Разговорно-просторечная речь в рассказах В. Шукшина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Разговорно-просторечная речь в рассказах В. Шукшина

Введение

разговорный просторечный шукшин речь

История русского литературного языка от пушкинской поры и до нашего времени - это, как известно, путь непрерывного обогащения литературного языка словами и выражениями, почерпнутыми из живого разговорного языка народа. Одним из источников обогащения национальной фразеологии является язык писателей. Речевое творчество писателя, как и языковое творчество народа, многообразно и многосторонне.

Разговорная речь и просторечия давно привлекали внимание как писателей, так и лингвистов-исследователей. Этот интерес объясняется как важностью художественной функции разговорной речи и просторечия, так и живучестью и жизнеспособностью. Разговорная речь и просторечие вечно живая часть языка, которая меняется, обновляется, что-то теряет, а чем-то обогащается, но как явление не уходит из языка.

Разговорная речь и просторечия - это почти всегда живая речь народа. Именно оттуда, из глубины недр народного языка, смело брали слова - самоцветы наши классики, бессмертные мастера - слова, такие как А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, В.В. Маяковский, В.М. Шолохов и многие др.

В. М. Шукшин известен как автор, передающий стихию русской разговорной речи.

Необработанная стихия народной речи под пером писателя преобразуется в литературный язык. Писатель подмечает удачное, меткое слово в переносном или необычном значении, он придает ему новый смысл, который может закрепиться в общем употреблении. Наконец, писатель создает такие обороты и смысловые формулы, которые свободно высвобождаются из текста его произведения и начинают жить самостоятельно, представляя собой выразительное богатство национального языка и пополняя его идиоматический запас.

Язык прозы Шукшина занимает важное место в языке русской художественной литературы. Впитав культуру прошлого, Шукшин отразил идейно-эстетические преобразования в современной ему культуре, а также реализовывал в своем творчестве новые художественные тенденции, которые позволили ему встать у истоков прозы будущего: язык этого писателя сыграл особую роль в развитии языка русской прозы второй половины и вв. В прозе Шукшина получили реализацию языковые традиции русской литературы. Преобладание народно-разговорной речи свидетельствует об освоении писателем традиций языка художественной литературы, уходящей в глубь веков.

В шукшинской прозе сосуществуют различные речевые пласты: разговорные и книжные сферы языка, просторечие, жаргоны, диалектный язык, устная и письменная речь, фольклорный язык, язык художественной литературы.

В последние года приобрел характер устойчивости интерес филологов, литературоведов к творчеству Василия Макаровича Шукшина. Феномен его заключен прежде всего в беспредельном интересе к самому русскому языку с неисчерпаемым богатством поэтических изобразительных средств слова, в поразительном разнообразии смысловых оттенков словаря для выражения "тончайших философских воображений и рассуждений, многоразличных свойств и перемен, бывающих в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях", как писал в свое время Михаил Васильевич Ломоносов.

Цель данного исследования - изучение исследование специфики разговорно-просторечной речи в рассказах В.М. Шукшина.

Для достижения цели поставлены следующие задачи:

1. Изучить понятие и особенности разговорно-просторечной речи;

2. Изучить особенности художественного творчества В. М. Шукшина в области написания коротких рассказов;

2. Исследовать особенности языка рассказов В.М. Шукшина;

4. Дать анализ использования разговорных и просторечных выражений в рассказах В.М. Шукшина.

Глава 1. Художественное творчество В. М. Шукшина и проблема использования разговорно-просторечной речи в литературном языке

1.1 Понятие и особенности разговорно-просторечной речи

В лингвистике существует много определений разговорной речи, освещающих разные её черты и признаки. П.В. Глаголев определяет разговорной речь как «устный, рассчитанный на участие собеседника, ситуационно обусловленный, спонтанный, и, как правило, эмоционально насыщенный вид коммуникации» [9,34].

Ю.М. Скребнев обращает внимание на другие характеристики разговорной речи, вытекающие из неофициальности общения: «Разговорная речь - это языковое общение, основным признаком которого является несущественность или незначительная роль стилистических требований для языкового сознания его участников, - общение, при котором речевое поведение говорящего характеризуется невниманием к вопросам языковой формы, иными словами - это речь, порождаемая в условиях полного или частичного отсутствия осознанных требований, предъявляемых к её форме» [11,27].

О.А. Лаптева отмечает существенную черту разговорной речи - наличие собеседника, т.е. диалогичный характер. Без направленности каждого высказывания «от себя», без фиксации ответной реакции слушающего речь не существует, т.к. она теряет свой целенаправленный характер. Возможность опоры высказывания на предыдущую реплику дает говорящему возможность использования в нем лишь строго необходимых для общения компонентов, т.е. возникает возможность использования неполных предложений [11,61].

Понятие «разговорная речь» используется для характеристики речи при непосредственном неофициальном общении, в которой с наибольшей отчётливостью проявляется коммуникативная функция языка. Особенности такого общения заключаются не только в обязательном непосредственном участии в нём собеседника, но в тематической разносторонности и ситуативности.

Необходимо отметить экстралингвистические факторы, формирующие стилевые особенности разговорной речи. Ю.М. Скребнев выделяет следующий их ряд: 1) устный характер речевого продуцирования - это родовой признак разговорной речи. Но он не может считаться определяющим, т.к. устное продуцирование свойственно не только разговорной речи, но и ряду других видов речевой деятельности; 2) бытовая тематика; 3) стереотипность; 4) зависимость от внеречевой деятельности участников; 5) спонтанность, неподготовленность, вызванная потребностью в незамедлительной языковой реакции. Эта черта является важнейшей в характеристике психологической сущности разговорной речи; 6) эмоциональная насыщенность, аффективность разговорной речи; 7) непосредственность общения - этот признак, по мнению многих лингвистов, является важнейшим в создании стилевых особенностей разговорной речи; 8) неофициальность отношений между участниками речевого акта [15,22].

Литературно-разговорная речь - это литературно нормированная разговорная речь, подобно тому, как литературный язык - это литературно нормированный русский язык. Следовательно, центр литературно-разговорной речи - устная форма разговорного стиля литературного языка.

Другая органически составная часть любого национального языка - это просторечие. Просторечие широко распространено в устной речи, откуда часто проникает в литературный язык, особенно в язык художественной литературы.

