Мотив безумия в творчестве Э.Т.А. Гофмана

Размещено на http://www.allbest.ru/

План работы

Введение

1. Краткая Биография Э.Т.А. Гофмана

2. «Безумное» в произведениях Э.Т.А. Гофмана

3. «Безумное» в творчестве Гофмана через принцип «двойничества» на примере рассказа «Золотой Горшок

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Тема моей контрольной работы: Мотив Безумия в творчестве Э. Гофмана.

Актуальность темы в том, что, творчество Гофмана отличается востребованностью и в современной культуре. Сам факт новых приближений к его искусству (многочисленные инсценировки, трактовки, вариации) свидетельствует об его неисчерпаемости, о множестве таящихся в нем разных смыслов. Источник безумия Гофман видел в рационализме. А преодолеть его можно только в иррациональном личном познании, отстраняя одинаковость мыслей, оценок, чувств, ощущений, интуиции.

Формой иррационального познания у Гофмана становятся формы романтизма: трансформации обыденного в высшее; одинаковости - в неповторимость; известного в неизвестное; временного в вечное; универсальности - в уникальность переживаний.

Цель работы: Изучить мотив безумия в творчестве Гофмана на примере его рассказов.

Задачи работы:

-. Ознакомиться с краткой биографией Э.Т.А Гофмана;

- выявить «безумное» в произведениях Э.Т.А Гофмана;

- рассмотреть «безумное» в творчестве Гофмана через принцип «двойничества» на примере рассказа «Золотой Горшок»;

Краткий обзор научных источников:

Для ознакомления и творчеством Гофмана использовались такие труды, как Карельский А. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений., Гофман. Э.Т.А. Житейские воззрения кота Мурра. Повести и рассказы и Берковский Н. Э.Т.А. Гофман. Для исследования «безумного» в творчестве Гофмана интересны: Гильманов В. Мифологическое мышление в сказке Э. Т. А. Гофмана «Золотой горшок» // В мире Э. Т. А. Гофмана., Жирмунская Н.А. Новеллы Э.Т.А. Гофмана в сегодняшнем мире., Лаптева И.В. Фантастическое Э.Т.А. Гофмана в культуре рубежа., Шеллинг Ф.В. Философия искусства.

Краткая биография Э.Т.А Гофмана

ГОФМАН, ЭРНСТ ТЕОДОР АМАДЕЙ (Hoffman, Ernst Theodor Amadeus) (1776-1822), немецкий писатель, композитор и художник, в чьих фантастических рассказах и романах воплотился дух немецкого романтизма. Эрнст Теодор Вильгельм Гофман родился 24 января 1776 в Кёнигсберге (Восточная Пруссия). Когда мальчику было три года, его родители разошлись, и он воспитывался в доме бабушки по материнской линии под влиянием своего дяди-юриста, человека умного и талантливого, склонного к фантастике и мистике. Но, не без влияния дяди, Гофман выбрал себе стезю юриспруденции, из которой всю свою последующую жизнь пытался вырваться и зарабатывать искусствами.

Уже в раннем возрасте обнаружил таланты музыканта и рисовальщика. Изучал право в Кёнигсбергском университете, затем двенадцать лет служил судейским чиновником в Германии и Польше. В 1808 любовь к музыке подвигла Гофмана занять пост театрального капельмейстера в Бамберге, шесть лет спустя он дирижировал оркестром в Дрездене и Лейпциге. В 1816 вернулся на государственную службу советником Берлинского апелляционного суда, где и прослужил вплоть до смерти, последовавшей 24 июля 1822. [14; 5]

В 1800 году Гофман прекрасно окончил курс юридических наук в Кёнигсбергском университете и связал свою жизнь с государственной службой. В этом же году он покинул Кёнигсберг и до 1807 года работал в разных чинах, в свободное время занимаясь музыкой и рисованием. Впоследствии попытки его зарабатывать на жизнь искусством приводили к бедности и бедствиям, лишь после 1813 года дела его пошли лучше после получения небольшого наследства. Место капельмейстера в Дрездене ненадолго удовлетворило его профессиональные амбиции; после 1815 он потерял это место и принуждён был снова поступить на ненавистную службу, уже в Берлине. Однако новое место давало и заработок, и оставляло много времени для творчества.

