Особенности диалогической формы речи в детской литературе. Синтаксический и прагматический аспекты (на материале произведений Н. Носова, В. Драгунского и М. Москвиной)

В жанровом отношении среди репрезентативных реплик появляются не только сюжетно обоснованные информативные сообщения, характерные для бытового диалога, но и достаточно развернутые отвлеченные сообщения и реплики-рассуждения. Сообщения могут представлять собой пародию на различные устоявшиеся речевые информативные жанры (публичного сообщения, бытового рассказа): Люблю праздник Первого сентября! Море цветов, чучело ежа... Приветственные речи! -- Дорогие дети! Пусть школа будет для вас родным домом! Дорогие родители! Ваши дети в надежных руках! <...> Дорогие взрослые! Вы знаете, какое сейчас напряжение с вещами! Могут войти посторонние и украсть вещи ваших детей (М., 101). Пародийность заключается в нарочитом использовании устойчивых элементов жанра (характерных обращений или выражений), речевых клише. В ряде случаев речевые клише могут подвергаться структурному изменению: Надя! Дома мокрый иван [цветок -- А. Б.]! Вот его фотография. Здесь он маленький. Мы взяли его совсем отростком... (М., 132). Частичные замены в таких клише нестандартны: во фразе взять совсем … в качестве последнего члена предполагается использование прилагательного или существительного, указывающего на одушевленное существо. В приведенном примере эта позиция замещена неодушевленным существительным отросток. Нестандартное с точки зрения узуальной сочетаемости использование этого слова оправдано с точки зрения сюжета рассказа (всего художественного мира серии этих рассказов), где цветок воспринимают как живое существо (у него есть имя, герои общаются с ним и т. д.). Показательно, что нарушение сочетаемости отдельных членов клишированных фраз последовательно обнаруживается в репликах разных героев одного рассказа: Я понимаю тебя, -- сказала Каракозова. -- Я понимаю тебя, Миша. Ты не из тех, кто бросает свои комнатные растения (там же). Таким образом проявляется своеобразная логика абсурда, где нарушение читательского ожидания (сюжетного и речевого) системно и повторяемо.

«Системность» абсурда поддерживается и на уровне реплик-рассуждений, которые при наличии формальных показателей рассуждения характеризуются отсутствием внутренней логики: Он смотрел на нас равнодушными глазами, а когда я на даче опился парным молоком, он сказал безо всякого сочувствия: -- Ничего, такова жизнь. Приехал на курорт -- погулял -- заболел -- выздоровел -- сел в тюрьму -- вышел -- женился -- поехал на курорт -- умер (М., 158); -- Люся, Люся! -- говорит папа. -- Рыбалка у меня не вытанцовывается. А ведь я мужчина в расцвете лет. Что будет с нами в старости? (М., 154). Хронологические и логические переходы в высказываниях не обоснованы, связь отдельных членов высказывания (глаголов и существительных) обозначена только на синтаксическом уровне.

Несогласованность обнаруживается и на уровне вопросно-ответной диалогической фразы. Как и в диалогах рассказов Н. Носова и В. Драгунского, в произведениях М. Москвиной появляются модальные и диктальные общие и специальные вопросы. Речевое оформление реплик-стимулов и реплик-реакций соотносится с основными правилами адаптации разговорной речи, но их прагматическая связность бывает нарушена. Присутствие иллокутивно связанной реплики-ответа -- формальное выполнение требования илокутивного вынуждения, так как смысловая связь между вопросом и ответом может отсутствовать: перлокутивный эффект не соответствует иллокутивной цели: -- Где пакет? -- угрюмо говорит папа. -- Зачем тебе пакет? -- Ледяным голосом спрашивает мама. -- Плох тот рыбак, -- сурово отвечает папа, -- который, идя на рыбалку, даже не берет с собой пакет (М., 150).