Просторечие - слова, выражения, грамматические формы и конструкции, распространённые в нелитературной разговорной речи, свойственные малообразованным носителям языка и явно отклоняющиеся от существующих литературных языковых норм.

Термин «просторечие» введён Д. Н. Ушаковым в значении «речь необразованного и полуобразованного городского населения, не владеющего литературными нормами» [18,34].

Это наиболее своеобразная подсистема русского языка, не имеющая прямых аналогов в других национальных языках. От территориальных диалектов просторечие отличается тем, что не локализовано в тех или иных географических рамках, а от литературного языка (включая разговорную речь, являющуюся его разновидностью) своей некодифицированностью, анормативностью, смешанным характером используемых языковых средств.

Л. Введенская, Л. Павлова, Е. Кошаева дают такое определение просторечия: «Просторечие - одна из форм национального русского языка, которая не имеет собственных признаков системной организации и характеризуется набором языковых форм, нарушающих нормы литературного языка. Такое нарушение норм носители просторечия (горожане с невысоким уровнем образованности) не осознают, они не улавливают, не понимают различия между нелитературными и литературными формами» [3,79].

Просторечие реализуется в устной форме речи; при этом, естественно, оно может получать отражение в художественной литературе и в частной переписке лиц носителей просторечия. Наиболее типичные места реализации просторечия: семья (общение внутри семьи и с родственниками), посиделки во дворе коммунальных домов, суд (свидетельские показания, прием у судьи), кабинет врача (рассказ пациента о болезни) и немногие другие. В целом сфера функционирования просторечия весьма узка и ограничена бытовыми и семейными коммуникативными ситуациями.

Именно из-за отсутствия специфических черт просторечие проявляется в самых разных формах и в самых, казалось, неожиданных ситуациях. Следует помнить и то обстоятельство, что просторечная форма слова может быть территориально - мотивированной и личностно - субъективной.

В просторечной лексике особо выделяются вульгаризмы, которые несут на себе резкую экспрессию грубости. Например: трепач, харя, сопатка, трепаться (говорить), балда, попёрся, стервец, жрать, околеть (по отношению к людам), загибать (в значении «врать») и т.д.2)

Вопрос о просторечии тесно примыкает к вопросу о богатстве языка, ибо именно из просторечия можно почерпнуть много нового, образного и яркого, обогащающего нашу разговорную речь и литературный язык.

Просторечие часто используется в художественной речи. Применение народно-разговорных выражений, снижает приподнятость стиля и придает произведению (или части его) характер естественности, непринужденности, а иногда и уместной грубоватости.

Разграничивая в общенародной разговорно-бытовой лексике лексику разговорно-литературную и просторечную, следует иметь в виду, что границы между этими разрядами очень зыбки и подвижны и в существующих толковых словарях установлены далеко не всегда [3,74].

Ряд слов, входящих ранее в просторечную лексику, в настоящее время является принадлежностью разговорно-литературной лексики (учёба, копаться, гурьба и т.д.). Некоторые слова, например, из состава разговорно-литературной лексики с течением времени перешли в лексику просторечную (брюхо, честить и др.).

В филологии сравнительно давно изучается взаимодействие разговорной речи с разговорным типом письменно-литературного языка в художественных произведениях (А. Н. Островский, Н. С. Лесков, В. М. Шукшин, М. М. Зощенко, А. А. Галич, С. Д. Довлатов, Дж. Селинджер, "сердитые молодые люди"), где речь разговорная "олитературивается" (В. В. Виноградов).

Неподготовленность, линейный характер, непосредственный характер речевого акта - параметры, отчетливо выделяющие разговорность.

Просторечие вместе с народными говорами и жаргонами составляет устную некодифицированную сферу общенациональной речевой коммуникации - общепонятный народно-разговорный наддиалектный язык. Проблема литературного просторечия - служащее границей литературного языка с народно-разговорным языком - особый стилистический пласт слов, фразеологизмов, форм, оборотов речи, объединяемых яркой экспрессивной окраской "снижености", грубоватости, фамильярности [9,27].

Использование разговорных элементов как средств имитации разговорной речи характерно для художественной речи, то есть для стиля осуществляющего функцию воздействия. Особенно широко при этом используются разговорные нормы порядка слов. Они же (вместе с разговорной лексикой и другими приёмами) применяются писателями для создания не собственно прямой речи [15,28].

Типизированным отражением разговорной речи считается речь персонажей в драме и художественной прозе. Но это не точное отражение, потому что не все особенности разговорной речи могут быть переданы средствами письменной речи (здесь уместнее говорить о стилизации) и не все особенности разговорной речи замечаются писателями. В.В.Виноградов справедливо отмечает, что «устная» речь в литературе характеризуется сигналами, своеобразными знаками», а не отражается. Эти сигналы разговорности могут быть разными у разных писателей. Разговорная речь по-разному стилизуется не только в зависимости от степени приближения к ней. Однако если мы обратимся к творчеству писателей, то увидим следующие особенности: разговорная речь стилизуется не только в зависимости от художественной манеры писателя, но и часто приходится наблюдать, что у одного и того же автора средства стилизации разговорной речи различны.

Язык литературного произведения как элемент формы подчиняется стилю, определяющему художественную форму в целом. Система речевого стиля литературного произведения, как и его стиль в целом, есть система художественная, эстетическая, то есть подчиняющаяся общим закономерностям искусства как специфической формы общественного сознания.

Поскольку речевой стиль литературного произведения есть художественная обработка языка, формирование и развитие этого стиля тесно связано с состоянием и историей литературного и, шире, общенародного языка. Особенно большое значение для стиля художественной литературы имеет стилистическая дифференциация литературного и общенародного языка. Слова и выражения приходят в литературное произведение со своей стилистической окраской, сохраняя следы своей принадлежности к той или иной сфере языка. Литературно-художественные факторы стиля вступают во взаимодействие со стилистической природой и окраской отбираемых писателем слов и выражений.

Явления, свойственные живой разговорной речи в языке художественной литературы могут быть отражены усиленно или ослаблено, в зависимости от степени осознания писателем норм живой разговорной речи, от его художественных вкусов и задач. Следовательно, разговорная речь в языке художественной литературы не простое и не всегда адекватное отражение живой разговорной речи; это её стилизация, которая может осуществляться по-разному, являясь одним из художественных средств[15,29].