Чувствуя отвращение к мещанским «чайным» обществам, Гофман проводил большую часть вечеров, а иногда и часть ночи, в винном погребке. Расстроив себе вином и бессонницей нервы, Гофман приходил домой и садился писать; ужасы, создаваемые его воображением, иногда приводили в страх его самого. А в узаконенный час Гофман уже сидел на службе и усердно работал.

Своё мировоззрение Гофман проводит в длинном ряде бесподобных в своём роде фантастических повестей и сказок. В них он искусно смешивает чудесное всех веков и народов с личным вымыслом, то мрачно-болезненным, то грациозно-весёлым и насмешливым.

Литературой Гофман занялся поздно. Наиболее значительны сборники рассказов Фантазии в манере Калло, ночные рассказы в манере Калло и Серапионовы братья; диалог о проблемах театрального дела Необыкновенные страдания одного директора театров; рассказ в духе волшебной сказки Крошка Цахес по прозванию Циннобер; и два романа - Эликсир дьявола, блистательное исследование проблемы двойничества, и Житейские воззрения кота Мурра, отчасти автобиографическое произведение, исполненное остроумия и мудрости. К числу наиболее известных рассказов Гофмана, входивших в упомянутые сборники, принадлежат волшебная сказка Золотой горшок, готическая повесть Майорат - реалистически достоверный психологический рассказ о ювелире, который не в силах расстаться со своими творениями. Мадемуазель де Скюдери и цикл музыкальных новелл, в которых на редкость удачно воссозданы дух некоторых музыкальных сочинений и образы композиторов. Блистательная фантазия в сочетании со строгим и прозрачным стилем обеспечили Гофману особое место в немецкой литературе. Действие его произведений почти никогда не происходило в далеких краях - как правило, он помещал своих невероятных героев в повседневную обстановку. Гофман оказал сильное воздействие на Эдгара По и некоторых французских писателей; несколько его рассказов послужили основой для знаменитой оперы - Сказок Гофмана (1870) Ж. Оффенбаха. Все произведения Гофмана свидетельствуют о его талантах музыканта и художника. Многие свои творения он иллюстрировал сам.

Вся жизнь Гофмана - это непрерывная борьба. За хлеб, за возможность творить, за уважение к себе и своим произведениям. Сказки Гофмана, читать которые советуется и детям и их родителям, покажут эту борьбу, силу принимать тяжелые решения и ещё большую силу не опускать руки в случае неудачи. [4]

Творчество Гофмана всегда вызывало оживленный интерес, еще при его жизни. Нельзя сказать, что признание мастерства принесло ему счастье. Он был прирожденным критиком реальности, а люди не любят, когда их недостатки выставляют на всеобщее обозрение. Но поборники справедливости увидели в Гофмане своего и признали.. Противники пытались обвинить Гофмана в инакомыслии, сумасшествии и даже шизофрении. Тема двоемирия и двойников в его произведениях наталкивала на мысль о раздвоении личности.

Поначалу Гофмана признали не столько на родине, сколько в России. Россия, взбудораженная волнениями, войной с Наполеоном, восстанием декабристов, была наилучшей почвой для ироничных гофмановских творений. Первая же вещь, переведенная на русский язык, “Девица Скудери” (вышла в год смерти писателя), вызвала бурю споров и обсуждений. Творчество Гофмана повлияло на произведения многих русских писателей. Здесь можно назвать и Пушкина (“Гробовщик” и “Пиковая дама”), и Лермонтова (“Штосс”). Наиболее глубокое воздействие оно оказало на Гоголя (“Нос”, “Портрет”, “Записки сумасшедшего”) и Достоевского (“Двойник”).

Первой сказкой Гофмана стала сказка Золотой горшок. Уже по ней стало ясно, что писатель из обыкновенной обыденной жизни способен создать сказочное чудо. Там и люди и предметы - настоящие волшебства. Как и все романтики того времени, Гофман увлекается всем мистическим, всем, что обычно случается по ночам. Одним из лучших произведений стал Песочный человек. В продолжение темы оживания механизмов автор создал настоящий шедевр - сказку Щелкунчик и мышиный король (некоторые источники называют её также Щелкунчик и крысиный король). Сказки Гофмана написаны для детей, но темы и проблемы, которые в них затрагиваются, не совсем детские.

