Пространство сна в поэзии английского романтизма

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Пространство сна в поэзии английского романтизма

Евстигнеева М.В., Бутыркина И.С.

Аннотация

В статье рассмотрены характерные для поэзии английского романтизма образ сна, особенности поэтического воплощения и символического содержания данного мотива, трансформация образа и функциональный аспект в зависимости от мировосприятия автора.Предпринята попытка проанализировать различные подходы автора к пониманию и оценке данного концепта, рассмотреть символическое значение мотива «сон», его связь со смежными ему мотивами, такими как ночь, тишина, тьма, смерть. Также была предпринята попытка доказать, что мотив «сон» является одним из важнейших смысловых элементов художественного текста, вскрывающий особенности не только одного художественного текста, но и всего творчества поэта или определенного периода в развитии литературы.

Ключевые слова: сон, образ, пространство, Романтизм.

Evstigneeva M.V.¹, Butyrkina I.S.²

¹PhD in Philology, ²Student, Orenburg State Pedagogical University

SLEEP (DREAM) SPACE IN THE ENGLISH ROMANTIC POETRY

The article considers the specific images of sleep in English Romantic poetry, the peculiarities of the poetic embodiment and symbolic meaning of this motive, the transformation of the image depending on the author's world perception. An attempt was made to analyze the author's different approaches to the understanding and evaluation of this concept, the symbolic meaning of the motive «sleep/dream», its close connection between this motive and other similar motives such as «night», «silence», «darkness», «death». Another attempt was made to prove that the motive «sleep/dream» is one of the most important semantic elements of the literary text, which reveals the peculiarities of the poet's works or a certain period in the development of literature.

Keywords: sleep (dream), image, space, Romanticism.

Сон всегда являлся для человека чем-то непостижимым, тайной, которую человечество всячески пыталось раскрыть, объяснить, как с мистической, так и с научной точки зрения. Вследствие этого возникла так называемая онейрология - наука о сне и различных аспектах сновидений. Интерес к снам характерен для всех периодов человеческой культуры. Сон позволяет изобразить различные психические процессы, прошлые исторические эпохи, будущие события, внутреннее состояние, иную реальность, существующую в пределах подсознательного. Поэтому сны занимают особое место в литературе. У. Шекспир в своей знаменитой пьесе «Буря» писал: «We are such stuff, as dreams are made on, and our little life is rounded with a sleep» («Мы сами созданы из сновидений, и эту нашу маленькую жизнь сон окружает», пер. Т. Щепкиной - Куперник).

В произведениях русской литературы, и в поэзии русских романтиков в частности (В. А. Жуковский, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов) формировались лирические ситуации, «символика снов, основу которых составила христианская антропология, получившая художественное выражение в «ночном цикле» [2, c.179]. Поэты создавали свои произведения под влиянием английских романтиков (Дж. Китс, С. Т. Кольридж, Э. Юнг, Т. Грей), которые сформировали устойчивую систему образов - символов жизни, смерти, бессмертия, ночи, могилы и другие, включая также онейрологический мотив сна в качестве необходимого компонента.

Для анализа поэтического образа Сна и его художественных функций нами были выбраны поэмы Томаса Уортона «Ода Сну» («Ode to Sleep»), Эдварда Юнга «Жалоба; или Ночные Думы о Жизни, Смерти и Бессмертии» («The Complaint; or Night Thoughts on Life, Death and Immortality»), Томаса Грея «Элегия, написанная на сельском кладбище» («Elegy written in a Country Churchyard»), Джона Китса «Ода соловью» («Ode to a Nightingale») и Сэмюэля Тейлора Кольриджа «Монодия на смерть Чаттертона» («Monody on the Death of Chatterton»).

Поэма Э. Юнга начинается с картины ночного мира и мотива Сна, для изображения которого автор использует прием олицетворения. Сон предстает читателю как живое существо, способное принести лирическому герою утешение и покой: Tired Nature's sweet restorer, balmy Sleep! [Young 1975, 5]. Природа устала, как и лирический герой, однако последний не может обрести долгожданный отдых, так как Сон отвергает его:

He, like the world, his ready visit pays

Where Fortune smiles; the wretched he forsakes [4, c. 5].

Лирический герой бродит по кладбищу, всматриваясь в надгробия. Он одинок в своей печали, нет ни единой души, с кем можно разделить тоску и грусть. Все объято мертвым сном:

Silence, how dead! and darkness, how profound!

Nor eye, nor listening ear, an object finds;

Creation sleeps [4, c. 6].