Специальное исследование разговорной речи и её стилизации, проведённое К.Кожевниковой, показывает, что стилизованная разговорная речь принципиально отличается от спонтанной: происходит обязательно изменение пропорций плана содержания, что влечёт за собой и изменение плана выражения. Отсюда различия, как количественные, так и качественные, причём стилизованная разговорная речь отличается от спонтанной гораздо большей стилистической концентрацией. Кожевникова считает, что в художественной разговорной речи многое выпускается (элементы речевого этикета, поддерживающие реплики), многое, наоборот, включается (не для собеседника, а для читателя), многое переосмысливается (обычная для разговорной речи «косноязычность» становится средством речевой характеристики). В результате та речевая находчивость, игра словами, «дар речи», которые характеризуют большинство персонажей художественных произведений, редко встречаются в жизни.

1.2 Художественное творчество В.М. Шукшина

Василий Шукшин родился 25 июля 1929 года в селе Сростки Бийского района Алтайского края в крестьянской семье. Его родители были уроженцами той же местности и по социальному положению считались крестьянами-единоличниками, или середняками. Когда в 1930 году началась сплошная коллективизация, их заставили вступить в колхоз. Глава семьи -- Макар Леонтьевич Шукшин -- стал работать механизатором на молотилках, в деревне пользовался заслуженным уважением. Однако в дальнейшем это не спасло его от репрессий: в 1933 году Макара Леонтьевича арестовали [7,9].

Оставшись с двумя маленькими детьми на руках, 22-летняя Мария Сергеевна Шукшина впала в отчаяние. Есть свидетельства, что в тот момент она хотела отравить себя и детей, лишь бы не видеть того, что происходило вокруг. Но это отчаяние длилось недолго. Затем пришло трезвое осознание того, что надо жить, если не ради себя, то хотя бы ради детей. И вскоре Мария Сергеевна вышла замуж повторно, за односельчанина Павла Куксина.

По воспоминаниям очевидцев, Шукшин рос мальчишкой замкнутым, что называется, «себе на уме». В общении со сверстниками он держал себя строго и требовал, чтобы те называли его не Васей, а Василием. Те, естественно, не понимали подобных просьб и частенько насмехались над товарищем. В таких случаях Шукшин поступал соответственно своему характеру -- убегал в протоки Катуни и скрывался на ее островах по нескольку дней.

В 1944 году Шукшин окончил семь классов Сросткинской школы и поступил учиться в автотехникум в городе Бийске (35 км от Сросток). Но закончить его он так и не сумел -- чтобы прокормить семью, пришлось учебу бросить и устраиваться на работу.

Первым местом работы Шукшина стал трест «Союзпроммеханизация», который относился к московской конторе. Устроившись туда в 1947 году в качестве слесаря-такелажника, Шукшин вскоре был направлен сначала на турбинный завод в Калугу, затем -- на тракторный завод во Владимир.

В апреле 1949 года последовала новая смена рабочего места -- на этот раз его отправили на строительство электростанции на станцию Щербинка Московско-Курской железной дороги.

Окончив учебку по специальности радиста, Шукшин в 1950 году попал в одну из частей Черноморского флота, дислоцированную в Севастополе.

Однако прослужить «от звонка до звонка» Шукшину не удалось -- в 1953 году у него обнаружилась язвенная болезнь желудка.

Вернувшись в родные Сростки, Шукшин сдал экстерном экзамены и поступил на работу в школу сельской молодежи в качестве учителя 5--7-х классов (преподавал русский язык и литературу) и одновременно директора. Однако проучительствовал недолго. Поступил было в автомобильный техникум, но вскоре понял, что и это не его стезя -- поршни и цилиндры вгоняли его в тоску. Те же чувства он испытал, когда устроился работать инструктором райкома партии. И вот тогда Шукшин решает отправиться в Москву, поступать на сценарный факультет ВГИКа. Мать не стала препятствовать сыну в этом желании, более того, сделала все, что могла -- продала корову и вырученные деньги отдала сыну. Так летом 1954 года Шукшин оказался в Москве [1,24].

Придя на сценарный факультет ВГИКа, Шукшин представил на суд экзаменаторов свои рассказы, которые были записаны в толстую амбарную тетрадь. Так как почерк у Шукшина был очень мелкий, а тетрадь была очень толстая, девушки в приемной комиссии читать написанное поленились, решив про себя, что этот абитуриент типичный графоман. Однако, чтобы не обижать его, решили посоветовать: «У вас фактурная внешность, идите на актерский». Вот что рассказывал бывший сокурсник Шукшина кинорежиссер А. Митта: «Тут от студентов Шукшин узнал, что есть еще и режиссерский факультет. А он понятия не имел, что есть такая профессия -- режиссер. Думал, что для постановки фильма собираются артисты и договариваются между собой, как снимать. Оказалось, что режиссер -- хозяин картины, главный человек. Тогда он подал на режиссерский.

С третьего курса, по совету Ромма, он стал рассылать свои рассказы по всем столичным редакциям в надежде, что какая-нибудь из них обратит внимание на его труды. И он не ошибся. В 1958 году в № 15 журнала «Смена» был опубликован его рассказ «Двое на телеге». Однако эта публикация прошла не замеченной ни критикой, ни читателями, и удрученный Шукшин на время перестал рассылать свои произведения по редакциям.

В начале 60-х одно за другим стали выходить в свет и литературные произведения Шукшина. Хронология этих публикаций такова: рассказы «Правда», «Светлые души», «Степкина любовь» были напечатаны в журнале «Октябрь» -- в № 3 за 1961 год; «Экзамен» -- в № 1 за 1962-й; «Коленчатые валы» и «Леля Селезнева с факультета журналистики» -- в № 5 за тот же год.

В 1963 году в издательстве «Молодая гвардия» вышел первый сборник В. Шукшина под названием «Сельские жители». В том же году в журнале «Новый мир» (№ 2) были напечатаны два его рассказа: «Классный водитель» и «Гринька Малюгин» (цикл «Они с Катуни»).