«Безумное» в произведениях Э.Т.А Гофмана

Главное новаторство Гофмана, приближающее его искусство к постмодернизму, - это утрата веры в разум как основу познания, в прогрессивное развитие человечества. Гофмановские персонажи не поняты обществом, задавленные репрессивной культурой. Это музыканты Крейслер («Житейские воззрения кота Мурра», «Крейслериана»), Странствующий Энтузиаст («Кавалер Глюк», «Дон Жуан» и др.); художники Эдмонт («Выбор невесты»), Траугот («Артусов двор») и другие личности, отказавшиеся принимать каноны внешне благополучного дворянско-аристократического филистерского общества. Толкование безумия в гофмановском творчестве тесно связано с концепцией отношения разума и духа Ф. Шеллинга. «Люди, не носящие в себе никакого безумия, суть человека пустого, непродуктивного ума» [15; 132]. Безумцы Гофмана - всегда высокоодаренные неординарные личности, носители «высокой болезни», вносящие «замешательство в общепринятые отношения между людьми» [12; 928]. «Как ни странно, - писал романтик, - сумасшедшие, словно бы более причастные духу, вроде бы нечаянно, но часто в глубине лишь заражаются стихией чужого духа, часто постигают затаенное в нас, выдают свой опыт непривычными звуками, и чудится, не второе ли наше “Я” говорит зловещим голосом, вызывая озноб веянием сверхъестественного» [12; 363]. Безумцам открыты тайные стороны жизни, они наделены даром предвидения. Свойственный данной концепции дух «глобального разрушительства» и «всеобщего разоблачительства» можно ощутить в безумных персонажах Гофмана, которые достигают совершенства не в добре, а в зле, - это мастера черной магии, так называемые проклятые художники, сопричастные дьяволу, сатане, демону (Медардус из «Эликсиров сатаны», Бертольд из «Церкви иезуитов в Г.», Абрагам Лисков из «Житейских воззрений кота Мурра», Кардильяк из «Мадемуазель де Скюдери» и др.).

Однако следует отметить, что в последних произведениях Гофмана ощущается тяготение писателя к изображению сумасшествия своего главного героя не как необходимого акта творчества, но как процесса саморазрушения личности. Так в новелле «Двойник» Гофман словами Бертольда называет состояние Деодатуса болезнью: «… отчего ты меня сегодня так встречаешь, Георг? Уж не нашло ли на тебя опять то странное настроение, которое посещает тебя, как периодическая болезнь» [2]. Но Гофман не акцентирует на этом внимание, не делает его центром повествования. Становится безумным и студент Натанаэль в «Песочном человеке», так по замыслу писателя и его любимый герой, второе «Я» писателя, Крейслер должен был стать сумасшедшим. Но разве он им не был уже в начале произведения? Да, был, но это безумие не выходило за рамки внутреннего диалога музыканта со своим вдохновением, высшими силами искусства, доступных только творческим людям. А задуманное безумие должно было стать всеобъемлющим всю натуру капельмейстера и во внутреннем, и во внешнем плане. К слову, его безумие замечала, недалеко ушедшая от него, Гедвига, дышащая отголосками пережитого в детстве страха, сама натура неустойчивая и порывистая. Юлия же, юная, живая как сама жизнь, не видела никаких недостатков в своем возлюбленном. Пусть Гедвига, по выражению Герцена «…дочь Севера, дочь туманной Германии, что-то томное, неопределенное, таинственное, неразгаданное.., а Юлия «дышит югом, Италией - песнь Россини, песнь пламенная, яркая, влюбленная…» [6], но именно этим принцесса по духу ближе Крейслеру.

Хотя романтики эстетически не разрабатывали явление «отрицательного безумия», но фактически Гофман его изобразил: «Крейстер стоял, глубоко потрясенный, и не мог вымолвить ни одного слова. Издавна мучила его навязчивая идея, что безумие подстерегает его, словно алчущий добычи хищный зверь, и когда-нибудь неожиданно настигнет и растерзает; и тот же ужас, что охватывал принцессу в его присутствии…»[8;170]. Но Гофман в этом вопросе также непоследователен, утверждая, словами того же Крейслера, что: «музыканты создают, уж когда влюбляются, вдохновленные небесами великолепные шедевры и не умирают при этом жалким образом от чахотки и не становятся при этом безумными» [8;165]. Тогда следует, что Крейслер якобы - не истинный музыкант?