Важную роль в интеррогативных и репрезентативных репликах диалогов в рассказах М. Москвиной играют характеризующие предикаты: -- Андрей, -- говорил мне Владимир Иосифович, -- я человек прямолинейный (М., 175); Психотерапевт Варежкин -- всемирно известный гипнотерапевт. Он взглядом разгоняет в небе тучи (М., 192). Характеризующие предикаты, выраженные качественными прилагательным и глаголами характеризующего физического действия, указывают на то, что в рассказах М. Москвиной образ героя создается не только посредством совершаемых им действий, но и с помощью реплик, указывающих на конкретное состояние или качество героя. Характеризующие предикаты могут быть как сторонними оценками, так и элементом самопрезентации. Самопрезентация -- отличительная черта репрезентативных реплик рассказов М. Москвиной. Синтаксически они могут представлять собой простое предложение или состоять из нескольких простых предложений с характеризующими предикатами: Я мальчик конченый, -- сказал я, надев черных халат и застегнув его на все пуговицы. -- Я очень приличный, воспитанный, но конченый (М., 191). Сочетание прилагательных, описывающих разные внешние и внутренние качества человека, в том числе узуально несоотносимые (конченый vs приличный), становится причиной размывания лексического значения всех предикативных элементов высказывания. Допустимо также приписывание героем действий как характеризующих, несмотря на то, что они таковыми не являются: -- Значит, наш Кит -- это крыса? -- задумчиво сказал папа <...> -- Так вот почему на даче, -- задумчиво сказал папа, -- он в окне выгрыз форточку и вылетел в огород!.. -- Это настоящий крысиный поступок, -- сказал ветеринар. -- А я его понимаю! -- говорю. -- Я-то по опыту знаю, что такое одиночество (М., 145). В приведенном примере есть две реплики-реакции, представляющие собой обоснование фантастического действия животного и принадлежащие разным по социальному статусу героям. Обоснование героя-ребенка представляется более вероятным, чем обоснование героя-взрослого, но, так как ни одно из приведенных обоснований не подвергается верификации со стороны других участников полилога, то оба из них выступают как одинаково возможные / невозможные.

Таким образом, внутреннее состояние героев характеризуется той же неопределенностью и алогичностию, что и весь художественный мир рассказов М. Москвиной, допускающий сочетание несочетаемого, необоснованность и противоречивость действий и качеств героев.

Императивные высказывания в диалогах рассказы М. Москвиной оформляются так же, как и в рассказах Н. Носова и В. Драгунского: в предикативном центре используются формы глагола повел. накл., формы изъяв. накл. простого буд. вр. 1 л. мн. ч., слова надо, нужно.

В форме повел. накл. используются глаголы физического действия и движения: Встань пораньше, -- сказала мама, -- побрейся, спрыснись английским одеколоном и на рынок за опарышем! (М., 149). Возможно появление одиночных императивных реплик, не являющихся частью диалога и не предполагающих реакции адресата: И никто ему не скажет: -- Запахни куртку, Фалилей! (М., 200).

Безличные предложения со словами надо, нужно могут оформлять как ситуативные предупреждения без дидактического оттенка, так и дидактические высказывания: -- Надо рано встать [на рыбалку -- А. Б.], -- согласился папа. -- Встанем часов в девять (М., 149); -- Может, будем обедать? А Каракозова говорит: -- Надо мыть руки перед едой! (М., 128). Дидактические высказывания появляются в единичных случаях в репликах, частично нарушающих иллокутивную связность. Так, в приведенном примере прямой «монологический» порядок слов фразы «надо мыть руки перед едой» противоречит лингвистическим принципам адаптации разговорной речи и иллокутивной цели предложения, оформленного в виде вопроса и требующего подтверждения.

Императивные высказывания с предикатами с формой мн. ч. от глагола давай показательны, так как предполагают совместное действие взрослого и ребенка: -- Очень у нас хобби [рыбалка -- А. Б.] опасное для жизни, -- говорит мама. -- Давайте лучше марки собирать... (М., 153). В исследованных рассказах М. Москвиной герой-ребенок взаимодействует по преимуществу с героями-взрослыми. Это указывает на невычлененность мира ребенка из мира взрослых и на отсутствие существенных различий между статусом ребенка и статусом взрослого, неопределенностью их социальных ролей.

Хронологическое развертывание диалога и сюжета в рассказах М. Москвиной также имеет свои особенности. В произведениях Н. Носова и В. Драгунского диалог развертывается последовательно, в соответствии с развитием сюжета, который может занимать не более 1-2 дней. В рассказах М. Москвиной хронологические границы обозначены не всегда, допускаются переключения временных планов с настоящего на прошлое, с реального на ирреальное (гипотетические реплики, сновидческие диалоги): Два дня назад мне приснился карлик. Забегал вокруг меня <...> и говорит: «Андрюха, пора!» (М., 151). В собственно вводящем компоненте используются различные глаголы говорения (говорить, сказать, спросить, кричать) в формах прош. и наст. вр. (в значении исторического настоящего): -- Если Кит съест папу, -- сказала мама, -- я не переживу. -- А не надо его злить, -- говорю (М., 145-146); -- Пап! -- кричу я. -- Откуда берутся дети? -- Это ты узнаешь в процессе познания мира, -- отвечает он (М., 190-191). В отличие от реплик в рассказах Н. Носова, использование форм наст. и пр. вр. глагола в собственно вводящем компоненте произведений М. Москвиной не упорядочено. На уровне диалогической речи не происходит совпадения плана рассказываемого и момента рассказа, а хронологические переключения усложняют процесс чтения.

