Научная фантастика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Научная фантастика играла большой значение в культурной жизни 60-х годов. Выходили серии научной фантастики, отдельные сборники, все это читалось, обсуждалось, передавалось из рук в руки. Станислав Лем, Рей Бредбери, братья Стругацкие, Кир Булычев и много, много других писателей-фантастов владели умами и чувствами интеллигенции и всякого живого человека. И вдруг в конце 70-х интерес к этому жанру литературы стал падать и уже в середине 80-х годов о буме научной фантастики практически забыли. В настоящее время трудно даже понять, почему людей так волновали события выдуманные и неправдоподобные. Парадокс в том, что бум научной фантастики неизвестно почему возник в середине 60-х годов, продержался около 10 лет и так же неизвестно почему почти бесследно прошел.

Обращаясь сегодня к сюжетам научно-фантастической литературы, удивляешься тому, как могли читатели, люди в общем-то образованные, чаще всего ориентированные естественнонаучно и технически, увлекаться, и как горячо, событиями и ситуациями, которые с точки зрения серьезной науки и инженерии вряд ли могли иметь место. Понятно, когда Жюль Верн или Уэллс в своих произведениях заглядывали в недалекое будущее, осуществляли, так сказать, художественный прогноз научного прогресса, причем, как показали дальнейшие события, этот прогноз оказался относительно верным. Но писатели-фантасты 60-х годов именно фантазировали, почти бредили сюжетами, вероятность которых была весьма невелика. Однако, и в этом второй парадокс, научно-фантастическая литература тех годов была любимым чтивом прежде всего научной и технической интеллигенции. Впрочем, и многие гуманитарии увлекались произведениями фантастики. Еще один парадокс в том, что весьма неправдоподобные события и сюжеты научно-фантастических произведений буквально заражали читателей энергией, воодушевляли их в повседневной жизни, помогали жить. Сейчас в это также трудно поверить.

Перечитывая сегодня классические произведения научной фантастики тех лет, диву даешься, что в этих малоправдоподобных сюжетах и событиях могло так воодушевлять, давать энергию. Но ведь и воодушевляло, и давало энергию. Спрашивается: почему сегодня у многих читателей чтение научной фантастики вызывает только легкий литературный интерес?

Пытаясь ответить на подобные вопросы, Станислав Лем в своем труде "Фантастика и футурология", в частности, пишет: "То, что когда-то было в научной фантастике пророчеством, открытием, мифом, как у Уэллса, а позже могло стать предостережением, становится наводящей скуку забавой. Присвоив себе беллетристическую власть над миром для того лишь, чтобы сокрушить его на глазах у читателя, научная фантастика на тысячах подобных примеров доказала свое художественное бессилие". А далее Лем утверждает, что состояние научной фантастики выглядит особенно жалким из-за того, что оно противоречит ее притязаниям на устремленность к вершинам мысли. Наблюдения С. Лема, конечно, интересны, но мало что объясняют.

Пик и причина популярности научной фантастики

научный фантастика азимов роман

Вспомним, однако, интеллектуальную и отчасти духовную атмосферу начала 60-х годов. Борьба двух мировых систем рождала, как это ни может показаться странным сегодня, своеобразный героический дух, ощущение планетарного, демиургического масштаба. Создание и разработка ядерного оружия, реактивных комплексов, современных систем предупреждения и контроля способствовали настоящему культу естественной и технической науки, а также инженерии. Казалось, что ученый и инженер могут все, начиная от изобретения новых, все более современных машин, кончая перепроектированием и улучшением самой природы. Парадокс в том, что, исходя из законов природы, человек был готов инженерным путем изменить, перевоссоздать саму природу. К тому же начиналась эпоха освоения космоса, уже были запущены первые спутники и перед человеком открылась грандиозная перспектива - завоевания космоса, новых планет и миров. Это в настоящее время мы понимаем, что реальное освоение даже нашей солнечной системы дело достаточно отдаленного будущего, что аргументы "за" освоение космоса не перевешивают аргументов "против", что, не решив на земле целый ряд неотложных проблем, часто угрожающих самой жизни человечества, мы не только не освоим космическое пространство, а просто не сохраним свою цивилизацию. Тогда же, в 60-х годах, это понимание еще не пришло, напротив, казалось, что перед человечеством в связи с освоением космоса открываются блестящие перспективы, что будущее землян только там - высоко, в космическом пространстве.