После появления в печати его первой книги рассказов «Сельские жители», критик Алла Марченко не без пренебрежения заявила, что мода на Шукшина пройдет, как на вологодские прялки. И здесь дело было тоже не только в отрицании народного языка Шукшина, но гораздо глубже. Шукшин видел в деревенских устоях простоту и искренность, неприятие разного рода формалистических установок, не поддающихся даже самому обычному здравому смыслу. Это ставилось прозаику в вину и именно за это его пытались обвинить в противопоставлении деревни городу [8,35].

Основной жанр, в котором работал Шукшин, - короткий рассказ, представляющий собой или небольшую психологическую точную сценку, построенную на выразительном диалоге, или несколько эпизодов из жизни героя.

Герои писателя действительно импульсивны и крайне естественны. И поступают так они в силу внутренних нравственных понятий, может ими самими еще неосознанных. У них обостренная реакция на унижение человека человеком. Эта реакция приобретает самые различные формы. Ведет иногда к самым неожиданным результатам.

Обожгла боль от измены жены Серегу Безменова, и он отрубил себе два пальца (“Беспалый”).

Оскорбил очкарика в магазине хам продавец, и он впервые в жизни напился и попал в вытрезвитель (“А поутру они проснулись...”) и т. д. и т. п.

В таких ситуациях герои Шукшина могут даже покончить с собой (“Сураз”, “Жена мужа в Париж провожа- ла”). Нет, не выдерживают они оскорблений, унижений, обиды. Обидели Сашку Ермолаева (“Обида”), “несгибаемая” тетя-продавец нахамила. Ну и что? Бывает. Но герой Шукшина не будет терпеть, а будет доказывать, объяснять, прорываться сквозь стенку равнодушия. И ...схватится за молоток. Или уйдет из больницы, как это сделал Ванька Тепляшин, как это сделал Шукшин (“Кляуза”). Очень естественная реакция человека совестливого и доброго... [17,34].

Шукшинский герой, сталкиваясь с “узколобым гориллой”, может в отчаянии сам схватиться за молоток, чтобы доказать неправому свою правоту, и сам Шукшин может сказать : “Тут надо сразу бить табуреткой по голове -- единственный способ сказать хаму, что он сделал нехорошо” (“Боря”). Это чисто “шукшинская” коллизия, когда правда, совесть, честь не могут доказать, что они -- это они. А хаму так легко, так просто укорить совестливого человека. И все чаще столкновения героев Шукшина становятся драматическими для них. Шукшина многие считали писателем комическим, “шутей-ным”, но с годами все отчетливее обнаруживалась односторонность этого утверждения, как, впрочем, и другого -- о “благодушной бесконфликтности” произведений Василия Макаровича. Сюжетные ситуации рассказов Шукшина остроперепетийны. В ходе их развития комедийные положения могут драматизироваться, а в драматических обнаруживается нечто комическое. При укрупненном изображении необычных, исключительных обстоятельств, ситуация предполагает их возможный взрыв, катастрофу, которые, разразившись, ломают привычный ход жизни героев. Чаще всего поступки героев определяют сильнейшее стремление к счастью, к утверждению справедливости.

Глава 2. Анализ разговорно-просторечной речи в рассказах В.М. Шукшина

2.1 Язык В.М. Шукшина

Уникальна личность В.М. Шукшина как языкового информанта, биография которого позволила ему накопить универсальный словарный фонд. Автор обнаруживает органичное взаимодействие различных видов искусства (писатель, актер, режиссер) и науки (историк, философ). В.М. Шукшин воспроизвел в прозе некоторые общие тенденции языкового процесса, связанные с территориальной миграцией населения и его культурным развитием [2,34].

Среди русских писателей шестидесятых-семидесятых годов именно Шукшин адекватно воспринял и осознал описанную выше языковую ситуацию, определившую его идиостиль. Доминантной содержательной чертой идиостиля Шукшина стала дискредитация «авторского отношения» как «авторитетной точки зрения». Это повлекло за собой отрицание стиля, организованного «видением», которое полностью замещается в эстетической программе Шукшина «речевой действительностью». Это результат последовательно проводимой писателем идеи «пересадки жизни» в искусство. При этом слово, по сравнению с материальными средствами других видов искусств, представляется ему изоморфным жизни. «Пересадка» животворящей материи жизни достигается благодаря филигранной работе писателя над словом: «Я знаю, когда пишу хорошо: когда пишу и будто вытаскиваю пером живые голоса людей» [4,45].

Однако, эти «живые голоса» в контексте произведения оказываются связанными как с языковыми значениями, так и с авторскими смыслами, образуя систему, способную порождать всё новые «глубинные смыслы». Последовательная реализация идеи пересадки жизни в искусство привела к использованию в художественном произведении разговорной речи как наивной, необработанной записи языкового материала, что определило специфичность идиостиля Шукшина: с одной стороны, внешнюю нелитературность, «непрофессиональность», с другой, - полемически противостоящую традиционной условности литературы художественную природу его прозы.

Как писатель нравственного и философского поиска В.М. Шукшин своеобразен в использовании различных языковых средств, содержащих в своем значении экспрессивность и оценочный компонент. Он активно вводит диалектные и просторечные формы, тропы и фигуры речи, которые вместе с лексическими средствами несут ярко выраженную положительную или отрицательную коннотацию. Интересно органичное взаимодействие различных лексических систем в рассказах В.М. Шукшина. Привлекает внимание и его дуалистический подход к написанию произведений - это «речевая действительность» и при этом художественность прозы [5,23].

Литературное творчество В.М. Шукшина сложно и неоднообразно. Как показывает анализ его рассказов, словарный состав в них богат.

Отразить материальную и духовную культуру крестьянства нельзя без использования специфических для народной речи слов. Народную речь Шукшин он знал с детства, любил и понимал ее значение для литературы: «Выше пупа не прыгнешь, лучше, чем сказал народ (обозвал ли кого, сравнил, обласкал, послал куда подальше), не скажешь». Писатель включает в произведения о жизни крестьян не только разговорную, но и просторечную лексику, воссоздавая тем самым живую народную речь с присущей ей естественностью, образностью, экспрессией.

Воплощающий народно-речевую стихию лексический уровень включает просторечное, диалектное, фольклорное слово (разболочься, вихляться, раздрызганный и др.).

В рассказах Шукшина отражается социальная дифференциация языка. Утверждая в правах народное слово и образы, характерные для народной речи, Шукшин иронизирует над канцелярской фразеологией, газетными штампами, над псевдонаучной речью, над иноязычными словами.

