Архаизмы в "античной" поэзии Джона Китса: перевод и трансформации

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Архаизмы в “античной” поэзии Джона Китса: перевод и трансформации

Жужгина-Аллахвердян Т. Н.

У статті розглядаються особливості функціонування граматичних архаїзмів в “античних” поемах англійського романтика Д. Кітса, а також особливості їх перекладу та лексико-граматичних трансформацій.

Ключові слова: романтизм, поема, архаїзми, переклад, граматичні трансформації, лексичні трансформації, синтаксичні трансформації.

В статье рассматриваются грамматические архаизмы в “античних” поэмах английского романтика Д. Китса, особенности их перевода и лексико-грамматических трансформаций.

Ключевые слова: романтизм, поэма, архаизмы, перевод, грамматические трансформации, лексические трансформации, синтаксические трансформации.

This article is devoted to grammatical archaisms in mythological poems by D. Keats, their translation, interpretation and lexical-grammatical transformation.

Key words: romanticism, poem, archaisms, translation, grammatical transformation, lexical transformation, syntactic transformation.

Последние полстолетия отмечены возросшим интересом читателей и литературоведов к творчеству выдающегося английского романтического поэта XIX в. Джона Китса [2; 6; 8; 9]. Особое внимание исследователей привлекают его произведения на античные сюжеты, в которых мифологическая архаика и элли- низмы соединились со средневековой символикой и аллегорикой [3, с. 206 - 276; 9]. Чтобы передать дух античной старины, Китс наследовал традицию английской поэзии XVI в. [7, с. 18-19]. Этим объясняется обилие архаизмов, устаревших форм, слов и выражений, сохранивших приметы высокого поэтического стиля, которые в XIX в. уже были за пределами разговорной речи. Если исходить из определения архаизмов как слов и словосочетаний, относящихся к разряду “пассивной (неупотребительной в настоящее время, но понятной носителям языка) лексики, к которому относятся слова, вышедшие из широкого бытового употребления, но сохраняющиеся в литературе как приметы высокого поэтического стиля” [7, с. 90], то очевидно, что при переводе поэзии, необходимо обратить особое внимание на архаизмы как важные структурно-стилевые и риторические элементы мифопоэтического текста.

Английские поэты первых десятилетий XIX в., в их числе П. Б. Шелли и Д. Г. Байрон, широко использовали устаревшие грамматические и стилистические формы, пиетизмы, историзмы, как в силу традиции, так и в своем стремлении сохранить исторический колорит и “дух” воспроизводимой эпохи. В поэмах Китса, относящихся к этому литературному периоду, в большом количестве встречаются грамматические архаизмы, во многом затрудняющие рецепцию мифопоэтических образов. Желание описывать “воображаемый мир” благоприятствовало склонности английского поэта-романтика “черпать слова и принципы словообразования из любых источников и применять их по своему более или менее субъективному вкусу” [6, с. 50]. Многочисленные устаревшие глагольные формы, встречающиеся в “античних” поэмах романтика, имеют преимущественно книжный характер и составляют определенную трудность не только для неподготовленного читателя, но и для переводчика, перед которым стоит задача в процессе культурного трансфера, подобрать такие эквиваленты перевода, которые не затрудняли бы понимание текста и не искажали его смысл. Перед современным переводчиком, справедливо замечает А. И. Иванова, “стоят задачи по возможности объективно разделить долю репродукции и долю интерпретации в переводном художественном произведении при анализе, выделить и передать конкретные “знаки” индивидуального стиля оригинального автора, не нарушая системы художественного единства” [2, с. 3]. Переводчики поэм “Эндимион” и “Ламия” задействовали весь арсенал адекватных приемов, с целью сохранения архаического поэтического стиля и романтической риторической патетики времен Э. Спенсера, Д. Мильтона, Т. Чаттертона и особенно В. Шекспира, имевшего большое влияние на английский литературный язык вплоть до XIX в. [10, c. 62-63].