Вот эти по меньшей мере три момента - героический дух, культивирование и ощущение всемогущества науки и техники и перспективы, открывшиеся с началом освоения космоса, создали и на Западе, и у нас уникальную социально-психологическую ситуацию. Образованные люди и особенно молодежь оказались захваченными новыми идеями и ощущениями, а сегодня мы бы сказали, и соответствующими мифами - мифом могущества человечества, мифом могущества науки и техники и мифом освоения космоса. Люди, которых мы сегодня называем шестидесятниками, жившие в столь сильно заряженной атмосфере, в относительно короткие сроки были охвачены своеобразным историческим нетерпением, ожиданием и предчувствием событий, навеянных научно-техническими мифами. Осталось только явиться Мессии, на взрыхленную и подготовленную почву упасть зерну, и это произошло в лице научно-фантастической литературы. Почему же именно научно-фантастическая литература сыграла такую роль, разрешив духовную жажду, мучившую людей 60-х годов? Чтобы понять это, рассмотрим один пример, известный научно-фантастический роман "Конец вечности" Айзика Азимова.

Прокомментируем этот роман.

Прежде всего хотелось бы обратить внимание на то, что в этом романе при первом его прочтении читатель может разрешить свое историческое нетерпение, удовлетворив собственные мифологические ожидания. Действительно, он оказывается в могущественной технической цивилизации, которая может рассчитывать Будущее (вспомним, кстати, надежды 60-х годов на прогностические исследования), и не только рассчитывать, но и формировать его. Подобно тому, как наше правительство решало за других людей их судьбу, поворачивало реки, осушало болота и обводняло пустыни, элита "Вечности" определяет и направляет жизнь всего человечества, исходя из научного расчета и бесконечных технических возможностей. Здесь же читатель встречает известные физические парадоксы времени, так интересовавшие людей 60-х годов. По сути, вся завязка романа строится на этих парадоксах. Чтобы возникла "Вечность", необходима информация из Будущего, но как это возможно, если Будущего еще нет? Чтобы изолировать Будущее от Прошлого, нужно рассматривать его как независимое от Прошлого, но оно зависимо. Чтобы путешествовать во времени из Будущего в Прошлое, нужно быть вне исторического времени, иначе Будущее будет влиять на Прошлое, а следовательно, и на само себя, что уже не является целью Будущего. Но, находясь вне времени, нельзя в нем путешествовать и т.д. и т.п.

Однако при втором прочтении читатель начинает уяснять, что замысел романа не так-то прост. Ведь в романе фактически выведен, описан технологический фашизм. Хотя элита "Вечности", может быть, и исходит из лучших намерений, желая облагодетельствовать все человечество, сделать его жизнь более спокойной и безопасной, но на самом деле оно распоряжается жизнью миллиардов людей, ничего не сообщая им об этом. А если люди, целые цивилизации, исчезнувшие в результате "разумного регулирования", не согласны, а если вдруг выяснится, что критерии разумности ошибочны или принципиально ограничены уровнем развития самой элиты (кстати, посланница Будущего, Нойс прямо называет представителей элиты "Вечности" психопатами, и Харлан вынужден с этим согласиться) - что тогда? Читатель может задуматься и над такими непростыми вопросами: а как он сам понимает Будущее, можно ли, не информируя других, распоряжаться их судьбой, какие еще действия помимо технократических и технологических (прогнозирования, планирования, расчета, управления, преобразования) может осуществлять государство. Во всяком случае, он, читая аналогичные романы и повести, видит, что, если следовать логике научно-технического мышления, если последовательно реализовать основные мифы времени (например, миф могущества человечества, могущества науки и техники, миф рационального управления), то получается что-то не то, складывается кошмарная реальность, с которой уже трудно согласиться.

Не должны ли мы, следовательно, предположить, и анализ других научно-фантастических произведений нас в этом убеждает, что научно-фантастическая литература решала две основные задачи. Во-первых, позволяла людям 60-х годов разрешать свое историческое нетерпение, реализовать в форме искусства основные мифы времени (заметим, что искусство для человеческого сознания не менее действенно, чем обычная реальность).