2.3 Коммуникативные неудачи

Коммуникативная неудача определяется как несоответствие перлокутивного эффекта реплики-реакции иллокутивному намерению реплики-стимула. Причинами коммуникативных неудач могут быть особенности языка (ошибки дейксиса и референции), различие в прагматических установках говорящих [Ермакова, Земская 1993]. В произведениях исследуемых авторов обнаруживаются оба указанных типа коммуникативных неудач.

В диалогах рассказов Н. Носова и В. Драгунского коммуникативные неудачи между героями-детьми могут возникать по причине ошибочной референции или неопределенного дейксиса: -- Конечно, «Москвич», -- говорит Мишка. -- Посмотри, какой у него капор. -- Какой, -- говорю,-- капор? Это у девчонок бывает капор, а у машины -- капот! Ты посмотри какой кузов. <...> -- Ну, такое пузо, как у «Москвича» (Н., 11); -- А её нет, веревки. -- Где же она? -- Там. -- Где -- там? -- Ну... в колодце (Н., 114). Коммуникативные неудачи становятся способом воплощения комического. Референциальные неудачи, связанные с ошибками употребления созвучных слов, позволяет реализовывать познавательную функцию детской литературы: разрешение коммуникативной неудачи предполагает необходимость определение паронимичных слов. Дейктические неудачи, связанные с неточным употребление указательных местоимений, разрешаются за счет повторов-переспросов и связанных с ними ответных реплик, позволяющих снять ошибки дейксиса посредством уточнения.

В качестве единичных отмечаются коммуникативные неудачи, возникающие по причине употребления омонимичных синтаксических конструкций: -- Вера Сергеевна, у вас есть хвост? <...> -- Разве я очень похоже на черта? (Др., 299). Несоблюдение принципа количества (отсутствие локатива и уточняющего определения к слову хвост) ведет к неправильной трактовке вопроса со стороны адресата, и, как следствие, неверной реакции на него.

Коммуникативные неудачи в рассказах Н. Носова и В. Драгунского -- относительно редкое явление, которое используется в художественных и дидактических целях, позволяя пополнить лексический запас читателей-детей, продемонстрировать условия коммуникативно успешного и коммуникативно неуспешного диалогов.

В диалогах рассказов М. Москвиной коммуникативные неудачи -- явление более частое. Их основной причиной, в отличие от диалогов произведений Н. Носова и В. Драгунского, становится разность прагматических установок коммуникантов: Если мама просила его поискать в магазинах носки или ботинки, папа отвечал: -- Я ищу в жизни не ботинки и носки, а контакты с инопланетным разумом (М., 159). Сочетания глагола искать с предметными и отвлеченными существительными (искать носки -- искать контакты с инопланетным разумом) дают возможность сделать вывод о различных намерениях говорящих, которые становятся причиной коммуникативной неудачи.

Незнание основных импликатур общения, позволяющих идентифицировать косвенные речевые акты, еще одна причина коммуникативных неудач: -- Бескрылые личности! -- сердито сказал папа. -- Наш современник на утлых судах бороздит океаны, бросает вызов пикам и отрогам, летает на воздушных шарах, а вы сидите и не знаете, чем вам заняться. -- Я знаю, -- сказала мама. -- Ты, Михаил, будешь только рад, если я улечу на воздушном шаре. -- Необязательно великие свершения, -- возразил папа (М.,148). Предикат с глаголом ментального действия знать и предикат состояния с усилительной частицей (будешь только рад) в реплике-стимуле являются показателями субъективной модальности, позволяющими трактовать реплику как имплицитное утверждение типа ты хочешь от меня избавиться. Реплика-реакция представляет собой ответ только на диктальную, поверхностную часть утверждения, но не учитывает ее глубинный смысл.

Обнаруживаются также коммуникативные неудачи, связанные с ошибками дейксиса: -- Может, у вас есть клопы? Или тараканы? -- спросил я у Каракозовой. -- Папа всех здорово морит (М., 130). Неточное употребление определительных местоимений, выражений с указательными местоимениями становится не только элементом комического, но и одним из способов создания образа героя.

