Символики "серого хищника" в фольклорной сказочности удмуртов, марийцев и мордвы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Символики «серого хищника» в фольклорной сказочности удмуртов, марийцев и мордвы

Симонова Ольга Евгеньевна

Гимадова Насима Хайрулловна

Бесконечно разнообразный мир царства животных представлен древнейшей и неоднозначной символикой в разных видах искусства и народного творчества этнокультур, при этом животные всегда имеют сходство с человеком [7].

Фольклорное наследие изобилует историями о волках, в которых образ этого дикого зверя выступает как в позитивных, так и в негативных символических значениях. В сказочном фольклоре этот образ имеет свою специфику, далекую от символики воинственности, как например, в скандинавской мифологии, - храбрость и нацеленность на победу ему не присуща. Не играет он и роли тотема, или родоначальника, как у многих тюркских народов. Волк в народных сказках лишен хитрости, приписываемой ему христианской символикой, а также ума, бдительности и осмотрительности, на которых делается упор в средневековой геральдике, где он заполучает свою добычу с такой осторожностью, что редко попадается охотнику. В сказочной символике волк - олицетворение полностью противоположных качеств. Однако культурные универсалии здесь все же представлены - волк в сказках всегда носитель злого начала и воплощает древнюю символику ярости, злобности и ненасытности, хотя в сказках и эта традиционная символика имеет сниженный, несколько сглаженный характер. В сказочной прозе мордвы, удмуртов и мари реализуются лишь некоторые из универсальных символик, и естественно, в полной мере раскрываются индивидуальные смыслы, свойственные только фольклорным сказочным текстам рассматриваемых угро-финских народов.

В этих сказках волк выступает крайне непривлекательной фигурой, не имеющей практически ни одной сколько-нибудь положительной черты, тем не менее, он неотъемлемая часть ансамбля животных, всегда задействованных в сюжетах волшебных и новеллистических сказок, сказок о животных, в которых неизменно присутствуют кроме него еще лиса, медведь и заяц. Волк занимает в этой группе зверей свою определенную, только ему присущую нишу, играет типичную, но оригинальную роль, которую не может сыграть вместо него никакое другое животное. Это образ с ярко выраженной, прозрачной, ожидаемой и узнаваемой символикой, сформированной именно таким образом и переносимой из сюжета в сюжет, из сказки в сказку в застывшем, неизменном виде. В сказочном фольклоре этих трех народов смыслосимволики этого образа очень близки и отличаются лишь незначительными нюансами.

В удмуртских народных сказках образ волка связан с символикой оборотничества, типичной для этого животного в западноевропейской культурной традиции. Символику оборотня волк имеет в сказке-легенде«Дондинские батыры»:«Рыжий брат от бессильной ярости снова бросился на землю. Тело его вдруг стало покрываться густой шерстью, а сам он превратился в огромного рыжего волка, присел на хвост и завыл» [4, 63]. Эта символика в сказкесопряжена с символикой злобы, ярости, жестокости: «По ночам вой этого волка наводил страх на всё живое вокруг» [4, 63].

В сказках удмуртов трудно найти в облике этого дикого зверя хотя бы одну располагающую черту - волк здесь только пугает и тащит овец [6, 93], дерет козу [6, 95], съедает поросенка [6, 92], загрызает у крестьянина всех овец [6, 82]. В народном сознании к волку нет ни капли жалости - это только зубастый хищник, его боятся, к нему испытывают лишь страх и неприязнь, поскольку он нападает и на людей. Но и обратное в сказках имеет место - люди безжалостны к волку, и во многих сюжетах становится уязвимым наоборот он, выступая жертвой их жестокости: «Рассердилась старуха и давай бить волка. Била, била, а потом всю бочку выпила и ушла» [6, 85]; «... прибежали мужики и бабы с колами да ухватами, со сковородниками да ружьями. Увидели они волка и давай его бить так, что волк еле-еле ноги унес» [6, 74]; «Чего ты тут ждешь, друг? - Посмеивается волк. - Жду тебя, зубастый! - и с этим - бац! - оглоблей волка по голове. Тут волк и ноги протянул» [6, 84].

