Французские города в видении Д.И. Фонвизина-путешественника (лингвоимагологический аспект)

У статті на матеріалі листів Д. І. Фонвізіна аналізується бачення автором французьких міст: Парижа, Ландо, Страсбурга, Безансона, Бресса, Ліона, Монпельє, Лангедока, Авіньйона. Автор є уважним мандрівником, вченим, державним діячем, насамперед - блискучим письменником, який бачить і справедливо оцінює всі достоїнства (архітектура і т. п.) і недоліки французьких міст.

Ключові слова: лінгвоімагологічний аналіз, Д. І. Фонвізін, оцінка, французькі міста Париж, Ландо, Страсбург, Безансон, Бресс, Ліон, Монпельє, Авіньйон.

Annotation

The article contains lingvoimagologycal analysis of D. I. Fonvizin's vision of French towns: Paris, Landau, Strasbourg, Besancon, Bresse, Lyons, Montpellier, Avignon. The analysis is based on the author's private correspondence. The author is an attentive traveler, scientist, statesman, but first of all he is a brilliant writer, who can see and rightly appraise all advantages (architecture etc.) and disadvantages of the French towns. In 1777-1778 the writer went abroad and spent quite a lot time in France, from there he wrote letters to his sister F. I. Argamakow, P. I. Panin, Ya. I. Bulgakow. These letters were of a strong public and social character. D. I. Fonvizin's keen mind, observation, ability to look into economic, social, cultural and political phenomena of the French society allowed him to make historically correct representation of France in late 18th century. Studying French reality, D. I. Fonvizin aimed for deeply understanding that processes which were going on not only in France but in Russia also, finding ways to improve social and political order in the motherland. The letters express language innovation of author. Focusing on the spoken language as the basis of narration, D. I. Fonvizin freely uses bookish words, West-European loanwords, French words and whole sentence, philosophical and scientific vocabulary and phraseology. Variety of used language means, methods of its organization allows D. I. Fonvizin to create different variants of narration on general colloquial base.

Keywords: lingvoimagologycal analysis, D. I. Fonvizin, appraisal, French towns Paris, Landau, Strasbourg, Besancon, Bresse, Lyons, Montpellier, Avignon.

Д. И. Фонвизин известен прежде всего как драматург - автор бессмертного “Недоросля” и “Бригадира”. Однако он один из основоположников русской прозы, замечательный политический писатель, просветитель, бесстрашно в течение четверти века воевавший с тиранией. В отличие от языка комедии язык прозы Д. И. Фонвизина представляет собой значительный шаг вперед в развитии русского литературного языка.

В 1777-1778 гг. писатель выезжает за границу и довольно долго находится во Франции. Отсюда он пишет письма к своей сестре Ф. И. Аргамаковой, П. И. Панину (брату Н. И. Панина), Я. И. Булгакову. Эти письма носили ярко выраженный общественно-социальный характер. Острый ум Д. И. Фонвизина, наблюдательность, умение разобраться в экономических, социальных, культурных и политических явлениях в жизни французского общества позволили ему нарисовать исторически верную картину Франции конца ХУШ в. Изучая французскую действительность, Д. И. Фонвизин стремился глубже понять процессы, происходящие не только во Франции, но и в России, найти пути к улучшению социальнополитического порядка на родине.

В письмах проявляется языковое новаторство автора. Безусловно ориентируясь на разговорную речь, на “живое употребление” как основу повествования, Д. И. Фонвизин свободно использует и “книжные” элементы, и западноевропейские заимствования, французские слова и целые предложения (во французском написании), и философско-научную лексику и фразеологию. Богатство используемых языковых средств, приемов их организации позволяет Д. И. Фонвизину создавать на общей разговорной основе различные варианты повествования.

В фрагментах писем, посвященных Франции, тематически выделяются следующие группы: 1. Города. 2. Французы. 3. Обычаи и традиции. Мода. 4. Государственное устройство. Король.5. Французская литература и писатели. 6. Театр. 7. Франция - Россия.