В античных поэмах Китса одну из многочисленных групп представляют устаревшие глагольные формы 2 и 3 лица единственного числа с окончаниями - (e)st, -(e)th, в настоящем, прошедшем и будущем времени, восходящие к Chaucer's English [10, с. 44]. Глаголы с окончанием -(e)th широко использовались Шекспиром в его произведениях [10, с. 65]. Для создания выразительности Китс придавал большое значение архаическим окончаниям, возможно, следуя также за Чаттертоном, которого ставил на второе место среди поэтов после Шекспира.

В тексте “Эндимиона” [11, с. 106 - 216] и “Ламии” [11, с. 414 - 432] наиболее часто встречаются личные глагольные формы с окончаниями -e)st, - (e)th от to have, to do, to be в тех же значениях, в которых они употребляются в современном английском языке:

hast (2 лицо, в сочетании с устаревшим местоимением thou), hath (3 лицо), настоящее время, совр. to have:

What mortal hath a prize...

"Too gentle Hermes, hast thou found the maid?"

...hast thou a symbol of her golden hair?

What promise hast thou faithful guarded since / The day of sacrifice?

...Too long, alas, hast thou starv'd on the ruth...

Hast thou sinn'd in aught / Offensive to the heavenly powers?

... and hath set/ Us young immortals, without any let...

art, устаревшая форма современного глагола are (от to be), употребляемая во 2 лице единственного числа настоящего времени с местоимением thou:

Here thou art!

Thou art a scholar, Lycius, and must know...

. and here thou art!

Seeing thou art so gentle.

Of Cupids shun thee, too divine art thou...

How beautiful thou art!

Art thou now forested?

Thou art a wanderer, and thy presence here...

dost (2 лицо, ед. ч., в сочетании с thou), doth (3 лицо, ед.ч.), настоящее время, совр. to do:

Wherefore dost thou start?

Wherefore dost thou start?

And through whole solemn hours dost sit...

What! dost thou move? dost kiss?

“Now thou dost taunt/ So softly, Arethusa, that I think...

Where dost thou listen to the wide halloos / Of thy disparted nymphs?

... thou dost taste / Freedom as none can taste it, nor dost waste ...

By one consuming flame: it doth immerse ...

didst, совр. to do, соответствовала 2 лицу единственного числа в прошедшем времени, встречается реже:

For thou didst not hear the soft, lute-finger'd Muses chaunting clear

Why didst thou hear her prayer?

Tell me thine ailment: tell me all amiss! - didst

That time thou didst adorn, with amber studs...

Следующую группу глагольных архаизмов составили устаревшие формы модальных глаголов и слов, сохранившие в современном английском языке те же функции, но звучащие по-новому, утратившие прежние окончания:

wilt (совр. will), вспомогательный глагол будующего времени, сответ- ствует 2 лицу единственного числа; shalt (совр. shall следует что-либо сделать), употреблялся во 2 лице единственного числа с модальным значением обязательности, вспомогательный глагол при образовании будующего времени глагола:

If thou wilt, as thou swearest, grant my boon! / Thou shalt behold her, Hermes, thou alone

Or thou wilt force me from this secrecy...

Endymion! one day thou wilt be blest...

Ah, thou wilt steal / Away from me again, indeed, indeed - / Thou wilt be gone away, and wilt not heed / My lonely madness.

shouldst, совр. should, для 2 лица единственного числа с модальным значением обязательности, вспомогательный глагол, употребляется при согласовании времен:

That if thou shouldst fade thy memory will waste me to a shade...

and thou shouldst please / Thyself to choose the richest...

Thou shouldst mount up to with me.

And if I guess'd not so, the sunny beam / Thou shouldst mount up to with me.

canst,совр. can, для 2 лица единственного числа с модальным значением:

Art thou way worn, or canst not further trace / The diamond path?

Who, that thou canst not be for ever here...