Интересно то, что сам Крейслер осознает свое раздвоение (положительное безумие), но оправдывает его, так как оно служит творчеству: «Почувствовав себя свободным, я вновь очутился во власти необъяснимого беспокойства, которое с самой ранней юности так часто раздваивало мое "я", о, то было страстное томление,которое, по верному выражению одного глубоко чувствующего поэта, рождено высшей жизнью духа и длится вечно, ибо вечно остается неутоленным…»[8;94].

«Безумное» в творчестве Гофмана через принцип «двойничества» на примере рассказа «Золотой Горшок»

Название этой сказочной новеллы сопровождается красноречивым подзаголовком "Сказка из новых времен". Смысл этого подзаголовка заключается в том, что действующие лица этой сказки - современники Гофмана, а действие происходит в реальном Дрездене начала XIX в. Так переосмысляется Гофманом традиция жанра сказки - в ее идейно-художественную структуру писатель включает план реальной повседневности.

Мир сказки Гофмана обладает ярко выраженными признаками романтического двоемирия, которое воплощается в произведении различными способами. Романтическое двоемирие реализуется в повести через прямое объяснение персонажами происхождения и устройства мира, в котором они живут. Есть мир здешний, земной, будничный и другой мир, какая-нибудь волшебная Атлантида, из которой и произошел когда-то человек. Именно об этом говорится в рассказе Серпентины Ансельму о своём отце-архивариусе Линдгорсте, который, как оказалось, является доисторическим стихийным духом огня Саламандром, жившим в волшебной стране Атлантиде и сосланном на землю князем духов Фосфором за его любовь к дочери лилии змее. [7; 30]

“Одним из преломлений гофмановского двоемирия является тема двойника.” [9; 383] Пожалуй, одной из самых важных тем творчества Гофмана - это тема двойников, она прекрасно освещена в “Золотом горшке”.

Н.Я.Берковский: “...Уже в «Золотом горшке» появляется с тех нор навсегда с Гофманом связанная тема двойника -- в комедийно-сатиричес-ком своем варианте. Двойник здесь не назван двойником, как это станет делать Гофман в дальнейшем, и тема двойника здесь только сквозит в одном, другом, третьем фрагментах пове-сти. Пятая вигилия: Вероника Паульман предается грезам. Ансельм стал гофратом, она - женой его, они снимают прекрас-ную квартиру на одной из лучших улиц, у нее модная шляпа, новая турецкая шаль, все это очень ей к лицу, и в элегантном неглиже она завтракает у себя на балкончике. Мимоидущие франты задирают головы кверху, и она слышит, как франты восхищаются ею. Возвращается гофрат Ансельм, вышедший по делам еще с утра. Он поглядывает на свои золотые часы с репетицией и заводит их. Пошучивая и посмеиваясь, из жилет-ного кармана он извлекает чудесные серьги, самой модной ра-боты, которые он и надевает на нее. Вероника бежит к зеркалу, чтобы посмотреть, какая она в этих серьгах. Проходят месяцы, и вот не Ансельм, потонувший где-то в дебрях дома Линдхорста, влюбленный в золотую змею Серпентину, стал гофратом как все того ожидали, но регистратор Геербранд. В зимний день, в именины Вероники, не глядя на мороз, в башмаках чулках, с букетом цветов к ней является Геербранд, ныне гофрат Геербранд. Он преподносит ей пакетец, откуда ей блеснули прекраснейшие серьги. Еще какие-то месяцы миновали, и гос-пожа надворная советница Геербранд уже сидит на балкончике давно задуманного дома, на задуманной улице, прохожие мо-лодые люди лорнируют ее и делают по поводу нее самые лест-ные замечания -- вигилия одиннадцатая. Эпизоды в вигилии пятой и в вигилии одиннадцатой почти тождественны. Все по-вторилось как бы по заказу вечного возвращения. В эпизодах те же действующие лица. Разница во временах года: в грезах Вероники было лето, в действительности Вероники -- зимний день, но это ничуть не существенно. И тут и там муж, гофрат. Можно опустить подробности, что героем одного эпизода был красивый и поэтически настроенный Ан-сельм, а другого -- скучнейший прозаик Геербранд. Вероника от одного гофрата перешла к другому гофрату, гофрат со-хранился, что единственно важно. Человек может обменивать-ся без потерь на другого человека, если существо обоих -- иму-щество, положение, место в бюрократической иерархии.