Во-вторых, уводила читателя в реальность, где, как это ни странно, происходили фальсификация и разоблачение этих мифов и ожиданий. Анализируя художественным путем следствия, проистекающие из принятия подобных мифов, писатели-фантасты часто сами с удивлением обнаруживали, что Будущее, построенное на основе таких ожиданий, выглядит или весьма странным, или угрожающим. Нельзя скидывать со счетов и еще одной функции научно-фантастической литературы. Как новая по форме и возможностям художественная реальность, эта литература оказалась весьма интересной для человека 60-70-х годов, человека, как мы отмечали, ориентированного научно и технически. Со стороны писателей началась разработка и анализ возможностей миров, создаваемых художественными средствами научной фантастики; со стороны читателя - освоение этих миров: путешествие в Будущее или Прошлое, знакомство с реальностями, имеющими фантастические свойства. В этих мирах и путешествиях человек того времени не только переживал необычные, интересные ситуации и события, но также изживал ряд мучивших его, так сказать, научно-технических психозов и фобий. Например, он изживал страх перед ядерной войной, нашествием других миров, роботами и т.д.

Суть научной фантастики

Наконец, нельзя не учитывать по сути побочный, но весьма важный для развития науки результат. Научно-фантастическая литература заставила философов и ученых заново проанализировать целый ряд фундаментальных понятий современного мышления (одним из пионеров в этой области был Станислав Лем). Сюда прежде всего относятся понятия времени, прошлого и будущего, жизни, техники, смысл человеческого существования и др. В частности, при обсуждении понятий "будущее" и "время" были разведены физикалистские трактовки будущего и времени, все, как правило, приводящие к парадоксам, и трактовки социально-гуманитарные. Последние, как правило, включают в себя такой план, как концепции времени и будущего, а также своеобразную систему взаимодействия "прошлое - человек - будущее". Дело в том, что в социуме и культуре человек своими замыслами и действиями существенно определяет не только понимание прошлого, но и протекание исторического времени и событий. Нет ничего удивительного в таких, например, утверждениях: "Государство" и "Законы" Платона - это способ управления Будущим, самый первый замысел и практическое конструирование нашей с вами жизни.

Указанная здесь функция научной фантастики тесно смыкается еще с одной - научная фантастика выступает также и как форма особого познания: познания возможных миров и познание способов порождения этих миров с помощью художественных или моделей. А. Згожельский в книге "Фантастика. Утопия. Научная фантастика" пишет: "Научная фантастика вместо старательных попыток создать художественную копию действительности открыто предлагает модель мира, вовлекая читателя в процесс познания значений всяких моделей, а следовательно, и значений его собственного универсума". И для Станислава Лема научная фантастика - это особый способ познания мира путем "рационально-экспериментального подхода к социальным феноменам".

Почему же бум научной фантастики быстро сошел на нет в середине и конце 70-х годов? Разве нельзя было путешествовать в мирах и реальностях научной фантастики и дальше, ведь, к примеру, мы не расстаемся с музыкой Баха и Генделя уже много веков, она нам не надоедает. Ну, вероятно, потому, что именно усилиями писателей и фантастов основные научно-технические мифы времени и ожидания были исчерпаны и в значительной степени фальсифицированы. Кроме того, стало очевидным, что реализация многих чаяний человечества, возникших в середине 60-х годов (освоение космоса, замена человека роботами, управление природой и т.д.), отодвигается в неопределенное и отдаленное будущее. Да и героические ощущения многих людей почти исчезли в середине 70-х годов. В этом плане весьма характерен ответ Станислава Лема в интервью с С. Бересем, имевшем место в середине 80-х годов. Научная фантастика, сказал Лем, - это "море бумаги, затраченное на попытку излечить неизлечимого больного"; и дальше великий фантаст заметил: "Если бы мне пришлось выбирать между обществом, в котором, правда, множество людей страдают, зато из этого получается великолепная эманация культуры, и обществом... в котором воцарилось оглупляющее благосостояние, но культура на последнем издыхании, то я бы сказал: лучше пусть подыхает культура, чем люди".Бесконечные, как казалось вначале, сюжетные и тематические возможности научной фантастики тоже были в конце концов исчерпаны.

Однако почему, в отличие, скажем, от музыкальных тем? А потому, что научно-фантастические сюжеты и темы, несмотря на их разнообразие - это все-таки интеллектуальные ходы и построения, практически не имеющие места в реальной жизни. Музыкальные же темы позволяют человеку бесконечно переживать и изживать реальные волнующие его мысли, чувства, эмоции. Конечно, фанаты на почве научно-фантастической литературы тоже полностью захвачены темами и событиями произведений научной фантастики, но согласимся, что основная часть читающей публики все же не столь увлечена этим жанром.

