Особенности актуализации языковой личности А.Р. Беляева на материале анализа цветообозначений в тексте фантастического произведения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Особенности актуализации языковой личности А. Р. Беляева на материале анализа цветообозначений в тексте фантастического произведения

Павлова И.В.

У статті досліджено мовну особистість автора як найважливішу категорію художнього тексту, розглянуто особливості використання мовних одиниць із значенням кольору для створення образу ірреальної істоти. Визначені особливості використання в тексті наукової фантастики традиційної слов'янської кольорово-світлової символіки.

Ключові слова: мовна особистість, колір, образ, символ, фантастика.

В статье исследуется языковая личность автора как важнейшая категория художественного текста, рассматриваются особенности использования цветообозначений при создании образа ирреального существа. Определены особенности использования в тексте научной фантастики традиционной славянской цвето-световой символики.

Ключевые слова: языковая личность, цветообозначение, образ, символ, фантастика.

The article deals with linguistic identity of the author аs a main category of a literary text, using of linguistic units with colour meaning at creation of image of unreal creature. Features of the use in the text of science fiction of traditional slavonic ^lour symbolism are determined.

Keywords: linguistic identity ,colour, image, character, science fiction.

Социальная сущность языка заключается в том, что он существует прежде всего в языковом сознании - коллективном и индивидуальном. Соответственно языковой коллектив, с одной стороны, и индивидуум, с другой стороны, являются носителями культуры в языке. Носителем языкового сознания является языковая личность, т. е. человек, существующий в языковом пространстве - в общении, в стереотипах поведения, зафиксированных в языке, в значениях языковых единиц и смыслах текстов.

В современной лингвистике не существует единого термина, наиболее точно обозначающего понятие языковой личности: так, сосуществуют термины “человек говорящий”, предложенный Н. Д Арутюновой, “языковая личность”, определенный Ю. Н. Карауловым и В. П. Тимофеевым, “речевая личность” (Ю. Е. Прохоров), “коммуникативная личность” (В. В. Красных) и так далее.

В. Е. Болдырев определяет языковую личность как понятие, призванное охарактеризовать сознание, мышление и деятельность человека во взаимосвязи с языком. Человек в первую очередь является языковой личностью - личностью, пользующейся языком и воплощенной в языке [2, с. 12].

Ю. Н. Караулов под языковой личностью понимает “совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание им речевых произведений (текстов)” [5, с. 3].

Языковую личность можно охарактеризовать с позиций языкового сознания и речевого поведения, т. е. с позиций лингвистической концептологии и теории дискурса. Языковое сознание опредмечивается в речевой деятельности, в процессах говорения (письма) и понимания, по Л. В. Щербе. Речевая деятельность осуществляется индивидуумом и обусловлена его социопсихофизиологической организацией. В речевой организации человека важными аспектами являются языковое сознание как активное вербальное “отражение во внутреннем мире внешнего мира” [7, с. 24] и речевое поведение как осознанная и неосознанная система поступков, раскрывающих характер и образ жизни человека. Языковое сознание проявляется в выборе средств общения.

Реализация этих средств в конкретном речевом действии выражается в тексте, который обычно произносится или пишется отдельным одним индивидом, личностью. По мнению А. М. Шахнаровича, языковая способность - это “механизм, обеспечивающий использование “психологических орудий”, в то время как “процесс использования этих орудий, культурные правила их выбора и ситуативная организация находятся вне собственно языковой способности. Они принадлежат коммуникативной компетенции, которая вместе с языковой способностью составляет языковую личность” [11, с. 223].

Наиболее абстрактным и важнейшим компонентом речевой организации человека является языковое сознание человека, включающее чувства, волю, мышление, память в их неразрывном единстве.

В. В. Красных противопоставляет два принципиально различных типа ментальных образований: знания и представления. Знания трактуются как относительно стабильные, объективные и коллективные информационные единицы, представления - как относительно лабильные, субъективные и индивидуальные сущности, включающие собственно представления, образы и понятия, а также связанные с ними коннотации и оценки. В индивидуальном и групповом языковом сознании знания и представления образуют целостное единство, при этом выделяются три набора знаний и представлений: 1) индивидуальное когнитивное пространство, 2) коллективное когнитивное пространство, 3) когнитивная база [6, с. 41-45]. Первый набор представляет собой уникальную совокупность всех знаний и представлений данного человека как личности (Х1), второй набор - это совокупность знаний и представлений, определяющих принадлежность человека к той или иной социальной группе (Х2), причем, поскольку любой индивид входит в различные малые и большие группы, коллективное когнитивное пространство в его сознании является “лоскутным” образованием, включающим информационные фрагменты различных систем, третий набор содержит необходимые знания и представления, объединяющие всех носителей этих знаний и представлений в “национально-лингво-культурное сообщество” (Х3). Выстраивается линия: Х1 как личность, Х2 как член множества групп, Х3 как носитель лингвокультуры, Х4 как землянин. Писатели-фантасты и создатели компьютерных игр успешно продолжают эту линию: Х5 как разумное существо.