Стилистически окрашенная лексика концентрируется в прямой речи персонажей, в частности, в обращениях их к другим персонажам (пьяная харя, харя неумытая, чёрт, идиот, халява, идол окаянный, идол лупоглазый, дьяволина).

Образные средства рассказов Шукшина также связаны с ориентацией на мировосприятие и речь персонажей. Источник тропов в речи повествователя - изображаемый быт. Устойчивые тропы переосмысливаются и приобретают мотивировку в реалиях изображаемого мира. Связь тропов с изображаемой средой проявляется в характере овеществления абстрактных понятий - овеществляются эмоции, мысли, слова, жизнь. Этому способствуют сравнения с бытовыми реалиями [4,39].

Последовательная реализация идеи «пересадки жизни» в искусство привела к использованию в произведениях разговорной речи как плавной, необработанной записи языкового материала. Пытаясь достичь реалистичности в изображении простых деревенских людей, В.М. Шукшин активно использует диалектные и просторечные формы:

«Все они такие, лезут не в свое дело, черти окаянные» (Окаянный - 1. отверженный; 2. презираемый, угнетенный).

«Слова не скажет без подковырки» (Подковырка - насмешка).

«Дома тоже тоска, жена начнет нудить» (Нудить - докучать чем-нибудь, надоедать) (5, 184).

- Сколько у нас народу в СССР? - Дьявол их знает, много небось (Небось - вводное слово, просторечное: 1. вероятно, пожалуй, должно быть; 2. выражает уверенность).

Не осталась в стороне и жаргонная лексика:

«А мне до фени всё» (До фени - безразличное отношение к чему-либо).

«Могу ведь смазь замастырить» (Замастырить - стукнуть, побить).

«Тебя метелили как тряпку подзаборную. Ведь как били-то!» (Метелить - бить, причиняя телесные повреждения).

Яркая сторона индивидуального стиля Шукшина богатство живой разговорной речи с ее разнообразными индивидуальными и социальными оттенками. Герои Шукшина спорщики, опытные говоруны, владеющие множеством интонаций, умеющие к месту вставить поговорку, пощеголять «ученым» словцом, а то и яростно выругаться. В их языке конгломерат газетных штампов, просторечных выражений и вкраплений городского жаргона. Частые в их речи междометия, риторические вопросы и восклицания придают разговору повышенную эмоциональность [5,64].

Стилистически окрашенная лексика (грубые, бранные слова) концентрируется в прямой речи персонажей, в частности, в их обращениях к другим персонажам:

- А кто же тут, по-твоему? - Суки одни. (Сука - плохой человек, негодяй).

- Придумал сволочь? Вот ведь он какой (Сволочь - 1. мерзавец; 2. сброд, подлые люди).

В рассказе «Суд» мы находим пример авторского выражения, придуманный писателем: «Пойду Маньке шлык скатаю. Зараза» (Скатать шлык - отодрать за волосы, взбить их на голове шапкой).

Лексическое богатство В.М. Шукшина дополняют фразеологизмы и устойчивые выражения, с помощью которых писатель часто едко иронизирует или просто смеётся над человеческими недостатками или пороками:

«Пальца в рот не клади».

«Весь суд - собаке пятая нога».

«Завернуть оглобли».

«Крокодиловы слёзы».

«На кудыкину гору».

В каждом произведении В.М. Шукшина мы находим ономастическую лексику, выражающуюся собственными и нарицательными именами существительными: Васёка, Моня, Спринька и т. д. Употребляется не официальное имя, а:

1) усеченные формы, от полного к краткому (Дмитрий - Митрий - Митя);

2) имена с суффиксом - к - (Спринь - к - а, Вань - к - а, Минь - к - а).

В использовании этих имён употребляется народно-разговорная традиция.

В.М. Шукшин обладал искусством давать характеристику персонажа одним словом. Наиболее заметно это в выборе фамилий, имён и прозвищ. В расказе «Горе» - старик Нечай. Это человек, недавно похоронивший жену, сломлен горем, и ничего от жизни уже не ждёт, не чает. В рассказе «Хахаль» - это молодой человек, попытавшийся откровенно ухаживать за посторонней девушкой, набиваясь к ней в женихи. В расказе «Залётный» - городской человек, бедолага, приехавший в чужую деревню доживать свои дни. Нечаянно залетевший туда. И таких много: Сураз, Рыжий, Дебил и др.

Необходимо отметить, что в описаниях природы, души человека, его любви к родной земле автор стремится и к полному охвату действительности, и к реалистичности изображаемого, к точности, конкретности. Вся эта простота и глубокое содержание достигается во многом благодаря конкретным сопоставлениям. «И пришла весна - добрая и бестолковая, как недозрелая девка. В переулках на селе грязь по колено... А в тополях, у речки что-то звонко лопается с тихим ликующим звуком» [22,134].

Язык В.М. Шукшина сыграл важную роль в развитии русской прозы второй половины 20-го века. В нем отразились языковые процессы, характерные для художественной литературы 60-х - 70-х годов, вообще, и для деревенской прозы, в частности. Это, с одной стороны, опора на живую речь, с другой, полемика с разнообразными штампами - канцелярскими, газетными, беллетристическими. Оба эти процесса определили характер языка прозы В.М. Шукшина.

2.2 Анализ разговорных и просторечных выражений в рассказах В.М. Шукшина

Язык героев Шукшина - эмоциональный со множеством интонаций, оттенков, как и сами его носители. Словом, это живой разговорный язык сегодняшних людей трудового сословия России - рабочих, тружеников села, жителей города и деревни. И в этом одна из главных притягательных особенностей Шукшинской прозы [5,58].

Для языка героев В.М. Шукшина характерно употребление большого количества разговорной и просторечной лексики.

Разговорная лексика характеризуется различными оттенками экспрессивной окраски. Разговорные слова, используемые Шукшиным, принадлежат к разным частям речи («срезал», «оттянул», «дошлый», «бабенка», «халява», «паразит» и др.).

Разговорная лексика, стилистически весьма выразительна и содержит в себе разнообразные экспрессивно-оценочные оттенки (иронический, пренебрежительный, шутливый и т.д.).

