидный философский базис...

"Барачные" стихи мастера целиком "изготовлены из отходов" поэтического производства, из "антипоэтических материалов". Изобразительные средства характеризуются крайним аскетизмом. "Умение выбирать и отбрасывать" доведено до логического предела. Изобилуют - штампы, бедные рифмы, прописные истины... словарь полинезийца, тавтологии. Полнейшее отсутствие метафор, эпитетов, гипербол и т. под. оксюморонов. Некоторые стихотворения без единого прилагательного. Для холинских барачных конструкций - это архитектурные излишества.

Мне говорят:/какая бедность словаря!/Да, бедность, бедность;/низость, гнилость бараков;/серость, сырость смертная/и вечный страх: а ну как.../да, бедность, так./ (Я. Сатуновский)

Cравнения банальны - "пивная как кабак", "хрюкает как свинья", "работал как вол" и т.д. Синтаксис также скуп. Преобладают назывные, безличные, неопределенно-личные. Обращает бедность языка в достоинство, из "отходов" конструирует композиционно выверенные, превосходно ритмизированные, тщательно зарифмованные и аллитерированные миниатюры.

Стих - звучный, динамичный. Мысли - законченные. Стилевое единство выдержано.

Все стремится в точку, к конечной стадии. Произведения Холина не обрываются на полуслове-полумысли. Никаких - "и так далее...", "додумайте сами". Все досказано "с последней прямотой".

Лексические пласты - детские стихи (А. Барто), частушка, колыбельная, считалка, лозунг, Много стихов с обрамлением - порою обрамляющие строки составляют б. ч. стихотворения.

Текстологическая сложность

Значимость произведения не оценена до сих пор.

"Жители барака" - не просто цикл поэтических миниатюр, но гипертекст. Каждое стихотворение, несмотря на композиционную формальную завершенность, является фрагментом сложной структуры. Как из смальты - мозаичная картина, из набора случайных трагикомических эпизодов складывается цельная конструкция, выявляющая новые смысловые слои. Меняются жанры элементов.

Отдельные стихотворения - образчики "литературы факта", протокольный реализм.

В гипертексте причудливо сочетаются элементы реальности, мифа и антимифа.

Каждое стихотворение, взятое по отдельности, - автологично, гипертекст - металогичен.

Только в гипертексте существует ОБРАЗ БАРАКА, фрагментированный в отдельных стихотворениях. Этот образ - главное открытие Холина. Как социокультурное явление он слишком велик, значителен и сложен, чтобы уместиться в миниатюре из десятка-другого отборнейших слов.

Холин - поэт космического мышления. Барак - микрокосм.

Цикл "Барачные" лишен упорядоченной композиции. Состав не канонизирован, нуждается в уточнении. В наиболее серьезном издании Холина - путаница. Необязательные стихи включены в цикл, а относящиеся к нему - разбросаны по другим разделам книги.

Что же представляют собою холинский барак и его обитатели? Перед нами портрет времени? шарж? антисоветская фронда? русофобия?

Барачная цивилизация

"Большого мира" нет ни при какой погоде. Но даже "маленький мир" с игрушкой "уйди-уйди" и песенкой "Кирпичики" в сравнении с бараком - высочайшая цивилизация. Предельная простота жизнеустройства. В "Вороньей слободке" Вас. Лоханкина пороли по решению общего собрания - "свет надо было тушить!". Здесь проблема снята - "нет в бараке света". Коллективная воспитательная мера: "бабы бьют жену Егора".

В 1930-1950-х гг. иностранцы отмечали, что советские люди, в отличие от европейцев, проводят много времени в ДК, на стадионах, в ПКиО, в библиотеках и т. п. Это связывалось не только с коллективизмом, но и с отвратительными жилищными условиями (барак, коммуналка, общага, подвал и даже землянка). Дворцы и парки культуры - убежища от убогого перенаселенного барака. "Города из рабочих лачуг" - примета "Новой Америки".

Жители барака не покидают его пределов: пивная, производство - филиалы барака. Едва ли будет правильным считать их аутсайдерами или маргиналами. Мотив ущемленности "барачных" отсутствует. Они в замкнутой системе со своей иерархией. Никто не задумывается над жизнью, не "встает на путь исправления".