Ошибки референции, обнаруживаемые в диалогах рассказов М. Москвиной, относятся к употреблению имен собственных: -- Ты знаешь, кто такой Отелло? -- спросил он. -- это лётчик, -- сказал я. -- Герой великой Отечественной войны. -- Герой войны -- Гастелло, -- говорит Варежкин. -- Отелло -- герой английской трагедии. Он из-за ревности удушил замечательную женщину Дездемону (М., 193). Разрешение этой неудачи гипотетически должно указывать на реализацию познавательной функции рассказов исследуемого автора, но художественные особенности этих произведений, предполагающие размывание границ хронотопа и границ общения усложняют для читателя-ребенка верификацию информации, отнесение ее в разряд фактологической или фикциональной.

Выводы

Исследование синтаксических и прагматических особенностей диалогической формы речи в рассказах для детей позволяет судить о специфике этих рассказов как произведений, ориентированных на детей определенного возраста, и как произведений, являющихся частью определенного литературного течения, отражением дидактических взглядов его автора.

Диалог в рассказах Н. Носова и В. Драгунского характеризуется соблюдением основных принципов художественной адаптации разговорной речи (использование неполных предложений, инверсивных конструкций, оформление пауз-хезитации) принципов синтаксической и прагматической связности (появление лексических повторов, иллокутивно связанных реплик). Ориентированные на динамический сюжет, диалогические фразы становятся частью бытового диалога, который одновременно решает воспитательные и познавательные задачи. Познавательная функция диалога проявляется в вопросно-ответных фразовых единствах, в метаязыковых вопросах, в репликах, разрешающих коммуникативные неудачи. Дидактическая функция -- в фигуре «скрытого взрослого», роль которого может принимать на себя один из героев-детей (особенно в рассказах Н. Носова), обнаруживая в своих репликах признаки речевого доминирования -- «взрослые» речевые клише, безличные императивные конструкции со словами надо, нужно. Присутствие «имплицитного взрослого» позволяет открыто не нарушать границы детского мира и соблюдать принцип «памяти детства».

В диалогах рассказов М. Москвиной, помимо принципов адаптации разговорной речи, обнаруживается ориентация на монологическую форму речи (появление развернутых высказываний с прямым порядком слов). Требования синтаксической и прагматической связности выполняются только на формальном, структурном, но не на смысловом уровне -- используются многозначные слова, наблюдаются случаи сдвинутой референции, не соблюдаются импликатуры общения. Размываются не только лексические значения слов, но и причинно-следственные обоснования действий героев, хронологические границы, границы реальности. Мир ребенка и мир взрослого активно взаимодействуют (предикаты с формой глагола давай во мн. ч.), социальные границы стираются, а речевая и коммуникативная компетенция взрослого обнаруживает признаки компетенции ребенка (незнание правил общения, отсутствие ориентации на собеседника). Происходит смена речевых ролей: герой-ребенок обнаруживает большую коммуникативную компетенцию, чем герой-взрослый. Сомнению подвергается и понятие нормы, языковой и художественной, которая в диалогах обнаруживается в виде пародий на конкретные жанры или речевых клише (стертой языковой нормы). Практически не решая дидактических и познавательных задач (в классическом их понимании), рассказы М. Москвиной в абсудистско-фантазийном ключе преломляют реальность, гиперболизируя ее фрагментарность и алогичность, и тем самым, вероятно, отвечают эстетическим запросам читателя-ребенка, заставляют его формировать собственное представление о норме (речевой, коммуникативной, поведенческой), отталкиваясь от примеров ее систематического нарушения.

Литература

Источники и принятые сокращения

1. Драгунской В. Ю. Рассказы // Где это видано, где это слыхано…: Весёлые рассказы для малышей. Библиотека для детей. Вторая серия. СПб.: Лениздат, 1996. Т. 24. С. 227-412.

2. Москвина М. Моя собака любит джаз, или Жизнь и приключения милиционера Караваева. М.: Лайвбук, 2011. 272 с.

3. Носов Н.Н. Тук-тук-тук! Рассказы. Тверь: Союз художников,1993. 176 с.

Научная литература

1. Авакумова Е.А. Функция цитаты в детской речи // Проблемы онтолингвистики -- 2008. Материалы международной конференции (9-20 марта 2008 г. Санкт-Петербург) / Отв. ред. Т.А. Круглякова. Спб.: Златоуст, 2008. С. 6-7.

2. Арутюнова Н.Д. Проблемы коммуникации // Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 643-686.

