Роман – мемуары во французской литературе XVIII века: генезис и поэтика

Фрагментарность, одна из характерных черт произведения, по-разному проявляется в обеих его частях. В первой мы видим крупные эпизоды, своего рода новеллы - с завязкой, кульминацией и развязкой, с характеристиками главных героев, с единством темы и тональности, объединенные вокруг одного героя - шевалье де Грамона. Для эпизодов молодости характерен так называемый «телескопический эффект», когда давние события видятся так, словно вчера. Эпизоды первой части построены по типу «воспоминания - вспышки», и почти не связаны между собой. Вторая часть дробится на более мелкие картины, из которых шевалье «заполняет» только две, а основное место занимает калейдоскоп придворной жизни, причем анекдотические истории разнятся по объему и тональности. Думается, что речь может идти о сознательном выборе: несколько ярких эпизодов молодости героя и несколько эпизодов зрелости позволяют понять характер и увидеть произошедшие изменения.

Таким образом, все указывает на то, что события книги показаны не глазами героя - Грамона, а глазами автора и рассказчика - Гамильтона. Это произведение уникально в своем роде: в нем центр тяжести переносится с истории на личную жизнь, герой показан в частной обстановке, исторические события являются фоном. В дальнейшем французский роман-мемуары идет именно по этому пути, но место реального героя занимает вымышленный. Вероятно, именно это дальнейшее развитие романа и объясняет неоправданное причисление этого произведения Гамильтона к романному жанру, в то время как автор пишет яркие, в высшей степени художественные, но все же личные воспоминания.

Анализ творений Куртиля де Сандра и Гамильтона позволяет лучше понять, каким образом происходит переход от документальности к художественности, как изменение фокуса зрения и увеличение доли «воображаемых конфигураций» приводят к изменению жанровой принадлежности.

Третья часть работы посвящена исследованию романа-мемуаров с целью определения его жанровых особенностей. Такой подход позволяет лучше осознать специфику романа как жанра в целом, а также показать, какое влияние оказали подлинные мемуары на развитие романа этого времени, в какой степени документальность способствовала повороту от рассказа о фантастических приключениях и невероятных чувствах, характерного для прециозного романа второй половины ХУП в., к правдоподобному изображению нравов и характеров. Несмотря на то, что французскому роману ХУШ в. посвящено много трудов, однако, специального исследования одного из самых распространенных в литературе эпохи Просвещения типа романа, не существует, хотя некоторые авторы затрагивают эту тему в рамках более крупных работ (Ж.Руссе, Р.Демори, Н.Т.Пахсарьян и др.).

Для анализа выбраны произведения, в которых можно было бы проследить развитие жанра от начала до конца ХУШ века: романы аббата Прево «История Кливленда» (1731-1739), Мариво «Жизнь Марианны» (1731-1741), «Мемуары графа де Комминжа» (1735) г-жи де Тенсен, Кребийона-сына «Заблуждения сердца и ума» (1736), Дюкло «Исповедь графа де***» (1741), «Тереза философствует» (1748) маркиза д'Аржанса (1748) и «Любовные приключения Фобласа» (1786-1789) Луве де Куврэ.

В главе первой «Жанровое своеобразие романа-мемуаров» анализируются подходы исследователей (Ж.Женет, Ж.-М.Шеффер, Р.Шулз, К.Вьетор, П.Гернад, М.М. Бахтин, Ю.Н.Тынянов, Г.Н. Поспелов, Б.В.Томашевский, В.В.Кожинов, А.Я Эсалнек., Ю.В.Стенник, Н.Т. Пахсарьян и др.) к определению жанра. Многими учеными неоднократно высказывалась мысль о продуктивности определения жанровой специфики на основании сравнительного анализа произведений одной эпохи - именно этот подход и избран в диссертации.

Глава вторая «Правда и вымысел в романе аббата Прево «Английский философ, или История Кливленда» посвящена наиболее оригинальному и насыщенному в философском и художественном планах роману, который в полной мере характеризует творчество писателя. В заглавии герой назван побочным сыном Кромвеля, и сделано это отнюдь не случайно: исторические факты и лица будут встречаться на протяжении всего романа, где, как и в подлинных мемуарах, автор умело переплетает личное и историческое, придавая, таким образом, правдоподобие самым невероятным приключениям. Роман строится на противопоставлении перегруженного, почти фантастического сюжета и реалистичного изображения внутреннего мира, на параллелизме между действием внешним и внутренним, причем именно последнее оказывается гибельным: опасность таится внутри человека, в его психике.

Все приключения Кливленда являются метафорическим выражением его внутренних исканий, именно этот аллегорический смысл и является причиной внешнего неправдоподобия. Герой и рассказчик в романе играют одинаково важную роль, порой их невозможно отделить друг от друга, так как впечатления и размышления в момент переживания сопровождаются рассуждениями в момент написания. Так же как и Великая мадемуазель, герой Прево не сожалеет о прошлом, его характер остался неизменным, что проявляется во всех многочисленных размышлениях, которых, так же как и у м-ль де Монпансье, становится больше с течением времени. Рассказчик часто обращается к читателю, постоянно вкрапляя дискурс в свое повествование. Более того, заботясь о читательском восприятии, рассказчик сознательно выбирает такой порядок повествования, при котором читатель оказывается более сведущим, чем герой в тот момент, когда происходит действие. Прево одним из первых догадался о том, что хронологическое повествование для романа-воспоминаний нелогично. Он считал возможными три способа изложения материала: 1) придерживаться «порядка событий»; 2) рассказывать в той последовательности, в которой рассказчик узнавал то, что было ему неизвестно; 3) следовать за воспоминаниями, то есть рассказывать о событиях в том порядке, в каком они предстают в памяти героя. Выбрав для себя первый способ как наиболее логичный и понятный, Прево, однако, часто забегает вперед, возвращается назад, разрушая тем самым строгую хронологию, ибо, прежде всего, его интересует «состояние души». Воспоминания соответствуют характеру героя - чувствительного и склонного к философии: они эмоционально насыщенны, состоят из событий важных, которые герой осмысляет и объясняет. К тому же герой и рассказчик почти идентичны, а потому речь идет об ассоциированных воспоминаниях: герой заново переживает события, испытывая те же чувства, что и прежде.