Романтическим авторам, как утверждала Е. П. Клименко, был свойствен выбор глагола с “более энергичным смыслом” в связи с повышенной эмоциональностью их стихов, стремлением передать через них сильные переживания и чувства, яркие мысли и острые впечатления. Но эта тенденция менее типична для Китса, чем для Байрона [6, с. 144]. Потому у Китса немного архаических глагольных форм с “более энергичным смыслом”:

know'st (совр. to know знать), для 2 лица единственного числа:

Know'st thou that man?

vanishest- совр. to vanish (исчезать), форма 2 лица единственного числа:

Even as thou vanishest so I shall die.

swearest - совр. to swear клясться, форма 2 лица единственного числа:

If thou wilt, as thou swearest, grant my boon!

spake, совр. spoke (от speak ), глагол, соответствующий прошедшему времени:

While yet he spake they had arrived before a pillar'd porch...

...and a colour grew/ Upon his cheek, while thus he lifeful spake.

Thus spake he, and that moment felt endued.

Thus spake he: “Men of Latmos! shepherd bands!

При трансфере глагольных архаизмов либо найдены соответствующие смыслу подлинника устаревшие формы, либо, за неимением таковых, использованы разнообразные грамматические и лексико-грамматические трансформации. Рассмотрим трансформации на примере двух переводов “Ламии”, выполненных С. Александровским [4, с. 331-358] и С. Сухаревым [5]:

What canst thou say or do of charm enough to dull the nice remembrance of my home? / “Thou canst not ask me with thee here to roam / Что сможешь молвить или сделать ты, / Дабы забыла я свой горний дом? /О, не проси бродить с тобой вдвоем / В безрадостной глуши: сия страна Бессмертной благодати лишена!". С. Александровский сохранил старинную стилистику оригинала, благодаря введению в текст перевода глагольного архаизма “молвить", а также устаревших слов “дабы", “горний", “сия”. Перевод С. Сухарева звучит современнее, т.к. архаизмы в нем опущены: “В твоей ли власти заменить мне дом, / Тоску умерить сладкую о нем? / Как мне бродить с тобою по долинам / Безрадостным, холодным и пустынным, / Как мне забыть бессмертия удел?”.

При переводе нижеследующего фрагмента сохранены архаическая стилистика и романтическая риторика, в первом случае благодаря грамматической трансформации (замена частей речи), во втором - лексико-семантической: “And every word she spake entic'd him on to unperplex'd delight and pleasure known” / “И всяким изреченным женским словом манило юношу к отрадам новым” (С. Александровский) // “Он женщину, себе не веря сам, / Зрел пред собою - и мечтой влюбленной / Летел к восторгам, страстью окрыленный" (С. Сухарев).

При переводе архаизма spake производятся лексико-граматическая и сеантическая трансформации, использованы замены, опущения и добавления: ... but the words she spake / Came, as ...” / исторгнутая гадом, речь (С. Александровский) // Отверзся зев змеи - но речи... звучали (С. Сухарев); thus the lone voice spake переведено в одном случае как глас изрек (архаический эквивалент), в другом - донесся... голос (нейтральный оттенок).

Переводчики нашли лексико-грамматические соответствия архаическим формам глагола to do, используемым Китсом в “античных” поэмах в разных значениях, допуская при трансфере синтаксические замены и перестановки. Перевод архаических форм dost, doth, didst реализован с помощью лексико-грамматических замен с целью сохранения старинного поэтического стиля благодаря введению в текст русских архаических слов и выражений из других лексических полей. Опущение архаического слова часто влечет за собой лексико-синтаксические трансформации, как в данном случае: Where she doth breathe! // Где нимфа? (С. Александровский). Сосредоточившись на общем смысле, С. Александровский опустил при переводе часть строки, содержащей глагольный архаизм (“she doth breathe!”), что, в целом, не отразилось на стиле и смысле перевода. С. Сухарев перевел “didst not hear” (не слышал) деепричастием в отрицательной форме “не внимая напевам Муз", а С. Александровский употребил устаревший глагол “соделать” в следующей поэтической конструкции: “Тебя глухим соделал к пенью Муз". “Lamia, what means this? Wherefore dost thou start?' (“Что означает это? Почему ты начала?") переведен пафосно, с заменой вопросительной интонации на восклицательную и опущением части текста: “О Ламия! Да это не испуг ли?'. В переводе С. Сухарева, более развернутом и стилистически более близком к оригиналу, осуществляется подобная синтаксическая трансформация: “О Ламия, ответь же что-нибудь! Испугана ты чем?”.