По Гофману, человеку как целостному явлению, как ду-ше, как личности не дано осуществить себя во внешнем ми-ре, человек принят во внешний мир как деталь, по какой-то своей частности, как студент Ансельм - по таланту почер-ка. Остальное не имеет спроса, не считается. А по частностям каждый заменим другими...”[1;419]

Герой новеллы студент Ансельм - чудаковатый неудачник, наделенный "наивной поэтической душой", и это делает доступным для него мир сказочного и чудесного. Человек на грани двух миров: частично земное существо, частично духовное. Столкнувшись с волшебным миром, Ансельм начинает вести двойственное существование, попадая из своего прозаического бытия в царство сказки, соседствующее с обычной реальной жизнью. В соответствии с этим новелла и композиционно построена на переплетении и взаимопроникновении сказочно-фантастического плана с реальным. Романтическая сказочная фантастика в своей тонкой поэтичности и изяществе находит здесь в Гофмане одного из лучших своих выразителей. В то же время в новелле отчетливо обрисован реальный план. Широко и ярко развернутый сказочный план со многими причудливыми эпизодами, так неожиданно и, казалось бы, беспорядочно вторгающийся в рассказ о реальной повседневности, подчинен четкой, логической идейно-художественной структуре. Двуплановость творческого метода Гофмана, двоемирие в его мироощущении сказались в противопоставлении мира реального и фантастического.

Двоемирие реализуется в системе персонажей, а именно в том, что персонажи четко различаются по принадлежности или склонности к силам добра и зла. В «Золотом горшке» эти две силы представлены, например, архивариусом Линдгорстом, его дочерью Серпентиной и старухой-ведьмой, которая, оказывается, есть дочь пера черного дракона и свекловицы. Исключением является главный герой, который оказывается под равновеликим влиянием той и другой силы, является подвластным этой переменчивой и вечной борьбе добра и зла. Душа Ансельма -- «поле битвы» между этими силами. Например, как легко меняется мировосприятие у Ансельма, посмотревшего в волшебное зеркальце Вероники: только вчера он был без ума влюблен в Серпентину и записывал таинственными знаками историю архивариуса у него в доме, а сегодня ему кажется, что он только и думал о Веронике. гофман двойничество безумство

Двоемирие реализуется в образах зеркала, которые в большом количестве встречаются в повести: гладкое металлическое зеркало старухи-гадалки, хрустальное зеркало из лучей света от перстня на руке архивариуса Линдгорста, волшебное зеркало Вероники, заколдовавшее Ансельма. Зеркала - это известный магический инструмент, который всегда пользовался популярность у всех мистиков. Считается, что человек, наделенный духовным видением, способен с помощью зеркала легко увидеть мир незримый и действовать через него, как через своего рода портал. [3;11]

Двойственность Саламандра заключается в том, что он вынужден прятать от людей свою истинную сущность и притворяться тайным архивариусом. Но он позволяет своей сущности проявляться для тех, чей взор открыт миру невидимому, миру высшей поэзии. И тогда тот, кто мог, видел его превращения в коршуна, его царственный вид, его райские сады дома, его поединок. Ансельму открывается мудрость Саламандра, становятся доступны непонятные знаки в рукописях и радость общения с обитателями мира незримого, в том числе и с Серпентиной. Еще одним жителем невидимого является старуха с яблоками - плод союза драконова пера со свеклою. Но она представитель сил темных и всячески пытается помешать осуществлению замыслов Саламандра. Ее мирской двойник - старуха Лиза, колдунья и ворожея, заведшая Веронику в заблуждение.

Гофрат Геербранд - двойник гофрата Ансельма. В роли жениха или мужа каждый из них дублирует другого. Брак с одним гофратом - копия брака с другим, даже в подробностях, даже в серьгах, которые они приносят в подарок своей невесте или жене. Для Гофмана слово «двойник» не совсем точное: Ансельма Вероника могла бы обменять не только на Геербранда, а на сотни, на великое множество их.