Как и большинство мемуаристов, Прево ограничивает действие своего романа периодом формирования героя, проходящего путь от полного незнания самого себя и общества к выработке собственной философии. Рассказывая о своей жизни, Кливленд логически организует свое повествование, хаос несчастий превращается под его пером в упорядоченный космос воспоминаний.

Повествование от первого лица может утомить, именно поэтому уже авторы подлинных мемуаров вставляли в свои произведения истории других людей. Этот прием с максимально возможной широтой применяет Прево, в романе которого насчитывается около двадцати случаев использования другого голоса. Он широко применяет в своем романе прием «la mise en abyme», традиционно связываемый с именем А.Жида, который проявляется не только в возвращении к одному и тому же на разных уровнях восприятия, но и в параллельности образов и судеб.

Роман «История Кливленда» замечателен еще и тем, что в нем используются традиции как подлинных мемуаров, так и утопии и пикарески, то есть всех тех повествовательных моделей, которые, по мнению исследователей, оказали воздействие на формирование романа-мемуаров. Этот роман с полным основанием можно отнести к «жанру последних вопросов» - мениппее: в нем есть и ситуация эксперимента, и свобода сюжетного и философского вымысла, и социальные утопии, и исключительные ситуации, резкие контрасты и вставные жанры.

Аббат Прево был романистом, которому удалось максимально раскрыть возможности романа-мемуаров. Находясь у истоков ставшей в дальнейшем столь популярной формы, писатель творчески использовал все то, что уже содержалось в подлинных мемуарах, стремясь придать своим произведениям как можно более достоверный вид, но, в то же время, он значительно обогатил принципы психологического анализа, изображения внутреннего мира героя. Его роман не только вбирает в себя все то, что уже было создано, но и показывает путь для дальнейшего развития повествования от первого лица, соединяет традицию и новаторство.

Если аббат Прево в своем романе переплетает личное с общественным, использует исторические и географические сведения, что было характерным для подлинных мемуаров, то Мариво обращается к другому варианту повествования о себе, построенному в духе светской беседы: страсть к рассуждениям заменяет страсть к приключениям. Этому посвящена третья глава работы «Жизнь Марианны» Мариво, или Страсть к рассуждениям». В качестве образца для подражания писатель использовал «Мемуары» Великой мадемуазель, ведь она, как и героиня его романа - женщина, чьи воспоминания как нельзя лучше отражают женскую психологию, знатоком которой слыл Мариво. Для воспоминаний мадемуазель де Монпансье характерен тон светской беседы, многословной болтовни: как и Марианна, она, кстати, тоже по просьбе своих друзей, рассказывает не о том, что происходило, а о том, что она чувствовала, как воспринимала события. Роднит обеих женщин и их тщеславие и самолюбие: если Великая мадемуазель смакует каждый шаг своего триумфального въезда в Орлеан, то у Марианны есть «свой Орлеан», и она с не меньшим удовольствие повествует о своем триумфе в церкви. Автобиографические воспоминания непременно окрашены личными чувствами, эмоциями: именно эти чрезмерные детали и вызывали нарекания современников Мариво, хотя, как мы видим, писателю удалось тонко уловить и показать специфику автобиографической памяти.

Однако тон задушевной беседы, стремление не наскучить и частые обращения к адресату роднит этот роман и с «Мемуарами» кардинала де Рец, для которого тоже характерна склонность анализировать события прошлого. Рассказчица, размышляющая и анализирующая как себя, так и других, представляет в романе не меньший интерес, чем героиня, что было отмечено и в воспоминаниях кардинала. Учится Мариво у Реца и искусству портрета, столь развитому в ХУП в. и почти забытому романом века ХУШ в.

Таким образом, Мариво не только продолжает традиции аналитического романа, но и усваивает и развивает традиции мемуарной литературы, в которой он мог найти примеры не «категориальной психологии», но «психологии динамической». С подлинными мемуарами роман роднит не частое, но регулярное обращение к своей памяти, что также призвано придать достоверность рассказываемому. Как и в подлинных мемуарах, рассказчица не останавливается на периоде детства; в центре внимания оказываются лишь несколько месяцев, определивших дальнейшую судьбу героини - счет времени в романе ведется на часы и мгновения, которые важны не столько в событийном, сколько в психологическом плане, и хотя роман не закончен, однако, этап, о котором рассказывает Марианна, вполне завершен. Рассказчица вспоминает о том, что произошло тридцать пять лет назад: по мнению психологов, отсроченное воспоминание часто оказывается более полным и совершенным, чем непосредственно следующее. Запечатленный материал хранится в памяти не пассивно, а перерабатывается, детализируется, что мы и видим в этом романе: не Марианна, а графиня рассказывает о важном этапе своей жизни, о котором она, по всей видимости, не раз вспоминала впоследствии, что и определяет детальность, как в описании событий, так и в их анализе. Аналитичность характерна для воспоминаний важных, а не ярких: рассказчица не переживает заново, но пытается осознать свое прошлое.