«Срезал» - один из самых ярких и глубоких рассказов Шукшина.

Центральным персонажем рассказа Глебом Капустиным владеет «пламенная страсть» -- «срезать», «осаживать» выходцев из деревни, добившихся жизненного успеха в городе.

Приведем отрывок диалога, в котором разговорная речь персонажей сочетается с книжной речью:

«- В какой области кандидаты? - спросил Глеб.

- По какой специальности? А черт его знает... Мне бабенка сказала -

кандидаты. И он и жена...

- Есть кандидаты технических наук, есть общеобразовательные, эти в основном трепалогией занимаются.

- Костя вообще-то в математике рубил хорошо, - вспомнил кто-то, кто учился с Костей в школе. - Пятерочник был» [21,41].

Слова «пятерочник», «рубил», «трепалогией», «бабенка» являются разговорно-просторечными, употребление их наряду с элементами книжной речи «кандидаты технических наук», «общеобразовательные», «специальности» создает комический эффект.

Употребляется в рассказе разговорное слово «дошлый»:

«Он не слышал, как потом мужики, расходясь от кандидатов, говорили:

- Оттянул он его!.. Дошлый, собака. Откуда он про Луну-то так знает?

- Срезал.

- Откуда что берется!

И мужики изумленно качали головами.

- Дошлый, собака, причесал бедного Константина Иваныча... А?

- Как миленького причесал! А эта-то, Валя-то, даже рта не открыла,

- А что тут скажешь? Тут ничего не скажешь. Он, Костя-то, хотел,

конечно, сказать... А тот ему на одно слово - пять.

- Чего тут... Дошлый, собака!» [21,41].

В словаре Ожегова читаем: «Дошлый, -ая, -ое (разг.). Способный дойти до всего, смышленый, ловкий».

Разговорной речи рассказов Шукшина свойственна экспрессивность не только в лексическом плане, но и в плане синтаксическом [5,59].

В рассказе «Крепкий мужик», повествующем о том, как один мужик свалил церковь, чтобы добыть себе кирпич передается такой диалог:

«- Видела, как мы церкву уговорили? - Шурыгин улыбался, довольный,

- Дурацкое дело нехитрое, - не скрывая злости, сказала продавщица.

- Почему дурацкое? - Шурыгин перестал улыбаться,

- Мешала она тебе, стояла?

- А чего ей зря стоять? Хоть кирпич добудем...

- А то тебе, бедному, негде кирпич достать! Идиот!

- Халява! - тоже обозлился Шурыгин. - Не понимаешь, значит, помалкивай.

- Разбуди меня еще раз посередь ночи, разбуди, я те разбужу! Халява... За халяву-то можно и по морде получить. Дам вот счас гирькой по кумполу, узнаешь халяву» [21,43].

Речь героев изобилует разговорно-просторечной лексикой: «халява», «церкву», «уговорили», «идиот», «дурацкое». Писатель мастерски передает весь колорит народной речи: «Дам вот счас гирькой по кумполу, узнаешь халяву».

В. Шукшин -- блестящий мастер диалога. Из всех форм прямой речи, используемых в художественной прозе, диалог в наибольшей степени отражает особенности бытового разговорного языка. В диалоге содержится более разнообразные, чем в авторском повествовании синтаксические конструкции, передающие живые интонации разговорной речи.

Диалог подразумевает установку на разговорную речь: большое количество разговорных выражений, просторечий, широкое использование эмоционально-экспрессивной лексики и синтаксических средств (простых и бессоюзных предложений), важная роль интонации. Перед писателем ни в коем случае не стоит задача натуралистического, фотографического копирования разговорного языка [5,67].

Герой рассказа «Мастер» Семка Рысь представлен нам в первых же строках двумя определениями: «непревзойденный столяр» и «забулдыга». В разговорной речи персонажей много фразеологических оборотов, поговорок и народных выражений:

«- У тебя же золотые руки! Ты бы мог знаешь как жить!.. Ты бы как сыр в масле катался, кабы не пил-то.

- А я не хочу как сыр в масле. Склизко.».

В рассказе «Сельские жители» один из персонажей выражается таким языком: «Оно знамо, можно бы и теперь, но у Шурки шибко короткие каникулы». «Оно знамо» вместо литературной нормы в значении «конечно». Это выражение является просторечием. «Оно знамо» - это лексическое просторечие, т.к. нарушает нормы литературного языка и не имеет собственных признаков.

В этом же предложении слово «шибко» также является просторечием. «Шибко» вместо литературного слова «очень». Это слово, хотя и нарушает нормы литературного языка, речи придаёт эмоциональность и колорит.

Ещё приведём несколько примеров:

« - Господи, господи! - вздохнула бабка.

- Давай писать Павлу. А телеграмму анулироваем».

Слово «анулироваем» вместо литературного «аннулируем» является просторечием, но в контексте звучит.

Форма «анулироваем» отражает сложный процесс освоения иноязычного слова и его подчинения своим нормам - это орфографическое просторечие. Так же в этом слове присутствует суффикс - ова -, хотя по нормам его не должно быть. «Анулироваем» это пример морфологического просторечия.

«Поклон Павлу Сергеевичу передавайте». Слово «поклон» некогда было просторечием и заменяло «привет». Однако сегодня вряд ли так. Скорее это уже норма. В современном русском литературном языке поклон и привет расцениваются, как равноправные синонимы.

У В.Шукшина есть любопытнейший рассказ под названием «Раскас», который целиком построен на просторечии. В этом рассказе читатель встретит гораздо чаще явление фонетической записи слов. Само название «Раскас» уже является просторечием, идущим из глубин живой речи.

«Раскас» вместо литературного «рассказ». Это слово является фонетическим и орфографическим просторечием. Здесь мы видим влияние устной и очень безграмотной речи. «Раскас» вместо «рассказ» это почти транскрипция слова со всеми фонетическими особенностями (стягивание двух «с» в один звук, оглушение звонкого в конце слова). Это орфографическое и фонетическое просторечие, но информационно полнозначное слово [4,61].

Герой рассказа Иван Петин, простой шофер, от которого ушла молодая красивая жена. Он не может справиться со своим горем и решает написать рассказ обо всем, что случилось, и отправить его в газету.