Проблема изучения языковой личности автора в художественном тексте является одной из актуальных тенденций современного этапа развития языкознания. В данной статье языковая личность будет рассматриваться нами в художественном фантастическом тексте, поэтому мы постараемся проанализировать не только язык личности, но и восприятие ею мира, художественные образы, порожденные данным восприятием.

Ю. Н. Караулов отмечает, что в образе автора объединяются все качества и особенности стиля художественного произведения. Часто образ автора не признан в структуре художественного произведения, при этом он является не простым субъектом речи, а концентрированным воплощением сути произведения, “которое объединяет всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками и через них является идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого” [5, с. 5].

Индивидуально-авторское видение мира необходимо изучать с учетом важнейших художественных идей в их словесной реализации, выявлять мотивы, ключевые слова, семантические поля, изучать соотнесенность с философскими и литературно-эстетическими веяниями эпохи.

Также следует уделять внимание анализу “образа языка” произведения, который включает в себя описание лексики цветообозначений, “цветописи” писателя. Общепризнанным в лингвистике является тот факт, что время, пространство и цвет являются средствами реализации художественного произведения.

Цвет - обязательный атрибут художественного произведения. “Индивидуально-авторские коннотации цветообозначений у разных писателей почти всегда основаны на объективных свойствах элементов лексической системы - на реализованных в языке или потенциальных свойствах слов со значением цвета” [3, с. 110]. Конечно, каждый художник слова, используя общеязыковые значения слов со значением цвета, переосмысливает эти значения, расширяет их, добавляя различные семантические оттенки, и тем самым дает толчок к развитию новых отношений между членами этой лексико-семантической группы с другими лексико-фразеологическими средствами языка.

Цветообозначение, возможно, в большей мере, чем какая-либо сфера языка, антропоцентрично и этноцентрично - оно имеет некое специфическое измерение в языке, релевантное в аспекте коммуникативной значимости. Совокупность всех языковых единиц, передающих цветовую семантику в произведениях писателя, составляет идиостилевое семантическое поле “Цвет”, которое репрезентирует индивидуально-авторские цветовые концепты и их организацию.

Исследование проблематики цветообозначений в современной лингвистике отображено в известных работах И. М. Кобозевой, Е. В. Рахилиной, Р. М. Фрумкиной, а также в работах, имеющих психолингвистический характер.

Цель работы заключается в выявлении состава цветовой лексики как особой характеристики языковой личности Александра Беляева в романе “Человек-амфибия”, участвующей в описании главного героя данного произведения и в рассмотрении особенностей функционирования колоризмов при раскрытии образов окружающего его мира.

Тема актуальна, поскольку на материале художественного фантастического текста происходит обращение к проблеме национально-культурных коннотаций цвета, мифологического цветовосприятия, что дает возможность выявить особенности цветовой картины мира А. Беляева, а также углубить существующее представление о его мировоззрении, что важно для исследования личности и творчества писателя в целом.

При исследовании фантастических произведений цвет становится одним из средств создания фантастического образа: являясь, с одной стороны, символом, с другой, он помогает автору нарисовать различные цвето-световые проявления воображаемого, которые выводят происходящее за рамки лексико-семантической реальности.

О влиянии цвета на субъекта восприятия художник В. Кандинский в своем теоретическом исследовании “О духовном в искусстве” говорит следующее: “Скольжение нашего взора по покрытой красками палитре приводит к двум главным результатам: 1) осуществляется чисто физическое воздействие цвета, когда глаз очарован его красотой и другими его свойствами” [4] и 2) “психическое воздействие цвета. В этом случае обнаруживается психическая сила краски, она вызывает душевную вибрацию” [4].

Цвет влияет на человека не только эстетически, но и психологически; поэтому в рамках художественного произведения, в котором субъект действия является и субъектом восприятия цветового проявления, можно выделять и психологическую функцию цветообозначений, которая становится ведущей в ряду других функций.

Цвет - признак, получающий в народной традиции символическую трактовку. Наиболее значимыми являются противопоставление белого и черного (светлого и темного), соотносимое с оппозициями хороший - плохой, жизнь - смерть, мужской -женский и др., а также триада белый - красный - черный. Символика каждого из цветов неоднозначна.

В произведении А. Р. Беляева “Человек-амфибия” [1, с. 181-374] часто используется лексема ночь, которая связана с темнотой, это воплощение тьмы, мрака. В мировоззрении славян “ночь - время разгула потусторонних сил, губительных для рода человеческого” [6].