Как и в романе Прево, прием «mise en abyme» является одной из художественных находок Мариво: неожиданные возвраты в прошлое, незначительные вариации в именах персонажей, аналогии, эффекты бесконечного повторения, которые завершают роман открытой перспективой: одна история нанизывается на другую, и все они являются повторением друг друга, зеркальным отражением.

В своем романе Мариво сделал много новых открытий в области повествовательной техники, ему удалось создать произведение, на страницах которого слышится биение жизни с ее непредсказуемостью и постоянным движением вперед. В этом ему помогло, как глубокое понимание психологии человека, так и обращение к подлинным мемуарам, в которых эта психология отражается с максимальной достоверностью.

Ту же страсть к философскому осмыслению жизни, которая отличает Марианну, мы находим и в романе маркиза д'Аржанса, анализу которого посвящена четвертая глава «Рассуждения и примеры: «Тереза - философ, или Мемуары, относящиеся к истории отца Диррага и мадемуазель Эрадис» маркиза д'Аржанса.

Как и Марианна, Тереза пишет по просьбе близкого ей человека - графа, к которому она постоянно обращается, чередуя повествование и дискурс, а заявленная с первых слов тональность живого эмоционального разговора выдерживается во всем тексте. Важность первой части названия - «Тереза - философ» - подтверждается самой структурой: роман начинается и завершается размышлениями героини, которые служат не только своеобразной рамкой, но продуманно распределены по всему тексту, так что за всеми важными «примерами» и «поступками» следуют вытекающие из них выводы. В первой части Тереза наблюдает, во второй слушает, а в третьей приходит к своему жизненному идеалу: тезис - антитезис - синтез. Интерес представляют и промежуточные заголовки, которыми пестрит роман, и в которых часто употребляются такие слова, как: «размышления», «определение», «рассуждение», «наглядное доказательство», более присущие трактатам, нежели роману. На разделы и параграфы поделены и все теоретические труды писателя, на страницах которых уже были высказаны рассуждения Терезы (роман выходит после просветительских трактатов д'Аржанса о природе человека и правилах общежития). Поэтому этот роман можно с полным правом отнести к разряду философских - в нем в доступной и концентрированной форме автор излагает содержание своих трактатов. Поскольку заголовки написаны в третьем лице, они принадлежат всезнающему автору, который дает таким образом комментарии, излагает основные идеи в кратких сентенциях. В романе д'Аржанса сочетаются объективная и субъективная (внешняя и внутренняя) «точки зрения»: в подзаголовках мы видим Терезу со стороны стороннего наблюдателя (автора), а в тексте мы сталкиваемся с точкой зрения самой героини. Эта двойственность придает объективность произведению в целом: Тереза служит лишь одним из возможных субъективных примеров общего закона человеческой природы.

Для романа характерно многоголосье: в нем не только «звучат» голоса разных героев ввиду частого употребления прямой речи, но и выражены разные точки зрения, поданные как равноправные, что придает произведению полифонический характер.

Воспоминания героини строятся по событийному типу, Тереза повествует лишь о «ярких» и «важных» событиях жизни, которые являются для нее одновременно «переломными» (таковы все вставные истории, крайне важные для ее формирования) и «характерными»: героиня познает свой темперамент и власть «машины». Хронология событий определяется развитием чувственности, которая и является основной «подсказкой» при реконструкции времени. В романе постепенно происходит переход от интерпсихологических функций воспоминаний к экзистенциальным: Тереза интерпретирует свою жизнь, творчески ее осваивает в свете своей нынешней философии.

Маркиз д'Аржанс пишет роман философский, где он излагает свои материалистические взгляды на природу человека на примере Терезы, которая наблюдает, размышляет и делает выводы как настоящий философ. Героиня является экспериментальным полем для исследования природы, что и объясняет определенную условность образа, несмотря на его яркость и неординарность. В центре внимания автора находится «машина» - человеческий организм, механизм которого настроен и налажен самим Богом, а посему все его требования законны и справедливы, если они согласуются с правилами общественного поведения. Тематика романа предельно сужена - в нем строго проведена одна-единственная сюжетная линия, которой подчинена вся структура произведения. Цель романа - показать людям путь к счастью, заставить отказаться от вредных суеверий, уродующих душу и тело. В данном случае мемуарная форма преследует чисто философские цели: личный пример Терезы, ее эмоциональные обращения к читателям призваны реабилитировать человеческую природу и показать всем путь к блаженству.

Пятая глава «Марианна и Тереза: два пути одной философии» посвящена сравнению героинь романов Мариво и д'Аржанса, которые пытаются познать самих себя: первая изучает душу, вторая - тело; одна действует, руководствуясь своей чувствительностью, другую ведет по жизни чувственность. В романе Мариво мы оказываемся в мире психологии, роман д'Аржанса погружает нас в мир физиологии, но оба эти мира неразрывно связаны, как неразрывно связаны Марианна и Тереза. Сходство структуры, сюжета, героинь, основных идей говорит о том, что роман «Тереза философствует» является полемическим откликом на роман «Жизнь Марианны»: признавая в целом верность рассуждений Мариво о природе человека, маркиз д'Аржанс не принимает тот односторонний путь, который выбирает писатель, совершенно не учитывающий потребностей тела и погруженный лишь в изучение души. Критикуя Мариво, д'Аржанс намеренно отказывается от изучения душевных переживаний, но, напротив, все свое внимание устремляет на изучение человека-машины, душа которого определена строением органов тела. Однако оба пути ведут к одинаковой жизненной философии. Не принимает маркиз д'Аржанс и велеречивый стиль мариводажа, противопоставляя ему лаконичный и логичный стиль научного трактата.