Данная статья посвящена восприятию выдающимся русским писателем французских городов, что соответствует лингвоимагологическому анализу - видение одного народа или страны другим народом.

Описание открывается названием города, затем приводится его характеристика в разных письмах с нашими комментариями.

Ландо, крепость знатная. При въезде в город ошибла нас мерзкая вонь, так что мы не могли уже никак усомниться, что приехали во Францию. Словом, о чистоте не имеют здесь нигде ниже понятия, - все изволят лить из окон на улицу, и кто не хочет задохнуться, тот, конечно, окна не отворяет [1, с. 418].

Оценка абсолютно отрицательная, выраженная эмоционально “мерзкая вонь”. Автор объясняет ее природу (“все изволят лить из окон”) и делает обобщения как о городе (“о чистоте не имеют здесь нигде ниже понятия”), так и о Франции в целом (“вонь ... мы не могли уже никак усомниться, что приехали во Францию”).

Страсбург. Город большой, дома весьма похожи на тюрьмы, а улицы так узки, что солнце никогда сих грешников не освещает. Правду сказать, что в сем городе для вояжеров много есть примечательного. Мы видели мавзолею du Marechal de Saxe [Маршала Саксонского] (здесь и далее приводится перевод из первоисточника) - верх искусства человеческого. При нас была отправляема у них панихида по всем усопшим, то есть наша родительская. Великолепие было чрезвычайное. Я с женою от смеха насилу удержался, и мы вышли из церкви. С непривычки их церемония так смешна, что треснуть надобно. Архиерей в большом парике, попы напудрены, словом - целая комедия. Между прочими вещьми примечательна в Страсбурге колокольня, уже не Ивану Великому чета. Высота ее престрашная, она же вся сквозная и дырчатая, так что, кажется, всякую минуту готова развалиться [1, с. 418].

Таким образом, архитектура Страсбурга Д. И. Фонвизину не нравится (“дома весьма похожи на тюрьмы, а улицы так узки, что солнце никогда сих грешников не освещает”), однако мавзолей Маршала Саксонского - “верх искусства человеческого”, колокольня “высоты престрашной”, что свидетельствует об объективности автора: достойное порицания осуждается, красоты весьма эмоционально подчеркиваются. Смех автора и его жены вызвала католическая служба:“Архиерей в большом парике, попы напудрены”. Обращают на себя внимание в плане языка два момента - слово вояжер (не путешественник) и женский род “мавзолея”.

Безансон. Город большой, но также темный. Надобно, однако ж, отдать справедливость французам, что дороги щегольские, мостовая, как скатерть [1, с. 418].

Как в Страсбурге, путешественнику, привыкшему к широким проспектам Петербурга и достаточно просторным улицам других городов, европейские города кажутся темными из-за недостатка солнечного света между тесно стоящими домами. Европейские дороги начиная с ХУШ в. русских восхищают.

Бресс [Bourgen Bress]. “Город изрядный, коего жители также по уши в нечистоте” [1, с. 418] - характеристика для автора традиционна.

Лион. ... достиг славного города Лиона. Дорога в сем государстве очень хороша, но везде по городам улицы так узки и так скверно содержатся, что дивиться надобно, как люди с пятью человеческими чувствами в такой нечистоте жить могут [1, с. 455]. Шедши в Лионе по самой знатной и большой улице (которая, однако ж, не годится в наши переулки) [Там же]. Вообще Лион есть город весьма древний, большой, коммерческий, многолюдный, словом - после Парижа первый в королевстве [1, с. 456].

Таким образом, несмотря на традиционно порицаемые грязь, вонь, узость улиц, Д. И. Фонвизин отдает дань и достоинствам Лиона: полифункциональность, удобства, красота домов и монастырей, древность.