История, которую пытается на бумаге пересказать Иван Петин, кажется нелепой и смешной. Шофер не знаком с правописанием, не знает элементарных правил орфографии. Поэтому в каждом слове он делает ошибки:

«Значит было так: я приезжаю - на столе записка. Я ее не буду пирисказывать: она там обзываться начала. Главно я же знаю, почему она сделала такой финт ушами. Ей все говорили, что она похожая на какую то артистку. Я забыл на какую. Но она дурочка не понимает: ну и что? Мало ли на кого я похожий, я и давай теперь скакать как блоха на зеркале. А ей когда говорили, что она похожая она прямо щастливая становилась. Она и в культ прасветшколу из за этого пошла, она сама говорила».

Он пытается высказать свою боль, а получаются при этом нелепые и смешные фразы: «Теперь смотрите што получается: вот она вильнула хвостом, уехала куда глаза глидят. Так? Тут семья нарушена. А у ей есть полная уверенность, што они там наладят новую? Нету. Она всего навсего неделю человека знала, а мы с ей четыре года прожили. Не дура она после этого? А гусударство деньги на ее тратила - учила. Ну, и где ж та учеба? Ее же плохому то не учили» [21,54].

Редактор, который начинает читать "раскас" Ивана Петина, смеется. Ему трудно понять, что перед ним стоит расстроенный и несчастный человек.

Действительно, Шукшин смотрит на своих героев с изрядной долей иронии. Но он не иронизирует над их чувствами и мыслями. Каждый человек может показаться другим смешным, но это совсем не повод давать ему уничижительную оценку. Каждый человек способен на проявление человеческих чувств - любви, ревности, надежды на счастье.

Характерная черта разговорной речи, отмечаемая, например, Е.А. Земской, это использование инвертированных оценок: «От зараза, - сказал он, когда девушка кончила петь», «Дошлый, собака!», «Чудик».

В рассказе “Чудик” Шукшин с легкой иронией описывает чудаковатого, доброго селянина, с которым “постоянно что-нибудь случалось.

Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории -- мелкие, впрочем, но досадные. Получив отпуск, Чудик хочет поехать и повидаться с братом. Но в первый же день с ним случается неприятность -- в магазине он нашел полтинник, не зная, что это его деньги, отдал продавщице; когда обнаружил пропажу, стыдно было идти и доказывать, что это его деньги. “Моя была бумажка!” --ругает себя Чудик, но ничего поделать уже нельзя -- поздно. Так и пришлось возвращаться домой, а как гордился собой в магазине, когда, подняв деньги, сказал: -- У нас, например, такими бумажками не швыряются».

«Бумажка», «швыряются» - слова разговорные.

«А Чудик хотел выяснить вот что он слышал, что в самолетах дают поесть. А что-то не несли. Ему очень хотелось поесть в самолете - ради любопытства. "Зажилили",- решил он».

"Зажилили" - разговорно-просторечное слово.

Разговорно-просторечная речь свойственна многим героям Шукшина. Взять хотя бы фрагмент рассказа «Волки»:

«- От сука! - изумился Иван. И встал.

Милиционер тоже встал.

- Бросьте вы! Пошли, Иван...

- Таких возбудителев-то знаешь куда девают? - не унимался Наум.

- Знаю! - ответил Иван. - В прорубь головой... - И шагнул к тестю.

Милиционер взял Ивана под руки и повел из избы. На улице остановились, закурили.

- Ну не паразит ли. -- все изумлялся Иван. -- И на меня же попер.» [21,74].

«Сука», «возбудителев-то», «попер», «празит» - слова разговорно-просторечные.

В рассказах Шукшина мало описаний. Он очень лаконичен, начинает сразу с сути дела, внимателен к деталям, которые помогают в нескольких словах показать характер человека.

В произведениях В. М. Шукшина авторская речь и речь героев неповторимо своеобразны, как-то по-особому выразительна, метка и образна. Чем достигается данный эффект? Анализ ряда произведений В. М. Шукшина показал, что этому в немалой степени способствует использование фразеологических оборотов в речи автора и его героев [5,76].

Фразеологические обороты - это яркое стилистическое средство сделать речь сильной и красочной, образной и убедительной.

В своих произведениях В.М. Шукшин использует большое количество фразеологизмов.

Например, "разводить турусы" (во втором значении).

"Свои бы, деревенские, боталом обозвали, а эти слушают. Приятно. И сам иногда подумает о себе: складно выходит, язви тя. Такие турусы разведут, что тебе поп раньше" (В. М. Шукшин. "Охота жить").

"Пороть горячку" - действовать с крайней поспешностью, горячностью.

"Ясно, ясно... Зря порешь горячку-то, зря. - Ты бы полтинник сунул ему, этому красноглазому, и все было бы в порядке. Чего ты? (В. М. Шукшин. "Ванька Тепляшин").

"Исчезать с горизонта" - из определенного общества, из круга знакомых, близких и т. п.

"Я на время исчезаю с горизонта, но Сергей Юрьевич, я тебя, извини, все же уработаю" (В. М. Шукшин. "Сураз");

"Клевать носом" - опускать голову забывшись, задремав на мгновенье (сидя или стоя).

"Илюха с попом сидели как раз за столом, попивали спирт и беседовали. Илюха был уже на развезях -- клевал носом и бубнил, что в то воскресенье, не в это, а в то воскресенье он принесет сразу двенадцать барсуков" (В. М. Шукшин. "Верую").

"Пялить глаза" - пристально, упорно, напряженно смотреть на кого-либо или что-либо, рассматривать, засматриваться.

"А если я начну рассказывать, сколько я знаю! Но меня не слушают, а на вас глаза пялят - городской" (В. М. Шукшин. "Охота жить").

"Горе луковое" (шутл.) - незадачливый, нерасторопный человек, недотепа.

"На охоте надо и про табачок забыть, а рот чаем прополоскать, чтобы от тебя не разило за версту, и одежду лучше всего другую надеть, которая на улице висела, чтоб жильем не пахло. Охотники - горе луковое" (В. М. Шукшин. "Охота жить").

Фразеологические обороты используются В. М. Шукшиным в произведениях разной стилистической направленности. Их можно разделить на три большие группы: межстилевая фразеология, разговорно-бытовая и книжная.

1. Межстилевые фразеологические обороты не несут в себе никакой оценки, они стилистически нейтральны. Например: "честь по чести", "как в аптеке".

