Символика образа могилы в поэзии английского романтизма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оренбургский государственный педагогический университет

Символика образа могилы в поэзии английского романтизма

Евстигнеева М. В.¹, Бутыркина И. С.²

¹Кандидат филологических наук, ²Студентка,

Аннотация

романтизм английский могила поэтический

В статье рассмотрены характерные для поэзии английского романтизма образы могилы, особенности поэтического воплощения и символического содержания данного мотива, трансформация образа и функциональный аспект в зависимости от мировосприятия автора. Предпринята попытка проанализировать различные подходы автора к пониманию и оценке данного концепта, рассмотреть символическое значение мотива «могила», его связь со смежными ему мотивами, такими как ночь, сон, тишина, тьма, смерть. Также была предпринята попытка доказать, что мотив «могила» является важнейшим смысловым элементом художественного текста, вскрывающий особенности не только одного художественного текста, но и всего творчества поэта или определенного периода в развитии литературы.

Ключевые слова: символика, образ, могила, романтизм.

Abstract

Evstigneeva M. V.¹, Butyrkina I. S.²

¹PhD in Philology, ²Student, Orenburg State Pedagogical University

The symbolic features of the grave image in the english romantic poetry

The article considers the specific images of grave in English Romantic poetry, the peculiarities of the poetic embodiment and symbolic meaning of this motive, the transformation of the image depending on the author's world perception. An attempt has been made to analyze the author's different approaches to the understanding and evaluation of this concept, the symbolic meaning of the motive «grave», its close connection between this motive and other similar motives such as «night», «dream», «silence», «darkness», «death». One more attempt has been made to prove that the motive «grave» is the most important semantic element of the literary text, which reveals the peculiarities of the poet's works or a certain period in the development of literature.

Keywords: symbolics, image, grave, romanticism.

Одним из самых значительных явлений английской литературы первой трети восемнадцатого века является «ночная», «кладбищенская» поэзия (англ. Graveyard poetry), которую следует рассматривать в контексте традиционной для английской поэзии того периода темы кладбища, так как кладбище становится постоянным местом действия лирических произведений.

К существенным характеристикам «кладбищенской поэзии» относят мысли о тщетности мира и бытия, печаль и грусть, мистический и зловещий поэтический пейзаж, кладбище. Эту поэзию отличает общее настроение меланхолии и отречения. «Интенсификация эмоции личности в рамках борьбы сентиментальной поэзии с гипертрофированным рационализмом эпохи, поиски нового типа образности…- все это не способствовало унификации стиля кладбищенской поэзии и заставляло исследователей трактовать явление как весьма условное и не принадлежащее одному какому-то литературному направлению» [4, с. 88].

Основным атрибутом кладбища в формальном и художественном планах данного образа являются могилы, среди которых бродит лирический герой и предается размышлениям о тайнах бытия. Лирические поэты создали особый комплекс мотивов: «ночь» («night»), «ночной пейзаж» («night landscape»), «кладбище» («cemetery/ churchyard/ graveyard»), «могила» («grave /tomb») и сформировали особый лирический хронотоп. Вместе с поэмами Роберта Блэра («The Grave», 1743) и Эдуарда Юнга («Night Thoughts», 1742 - 1743) появляются «кладбищенская» школа и «ночная» поэзия.

В обеих поэмах авторы используют характерные мотивы готических произведений («тени», «темнота», «сумрак», «неясность»), которые порождают «ощущение тайны, а также эмоции и страсти, чуждые рассудку» [4, с. 91] и настраивают на эмоциональное сопереживание и возвышенное чувство ужаса:

Отличительной особенностью образа «могилы» («grave») является ее поливалентный характер. Входя с другими мотивами в единую систему, данное понятие может преобразовываться и присвоить иное семантическое наполнение. Другими словами, мотив «могила» может иметь несколько интерпретаций, как в поэмах разных авторов, так и в пределах одного лирического произведения. Дидактическая поэма Эдварда Юнга «Жалоба, или ночные думы о жизни, смерти и бессмертии» («The Complaint, or Night-Thoughts on Life, Death and Immortality») предлагает вниманию читателя несколько вариантов изображения могилы.