Барачные страдают от краж, но и своего не упустят - "продал куб казенных дров", "а ночью с него были сняты штаны", "немало он продал и пропил добра", "квартиру у них дочиста обобрали", "а в палатке были воры".

Еще одна фантастическая черта холинского барака - никто из проживающих не сидит, не сидел и не ждет посаженных родственников.

Барак мононационален - в нем отсутствуют не только Шапиро, но и Шариповы. Национальная рознь не существует. Сам Холин не ощущал принадлежности к какой-либо нации. Не знал, что значит быть русским.

В бараке отсутствует быт - жизнь кипит не на общей кухне, а у забора либо у бочки; обстановка спартанская - "на столе стоит бутылка и лежит консервов банка"... Предметы лишены признаков места, времени, социального статуса - просто штаны, шапка, комод и т.д.

"Неописуемые люди". Холинский барак - страшнее антиутопии.

Холин не стремится изобразить "оригиналов", "человеков с чудинкой". Не балует разнообразием типов, характеров, пейзажей и событий. Имя, внешность, возраст, характер значения не имеют. Имена как из челобитных или частушек - Любка, Танька, Машка, Тимошка...

Персонализация, квинтэссенция злодейства - ревизор. Он - разоритель и растлитель. Вариант Максима Кузьмича Варравина. У Холина к ревизору - органическая ненависть.

Богатая обстановка - зеркальные шкапы, абажуры, комоды. Мещанский интерьер - образные системы Холина и далекого от него Маяковского здесь полностью совпадают. Но нет классовой задачи. Не ищет виноватых, не предлагает простых ответов - мол, советская власть, русская ментальность и т. п., - до него это делали Чехов, Горький, его современник - Гроссман, тем паче - не дает рецептов.

Герои

По социальному положению холинские персонажи - излюбленные мишени советской сатиры 1950-х - пьяницы, дебоширы, управдом, официант, швейцары, продавщица пивного киоска, расхитители народного добра, нарушители трудовой дисциплины. Это тонко подметил автор статьи в "Известиях", он же безошибочным классовым чутьем определил внесистемность Холина. Но у всех (даже у Зощенко) - это отклонение от правил, от некой нормы. У Холина - это и есть норма. Холин - протоколист и моралист. "В самом деле, любезные слушатели, что может быть нравственнее сочинений г-на Холина? Из них мы ясно узнаем: сколь не похвально лгать, красть, предаваться пьянству, картежной игре и тому под.".Герои Зощенки в полном их развитии - завершающий этап эволюции, последняя ступень лестницы Ламарка. Колоритны персонажи Зощенки, Ильфа и Петрова. Холинские барачные безлики, однотипны, стандартны, взаимозаменяемы.

Лиц нет - рожи - "безлицый парад".

Мышление героев - уже не психология, а рефлексология. Назвать проживающих "жертвами тоталитарной идеологии" - неверно, тоталитарное мышление для них - недосягаемая высота. Мечта Ивана Карамазова о "суженном русском человеке" стала былью. Достоевское самокопание здесь невозможно. Разговаривают редко, спорят много. Споры бывают обычные и заядлые. "Спор" - у Холина не процесс рождения какой-либо истины, но прелюдия драки. Тема спора - кто навалил сор или выплеснул помои... Причина конфликта - подгоревшая картошка, не постиранные носки, неглаженные брюки, плохо приготовленный обед. Крайне низменный уровень поступка. Даже "смертные грехи" - в сниженной форме. Алчность - "продал куб казенных дров", "немало он продал и пропил добра". Чревоугодие - "объедки домой носит он в газетке", "на столе стоит бутылка и лежит консервов банка". Гнев - "дал ногой ей в живот за то, что не глажены брюки". Гордость - "а у тебя, соседка, и вовсе мужа нет" и т. п. Высокотрагичный мотив смерти поэта под забором (Блок, Есенин, Маяковский и др.) у Холина низводится до "напьюсь и лягу под забор".