В «Золотом горшке» не только Ансельм имеет двойника в этом смысле. Вероника тоже имеет двойника - Серпентину. Правда, сама Вероника не подозревает об этом. Когда Ансельм подскальзывается на пути к возлюбленной Серпентине и разуверивается в мечте - Вероника, как социальный двойник, приходит к нему. И Ансельм утешается социальной, общей деталью - “синими глазками” и милой внешностью. Подменяет Серпентину на тех же основаниях, на каких поменяла Вероника Ансельма на гофрата Геербранда. [7;35]

Двойник - величайшая обида, какая может быть нанесена человеческой личности. Если завелся двойник, то личность в качестве личности прекращается. Двойник - в индивидуальности потеряна индивидуальность, в живом потеряна жизнь и Душа.

Заключение

Изучив мотив безумия в творчестве Гофмана на примере его рассказов, можно сделать следующие выводы:

Художественный талант Гофмана, его острая сатира, тонкая ирония, его милые чудаковатые герои, одухотворенные страстью к искусству энтузиасты снискали ему прочные симпатии современного читателя.

Безумцы Гофмана - всегда высокоодаренные неординарные личности, носители «высокой болезни», вносящие «замешательство в общепринятые отношения между людьми». в последних произведениях Гофмана ощущается тяготение писателя к изображению сумасшествия своего главного героя не как необходимого акта творчества, но как процесса саморазрушения личности. Хотя романтики эстетически не разрабатывали явление «отрицательного безумия», но фактически Гофман его изобразил.

В «Золотом горшке» появляется с тех нор навсегда с Гофманом связанная тема двойника -- в комедийно-сатиричес-ком своем варианте. Двойник здесь не назван двойником, как это станет делать Гофман в дальнейшем, и тема двойника здесь только сквозит в одном, другом, третьем фрагментах пове-сти.

Двойник - самая большая обида, какая может быть нанесена человеческой личности. Если завелся двойник, то личность в качестве личности прекращается, теряется индивидуальность, потеряна жизнь и душа. В этом и заключается «безумное» идеи «двойничества».

Список используемой литературы

1. Берковский Н. Э.Т.А. Гофман - Спб., Азбука-классика, 2001.

2. Братья Серапионовы. Э.Т.А. Гофман. Сочинения в 2 Т. 1994. Т 2. http://az.lib.ru/ (дата обращения 21.05.2014)

3. Бэлза И. Э.Т.А. Гофман и романтический синтез искусств // Художественный мир Э.Т.А Гофмана/ Сборник Статей// АН СССР, Научный совет по истории мировой культуры. - М.: Наука, 1982. - С.11-34

4. Биоргафия. Э.Т.А. Гофман. http://www.litra.ru/ (дата обращения 20.05.2014)

5. Гагаев А.А. Философия Э.Т.А. Гофмана // А.А. Гагаев. Социализация и социальный контроль в Евразии. Наука и искусство. Саранск,, 2007.

6. Герцен. А.И. Гофман. http://www.rimis.ru/ (дата обращения 25.05.2014)

7. Гильманов В. Мифологическое мышление в сказке Э. Т. А. Гофмана «Золотой горшок» // В мире Э. Т. А. Гофмана. Вып. 1. Калининград, 1994.

8. Гофман. Э.Т.А. Житейские воззрения кота Мурра. Повести и рассказы. М.; «Красный пролетарий», 1968.

9. Жирмунская Н.А. Новеллы Э.Т.А. Гофмана в сегодняшнем мире. - Спб., Филологический факультет СПбГУ, 2001.

10. Карельский А. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений. - В 6т., Т 1. - М., Художественная литература, 1991. Т1.

11. Клаце Тюнцель. Э.Т.А. Гофман. Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы. М., Радуга 1987.

12. Лаптева И.В. Фантастическое Э.Т.А. Гофмана в культуре рубежа XX-XXI вв. //Вестник Томского Государственного Университета - 2008 - №308

13. Чавчанидзе Д. Романтический мир Эрнста Теодора Амадея Гофмана - М., Детская литература, 1981.

14. Шлапоберская С. Сказка и жизнь у Э.Т.А. Гофмана - М., Художественная литература, 1983.

15. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. М.: Мысль, 1966

Размещено на Allbest.ru