Шестая глава «Мемуары графа де Комминжа» г-жи де Тансен: традиции и новаторство» посвящена первому роману писательницы, который современники сравнивали с «Принцессой Клевской», отмечая его простоту, естественность и страстность. Он является наиболее удачным в творчестве писательницы и представляет собой оригинальный образец романа-мемуаров. Несмотря на явное следование устоявшимся традициям, госпожа де Тансен, будучи женщиной отважной, дает себе полную свободу и в творчестве. Феминизм автора проявляется в том, как показаны мужчины в романе, автор которого отстаивает право личности самостоятельно решать свою судьбу. Но оригинальность автора проявляется не только в этом. Прежде всего, обращает на себя внимание малый объем произведения (около тридцати страниц): мы узнаем лишь о нескольких месяцах, но именно они определили всю жизнь героя. Рассказчик повествует лишь об одном насыщенном этапе, события столь живы в его памяти, боль и страдание столь остры, что создается впечатление сиюминутности повествования, или, в терминах психологии, «телескопического эффекта» памяти. Роман построен на чередовании сцен и краткого изложения, которые быстро сменяют друг друга и отличаются краткостью: на одной странице можно встретить несколько сценок, соединенных короткими рассказами. Двойной регистр встречается в романе крайне редко, что и понятно: герой не изменился, он ни о чем не жалеет, он - персонаж не рефлексирующий, но чувствующий. В соответствии с традициями мемуарной литературы, рассказчик пишет лишь о том, что имело для него особое значение, и рассказ краток, как и его любовь.

Седьмая глава «Несколько дней из жизни Мелькура, или Воспитания либертена» («Заблуждения сердца и ума» Кребийона)» посвящена роману, действие которого тоже ограничивается всего лишь несколькими днями, но оно значительно расширяется и углубляется за счет важной роли «двойного регистра»: перед нами не столько юный герой, сколько опытный рассказчик, анализирующий, как самого себя, так других: рассказчик в этом романе занимает позицию всезнающего повествователя. Отметим сразу же изменение типа названия: в подлинных воспоминаниях и в романе- мемуарах на первом месте стояло имя героя и рассказчика, а второй план занимали исторические события, то есть сначала частное, а затем общее. В произведении Кребийона частное и общее меняются местами - автор рассуждает о природе человека в целом, о тех заблуждениях, которые переживает каждый молодой человек, но делает это на конкретном примере своего героя, призванного лишь подкрепить общие правила. Структура текста соответствует данному названию: повествование все время колеблется от частного к общему и наоборот. Общие рассуждения, продиктованные глубоким знанием света и женщин, принадлежат Мелькуру-рассказчику, частное (ошибки, колебания и промахи) - юному герою.

Время действия романа - всего лишь две недели, и в этом Кребийон отходит от существовавшей как в романах, так и в мемуарах, традиции, но для юного Мелькура эти две недели, как Фронда для кардинала Реца - важнейший этап, определивший всю дальнейшую жизнь. Благодаря «двойному регистру» читатель понимает, что Мелькур превратился в настоящего либертена. Герой вспоминает, чтобы лучше понять, вернее, показать читателю, что превратило неопытного юношу в покорителя дамских сердец. Кребийон строит повествование в соответствии с психологическими особенностями памяти человека: Мелькур имеет память этапную - он вспоминает важный этап своего формирования, его память эпизодическая, которая сохраняет уникальные моменты во всей их яркости и живости; события жизни героя предстают как события яркие - он их участник и наблюдатель, но одновременно и как важные, поскольку рассказчик их комментирует и интерпретирует. Роман потому и кажется таким достоверным и убедительным, что писателю удалось отразить в нем типичные психологические процессы.

Роман Кребийона вносит много нового: концентрация действия вокруг очень краткого отрезка времени, стремление к обобщению, создание объективности за счет введения всезнающего рассказчика, углубленный анализ внутреннего мира героя, история личности которого представляет не меньший интерес, чем история страны и эпохи.

Восьмая глава «Шарль Дюкло «Исповедь графа де ***»: от либертена к порядочному человеку» дает возможность сравнить Дюкло - автора мемуаров и романа, который известен и своими размышлениями о морали и обществе. Эпиграфом к «Исповеди графа де***» вполне могли бы стать слова, сказанные писателем о женщинах в его «Мемуарах»: «Я любил их всех и не презирал ни одну из них». Обращает на себя внимание, как общность героя, так и абсолютная идентичность позиции рассказчика. И в «Мемуарах» и в романе рассказчик сравнивает прошлое и настоящее, предоставляет себе полную свободу повествования, не смущаясь установленным порядком. Характерной чертой обоих является ирония, как в отношении к себе, так и при изображении нравов эпохи. Несмотря на разные жанры и время написания, мемуары, размышления и роман роднит одно - общность подхода к осмыслению действительности, стремление показать не частное, а общее, не исключительное, а типичное. Дюкло, автор размышлений или мемуаров, и рассказчик в романе - социологи, ибо они сознательно изучают общество, нравы и поведение людей. Все три произведения связаны в единое целое: роман - о прегрешениях юности, но уже в нем виден рассказчик, склонный к наблюдениям и анализу нравов века, в котором угадывается автор «Размышлений». «Мемуары» же как бы соединяют роман и трактат: в них мы видим и молодого либертена и зрелого рассказчика, и утехи юности и размышления старости. Только вместе взятые все эти произведения дают представление об их авторе.