Перевод устаревшего глагола с сохранением архаической поэтической формы допускает синтаксические преобразования: ...где она таит свое дыханье? (С. Сухарев), а также использование синонимичного глагольного архаизма: "Too gentle Hermes, hast thou found the maid?' // Признайся, Эрмий, - деву ты настиг? (С. Александровский). При переводе этого фрагмента С. Сухарев заменяет архаизм глаголом с нейтральной стилистической окраской: “Ты встретил деву, вестник благородный?”. Мы видим, что лексико-грамматические и семантические замены архаизмов и другие необходимые структурно-текстуальные трансформации не искажают стиль оригинала при условии одновременной нейтрализации устаревшего глагола и компенсации смысла с помощью синтаксических перестановок и введения архаизмов на других участках текста. В данном примере архаизм употреблен не в прямой речи, а в словах автора: "Bright planet, thou hast said," Return'd the snake.// Ты сказал, о светлый бог, - Речет змея... (С. Александровский). Старинный поэтический стиль сохраняется и в случае грамматической замены отдельных архаических форм, в частности, замены английского устаревшего сочетания hast fit (подходит, соответствует) причастием от русского архаического глагола “нарекать”: Hast any mortal name, / Fit appellation for this dazzling frame? // Гостья неземная, / Как среди смертных ты наречена? (С. Сухарев).

В следующем фрагменте пышный архаический стиль китсовского текста передан с помощью синтаксической замены и введения стилистически устаревшего “зваться”, компенсирующего употребленную английским поэтом архаическую форму глагола во втором лице единственного числа: Sure some sweet name thou hast// Но как зовешься? (С. Александровский).

В данном примере перевод архаической формы hast нейтральным глагольным выражением “сумел... питать" компенсируется введением архаического выражения “в мире сиром” и дополнительными семантическими трансформациями: What taste of purer air hast thou to soothe "My essence? // ...увы - каким эфиром Чистейшим ты сумел бы в мире сиром / Питать меня? (С. Александровский). В переводе С. Сухарева, в целом сохранившем архаический мифопоэтический стиль в данном фрагменте оригинального текста, произведена замена вопросительной интонации на восклицательную: О бедный юноша, ты не вкушал нектара, светом горним не дышал!

В следующем фрагменте наблюдаем компенсацию архаической лексики и стилистики - замену английской устаревшей грамматической формы русским архаическим глаголом обрел, в первом случае, и во втором - полную лексикограмматическую трансформацию с использованием дополняющих текст архаических слов: What mortal hath a prize, that other men / May be confounded and abash'd withal...// Такое Сокровище обрел, что о покое Мгновенно и навек забудут все, Узрев тебя во всей неслыханной красе (С. Александровский) // Никто не в силах редкий скрыть алмаз, / Пред замершей толпой не возгордиться! (С. Сухарев).

Удачным представляется перевод с заменой английского архаического словосочетания контекстуальным синонимом в виде глагольного архаизма “возжаждется”, компенсирующим английское выражение с включением грамматических архаизмов: Possess whatever bliss thou canst devise // Владей, каким возжаждется, блаженством (С. Сухарев).

В следующем предложении архаический глагол canst, передающий модальность и употребленный Д. Китсом дважды, в утвердительной и отрицательной формах, переведен С. Александровским сочетанием современного сможешь с архаизмом молвить (“Что сможешь молвить”). В переводе С. Сухарева архаизм опущен в лексически трансформированном вопросительном предложении: “В твоей ли власти?”.

Устаревшая сокращенная конструкция Tis соответствует современному обороту it's (it is), который С. Александровский перевел архаизмом се, а С. Сухарев, осуществив стилистическую замену, - современным указательным словом то.