Так же как в последнем контексте, во многих сказках у этого животного проявляется символика глупого самодовольства и хвастовства, отсутствия сообразительности: «Эх ты, длиннохвостая! - бахвалясь, говорит волк. - И этого даже не понимаешь» [6, 83]; «Эх ты, зубастый, - ругает волка медведь. - Даже этого не соображаешь...» [6, 83]. Его так и называют - «серым глупцом». Обмануть глупого волка способен даже баран и маленький козленок, которые, чтобы не быть съеденными, предлагают волку раскрыть пасть якобы для того, чтобы с разбегу броситься в неё: «Волк согласился. Встал под пригорком, раскрыл пасть и ждет. Козленок как разбежится да как стукнет рогами по лбу серого глупца - покатился волк под гору, опомниться не смог» [6, 76]; «Сел волк под горой, открыл рот и ждет. Баран разбежался да как прыгнет, все зубы у волка переломал да и был таков. Волк лежал, лежал и, наконец, отлежался, чтоб дальше побрести» [6, 75]. Достается волку из-за полного отсутствия хитрости и от свиньи, и от лошади, и от гусей [6, 74, 76], везде он терпит неудачу в попытке найти себе добычу простым путем. Наконец, в сказке «Глупый волк», не выдержав его глупости, его съедают сами же волки: «Сговорились эти волки и съели глупого волка...» [6, 76]. Из всех встречающихся в удмуртских сказках животных, наиболее глупым показан именно волк: «Взял портной свой аршин и начал мерять волка в длину, да как ударит... потом стал измерять волка в ширину, да как вытянет снова... начал портной измерять волка в толщину, да еще раз как вытянет... и остатки разума вышиб у волка. Совсем волк поглупел, еле убежал от портного» [6, 76].

Последние контексты обнаруживают присущее волку в некоторых сказках льстивое, заискивающее поведение. Будучи угрозой для людей и других зверей, волк сам, и очень часто, испытывает в сказках испуг и страх: «Куда так рано пошла, друг-лиса? - спрашивает волк ласковым голосом. - Если она ищет медведя, чтоб съесть его, то меня заживо проглотит, - подумал волк и покатился от неё без оглядки» [6, 80]. Испугавшись кота, «волк выскочил из чащи и ну удирать!... Когда снова встретились друзья-приятели, волк и говорит медведю: - Ну, брат, какого я страху набрался, когда он на меня наскочил!» [6, 68].

Более или менее нейтральной является единичная символика волка как хранителя кладов и богатств: «Тогда рыжий волк побежал к пещерам, где были запрятаны несметные богатства, оставшиеся ещё от отца с матерью. Там и остался жить он рыжим волком-великаном. Встречали искатели кладов и рыжего волка, охраняющего вход в пещеры напротив устья реки Белой, где сокрыты богатства братьев племени чудь» [4, 63]. Отметим, что такая символика близка к русским волшебным сказкам, в которых волк также имеет отношение к подземным кладам.

В марийских сказках волк однозначно фигурирует только как самое жестокое животное, «серый хищник» [2, 150], для него не находится никакой сколько-нибудь позитивной характеристики, в его адрес не произносится ни одного доброго слова.

Символический язык марийских сказок высказывает к волку однозначно враждебное отношение и называет только один способ борьбы с «серым разбойником»: «Бери в старом чулане отца свой лук, колчан со стрелами и ищи логово серого волка. Он полонил не только твоих родных и скотину. У него томятся в плену и другие наши сородичи» [1, 153]. Волк неотделим от образа охотника-марийца - наряду с лисой рассматривается как главный объект охотничьего промысла: «Тогда он собрал охотников со всей округи, и все вместе они, наконец, напали на след серого разбойника. А раз вышли охотники-марийцы на след, то уж догонят, затравят любого хищника» [1, 153].

Волк в сюжетах марийских сказок - опасный вор, уводящий скотину с крестьянских дворов: «Тёмной ночью пришёл серый волк и увёл коня Сарманая… овечек, и пёструю тёлку Сарманая… увёл с собой кота, Чёрные уши» [1, 151, 152].

Распространенной является символика вечно голодного, кровожадного зверя, постоянно рыскающего в поисках любой пищи, в том числе и человека: «На дальнем поле бродили стаи голодных волков» [2, 54]; «Три дня рыскал голодный волк по полям да по лесам, по проезжим дорогам - искал, чем бы набить пустое брюхо. Повстречал волк на дороге мужика, щёлкнул зубами и говорит: - Мужик, я тебя съем» [2, 234].