Если в подлинных мемуарах речь шла о победах на поле боя или на политической арене, то их место в «Исповеди графа де ***» занимают победы и поражения на любовном фронте, где надо проявлять не меньшую ловкость и знание ситуации, чтобы выбрать правильную стратегию и тактику.

Роман делится на две части, между которыми существуют заметные различия. Первая, в которой герой повествует о многочисленных любовницах, представляющих разные слои общества, национальности и характеры, может быть отнесена к «роману списку». Во второй части характер и отношение героя к женщинам меняется: любовь и дружба, соединившись воедино, становятся источником счастья. Иной оказывается и художественная ткань: вместо быстрой смены событий и чувств, автор намеренно замедляет повествование, погружается в детали. Если в первой части годы летят, не оставляя заметного следа в душе героя, то за последние два года происходит кардинальное изменение - герой быстро взрослеет, успокаивается, обретает мудрость и счастье. Если все любовные истории первой части могут легко поменяться местами, то последовательность событий во второй играет важную роль.

Память героя - событийная, и значимыми событиями-ориентирами для него являются женщины, а не политические или военные события. Любовные истории первой части предстают как события «характерные», позволяющие прояснить сущность личности, ее основные черты: перед нами либертен, коллекционирующий свои победы. Переломным в жизни героя становится его знакомство с г-жой де Сельв, которое ведет его к разочарованию в прежнем образе жизни. События предстают по типу важного, а не яркого: герой анализирует и интерпретирует свое прошлое, поэтому, хотя сцены и встречаются в романе, но автор предпочитает рассказ показу.

Для художественной формы этого произведения характерна повествовательная «разношерстность», соединение мемуарного, новеллистического и романного начал. Перед нами еще одна разновидность романа-мемуаров: небольшой по объему, но значительный по временному охвату, с быстрой сменой событий и большим количеством действующих лиц, герой которого идет от одной женщины к другой, как военный от победы к победе. Его поступками руководит страсть к наслаждениям, а также правила, принятые в «хорошем обществе», описанию которого и посвящен роман, представляющий самые разные социальные слои. Герой более наблюдатель, чем психолог, он не пытается копаться в собственной душе, его больше привлекает то, что он видит вокруг. Это роман нравов, в котором внешний мир предстает более ярким, чем герой. Связь с мемуарной традицией прослеживается совершенно очевидно, что проявляется и в преимущественном описании окружающего мира, и в наблюдательности, объективности, склонности к рассуждениям, в попытке изобразить мир и свое место в нем.

Еще в большей степени жанровая неоднородность отличает последнее из анализируемых произведений, которому посвящена девятая глава «Роман Луве де Куврэ «Любовные приключения Фобласа»: на перекрестке жанров». Этот роман является итоговым произведением французской литературы эпохи Просвещения, в котором сходятся, как в фокусе, все основные темы и идеи, и указываются пути дальнейшего развития романного жанра. Это роман о либертене; роман воспитания; роман - список; роман любовно-приключенческий и нравоописательный. На первый взгляд, все вполне традиционно, но Луве вносит незначительные изменения, которые в корне меняют устоявшиеся нормы.

Писатель играет не только образами, ситуациями и идеями предшествующих романов, столь же вольно и иронично он обращается и с традиционной формой. Роман написан в форме мемуаров, но между героем и рассказчиком почти нет никакой разницы, ведь Фоблас вспоминает о том, что произошло совсем недавно: если герой и приобрел жизненный опыт за три года, то он еще не настолько изменил его сознание и мировоззрение, чтобы он смог посмотреть на свою жизнь отстраненно, ощутить грань между собой прежним и нынешним. Подобное стремление писать по горячим следам является редким даже для ХУШ в. и напоминает лишь мемуары маркиза д'Аржанса. Сиюминутность восприятия приводит к тому, что показ превалирует над рассказом, прямая речь - над косвенной, что, с одной стороны, роднит это произведение с романом-диалогом, а с другой - с театральной пьесой. Роман представлен как воспоминания, развивается как комедия интриги, а завершается в эпистолярном ключе - серией писем героев. Луве де Кувре в своем романе обращается к двум наиболее популярным в ХУШ в. его разновидностям: роману-мемуарам и эпистолярному роману, соединяя оба типа в единое целое. Близость героя и рассказчика ведет к тому, что они почти неотличимы друг от друга, к тому, что двойной регистр используется крайне редко, но также и к тому, что на страницах романа появляется автор как таковой - ведь именно ему принадлежат все обращения к читателю, рассуждения и размышления о нравах нынешнего века. Открытое присутствие автора в романе является одной из его наиболее ярких и оригинальных черт.