"Огород нам со старухой большой не надо. - Ну, нормальный, если все честь по чести, то будет так - три, три с половиной" (В. М. Шукшин. "Выбираю деревню на жительство").

Во "Фразеологическом словаре русского языка" под редакцией А. И Молоткова дано такое толкование фразеологическому обороту: "честь по чести" - так, как следует, как надо, как положено, по всем правилам (делать что-либо).

"Все будет, как в аптеке. Отдохнете, успокоите нервы" (В. М. Шукшин. "Миль пардон, мадам!").

Фразеологическому обороту "как в аптеке" дано следующее толкование: совершено точно.

2. Фразеологические обороты разговорно-бытового характера имеют более узкую сферу употребления и несут в себе "сниженную" экспрессивно-стилистическую окраску (ласки, бранности, иронии, презрения, шутки, фамильярности и т. д.).

Например: "с жиру бесится", "раз и навсегда".

"Жить бы да жить вам, молодым... А вас... как этих... как угорелых по свету носит, места себе не можете найти. Голод тебя великий воровать толкнул? С жиру беситесь, окаянные" (В. М. Шукшин. "Охота жить").

Фразеологический оборот "с жиру беситься" имеет значение: привередничать от пресыщения или безделья.

"Поэтому позвольте вам заметить, господин кандидат, что кандидатство -- это ведь не костюм, который купил -- и раз и навсегда" (В. М. Шукшин. "Срезал").

Фразеологический оборот "раз и навсегда" толкуется следующим образом: на все время; о чем-либо сделанном, установленном, неизменно сохраняющем свою силу.

Разговорно-бытовые, по определению А. И. Ефимова, фразеологизмы имеют образный характер и вносят в речь оттенок непринужденности и простоты, "при их помощи писатель добивается яркости и сочности языка, воспроизводя излюбленные средства народного выражения". Используя их в речи персонажей, автор делает фразеологические обороты одним из средств языково-стилистической характеристики.

3. Фразеологизмы книжного характера употребляются обычно в научных и публицистических произведениях, а также в художественных. Они отличаются своей специфической "повышенной" экспрессивно-стилистической окраской (книжности, торжественности, поэтичности и т. д.).

Например, "Фома неверующий" - человек, которого трудно заставить поверить чему-либо.

"На книге, которую он подарит Анне Афанасьевне, он напишет: "Фоме неверующему -- за добро и науку. Автор". (В. М. Шукшин. "Шире шаг, маэстро!").

Использование книжного фразеологизма в данном случае уместно и оправданно, так как это речь человека с высшим образованием, врача Солодовникова, мечтающего написать книгу.

Часто В. М. Шукшин использует фразеологические обороты без изменений, в общенародной форме.

Например, "сердце кровью обливается" - кому-либо невыносимо тяжело от душевной боли, чувства сострадания, жалости, щемящей тоски и т. п.

"Детей замучила, дура: одного на пианино замучила, другую в фигурное катание записала. Сердце кровью обливается, а не скажи, сразу ругань" (В. М. Шукшин. "Чудик").

"Как две капли воды" - совершенно, очень сильно похож, схож и т. п. "Поясняю: я похож на того гада, как две капли воды" (В. М. Шукшин. "Миль пардон, мадам!").

Данные фразеологические обороты, кроме своей основной нагрузки, не несут на себе никаких дополнительных экспрессивно-стилистических свойств.

Иное наблюдается, когда фразеологические обороты употребляются В. М. Шукшиным в измененном, переоформленном или обновленном виде, с иной семантикой или структурой. В этих случаях фразеологические обороты получают новые эстетические и художественные качества. В умелых руках мастера художественного слова фразеологические обороты становятся одним из наиболее действенных языковых средств для создания того или иного художественного образа, колоритной авторской речи, для обрисовки речевого портрета героев.

Так, В. М. Шукшин использует в своих произведениях фразеологические обороты с изменением лексико-грамматической стороны при сохранении его семантики и основных черт структуры.

Например, "как свои восемь пальцев".

"Места здешние он знал как свои восемь пальцев, охотник был умный и удачливый" (В. М. Шукшин. "Миль пардон, мадам!").

Во "Фразеологическом словаре русского языка" под редакцией А. И. Молоткова находим фразеологический оборот "как свои пять пальцев" - (знать) очень хорошо, досконально, основательно. Как правило, наречные фразеологизмы почти не допускают варьирования компонентов, и, на первый взгляд, замена одного из них непонятна. Но, прочитав рассказ и узнав, что главный персонаж Бронька Пупков не имеет двух пальцев на правой руке, понимаешь такую замену. Измененный фразеологический оборот обладает большей яркостью, образностью, облик Броньки предстает более выпукло, рельефно, так как подчеркнута его индивидуальная особенность.

Часто фразеологические обороты, как испытанный традиционный прием, используется писателем для выражения своего отношения к героям.

Например, "Завтра Глеб Капустин, придя на работу, между прочим (играть будет) спросит мужиков: "Ну, как там кандидат-то?" И усмехнется" (В. М. Шукшин. "Срезал").

Сравните: лит. "играть роль" - притворяться, прикидываться. В. М. Шукшин изменяет фразеологизм, но смысловое содержание остается прежним, автор показывает свое отношение к персонажу, и оно явно неположительное.

Разговорные элементы диалектной речи удачно используются как средство характеристики персонажей, создания их речевого портрета. В рассказе "Срезал" кандидат Константин Иванович Журавлев говорит литературным языком. Затем, когда разговор стал обостряться, сначала в авторской речи появляется просторечный фразеологизм "рубануть сплеча" - поступить необдуманно, опрометчиво.

"Да нет такой проблемы!" - опять сплеча рубанул кандидат. Зря он так. Не надо бы так" (В. М. Шукшин. "Срезал").

Этот фразеологизм служит как бы переходным мостиком к тому, что и в речи кандидата должны появиться просторечные элементы. И действительно, в пылу спора он переходит на просторечно-диалектную речь.

"Это называется - "покатил бочку", - сказал кандидат. - Ты что, с цепи сорвался?"

"С цепи сорвался" - потерял выдержку, самообладание, перестал сдерживаться, дошел до крайности в своих действиях, поступках; в данном примере - в речах, рассуждениях.

...