Дуализм. Барак - форма жизни и метафора смерти

Смерть рядом, подстерегает на каждом шагу - замерзают в сугробе, вешаются в сарае, гибнут от водки, от вина, от паралича, от самоубийства. Метафоры смерти (загробного мира) конкретны - "сараи - могилы различного хлама" - и не только хлама; "во втором бараке Рая удавилася в сарае", "проживаю я в бараке, он - в сарае у барака", "в углу во дворе у барака сарай, повесился в нем кладовщик Николай", "барак - подобие ада", но есть и нижний круг ада - сарай.

"Теперь проживает в бараке у нас как в гробу".

Мало деторождений, много абортов. Основные занятия "барачных" - пьянка, драка и... смерть. Умирают разнообразно. Конфликты быстро назревают и быстро разрешаются. Бывают убийства - это не правонарушение. Нет права - нет правонарушений. Холинские "умертвия" не страшилки, но протокол. Скука в будни, выходные и праздники. Скучная жизнь полна событий. Бессобытийных стихов у Холина немного. Но и в бараке не все безрадостно, редко, но бывает повод для положительных эмоций -

Поднялась в столовой ссора:/Поругались два шофера./

Взял один пивную кружку/И другого по макушке./У того возникла шишка - Был в восторге дворник Гришка./Работал машинистом портального крана./Свалился на дно котлована./Комиссия заключила:/"Виновата плохая погода"./Жена довольна:/Похороны за счет завода.

У Сатуновского в бараке - страдающие праведники, которым устои не позволяют "извернуться", жертвы собственной праведности и общественного устройства. Жители холинского барака - не жертвы. Жители холинского барака - его порождение. Каков он - таковы и они. В этом смысле барачный мир гармоничен.

Истопник старик Петров/Продал куб казенных дров./А уборщица взяла/Управдому донесла./Тот: "Делись-ка пополам,/А не то под суд отдам!"

Такая вот считалочка - три двустишия, три характера, вместе - система отношений. Кража-донос-вымогательство. Значительную часть цикла составляют стихи на производственную тему. Профессия важна - по профессии называет персонажей гораздо чаще, чем по имени. Дебютные фразы стихов -

Работал машинистом портального крана./Был кочегаром./Работал бухгалтером по учету электросвета./Работал слесарем./Продавал керосин и разную мелочь./Профессии не имел.

Что там производят - не имеет никакого значения, так, "заливается смесь, выполняется план". Основная продукция - несчастные случаи со смертельным исходом. Предприятие страшнее сарая - герои падают в котел, наступают на провод, раздавлены прессом и т. п.

У Сатуновского - вариации на тему "трудом праведным не наживешь палат каменных", у Холина праведность труда - под большим вопросом. Опаснее производства разве что больница - из нее ни один барачный живьем не вышел. Тем более опасен путь. Нет движения - герои Холина не могут проделать путь от пивной до барака. Отношение к смерти - более чем спокойное, философское - "да, на свете все бывает"... Опасность необязательно смертельная - в пивной можно умереть, а можно пропить пальто... - но что-нибудь неприятное ожидает. Если не смерть - иные неприятности: "сняты штаны", "сошел с ума" и т. д.

ЭПИТАФИИ - наиболее мрачные стихи, редчайший жанр в литературе ХХ века. Холин мастер эпитафии. Охотно убивает и хоронит своих героев. От кочегара и слесаря даже имен не осталось, от слесаря - напильник.

АВТОР

Очень редко сочувственный авторский голос - "до чего все это нелепо", "для чего жила на свете?".

Холин не пытается учить, исправлять... Классовый, или биологический, или моральный анализ причин отсутствует. Гуманистическая традиция русской литературы Холина попросту не интересует. "Маленького человека" Холин унижает жалостью крайне редко. Самое откровенное концептуалистское моралистическое стихотворение в русской поэзии:

Я не люблю/Фальши/Я не люблю/Нечистоплотных людей/Я не люблю/Лицемеров/Я не люблю/Хамства/Я не люблю/Предательства/Родные/И близкие/Считают меня/Шизофреником.

Завершив создание микрокосма, Холин переходит на макрокосмический уровень.

Список литературы

1. Евгений Лобков/"Страшный мир" Игоря Холинa.

2. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с. 616-619.

3. Жители барака. Стихи. - М.: Прометей, 1989

4. Владислав Кулаков/Поэзия как факт /М.: Новое литературное обозрение, 1999. - 400 с

Размещено на Allbest.ru

...