Автор предпосылает своему творению несколько предисловий, разрушая традиционную иллюзию достоверности; он не только постоянно обращается к читателю, который меняет свой возраст, пол и характер, но и предвидит его реакцию, вступает с ним в дискуссию. Столь ярко выраженная позиция автора приводит к тому, что в романе появляются два рассказчика - Фоблас и Луве, которые то разделяются, то сливаются в единое целое. Писатель в очередной раз опережает свое время, обратившись к тому непрямому самонаблюдению, которое характерно для эпохи романтизма: Фоблас так же связан с Луве, как Рене - с Шатобрианом, Адольф - с Констаном, а Октав - с Мюссе. Аналогичное смешение двух голосов - автора и героя-рассказчика - мы видим и в постраничных примечаниях, очередном новаторстве. Луве предпочитает многоголосье, он не ограничивается только точкой зрения главного героя, но прибегает к изложению знакомых событий с разных сторон, и чаще всего эти возвраты к прошлому выполняют комическую роль: читатель, знающий реальные события, получает удовольствие от выдвигаемых ложных трактовок.

Наиболее ярким примером использования «другого голоса» в романе является обширная история, рассказанная Фобласу его будущим тестем Ловзинским - «роман в романе». Традиционно вставные истории служили параллелью к судьбе главного героя, польский же эпизод романа является одновременно и параллелью и движущей силой, причиной всего произошедшего с героями. Именно польский эпизод написан по всем канонам мемуарного жанра: повествование от первого лица с преобладанием краткого изложения и косвенной речи, с использованием исторических событий в качестве основной канвы, с точным указанием времени и места действия. Луве де Куврэ отдает дань роману-мемуарам, показывая мастерское владение его техникой, но такой роман его уже не удовлетворяет: медлительность рассказа уступает место стремительности показа. Историю Ловзниского можно считать одним из первых исторических романов в литературе: любовные отношения вымышленных героев развиваются на фоне исторических событий, где реальные лица становятся героями второго плана. Вероятно, именно поэтому этот вставной эпизод пользовался такой популярностью на рубеже ХУШ - Х1Х вв.

Отсутствие временного разрыва между событиями и моментом их описания в романе ведет к тому, что рассказчик не напрягает свою память, чтобы вспомнить, но поскольку речь идет о том, что оказало неизгладимое впечатление, задело за живое, то именно эмоции и чувства ведут его от одного эпизода к другому. Воспоминания Фобласа касаются важнейшего этапа его жизни - юности, они представлены как череда ярких сцен, важность которых рассказчик еще не в силах оценить.

Роман о Фобласе является, с одной стороны, вполне традиционным для ХУШ в., поскольку автор обращается к типичным героям, ситуациям, проблемам и жанрам, но, с другой стороны, характерное под пером этого писателя приобретает новые черты, и он показывает пути для дальнейшего развития литературы, во многом опережая свое время и предваряя произведения эпохи романтизма.

Десятая и последняя глава диссертации «Пороги» романа-мемуаров: заглавия и предисловия» посвящена не самому романному тексту, а тому, что предваряет знакомство с ним. Для развития романа-мемуаров является показательным изменение названий. Расцвет документальных жанров и их популярность на рубеже ХУП-ХУШ вв. приводит к тому, что вымысел начинает «мимикрировать» под реальность: поначалу авторы используют в названиях уже устоявшиеся стереотипы мемуарной литературы, прибегая к характерным заголовкам из двух частей, связывающим индивида и историю. Однако жизнь литературных героев, в отличие от мемуаров и псевдомемуаров, идет параллельно реальности, не соприкасаясь и не перекрещиваясь с ней, а известные имена используются лишь в целях привлечения внимания и придания достоверности произведению, фоном которого являются реальные исторические события, умело вплетенные в канву произведения. Постепенно место исторических событий и персонажей занимают герои вымышленные, не претендующие на достоверность, не имеющие порой даже фамилий, а баталии разворачиваются не на поле боя, но в душе человека. «Сердце и ум», «любовные приключения» и «философия чувствительности» приходят на смену придворным интригам и заговорам, чистой философии и истории.

Редкий роман ХУШ в. обходится без предисловия, каковы же его функции в это время? Во-первых, в ранних произведениях писатель, выдавая себя за издателя и переводчика, старается убедить в подлинности воспоминаний; во-вторых, этот издатель или переводчик отмечает те изменения, которые были внесены в текст; в-третьих, автор дает комментарий произведения, показывает читателю, как его следует воспринимать; в-четвертых, высказывает свои литературные взгляды.

Предисловия были важны для романа-мемуаров ХУШ в.: без них само произведение имело бы иное звучание, без них роману труднее было бы привлечь интерес читателей, завоевать доверие и занять по праву то место, которое сделало эпоху Просвещения «золотым веком французского романа».

В выводах подводятся итоги проделанного анализа. Попытка расположить романы по мере их все большего отдаления от документального источника и по мере увеличения доли вымысла, привела к изложению почти в хронологическом порядке. Постепенно подлинные события и имена уходят из романа-мемуаров, которому уже не нужно привлекать интерес достоверностью внешней, поскольку главным становится убедительный показ внутренней жизни, психологический анализ, который в ранних произведениях еще нуждался в прочной опоре на реальность, что проявляется и в названиях и в предисловиях. За вымышленными именами и событиями скрывается правдивое изображение внутреннего мира и нравов эпохи, ирония приходит на помощь серьезности, остроумная игра тонко сочетается с назидательностью - новаторство или возрождение лучших традиций мемуаристов ХУП века, стремившихся передать многообразие и живое биение жизни.

Если в начале века романы еще очень близки к мемуарам, то постепенно они приобретают большую свободу, в них появляются новые черты, необходимые для дальнейшего развития романного жанра в целом, черты, которые будут с успехом развиты в романе Х1Х - ХХ вв. («непрямое самонаблюдение», игра с читателем, аллюзиии, множественность точек зрения и т.п.). Исповедальная форма романа, возникнув в ХУШ в., получит широкое распространение в эпоху романтизма, а повествование от первого лица вернет себе популярность в литературе ХХ столетия.