Проблема фантастического

Фантастика возникает и создается внутри определенного социокультурного контекста и детерминируется им. Но как проследить связи и отношения фантастики и культуры? С нашей точки зрения, наиболее верный путь - начать со сферы бессознательного. Одна из наиболее глубоких причин появления фантастического в общем может быть определена как «неудовлетворенность культурой». С одной стороны, фантастическое является некой проекцией человеческих страхов и желаний, а с другой -пытается компенсировать те недостатки, которые связаны с культурным принуждением, погашающим желания и страхи, но независимо от этого они ищут своего выхода и выражения. Эмоциональный комплекс «страх -желание» угрожает порядку и целостности, которые создаются культурой. В данном случае психоаналитические концепции являются источником в попытках объяснить эти проявления. Чем выступает в таком случае фантастика: компенсацией за приносимые культуре жертвы или фрустрацией? Как в фантастическом образе воплощаются страх (желание) и цензура?

Исследование фантастики тесно связано с проблемой ее возникновения и становления, обоснования фантастического, обладающего собственной природой. Фантастику принято считать порождением нового времени, когда синкретичное мышление нарушилось, рациональное и духовное, вымышленное и реальное стали обозначать различные несовместимые сферы. Постижение реальных закономерностей мира оборачивается стремлением к преодолению выявленных законов, что наиболее ярко проявляется именно в создании фантастики.

На данный момент мы можем констатировать, что рефлексивное осмысление фантастики находится в процессе становления, хотя некоторые успехи в этой области уже сделаны. Интерес к теме фантастического в истории культуры связан, на наш взгляд, с очевидным расширением данной сферы, переходящей сугубо литературоведческие границы, в рамках которых он зародился. Следует отметить не столько общеизвестную тенденцию роста потребления продуктов массовой культуры, связанных с фантастикой, сколько формирование культурологического внимания к теме фантастического как в художественной культуре, так и в попытках сформировать некие общетеоретические основания для научной интерпретации явления.

Истоки появления фантастического мы можем обнаружить в глубокой древности, однако формирование представления и восприятия фантастики связано с процессами демифологизации, освобождением образа от магического смысла и утратой им сакрального характера. Сходство сюжетных ходов, тождественность приемов, которые мы встречаем в мифе и волшебной сказке, связаны с творческим воображением и теми возможностями, которые в данном случае открываются перед человеком. Специфика фантастических образов такова, что они создаются и воспринимаются как художественные произведения, существующие в особой символической реальности, которая ассоциируется с фантазией, основывающейся на свободе и желании своего творца.

Широкий культурно-исторический контекст (от архаического мифотворчества до постмодернистской культурной ситуации) позволяет нам выявить не только место и роль фантастического в культуре, но и дает возможность увидеть в ней некоторые представления о границах реального и нереального, естественного и сверхъестественного, вероятного и невероятного.

Следует указать еще один очень важный момент, связанный с положением фантастического в современности, - это широкое применение фантастической образности и сюжетно-содержательных элементов в кинематографе, а также в виртуальном пространстве. Здесь мы сталкиваемся с внедрением фантастического в виртуальную реальность, где, визуализируясьи стремясь к большей синкретизации различных элементов и способов восприятия вплоть до создания эффекта полной или частичной вовлеченности в моделируемые миры, мы можем говорить о ситуации присутствия и участия в фантастических событиях. Это явление рождает особую культурную и психологическую среду, требующую пристального научного изучения. Без достаточно разработанного теоретического фундамента сложно весть речь о специфике восприятия и собственно влиянии фантастического на зрителя (читателя, игрока). Здесь также вскрывается проблема ценностного содержания фантастики и тех функций, которые она осуществляет -- познавательные, прогностические, рекреационные, эвристические и др.

Одна из самых распространенных точек зрения на фантастику обвиняет ее в эскапизме (от англ. escape -- бегство). Мы не можем согласиться с негативной оценкой роли и значения фантастического в культуре как бегства от реальности, скорее это некая психотерапия, необходимость, вызванная извечной неудовлетворенностью человека той социокультурной атмосферой в которой он существует.