Лион лежит на реках Роне и Соне. По берегу Роны построена линия каменных домов прекрасных и сделан каменный берег, но гораздо похуже петербургского. Сия ситуация делает его очень похожим на Петербург, тем наипаче, что Рона не много уже Невы. В окружности города превысокие горы, на которых построены великолепные монастыри, загородные дома с садами и виноградниками. Как за городом, так и в городе все церкви и монастыри украшены картинами величайших мастеров [1, с. 419]. Лион стоит того, чтоб его видеть. Описав его добрую сторону, надобно сказать и о худой. Во-первых, надлежит зажать нос, въезжая в Лион, точно так же как и во всякий французский город. Улицы так узки, что самая большая не годится в наши переулки, и содержатся скверно [1, с. 420]. Обратим внимание на то, что в разных письмах повторяются одни и те же характеристики.

Данный отрывок свидетельствует о том, что автор смотрит на мир сквозь призму русской культуры, постоянно сравнивая новое с уже укоренившимся в сознании, поэтому Лион характеризуется на фоне Петербурга. Архитектура Лиона, вопреки предыдущим описаниям, Д. И. Фонвизину нравится (“прекрасные дома”, “великолепные монастыри, дома с садами и виноградниками”), подчеркивается, что “все церкви и монастыри украшены картинами величайших мастеров”, однако традиционно возмущают вонь и грязь на улицах.

Монпелье. Вне города есть laplace du Peyrou, приятнейшее и великолепнейшее из всех известных. На нем прогуливается целый город вседневно. Место высокое, чистое, усаженное деревьями, украшенное статуею Людовика XIV и удивляющее взор славным aqueduc [водопровод], длины превеликой и работы, достойной внимания. Отсюда вода идет во весь город. Средиземное море видно с сего места, а при восхождении солнца видна, сказывают, и Испания. Сие прекрасное место заслуживает и быть в таком климате, каков здешний, где гулянье во все времена года составляет наилучшую забаву [1, с. 457].

Оценка автором прогулочной площади абсолютно положительна, она даже оформлена превосходной степенью прилагательных (приятнейшее, великолепнейшее из всех известных). Д. И. Фонвизин обращает внимание на ландшафт, климат. Поражает его водопровод, чего в России ХУШ в. еще не было.

Монпелье есть столица нижнего Лангедока: улицы его узки и скверны; но дома есть очень хорошие. Университет заведен здесь в 1180 году, и из всех факультетов медицинский есть славнейшим [1, с. 422]. Здесь все чужестранные учатся по-французски и сим способом стараются показать жителям желание свое узнать их язык. Не поверишь, сколько здесь англичан, которые ни в десятую долю и против нас по-французски не знают; а я, с моей стороны, учусь юриспруденции [1, с. 422].

Оценка архитектуры города Д. И. Фонвизиным привычна. Интересна характеристика старинного университета. Известно, что превосходное знание нашими соотечественниками французского языка имело и обратную сторону - отказ от родного языка и галломанию. Удивителен факт обучения автора, солидного известного человека, юриспруденции.

Лангедок. В рассуждении климата здесь действительно рай [1, с. 420]. По признанию всех вояжеров, нигде нет прекраснее сего места. В средине оного поставлена статуя Людовика XIV. Акедюк, чрез который вода проведена из гор, есть здание прекрасное. Из laplacedu P... течет вода во весь город. С сего места видно Средиземное море, а при восхождении солнца видна и Испания [1, с. 421].

Лангедок, пожалуй, единственный город во Франции, вызывающий абсолютное восхищение автора: ""рай”, ""нет прекраснее места”, ""здание прекрасное”. На достижение инженерной мысли - водопровод, подающий воду из гор всему городу, Д. И. Фонвизин смотрит как государственный деятель.

Авиньон. ... папский город Avignon, в котором, кроме церквей, ничего нет любопытного [1, с. 438]. Удивляет варваризм - французское именование города. Церкви его признаются "любопытными”- оценка скорее

положительная.

Париж поражает воображение русского путешественника величиной и многообразием: Париж отнюдь не город; его поистине назвать должно целым миром. Нельзя себе представить, как бесконечно он велик и как населен [1, с. 438].