Заключение подводит итоги диссертационного исследования и указывает возможные перспективы дальнейшего развития темы. Роман-мемуары сформировался под влиянием документального жанра, ибо, стараясь реабилитировать художественную продукцию, утратившую интерес и доверие читателей к началу ХУШ в., писатели стремились выдать свои произведения за подлинные, что и определило их ориентацию на мемуары и письма.

На основании таких критериев художественного произведения, как стандартные, вариативные и внестандартные выводятся жанровые параметры романа-мемуаров. Наличие стандартных свойств свидетельствует о принадлежности произведения искусства к той или иной категории. Вариативные свойства составляют его своеобразие, но не влияют на принадлежность к категории. И, наконец, свойства внестандартные ставят произведение на границу различных категорий, а если они доминируют над стандартными, то произведение переходит из одного разряда (жанра) в другой. Выделение стандартных, вариативных и внестандартных категорий во всех изученных в диссертации произведениях, позволяет не только с большей наглядностью осознать преемственность и произошедшие изменения, но и выделить качества, являющиеся стандартными, следовательно, жанрообразующими для романа-мемуаров. Среди стандартных качеств романа-мемуаров есть 16 качеств (6 стандартных, 7 вариативных и 3 внестандартных) подлинных мемуаров и 13 стандартных качеств, отмеченных в произведениях Куртиля и Гамильтона. Переход в новую категорию осуществляется за счет преимущества вариативных и внестандартных качеств, одержавших победу над стандартными (9 против 6). Результаты проведенного анализа представлены в таблицах и прокомментированы. Характерным является то, что наибольшее число внестандартных качеств отмечено в «Фобласе» - романе, который замыкает XVIII век, подводит итоги и предвещает новые пути развития романа.

Роман-мемуары вобрал в себя все основные виды романного повествования, характерные для ХУШ в.: в нем развиваются традиции аналитического романа, отражаются нравы эпохи, происходит воспитание героя, на долю которого часто выпадают многочисленные приключения и путешествия, осмысляя которые он приходит к собственной философии. Форма романа в виде воспоминаний оказывается востребованной для создания психологического романа, нравоописательного, любовно-приключенческого, философского, романа воспитания. Среди героев романа-мемуаров можно отметить наличие таких устойчивых для литературы ХУШ в. типов как философ, либертен, «порядочный человек», простолюдинка, найденыш, «естественный человек». К тому же в воспоминания часто вставляются письма, диалоги, размышления, что говорит об открытости данной формы и ее способности вбирать в себя все то, что получило развитие в век Просвещения.

Таким образом, роман-мемуары оказывается чрезвычайно емкой, подвижной, разносторонней формой, в которой как нельзя лучше отразились характерные черты эпохи.

жанр роман мемуарный поэтика

По теме диссертации опубликованы следующие работы

Монографии

1. Алташина В.Д.Поэзия и правда мемуаров (Франция, ХУП-ХУШ вв.) СПб.: изд-во РГПУ, 2005. 14 п.л..

2. Altachina V. Texte litteraire : methodes et techniques. СПб.: Изд-во РГПУ, 2000. 13,5 п.л.

Статьи в сборниках, периодических и учебных изданиях

3. Алташина В.Д. Правда и вымысел. К вопросу о роли истории в романе аббата Прево «История Кливленда, побочного сына Кромвеля. // Реализм в зарубежных литература Х1Х-ХХ веков. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1992. 0,25 п.л.

4. Алташина В.Д. Проблема воспитания в романах аббата Прево. // Вестник Санкт-Петербургского университета. 1992. Вып. 3. № 16. СПб:Изд-во Санкт-Петербургского университета. 0,7 п.л.

5. Алташина В.Д.К вопросу о хронологии повествования в романе-мемуарах (От эпохи Просвещения к ХХ столетию). //Философские и эстетические традиции в зарубежных литературах. Проблемы метода. Вып. 4. СПб.: СПбГУ, 1995. 0,25 п.л.

6. Алташина В.Д.Тема деспотизма в трактате Монтескье «О духе законов» и в романе «Персидские письма» (опыт компаративного текстологического анализа). //Исследования по синтаксису и стилистике романо-германских языков. Stud?a l?ngu?st?ca 3. СПб.:Стройлеспечать, 1996. 0,2 п.л.

7. Алташина В.Д. Роль вставной новеллы в романе-мемуарах. //Иностранные языки в высшей школе: лингвистические и методические аспекты. Мупманск: МГПИ, 1996. 0,2 п.л.

8. Алташина В.Д. Куртиль де Сандра: от жизнеописаний к псевдомемуарам. //Материалы ХХУ11 Межвузовской научно-методической конференции. Вып. 5. Секция истории зарубежных литератур. СПБ.: СПбГУ, 1998. 0,15 п.л.

9. Алташина В.Д. Философия чувствительности и концепция чувствительного героя в романах Мариво и Прево. // Литература в контексте культуры. СПб.:СПбГУ, 1998. 0,5 п.л.

10. Алташина В.Д. Вставная новелла в романе Лесажа «Хромой бес». Материалы ХХУ111 Межвузовской научно-методической конференции. Вып. 20. Часть 1. Секция истории зарубежных литератур. СПБ.:СПбГУ, 1999. 0,15 п.л.