Предложение Наступила душная январская ночь аргентинского лета [1, с. 183] вводит нас в пространство фантастического произведения.

Действия, которые совершает персонаж, также происходят ночью:...лодки, оставленные на ночь на воде, отвязаны. Ночной бриз отнес их довольно далеко в открытый океан [1, с. 192].

И первая встреча с персонажем, и последнее появление героя происходят ночью, однако в первом случае автор использует лексему со значением цвета черный, а во втором светообозначение темный: Черное небо ....[1,с. 183], Была уже темная ночь... [1, с. 371]

Рассмотрим подробнее использование цвето- и светообозначений при создании образа ирреального существа в научно-фантастическом произведении. Использование имени прилагательного черный позволяет автору подготовить читателя к восприятию последующих событий.

Глагол порозовела используется как следствие действий, произведенных исследуемым нами образом. Сам по себе он не имеет негативной коннотации, но в данном контексте он выступает как очевидное проявление смерти, которая в свою очередь чаще ассоциируется с черным цветом. Сам герой в данном контексте воспринимается как нечто более страшное, чем акула. беляев цветообозначение текст славянский

Впрочем, может быть, и не все выдумано. Кто-то вспорол акуле брюхо: ведь вода в заливе порозовела. Индеец врет, но во всем этом есть какая-то доля правды. Странная история, черт возьми! [1, с. 196].

Использование двух цветов черный и красный (розовый - это проявление красного, появление оттенка следствие того, что действие происходит в воде (вода в славянском сознании это отрицательная стихия, враждебная человеку)) вызывает в сознании мифический образ. Согласно мифологическим словарям славян “Сочетание красный - черный характерно для мифологических персонажей, преобладает в костюмах ряженых (черт на масленицу у словенцев, святочные чуликины на Русском Севере и др.)” [5, с. 647].

Для описания героя используются следующие лексемы с обозначением цвета: кожа отливала нежным голубым серебром, кисти темно-зеленые.

Голубой цвет - окраска одного из основных цветов спектра - среднего между зеленым и синим.

Синий цвет часто использовался в траурной символике.

Зеленый цвет - атрибут “чужого” пространства, где обитает нечистая сила: в южнославянских заговорах на “зеленую гору”, “зеленую траву”, “зеленое дерево” изгоняются злые духи. Зеленый Цвет характеризует персонажей народной демонологии: зеленые волосы у лешего, русалки, водяного; зеленого цвета бес, водяной; зеленые глаза имеют леший, русалки, вилы, водяные [ 8, с. 48; 9, с. 305-306].

Таким образом, исследовав коннотации цветов, можно сказать о том, что данное существо не принадлежит к миру людей, отношение автора к нему неоднозначное, о чем свидетельствует сопоставление в одном предложении таких оттенков, как нежный голубой и темно-зеленый.

Данное описание также вызывает предположение о связи данного образа с миром животных: нежное голубое серебро поверхности кожи может соответствовать наружному покрову рыб, темно-зеленый (зеленый) цвет кистей соотносится с атрибутами лягушки.

Чудовище обладало телом человека, а на его лице виднелись огромные, как старинные часы-луковицы, глаза, сверкавшие в лучах солнца подобно фонарям автомобиля, кожа отливала нежным голубым серебром, а кисти рук походили на лягушечьи - темно-зеленые, с длинными пальцами и перепонками между ними.

Из-за спины дельфина показалась зеленая рука, ударившая животное по спине [1, с. 196-197].

Лексемы со значением светового и цветового признаков (освещенный, темнота, желтоватый свет), обосновывая действия персонажей, определяют существо как мифологическое, сверхъестественное.

Проснулись и другие ловцы. Они сползали к освещенному фонарем месту, как бы ища

защиты от темноты в слабых лучах желтоватого света [1, с. 187].

Действие персонажей (в поисках света) в данном контексте обусловлено тем, что освещенное фонарем место является защитой от темноты, т. е. здесь ассоциации с древними верованиями в то, что в темное время суток человек беззащитен перед “темными, нечистыми силами природы”. Воплощение которых часто реализовывалось в образе антропоморфных существ (вся нечисть (“нежить", “нечистики"): водяные, лешие, домовые, черти, кикиморы...) [10]. Использование для характеристики света прилагательных слабый, желтоватый служит имплицитным указанием на бессильность персонажей перед неведомым существом, а если учесть, что в мифологии желтый цвет наделялся часто негативным смыслом, “часто осмысляется как символ смерти (появление желтого пятна на руке предвещает смерть; в желтый цвет окрашивают яйца, предназначенные для поминовения)”, то вероятно использование суффикса -ова- для определения интенсивности света также свидетельствует о некоторой (малой) вероятности гибели рыбаков при столкновении с неизвестным существом.