«Могила» («grave») у Э. Юнга - это «царство Ночи» («Night kingdom»), «унылый храм» («the dreary shrine»), «пустыня» («desert»), «одиночество», «уединение» («solitude»), «подвал печали» («creation's melancholyvault»), «земля теней и призраков» («the land of apparitions, empty shades»):

Silence and darkness: solemn sisters! twins

From ancient Night, who nurse the tender thought

To reason, and on reason build resolve

(That column of true majesty in man),

Assist me: I will thank you in the grave;

The grave, your kingdom: there this frame shall fall

A victim sacred to your dreary shrine [2, с. 6].

…

This is the desert, this the solitude:

How populous, how vital, is the grave!

This is creation's melancholy vault,

The vale funereal, the sad cypress gloom;

The land of apparitions, empty shades!

All, all on earth, is shadow, all beyond

Is substance; the reverse is Folly's creed:

How solid all, where change shall be no more! [2, с. 8]

Эпитеты «populous», «vital», относящиеся к слову «grave», подтверждают мысль, что данный мотив является одним из основных в поэме. Частой повторяемостью слова «grave» Э.Юнг «акцентирует внимание читателя на единстве трех компонентов поэмы «Night First» - «ночь» («night»), «смерть» («death»), «могила» («grave»)» [3, с. 34].

Поэма Роберта Блэра «Могила» («The Grave») наполнена мрачным готическим колоритом, при помощи которого автор создаёт образ ужасного пространства смерти. Ряды эмоционально окрашенных прилагательных, наречий, устойчивых словосочетаний позволяют автору наиболее полно и эмоционально изобразить зловещий холод могилы («dread» / «ужасный», «gloomy» / «мрачный», «rueful» / «унылый», «dark» / «темный», «glimmer» / «тусклый», «cheerless» / «угрюмый», «gloomy horrors» / «мрачный ужас», «supernumerary horror» / «беспредельный ужас», «cold moon» / «холодная луна», «low vaults» / «низкие своды», «witching time of night» / «колдовское время ночи»):

Ah! how dark

Thy long-extended realms, and rueful wastes,

Where nought but silence reigns, and night, dark night,

Dark as was chaos ere the infant sun

Was roll'd together, or had tried his beams

Athwart the gloom profound! The sickly taper

By glimm'ring through thy low-brow'd misty vaults,

Furr'd round with mouldy damps and ropy slime,

Lets fall a supernumerary horror,

And only serves to make thy night more irksome! [1].

Эмоционально нагруженные прилагательные и натуралистические детали, используемые Блэром в своей поэме, призваны внушить отвращение и страх перед смертью, поэтому перед читателем предстают картины с призраками и ожившими мертвецами, а главным центром всего этого действия являются «пустые могилы» («hollow tombs»):

Strange things, the neighbours say, have happen'd here.

Wild shrieks have issued from the hollow tombs;

Dead men have come again, and walk'd about;

And the great bell has toll'd, unrung, untouch'd!

Such tales their cheer, at wake or gossiping,

When it draws near the witching-time of night.

Oft in the lone church-yard at night I've seen,

By glimpse of moon-shine, chequering through the trees,

The school-boy [1].

Функция данных натуралистических деталей направлены на то, чтобы вызвать у читателя определенные эмоции, взволновать излишне рационализированный ум.

Для описания образа «могилы» («grave») Роберт Блэр использует такие эпитеты, как «dread» («ужасный»), «invidious» («ненавистный»), «dull» («тусклый»), в которых усматривается единая константа «ужаса» и «смирения»:

Eternal King! whose potent arm sustains

The keys of hell and death. The Grave, dread thing!

…

Invidious Grave--how dost thou rend in sunder

Whom love has knit, and sympathy made one!