Эта работа посвящена выявлению неких общих, устойчивых факторов, влияющих на обращение к фантастическому и создание всё новых, если не оригинальных фантастических образов и сюжетов, то переработке и интерпретации уже сложившихся и активно используемых. Наиболее целостное исследование фантастического возможно только с привлечением различных научных дисциплин и методов.

На сегодняшний день можно констатировать наличие как интереса к исследованию фантастики, так и актуальность самой проблематики. Что явственно демонстрирует появление в языковой практике нового названия -фантастоведение или фантастиковедение.

Здесь также следует указать на актуальную тему исследований, связанную с новыми компьютерными технологиями. Такое явление, как фэнзин, осуществляет возможность общения между авторами и потребителями фантастики. Фэнзин -- это самиздатовские фантастические периодические издания, которые создаются энтузиастами фэн -- движения. В фэнзинах печатаются художественные тексты, аналитические статьи, интервью с писателями, рецензии, обзоры литературы и кино, а также информационные сообщения о проводящихся семинарах и конференциях. Фэнзины поддерживают такое субкультурное образование, которое называется фэндом. Следовательно, можно констатировать появление своеобразного замкнутого на себе культурного сообщества, порожденного увлечением некоторых людей фантастикой и всем, что с ней связано. Замкнутость данного явления преодолевает интернет.

В качестве еще одного объекта исследования в практическом направлении фантастоведения следует отметить возникновение ролевого движения, участники которого разыгрывают представления по сюжетам фэнтези или альтернативной истории.

Наконец, существование фантастического в культуре тесно связано с виртуальной реальностью. Фантастика реализуется здесь в двух сферах: в сфере игры и в сфере общения. Одной из привлекательных тем для общения выступает фантастика, нужно отметить и игровой аспект, проявляющийся в существовании компьютерных игр, большую часть которых составляет фантастика.

Таким образом, проблема исследования заключается в необходимости выявления роли, места и значения фантастического в истории культуры, преодоления сложившегося литературоцентристского подхода в изучении фантастического, расширением сферы применения фантастических образов в художественной культуре, а фантастического как специфического художественного метода и собственно способа мышления, делающего попытки решения экзистенциальных проблем человека.

Влияние фантастики на человека

Поскольку собственно теоретических исследований фантастического и фантастики крайне мало, а исследуемый объект трактуется предельно широко, поэтому мы познакомились с достаточно разнообразным кругом авторов и подходов, не всегда напрямую связанных с темой данной работы. Исходя из последовательности исследования фантастического, мы обращались к различным областям знания и произвели анализ следующих групп источников.

Для разъяснения семантического пространства фантастического мы обращались к семиотическим исследованиям Ю. М. Лотмана, У. Эко.

Трудности определения фантастики были обнаружены в литературоведческих исследованиях целого ряда отечественных и зарубежных авторов, специально обращавшихся к данной проблеме (Р.

Нудельман, И. Анненский, Т. Чернышева, Б. Михайловский, Ю. Кагарлицкий, Е. Тамарченко, Т. Черная, Р. Кайуа, Ц. Тодоров и др.). Особой ценностью обладает работа Дж. Р. Р. Толкина «О волшебных историях», где автор теоретически обосновывает природу фантазии и специфику фантастического. С попытками определения фантастического мы столкнулись в общетеоретических работах С. Лема, К. Г. Фрумкина, А.Н. Осипова, Е. Тамарченко. Мы проследили исторические трансформации восприятия фантастического, что нашло свое отражение в манифестах романтиков (С. Т. Кольридж, Новалис, Ш. Нодье и др.) и закрепилось в последующей художественной практике.

Психоаналитическая традиция и психология обращаются к исследованию бессознательного, в котором мы усматриваем источники фантастического (3.Фрейд, Э. Фромм); аналитическая психология (К.Г. Юнга) рассматривает коллективное бессознательное и особенности архаического мифотворчества архетипов, выступающих как некие устойчивые символические образования, которые являются основанием для фантастических образов; структурный психоанализ Ж. Лакана. В основе исследования лежат также труды, посвященные изучению психоаналитической философии (С. С. Аверинцев, В. Н. Лейбин), анализ сновидений и их художественной интерпретации (работа Д. А. Нечаенко). Поскольку мы подробно рассматривали соотношение фантастического с реальным, то закономерным было обращение к психологии творчества -- воображение (фантазия) и его роль в творчестве и создании фантастических образов (В. Вундт, Л. С. Выготский, Л. С. Коршунова, И. М. Розет, Ц. П. Короленко).