Световые характеристики часто используются автором при создании внешнего облика главного героя: прилагательные светлый, лучистый, причастие сверкавший и другие однокоренные им слова в разных синтаксических функциях:

Кожа Ихтиандра на лице и руках была довольно светлая, но, быть может, она посветлела от продолжительного пребывания под водой. Правильный овал лица Ихтиандра, прямой нос, тонкие губы, большие лучистые глаза напоминали лицо индейца племени араукана... [1, c. 248];

... глаза, сверкавшие в лучах солнца ... [1, c. 196];

В лунном свете сверкали огромные глаза и серебро чешуи [1, с. 203].

Данные лексемы имеют позитивные коннотации, что свидетельствует о положительном отношении автора произведения к созданному им персонажу - человеку-амфибии.

Лексемы со значением цвета и света дают возможность делать выводы о том, что сам Ихтиандр воспринимает как свое, а что считает чужим.

Например, при описании океана используется большое количество языковых единиц со значеним цвето-светового проявления: белый, снежно-белый, черный, красный, желтый, оранжевый, золотой, розовый, бледный, пестрый, голубой, синий, желто-белый, зеленый, красный, сине-лиловый, желтый, лимонный, коричневый, желто-зеленый ...; алеет, становится светлее; солнце, свет.

Даже описание наступления ночи насыщенно цвето- и светообозначениями:

На западе ночь уходит за далекие горы. Уже алеет восток. На глади океана появилась едва заметная спокойная зыбь, и на ней - золотые струйки. Белые чайки, поднимаясь выше, становятся розовыми. По бледной глади вод зазмеились пестрые, голубые и синие дорожки ... На песчаном берегу уже появляются перистые желто-белые язычки прибоя. Вода возле берега становится зеленой. ... Красные, желтые, лимонные, коричневые рыбы беспрерывно снуют, как рои пестрых бабочек [1, с. 236].

Восприятие себя как человека меняет восприятие океана Ихтиандром и появляются соответствующие свето-цветвые обозначения: прилагательное сумеречный, предложение: Солнце заходило, он еще никогда не опускался так глубоко. И впервые Ихтиандру сделалось жутко от этого молчаливого сумеречного мира. Он быстро поднялся на поверхность и поплыл к берегу. Солнце заходило ... [1, с. 258].

Следует заметить, что описание города (мира людей) вообще лишено лексем со значением цвета:

Шум, движение большого города, пыль, духота, сутолока совершенно ошеломили Ихтиандра... [1, с. 253].

Имя существительное пыль может ассоциироваться с серым цветом, что выступает оппозицией пестрому миру океана.

Исследование языковых единиц со значеним цвето-светового проявления, изучение образа главного героя и окружающего его мира в тексте фантастического произведения показало, что слова-цветообозначения имеют описательное, эстетическое, морально-оценочное, а также и ассоциативное, символическое значение. Это позволяет не только передавать внешние портретные характеристики персонажей, указывать на физическое состояние, но и раскрывать их душевный мир, авторское отношение к этому миру и его героям. В художественном произведении цвет служит важным средством раскрытия мировосприятия писателя. Лексика цвета отражает основные идеи текста, помогает читателю понять позицию, мысли, чувства, настроение автора.

Литература

1. Беляев А. Р. Избранное / Александр Романович Беляев. - М. : ООО “Издательство АСТ”, 2003.- 557 с.

2. Болдырев В. Е. Введение в теорию межкультурной коммуникации: курс лекций / В. Е. Болдырев. - М. : Русский язык. Курсы, 2010. - 144 с.

3. Зубова Л. В. Поэзия Марины Цветаевой. Лингвистический аспект / Л. В. Зубова - Л. : Изд-во Ленинград. Ун-та, 1989. - С. 110-114.

4. Кандинский В. О духовном в искусстве / В. Кандинский. - М. : Архимед, 1992. - 109 с. http: //www.bibliotekar. ru/kandinskiy/6. htm

5. Караулов Ю. Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность : сб. ст. - М., 1989. - С. 3-11.

6. Красных В. В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация) / Красных В. В. - М. : Диалог-МГУ, 1998. - 284 с.

7. Лурия Л. Р. Язык и сознание / Л. Р. Лурия. - Ростов на Дону : Феникс, 1998. - 416 с.

8. Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2-х т. / гл. ред. С. А. Токарев. - М. : Рос. энциклопедия, 1997. - Т. 1: А-К. - 671 с.

9. Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. / [под ред. Н. И. Толстого]. - М. : Международные отношения, 1999. - Т. 2. - 697 с.

10. Словарь Дома Сварога. Славянская и русская языческая мифология. - Режим доступа: http://www.pagan.ru/ slowar.php

11. Шахнарович А. М. Языковая личность и языковая способность / А. М. Шахнарович // Язык - система. Сборник статей. - М. : Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, 1995. - С. 213-223.

Размещено на Allbest.ru