'Twas - форма прошедшего времени вышеупомянутой конструкции, которая в современном языке приняла форму it was. В нижеследующих примерах наблюдаем различные переводческие трансформации устаревших модальных глагольных форм:

Thou shalt behold her, Hermes, thou alone, / If thou wilt, as thou swearest, grant my boon! // И лишь перед тобой возникнет снова - Коль не нарушишь клятвенного слова! (С. Александровский) // Исполни свой обет, Гермес, - и ты / Узришь ее желанные черты! (С. Сухарев).

let me breathe upon thy brow, аnd thou shalt see thy sweet nymph even now // Склонись: я на твою дохну главу - И ты увидишь нимфу наяву (С. Александровский) // Дыханием я твой овею лик / И нимфу ты увидишь в тот же миг (С. Сухарев).

that if thou shouldst fade Thy memory will waste me to a shade // сгинешь, неземная? Ведь сгину сам, тебя припоминая!

С. Александровский перевел условное предложение вопросом “сгинешь, неземная?'' с последующим ответом: “Ведь сгину сам, тебя припоминая!'', используя при переводе компенсирующий русский архаический глагол сгинуть в двух личных формах.

В приведенных выше примерах архаизм thou (совр. уou) в сочетании с рядом устаревших глагольных форм переведен в соответствии с нормами современной английской грамматики и правилами компенсации трансформируемого архаического текста, за исключением случаев, когда переводчик, в угоду лирическому смыслу изреченного, опустил архаизмы.

Из всего вышесказанного следует, что при переводе архаических грамматических форм с целью сохранения мифопоэтического содержания и романтического произведения, его общей стилистической тональности переводчики допускают необходимые стилистические и лексико-грамматические преобразования. При опущении трудных слов и оборотов, не рискуя отдалиться от перевода и изменить стиль оригинала, авторы переводов подбирают компенсирующие стиль подлинника глагольные формы и архаизмы из родного языка; заменяют архаизмы современными словами и оборотами, не искажающими смысл и не изменяющими, в целом, стилистику фразы; заменяют архаические глаголы современными глаголами и оборотами, сохраняя архаический поэтический стиль, благодаря компенсирующим лексико-грамматическим трансформациям, включающим архаизмы других лексических полей; используют различные приемы компенсации с целью привнесения в перевод специфической архаической тональности при отсутствии эквивалентной формы, стремясь донести до читателя смысл романтического произведения, передать индивидуальный авторский стиль и стиль эпохи.

Литература

Английская поэзия в русских переводах.[сост. Алексеев М. П., Захаров В. В., Томашевский Б. Б.] - М.: Прогресс, 1981. - 687 с.

Иванова А. И. Проблема передачи индивидуального стиля в художественном переводе (на материале русских переводов поэзии Джона Китса): атореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.20 - “Сравнительно-историческое, типологическое, сопоставительное языкознание” / А. И. Иванова.- М.: МГУ, 2012. - 27 с.

Жужгина-Аллахвердян Т. Н. “Ламия” Джона Китса в русских переводах: романтическая мифопоэтика любви и магии и античный интертекст / Т. Н. Жужгина- Аллахвердян // Художественный перевод и сравнительное литературоведение. - М.: Флинта, Наука, 2013. - С. 206 - 276.

Китс Д. Стихотворения. Поэмы [Бессмертная библиотека] / Д. Китс - М.: Рипол классик, 1998. - 416 с. поэзия архаизм китс

Китс Д. Стихотворения: Ламия, Изабелла, Канун св. Агнесы и другие стихи / под ред Н. Я. Дьяконовой, Э. Л. Линецкой, С. Л. Сухарева [Литературные памятники]. - Л.: Наука, Ленингр. отделение, 1986. - 399 с.

Клименко Е. И. Проблемы стиля в английской литературе первой трети XIX века / Е. И. Клименко. - М.: Изд-во ЛГУ, 1959. - 302 с.

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия / под ред. проф. А. П. Горкина. - М.: Росмэн, 2006. - 1680 с.

Подольская Г. Г. Поэзия Джона Китса в России: автореф. дисс. канд. филол. наук.: / Г. Г. Подольская - М.: МГПИ им. В.И. Ленина, 1986. - 17 с.

Размещено на Allbest.ru