3. Балаян А.Р. К проблеме функционально-лингвистического изучения диалога // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1971. Т. 30. Вып. 4. С. 325-331.

4. Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания. 1992. № 2. С. 84-99.

5. Белоглазова Е.В. Дискурсная гетерогенность литературы для детей: когнитивный и прагматический аспекты: автореф. дис. ... докт. филол. наук. СПб., 2010. 41 с.

6. Будагов Р.Л. Литературные языки и языковые стили. М.: Высшая школа, 1967. 376 с.

7. Винокур Т.Г. О некоторых синтаксических особенностях диалогической речи в современном русском языке: автореф. дис. … канд. филол. наук. М. 1953. 16 с.

8. Гольдин В.Е. Обращение: теоретические проблемы. М.: URSS ЛИБРОКОМ, 2009. 127 с.

9. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М: Прогресс, 1985. С. 217-238.

10. Детская литература: учебник для студ. высших пед. учеб. заведений / И.Н. Арзамасцева, С.А. Николаева. М.: Академия, 2005. 576 с.

11. Долженко Л. В. Рациональное и эмоциональное в русской литературе 50х-80х годов ХХ в. (Н.Н. Носов, В.Ю. Драгунский, А.Г. Алексин, В.П. Крапивин): автореф. дис. ... докт. филол. наук. Волгоград, 2001. 36 с.

12. Ермакова О.Н., Земская Е.А. К построению типологии коммуникативных неудач // Русский язык в его функционировании. Коммуникативно-прагматический аспект / Отв. ред. Е.А. Земская, Д.Н. Шмелёв. М.: Наука, 1993. С. 30-64.

13. Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2006. 240 с.

14. Князев Ю.П. Ранняя детская письменная речь: лексика и грамматика // Человек пишущий и читающий: проблемы и наблюдения: Материалы международной конференции (14-16 марта 2002 г. Санкт-Петербург) / Под. ред. Л.А. Пиотровской. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2004. С. 47-56.

15. Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Волгоград: Изд-во Волгоградского ун-та., 2001. 260 с.

16. Красикова Е. О поэтике Николая Носова // Жизнь и творчество Н. Носова: сборник статей / Сост. С. Миримский. М.: Детская литература, 1985. С. 51-62.

17. Крысин Л.П. Речевое общение и социальные роли говорящих // Социально-лингвистические исследования: сборник статей / Под. ред. Л.П. Крысина и Д.Н. Шмелёва. М.: Наука, 1976. С. 42-52.

18. Кубрякова Е.С. Специфика актов референции в детской речи // Детская речь: проблемы и наблюдения: межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. С.Н. Цейтлин. Л.: ЛГПИ, 1989. С. 4-13.

19. Кудрявцева Е.Б. Для сердца и разума: детская литература в России XVIII в. СПб.: Нестор-История, 2010. 177 с.

20. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М.: ЛКИ, 2008. 400 с.

21. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Постмодернизм в 1980-1990-е годы // Современная русская литература: 1950-1990-е годы: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. Т. 2: 19868-1990. М.: Академия, 2003. С. 422-425.

22. Лемяскина Н.А. Развитие языковой личности и её коммуникативного сознания: на материале речевого поведения учащихся 1-4 классов: автореф. дис. ... докт. филол. наук. Воронеж, 2004. 38 с.

23. Лепская Н.И. Язык ребёнка: онтогенез речевой коммуникации. М.: Филологический факультет МГУ, 1997. 151 с.

24. Лойтер С.М. Русская детская литература ХХ века и детский фольклор: проблемы взаимодействия: автореф. дис. ... докт. филол. наук. Петрозаводск, 2002. 41 с.

25. Мамаева О.С. Коммуникативные особенности организации семантически рассогласованного диалога: автореф. дис. … канд. филол. наук. Тверь, 2004. 21 с.

26. Михлина М.Л. Из наблюдений над синтаксисом диалогической речи: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Л., 1955. 16 с.

27. Мустайоки А. Теория функционального синтаксиса. От семантических структур к языковым средствам. М.: Языки славянских культур, 2010. 509 с.

28. Никоноров С.А. Ментальные ориентиры языковой игры в детской художественной литературе: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2000. 22 с.

29. Падучева Е.В. Прагматические аспекты связности диалога // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1982. Т. 41. № 4. С. 305-313.

30. Падучева Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэррола // Семиотика и информатика. 1982. № 18. С. 76-119.