11. Алташина В.Д. Мемуары, роман-мемуары во Франции и в России в конце ХУП - начале ХУШ веков. // Взаимосвязи и взаимовлияние русской и европейских литератур. СПб.: СПбГУ, 1999. 0,2 п.л.

12. Алташина В.Д. Аббат Прево: писатель, журналист, географ и истории. // Человек эпохи Просвещения. М.:Наука, 1999. 0,4 п.л.

13. Алташина В.Д. Монастырь - топос французского романа мемуаров ХУШ века. //Материалы ХХ1Х Межвузовской научно-методической конференции. Секция истории зарубежных литератур. СПБ.:СПбГУ, 2000. 0,15 п.л.

14. Алташина В.Д. « Je est un autre »: герцог де Ларошфуко в своих мемуарах. Материалы ХХХ межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 15. Секция истории зарубежных литератур: В 2 частях. СПб.: изд-во СпбГУ, 2001. Ч.1. 0,15 п.л.

15. Алташина В.Д. «Естественный человек» Д.Дефо и М.Турнье. //Другой ХУШ век: Сб.научных трудов. М.:Экон-информ, 2002. 0,4 п.л.

16. Алташина В.Д.Автор, расскачик и герой во французских мемуарах ХУП-ХУШ веков. // Новые технологии в филологическом образовании. М.:МГУ, 2002. 0,25 п.л.

17. Алташина В.Д.Опасный Париж ( в романе Шодерло де Лакло « Опасные связи » и трагифарсе Л. Филатова « Опасный, опасный, очень опасный… »). Россия и Франция. Тема Города в литературе, истории, культуре. СПб.,2002. 0,1 п.л.

18. Алташина В.Д.Два д'Артаньяна: Куртиль де Сандра и А. Дюма. // Автор, рассказчик, герой. Межвузовский сборник. СПб.: Изд-во С-Петербургского Университета, 2003. 0,5 п.л.

19. Алташина В.Д. Жак и его два хозяина: Дидро и Кундера. //Литературные чтения. Сборник статей. СПб.:СПбГУКИ, 2003. 0,25 п.л.

20. Алташина В.Д. Лилия миледи, или 150 лет спустя. // Россия и Франция. Культура в эпоху перемен. Материалы докладов УП международной конференции. СПБ.:СПбГУ, 2004. 0,2 п.л.

21. Алташина В.Д. Взгляд и слово в романе Кребийона-сына «Заблуждения сердца и ума». //ХУШ век: Искусство жить и жизнь искусства. М.:Экон-информ, 2004. 0,5 п.л.

22. Алташина В.Д. Приключения названий, или Роман-мемуары в царствование Людовика ХУ. Материалы ХХХ1У Международной филологической конференции. Вып. 8. История зарубежных литератур. Часть 1. СПБ.:СПбГУ. 2005. 0,25 п.л.

23. Алташина В.Д. «Новая исповедь» Вильяма Бойда. // Литературные чтения. Вып. 3. СПб.: изд-во СПбГУКИ, 2005. 0,5 п.л.

24. Алташина В.Д. От мемуаров к роману: эволюция жанра. // Зарубежная литература. Проблемы метода. Вып. 6. Художественный текст: структура и поэтика. СПб.: СПбГУ, 2005. 0,5 п.л.

25. Алташина В.Д. «Любовные приключения Фобласа» Луве де Кувре: роман-театр? // ХУШ век: Театр и кулисы. Сб. научных трудов. М.:Экон-информ, 2006. 0,3 п.л.

26. Алташина В.Д. Аббат Прево: модернист эпохи Просвещения? // Диалектика модернизма. Сб. статей. СПб.: Изд. Дом МИР, 2006. 0, 45 п.л.

27. Алташина В.Д. От воображаемой конфигурации мемуаров к вымыслу романа (К проблеме генезиса романа-мемуаров во Франции ХУШ века). Известия российского Государственного педагогического университета Им. А.И.Герцена. № 7 (21) Часть П. Общественные и гуманитарные науки. СПб., 2006. 0,6 п.л.

28. Алташина В.Д. Жанровая специфика романа-мемуаров во французской литературе ХУШ века. // Вестник Санкт-Петербургского университета. Филология. Востоковедение. Журналистика. Серия 9. Выпуск 2. Часть 2. Август. СПБ.: Изд-во СПбГУ, 2007. 0,9 п.л.

Статьи на французском языке

в отечественных и зарубежных изданиях

29. Altachina V. L'oeuvre de l'abbe Prevost en Russie. // L'Abbe Prevost au

tournant du siecle. Oxford : Voltaire Foundation, 2000. 0,3 п.л.

30.Altachina V. Le lendemain du roman de Vivant Denon Point de lendemain. // Reecritures 1700- 820.FRENCHSTUDIES of the Eighteenth and Nineteenth Centuries. Vol. 4. Oxford, Bern, Вerlin, Bruxelles, Frankfurt, New York, Wien : Peter Lang, 2002. 0, 25 п.л.

31. Altachina V. La narration dans les Memoires du Cardinal Retz. //Acta Linguistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследований. Том 1, часть 2. СПб: Наука, 2003. 0, 45 п.л.

32. Altachina V. Paris dangereux chez Choderlos de Laclos et L.Filatov // Le Porche. Bulletin de l'Association des amis de Jeanne d'Arc et Charles Peguy . N 12. Avril 2003. Lunay, 2003 . 0,1 п.л.

33.Altachina V. Le Lys de milady, ou 150 ans apres. // Le Porche. N 20. Janvier 2006.Orleans. 0,1 п.л.

Размещено на Allbest.ur