В некоторых марийских сказках волк представлен как гроза зайцев, их главный враг: «Эх, - думает (заяц), - несчастная моя жизнь. Каждую зиму замерзаешь. Да ещё трясёшься от страха: как бы волк не задрал, как бы филин не поймал, как бы лисица не задавила» [3, 263]; «Размечтался Заяц и не заметил, как Волк к нему подкрался. Еле выскользнул косой из его зубастой пасти. Заверещал, заплакал - точь-в-точь как маленький ребёнок. А Волк по пятам бежит, ни на шаг не отстаёт, вот-вот догонит» [3, 263, 264].

В марийских сказках, отражающих общую негативную направленность этого образа в фольклорной традиции, волки - дикие животные, призванные выражать символику ночи (подобно ночной птиц филину): «- А что видел на карауле? - Я ничего не видел: только слышал вой волков да крик филинов» [1, 142]; «Тёмной ночью пришёл серый волк…» [1, 151].

Тем не менее, при всей своей кровожадности волк в сказках мари доверчив и глуп, его легко провести, он всегда остается в дураках. Так, в сказке «Волк на свадьбе» [2, 234 - 237] мужик, чтобы не быть съеденным волком, обещает сшить ему к зиме красивую шубу и под предлогом снятия мерки «взял толстую палку и давай охаживать волка по голове, по загривку, по спине... колотил, колотил мужик волка, наконец, устал» [2, 234]. Его обманывает не только человек, но и лошадь, и собака, и даже баран, например, в распространенном в сказках о животных сюжете, когда баран разбегается и бьет «волка рогами в широкий лоб» [2, 236].

Во многих сказках волк не менее силён, чем медведь - о нём говорят «меднолобый волк»: «… Волк крепко спит. Ударил один раз своей шашкой, волк даже не пошевелился, не почувствовал (вот где сила-то!)» [1, 50]. При этом сам он боится силы - в марийской сказочности у этого зверя актуализируется символика трусости: «Выдернул Ненчак-патыр из земли берёзу с корнем и давай волков бить. Заскулили волки, поджали хвосты» [2, 55]. Волк боится даже кузнечика: «Испугался волк, убежал с крыльца» [2, 258].

Однако и в таком традиционно сказочном однозначно отрицательном толковании данного образа в марийской сказке всё же присутствует оппозиционная смыслосимволика. Это позитивная символика помощи человеку - она наблюдается в заимствованном из русской сказки сюжете, где волк выступает волшебным животным, помогающим Ивану-царевичу добыть жар-птицу [1, 29]. Есть и самобытные сказки, в которых волк спасает главного персонажа, а также имеет дружескую привязанность к человеку, испытывает к нему чувство благодарности за то малое добро, которое тот ему сделал: «А у волка что-то сердце не на месте, чувствует себя не хорошо» [1, 33]. В другой сказке муж и жена обращаются к волку, медведю, зайцу, лисе, петуху с просьбой помочь им справиться с грозным кузнечиком, захватившим их дом, пока они были в гостях [2, 257].

При изображении царства зверей в сюжетной канве марийских сказок присутствует одна деталь - символика артистизма: очень распространённым действием является здесь пляска зверей - в пляс пускаются многие лесные животные - волк, лиса, заяц, лягушка [1, 50]. Кроме того, звери - медведь, лиса, волк, заяц, петух - еще и поют: «Поднесли волку ковш. И он спел: Гоняясь за овечьим хвостом, век мой напрасно уходит...» [2, 260]. Волк пытается петь и плясать на свадьбе, правда в ущерб себе: «Набросились люди на волка. Кто с дубьем, кто с кнутом - еле-еле ушел серый со свадьбы» [2, 236, 237].