…

Dull Grave! thouspoil'st the dance of youthful blood,

Strik'st out the dimple from the cheek of mirth,

And every smirking feature from the face; [1]

Основная содержательная линия заключается в неизбежности смерти и всеобъемлющем чувстве печали. Однако трактовка «могилы» как обители смерти в негативном ключе не является единственной. В самом конце поэмы Роберт Блэр показывает смерть человека как некое «возвращение домой», в исходное состояние, в котором он пребывал перед тем, как начать жизнь на земле; это «счастливая встреча» («happy meeting») с Богом, и теперь ни «время» («time»), ни «смерть» («death») не смогут оборвать вновь связанные узы:

Thrice happy meeting!

Nor time, nor death, shall ever part them more!

'Tis but a night, a long and moonless night;

We make the grave our bed, and then are gone! [1]

«Могила» («grave») - это «постель /ложе» («bed»), последнее пристанище для человека, ищущего уединение и покой.

В поэме «Elegy over a Tomb» («У могилы») Эдвард Герберт показывает лирического героя, размышляющего среди могил и задающегося вопросом, возрождается ли на небесах внешняя и внутренняя красота человека, жизнь которого закончила свой ход. Образ «могилы» здесь играет ключевую роль, поскольку является моментом перехода от жизни к смерти. Герой может осознавать только то, что происходит на земле. Но здесь с последним вздохом умирает и красота, превращаясь в прах и тлен. Автор избегает прямого упоминания «могилы» и использует метафорические конструкции, например, «eternal night» («вечная ночь»), «endless heritage» («вечность»), чтобы подчеркнуть эмоциональную составляющую поэмы:

Oh, if you did delight no more to stay

Upon this low and earthly stage,

But rather chose an endless heritage,

Tell us at least, we pray,

Where all the beauties that those ashes ow'd

Are now bestow'd [1].

Обилие метафорических переносов с номинацией могилы можно также наблюдать и в поэме Генри Вагана «The Charnel House». Они не только входят в состав символических средств отображения действительности, но и вызывают в сознании читателя яркие, запоминающиеся образы и порождают сильные эмоции, что и отличает «кладбищенскую поэзию» от других направлений в литературе.

Все метафорические преобразования, находящие отражение в поэме Г. Вагана, можно представить в следующей схеме:

Таким образом, мотив «могила» («grave») представляет собой многомерное явление, структурный элемент внешнего и внутреннего процессов; это не просто термин, относящийся к формальной структуре произведения. Это средство изучения мировоззрения и психологии поэта, важнейший смысловой элемент художественного текста, вскрывающий особенности не только одного художественного текста, но и всего творчества поэта или определенного периода в развитии литературы, в данном случае, кладбищенской поэзии.

Исследуемый мотив, как и любое художественное слово, именует вещь, факт, событие или идею, однако, номинацией функции мотива не ограничиваются. Он несет в себе возможность иных трансформаций, вариантов, которые вскрывают глубокий смысл произведений, помогая читателю разгадать ряд иносказаний, скрытых идей и сравнений, превращая читателя из пассивного созерцателя в человека думающего, анализирующего, чувствующего.

Анализ мотива «могилы» («grave / tomb») показал поливалентный характер его семантического наполнения. Разнообразные трактовки данного мотива, несущего большую смысловую нагрузку, представляют особенности художественного видения мира разных поэтов.

Литература

English Poems [Электронный ресурс] URL: http://www.poemhunter.com/ (дата обращения 20.02.16)

Young E. Night Thoughts or, The Complaint and The Consolation. New York, Dover Publications, 1975. P. 404.

Бутыркина И. С. Ведущие мотивы поэмы Эдварда Юнга «The Complaint; or Night Thoughts on Life, Death and Immortality» // Международная студенческая научно - практическая конференция «Молодежь. Наука. Будущее». - Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2015. - С 33- 35.

Токарева Г. А. Природа жанровой поливалентности поэмы Р. Блэра «Могила» // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. - 2015. - № 2. - С. 88 - 95.

Размещено на Allbest.ru