Мы обращались к опыту исследования архаических культур (К. Леви-Строс, Л. Леви-Брюль), исследованиям мифологического наследия (Я. Э. Голосовкер, А. Ф. Лосев, Е. М. Мелетинский, М. Элиаде, А. М. Лобок) и волшебной сказки (В. Я. Пропп, Е. М. Неёлов, В. А. Бахтина), к некоторым аспектам структурализма и постструктурализма, представленным в творчестве Р. Барта относительно мифа, текста и интерпретации текстов культуры, к археологии гуманитарного знания (М. Фуко), постмодернистским исследованиям текста и понимания современной культуры (Ж. Делёз, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, Ж. Ф. Лиотар и др.)

Так как тема исследования затрагивает непосредственно художественную практику применения фантастического и позиционирует его как способ художественного мышления, то сфера эстетического, как специфическая область философии и искусствознания, предполагает освещение некоторых сторон поэтики фантастического, что нашло свое отражение в творчестве М. М. Бахтина, Б. Успенского, М. Я. Полякова, А. В. Гулыги, Ж. П. Сартра, И. Анненского, Е. Н. Ковтун, а также вманифестах романтиков, теоретических работах идеологов символизма и сюрреализма. Изучены отдельные работы, посвященные репрезентации фантастического в различных видах искусства - А. Артюх, А. Генис, В. Губайловский, Е. Парнов, Ю. Ханютин и др., исследования, посвященные связи мифологического и фантастического, неомифологии (А. Лукин, В. Рынкевич, Т. А. Апинян). Среди современных российских работ, использующих культурологический подход в изучении фантастического, можно выделить труды А. Б. Косаревой и К. Г. Фрумкина.

Исследование фантастического связано с критическим осмыслением в первую очередь литературных произведений (фантастики), где авторы начинают активно использовать фантастические образы и приемы.

Массовое производство фантастической продукции началось в конце 20-х годов прошлого столетия в США, и достаточно быстро стали появляться отклики на эти произведения. С самого начала критика носила характер самодеятельный и публицистический: от вступительных статей самих писателей-фантастов или редакторов, издателей до любителей нового жанра, которые стали издавать свои журналы (фэнзины), где сами же выступали с критикой и толкованиями фантастических произведений. Только некоторые наиболее крупные писатели - представители фантастики в мировой литературе, такие как Ж. Берн, Г. Уэллс, М. Шелли и др., попадали в поле зрения отдельных исследователей.

В целом же академические исследования фантастики начинают активно развиваться в 60-е годы XX века, хотя отечественные дискуссии о проблемах научной фантастики велись еще в 20-е и 30-е годы на страницах литературно-художественной периодики, предпринимались даже попытки научного обоснования жанра. Так, в «Литературной энциклопедии» 1938 года есть статья Б. Михайловского, посвященная фантастике, во многом не утратившая своей актуальности до сих пор.

Англо-американские исследования отличаются разработанностью концепций, специализированными научно - критическими журналами, а также созданием энциклопедий, целиком посвященных фантастике (П. Никколс, Р. Скоулз, Гэри К. Вулф, М. Анжено и др.). Современные российские исследования фантастики не прервали связи с тем опытом изучения фантастики, который был накоплен в советский период. Он связан с именами Б. В. Ляпунова, Е. П. Брандиса, А. Бритикова, Ю. Кагарлицкого, Т. Чернышевой, В. А. Ревича и др. Но у этих исследований есть один недостаток -- все они велись в рамках теории, анализа и критики литературных произведений, написанных преимущественно в жанре научной фантастики, хотя и с элементами общетеоретического осмысления феномена фантастики. Авторы фантастических произведений сами выступают с попытками теоретического осмысления своего творчества и собственно фантастического: И. Ефремов, К. Булычев, А. Казанцев, С. Лем, А. Азимов, Дж. Р. Р. Толкин, Г. Ф. Лавкрафт и др.

К середине 80-х годов 20 века в отечественномфантастоведении был накоплен значительный научный потенциал. Во-первых, фантастоведение имело неплохо разработанную информационную базу - были опубликованы библиографические указатели, осуществлялась регистрация критической и исследовательской литературы. Были защищены диссертации по актуальным проблемам истории и теории жанра, по творчеству виднейших представителей мировой фантастики (Р. И. Кабаков, С. JI.Кошелев, С. А. Лузина, А. В. Ломакова, Д. А. Радченко, В. М. Чумаков).