В мордовских народных сказках образ волка сопровождается характерными эпитетами, передающими его угрюмый, свирепый, мрачный характер: «Выскочил ему навстречу сердитый волк... Сел сердитошерстый волк мальчику на колени, закрыл глаза, поехали с горы... Ударил три раза по голове взъерошенного волка, положил в саночки и опять песенку напевает» [5, 32]. Живут волки в глухих оврагах [5, 26], в лесах [5, 10]. Самая распространенная здесь символика жестокого хищника: волк задрал бычка [5, 17], зарезал лошадь, съел у птицы яйца [5, 338], передушил у свиньи поросят [5, 10]. Она переплетается с, казалось бы, несопоставимой символикой крайне трусливого животного, не менее пугливого, чем заяц, - в мордовских сказках волк показан боящимся всего на свете, например, громкого крика, лая собаки, появления медведя: «Дурак схватил его (волка) за хвост и крикнул. Волк напугался и с испуга вытащил дурака из болота» [5, 338]; «Ночью легли они (собака и волк) спать. Мимо лягушка прыгала, собака услышала да как вскочит, как залает громко. Волк в испуге проснулся и давай ругать собаку: - Ах ты, такая-разэтакая!.. Услышит медведь твой лай, придет сюда и разорвет нас. И волк боится, - подумала собака. - Уж лучше мне подружиться с медведем» [5, 26]. В одной из мордовских сказок о животных волк встречает мчащихся не разбирая дороги мышку, крысу и зайчика, которые сообщили ему, что сейчас небо на землю упадет и всех их придавит. И побежал с ними, с испугу ничего кругом не замечая. Не увидели они глубокую яму и свалились туда вместе. В концовке сказки как вторичная, связанная с символикой страха, возникает у этого образа символика глупости: «Так и сидят в той яме до сих пор. И поделом. Недаром говорится - страх глаза застит и дураком делает» [5, 16].

В других сказочных повествованиях волк доверчив и простодушен. Его могут провести даже домашние животные, которые оказываются намного смышленее и предусмотрительнее. Так свинка с двенадцатью поросятами, идущая на желудевый базар, предупреждает волка, который просит её взять его с собой, о том, что он не сможет перебраться через большой овраг, попадающийся по дороге, но самонадеянный волк не слушается её и в результате всех своих злоключений погибает на дне оврага, побитый медведем: «Дошли они до оврага. - Ну, волк, прыгай! Пятился, пятился волк, как прыгнет - и полетел вниз головой в овраг» [5, 12]. Сюжеты, где волк пасует перед домашними животными, являются в мордовских сказках довольно распространенными - объединившись, звери всегда побеждают волка. Так, в сказке «В лесной избушке» [5, 17 - 19] волк заходит в избушку, кланяется хозяевам, «а сам глазищами по углам зырк-зырк. Бычок около печки стоит, баранчик у припечка лежит, гусёк на лавке сидит, уточка под лавкой, а петушок на печке. Догадались они сразу, зачем волк к ним пожаловал», а когда все вместе накинулись на него, волк «бросился в дверь избушки без оглядки... бежал, бежал по лесу, остановился отдышаться и говорит сам себе: - Насилу-то я спасся!» [5, 19].

В целом образ «серого разбойника» имеет в мордовских, удмуртских и марийских сказках ярко выраженную однозначно негативную символику злого, жестокого, кровожадного, коварного хищника, прожорливого и ненасытного, дополненную при этом рядом других символик сниженного характера. В полисемантичной символической картине образа волка среди многих идентичных для сказок рассматриваемых финно-угорских народов смыслосимволик все же прослеживается и несколько нейтральных, включающих в том числе и оппозиционные.

символизм волк этнокультура фольклорный

Список литературы

1. Марийские народные сказки / Записи, перевод и комментарии К.А. Четкарева. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1956.

2. Марийские народные сказки/ Обработка и перевод сказок В.Б. Муравьева, А.Ф. Смоликова, А.Я. Спиридонова. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 2009. - 272 с.

3. Марийские народные сказки / Сост. В.А. Акцорин. - Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1984. - 288 с.

4. Мифы, легенды и сказки удмуртского народа / Лит. обр. Н. Кралиной. - Ижевск: Удмуртия, 1995. - 200 с.

5. Мордовские народные сказки / собр. и обраб. К.Т. Самородов. - Саранск: Мордов. кн. изд-во, 2006. - 384 с.

6. Сто сказок удмуртского народа / Сост. Н. Кралина. - Ижевск: Удмуртское книжное издательство. - 1961. - 310 с.

7. Симонова О.Е., Садыкова Н.А. Всадник с собакой (символика животных в фольклорной сказочности удмуртов, мари и мордвы) // Nauka-Rastudent.ru. 2014. Т. 2. № 12 (12). С. 14 [Электронный ресурс] - URL: http:// nauka-rastudent.ru/12/2290/

Размещено на Allbest.ru