31. Пиаже Ж. Моральное суждение у ребёнка / Пер. с фр. В. Большакова. СПб.: Академический Проект, 1997. 480 с.

32. Пиаже Ж. Речь и мышление ребёнка / Пер. с фр. и англ. В.А. Луков, Вл.А. Луков. М.: Педагогика-Пресс, 1994. 528 с.

33. Плотникова А.В. Дискурсивная и регулятивная роль диалогического повтора // Язык. Текст. Дискурс: межвуз. науч. альманах / Под ред. Г. Н. Манаенко. Вып. 4. Ставрополь, Пятигорск: Изд-во Пятигорского государственного лингвистического ун-та, 2006. С. 264-270.

34. Полищук Г.Г. Спонтанная речь и художественный диалог // Вопросы стилистики: Функционально-стилевая дифференциация языка: межвуз. науч. сб. / Отв. ред. О.Б. Сиротинина. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2006. С. 66-84.

35. Порядина М. Учитель жизни для удалых шмакозявок // Библиотека в школе. 2010. № 13. С. 12-14.

36. Рассадин С.Б. Николай Носов: критико-биографический очерк. М.: Детская литература, 1961. 79 с.

37. Рогачёв В.А. «Память детства» как категория поэтики детской литературы // Проблемы детской литературы: межвуз. сб. / Отв. ред. И. П. Лупанова. Петрозаводск: ПГУ, 1984. С. 111-114.

38. Русская грамматика: В 2 т. Т.II. Синтаксис / Под ред. Н. Ю. Шведовой. М.: Наука, 1980.709 с.

39. Седов К.Ф. Онтопсихолингвистика. Становление коммуникативной компетенции человека. М.: Лабиринт, 2008. 320 с.

40. Серль Дж. Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17.: Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 151-169.

41. Серль Дж. Р. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17.: Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 195-223.

42. Серль Дж. Р. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17.: Теория речевых актов. М.: Прогресс, 1986. С. 170-194.

43. Славова М.Т. Игра и игровое начало в беллетристике для детей // Проблемы детской литературы: межвуз. сб. / Отв. ред. И.П. Лупанова. Петрозаводск: ПГУ, 1987. С. 50-57.

44. Славова М.Т. О природе героя в беллетристике для детей // Проблемы детской литературы: межвуз. сб. / Отв. ред. Е.М. Неёлов. Петрозаводск: ПГУ, 1992. С. 8-16.

45. Соловьёва Н.Н. Авторские новообразования в детской литературе: структура, семантика, прагматика: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М.,1995. 13 с.

46. Тарасов К.Г. Вопросы поэтики цикла В. Драгунского «Денискины рассказы» // Проблемы детской литературы и фольклор: сб. науч. тр. / Отв. ред. Е.М. Неёлов. Петрозаводск: Изд-во Петрозав. ун-та, 1999. С. 73-96.

47. Формановская Н. И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход. М.: Русский язык, 2002. 213 с.

48. Формановская Н.И. Русский речевой этикет: лингвистический и методологический аспекты. М.: Комкнига, 2006. 156 с.

49. Цейтлин С.Н. Язык и ребёнок: лингвистика детской речи. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. 240 с.

50. Чиркова Н.И. Репрезентация диалога в художественном тексте: (на материале романов И.А. Гончарова «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»): автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 1992. 19 с.

51. Шведова Н.Ю. К изучению русской диалогической речи. Реплики-повторы // Вопросы языкознания. 1956. № 2. С. 63-82.

52. Шведова О.М. Проблема психологии детской книги в советской литературе // Проблемы детской литературы: межвуз. сб. / Отв. ред. И. П. Лупанова. Петрозаводск: ПГУ, 1979. С. 34-37.

53. Ширяев Е.Н. Семантико-синтаксическая структура русского разговорного диалога // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1. С. 132-147.

54. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. М.: Академия, 2007. 326 с.

55. Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды. М.: Педагогика, 1989. 560 с.

56. Якубинский Л.П. О диалогической речи // Язык и его функционирование: Избранные работы. М.: Наука, 1986. С. 17-59.

57. Austin J.L. How to Do Things with Words. Oxford: at the Clarendon Press, 1962. 166 p.

58. Lerer, Seth Children's Literature: a Reader's History from Aesop to Harry Potter. Chicago: the University of Chicago, 2008. 396 p.

59. Understanding Children's Literature: Key essays from the International Companion Encyclopedia of Children's Literature / Edited by Peter Hunt. New York: Taylot & Francis e-Library, 2002. 188 p.

Размещено на Allbest.ru