Впечатления от города абсолютно противоречивы: ... нет шагу, где б не находил я чего-нибудь совершенно хорошего, всегда, однако ж, возле совершенно дурного и варварского. Такая несообразность должна удивить каждого. Увидишь здание прекрасное и верх искусства человеческого, а подле него какой-нибудь госпиталь для дурных болезней; словом, то, что мы называем убогий дом, здесь среди города. Народ, впрочем, в крайней бедности и питается, можно сказать, одною Industrie [ловкостью]. Зато здесь почти всякий день вешают и колесуют [1, с. 439].

В данном отрывке четко представлено видение Д. И. Фонвизиным идеального города: рядом с прекрасными домами не место горю и болезням. Союз зато противоречит свидетельству о крайней бедности народа, однако он вводит казнь в ряд парижских развлечений: . в городе каждый день четыре спектакля, ярмарка и гульбище. Куда ни поди, везде полнешенько. Нет места, где б не видать было кучи народа. Нет в целых сутках ни одной минуты, чтоб не слышан был стук каретный. Есть здесь мост, так называемый Pont-Neuf. Кто недавно в Париже, с тем бьются здешние жители об заклад, что когда по нем ни пойди, всякий раз встретится на нем белая лошадь, поп и непотребная женщина. Я нарочно хожу на этот мост и всякий раз их встречаю [1, с. 439]. Впечатление об обилии людей подкрепляется весьма забавно: спором.

В Париже сохраняется общий порок французских городов - грязь: . сам Париж немножко почище свиного хлева. Я вам наскучил уже описанием нечистоты града сего; но истинно, я так сердит на его жителей, что теперь рад их за то бранить от всего сердца. С крыльца сойдя, надобно тотчас нос зажать. Мудрено ли, что здесь делают столько благоуханных вод: да без них бы, я думаю, все задохлись [1, с. 450]. Таким образом, развитие парфюмерии во Франции Д. И. Фонвизин связывает с абсолютно утилитарными целями: перебить вонь.

Впечатление о вони и грязи Парижа автор продолжает в другом письме: ...нечистота в городе такая, какую людям, не вовсе оскотинившимся, переносить весьма трудно. Почти нигде нельзя отворить окошко летом от зараженного воздуха. Чтоб иметь все под руками и ни за чем далеко не ходить, под всяким домом поделаны лавки. В одной блистает золото и наряды, а подле нее, в другой, вывешена битая скотина с текущею кровью. Есть улицы, где в сделанных по бокам стоках течет кровь, потому что не отведено для бойни особливого места. Такую же мерзость нашел я и в прочих французских городах, которые все так однообразны, что кто был в одной улице, тот был в целом городе; а кто был в одном городе, тот все города видел. Париж пред прочими имеет только то преимущество, что наружность его несказанно величественнее, а внутренность сквернее. Напрасно говорят, что причиною нечистоты многолюдство. Во Франции множество маленьких деревень, но ни в одну нельзя въезжать, не зажав носа. Со всем тем привычка от самого младенчества жить в грязи по уши делает, что обоняние французов нимало от того не страждет. Вообще сказать можно, что в рассуждении чистоты перенимать здесь нечего, а в рассуждении благонравия еще меньше [1, с. 475].

Подводя итоги фрагменту, связанному с городами Франции, отметим, что автор стремится в каждом городе отметить что-то хорошее, однако видит их однообразными. Главное, что их объединяет, - грязь и вонь, вызывающие гневное возмущение русского путешественника ("людям, не вовсе оскотинившимся, переносить ... трудно”,""привычны от самого

младенчества жить в грязи по уши” и т. п.). Россия рассматриваемого периода была значительно благоустроеннее: были бойни, выгребные ямы (к сожалению, они остались в отдаленных населенных пунктах и по сей день). Как обычно, автор ищет причину вони и грязи, то есть, опять выступает как ученый и государственный деятель.

Литература