Фантастиковедение -- наука, никак институционально не оформленная и не имеющая собственного легитимного статуса. Фантастиковедческие исследования проводятся как частные изыскания в рамках других наук: филологии, искусствоведения, философии, -- в зависимости от тематики и направления данного конкретного исследования.

Следует отметить, что фантастика давно вышла за границы искусства. На данный момент мы можем рассматривать фантастику как социокультурный феномен, в котором задействованы многие области современной культуры. Поэтому культурология является наиболее подходящей наукой, в рамках которой возможно сформировать синтетическое изучение фантастики в ее разнообразных проявлениях, тем более что на сегодняшний день еще нет сугубо культурологических исследований фантастики.

Диссертационные исследования, посвященные фантастике, рассматривают только отдельные аспекты, проявления данного феномена. Что же касается фантастоведения, то сюда относятся все сферы, в которых фиксируется фантастическое как прошлом, так и в настоящем и будущем. Задача культурологического исследования фантастики заключается в выявлении сущности и характера фантастики, ее связи с художественной культурой, особенностями ее влияния на мир человека. Но даже и при таком подходе к изучению фантастики обнаруживается связь с другими сферами исследований, где закономерно уже представлено фантастическое. Это дает возможность вовлечения различных приемов и методов, которые применяются в эстетике, социологии, психологии, философии, что существенно расширяет научную интерпретацию фантастических образов и сюжетов, а также создает возможность, как детального исследования, так и целостного теоретического обоснования. Все это вовсе не означает, что будет создана какая-то одна модель исследования фантастики, в которой строго регламентирована научная рефлексия феномена. Наиболее значима в данном случае разработка направлений исследования фантастики.

Так, А.Н. Осипов рассматривает три основных направления в фантастоведениш общее, конкретное и прикладное. Общее фантастоведение - это своеобразная теория фантастики, исследует общие закономерности появления фантастического, цели и средства данного явления как специфической потребности человеческого сознания, общие законы создания фантастического образа, фантастической ситуации и особенности их полифункционального воздействия на человека. Однако из практики очевидно, что мы сталкиваемся не с абстрактными проявлениями фантастики, а с совершенно конкретными образами, темами и сюжетами, которые воплощаются в художественных произведениях различных видов искусства. Таким образом, специфические особенности различных видов искусств, в которых реализуются фантастические образы, составляют второе направление фантастоведения. И третье - ситуация внедрения фантастики в процесс ее потребления, который связан с актом тиражирования, доведения до потребителя и с возможностью потребителя свободно ориентироваться в потоке разнообразных фантастических произведений.

Воплощение фантастической образности с каждым годом становится технически более разнообразным, что вовлекает человека в неизвестные для него ранее виды деятельности, общения и собственно личного самосознания. Поскольку фантастика востребована не только в массовой культуре, следовательно есть необходимость во всестороннем ее изучении с привлечением различных способов исследования.

Заключение

Тем не менее закончить я хочу на другой ноте. Уверен, что в нашей научно и технически ориентированной культуре значение научной фантастики не стоит преуменьшать.

С ее появлением сложился канал реализации человеком технических и научных мифов, стало возможным в сфере искусства изживать научно-технические психозы и фобии, наконец, возник интересный жанр литературы, позволяющий человеку познавать возможные, необычные (сегодня мы бы сказали “виртуальные”) миры и реальности и бесконечно в них путешествовать.

Список используемой литературы

1) Станислав Лем "Фантастика и футурология".под ред. В. И. Борисова. М. : ACT, 2004. - Кн. 1. - 591 с.

2) Айзик Азимов "Конец вечности".// Курьер ЮНЕСКО. 1984. -№12

3) РафалЗгожельский "Фантастика. Утопия. Научная фантастика".

4) Аверинцев, С. С. «Аналитическая психология» К. Г. Юнга и закономерности творческой фантазии / С. С. Аверинцев // О современной буржуазной эстетике : сб. ст. | сост. В. Иванова. М. : Искусство, 1972. -Вып.З. С. 110-155.

5) Андреев, К. Что же такое научная фантастика? / К. Андреев // Фантастика- 82 : сб. науч. фантаст, повестей, рассказов и ст. / сост. И. Черных. - М.: Мол.гвардия, 1982. - С. 368-374.

Размещено на Allbest.ur