английский романтизм образ сон

Герой устал от беспокойных, кратковременных снов, которые не приносят ему облегчения. Всем сердцем он желает одного: уснуть навсегда и тем самым освободить себя от бренной плоти и бесконечных страданий:

From short (as usual) and disturb'd repose,

I wake: how happy they, who wake no more! [4, c. 5]

Таким образом, здесь представлено характерное для поэзии английских романтиков и «кладбищенской» поэзии соединение онейрологии с танатологией - учением о смерти - в аспекте сон - смерть.

Связь сна и смерти показана и в поэме Т. Грея, однако, она не лежит на поверхности, но скрыта за другими образами и символами. Рассмотрим отрывок из поэмы:

Now fades the glimmering landscape on the sight,

And all the air a solemn stillness holds,

Save where the beetle wheels his droning flight,

And drowsy tinklings lull the distant folds; [3]

При повторном прочтении поэмы читателю становится очевиден тот факт, что во второй строфе оригинала словосочетание «solemn stillness» («мрачная тишина») приобретает несколько иное значение, а именно, «мертвый сон», на который и делает акцент В. А. Жуковский при переводе данного произведения. Творчество Т. Грея характеризуется постепенным переходом в изображении определенной действительности, что отмечают многие исследователи.

Поэт Т. Уортон посвятил целую оду образу Сна. Данное произведение обнаруживает общие черты с поэмой Э. Юнга. Автор изображает лирического героя, который удручен заботами и печалями дневной жизни:

Yet ah! in vain, familiar with the gloom,

And sadly toiling through the tedious night,

I seek sweet slumber, while that virgin bloom,

For ever hovering, haunts my wretched sight [3].

Герой уверен, что день не развеет его печаль и надеется, что ночь и тьма, окутавшие мир, приблизят встречу с «милым Сном» («gentle Sleep»). Только Сон в состоянии облегчить боль и муки лирического героя, «своим крылом смахнуть слезу» («Wipe with thy wing these eyes that wake to weep») и погрузить его в забвенье:

On this my pensive pillow, gentle Sleep!

Descend, in all thy downy plumage drest:

Wipe with thy wing these eyes that wake to weep,

And place thy crown of poppies on my breast [3].

С. Т. Кольридж продолжает традицию в изображении единства образов Сна и Смерти. Его поэма «Монодия на смерть Чаттертона» представляет собой скорбную песнь по молодому поэту, Томасу Чаттертону, который, столкнувшись с бездушием общества, покончил жизнь самоубийством. Произведения и судьба этого поэта были популярны у английских и немецких романтиков (пьеса Альфреда де Виньи «Чаттертон», «Ода памяти Чаттертона» немецкого поэта и прозаика Иоганнеса Бобровского).

Существует несколько версий этого произведения, так как Кольридж неоднократно переделывал стихотворение. В варианте 1829 года автор пытается донести до читателя мысль о том, что смерти подвержены все, взрослые и дети, но она может быть прекрасной и разнообразной, как красочные сновидения:

O what a wonder seems the fear of death,

Seeing how gladly we all sink to sleep,

Babes, Children, Youths, and Men,

Night following night for threescore years and ten! [3]

Автор, связывая смерть со сном, представляет последний как «дверь в мир забытья», где душа поэта свободна от оков земных забот, жестокой действительности, безразличия и равнодушия общества, которое неспособно принять подлинного гения.

Если у Кольриджа сон - это скорее пребывание в некоем опиумном забытье, то у Джона Китса - это возможность освободить воображение, сознание и целиком, без остатка, погрузиться в поэзию. Критики и исследователи сходятся в едином мнении, что недолгая творческая деятельность Дж. Китса имела целью служение красоте и восхищение ею. Его стихотворения не содержали глубоких философских сентенций, но поэт был наделен даром ярко и образно писать о природе, о человеческих чувствах, о красоте жизни и смерти. Отдельные строки поэмы отражают меланхоличные черты характера поэта и показывают всю горечь осознания им своей скорой смерти (поэт умер в 26 лет от туберкулеза). В качестве подтверждения тезиса приведем следующий отрывок:

Darkling I listen; and, for many a time

I have been half in love with easeful Death,

Call'd him soft names in many a mused rhyme,

To take into the air my quiet breath;

Now more than ever seems it rich to die,

To cease upon the midnight with no pain,

While thou art pouring forth thy soul abroad

In such an ecstasy! [3]

С одной стороны, песнь соловья, красивая и мелодичная, уносит Китса к миру идеальной красоты, но с другой стороны, она заставляет его остро ощутить усталость, скоротечность всего земного. Обращаясь к своим грустным эмоциям и мыслям о смерти, поэт утверждает, что «мучительно влюблен в Смерть», а трель соловья для него в данный момент - это скорее «реквием высокий» по ускользающей жизни. Дойдя до крайности в своих депрессивных переживаниях, с безысходным ужасом Китс констатирует:

Still wouldst thou sing, and I have ears in vain // To thy high requiem become a sod (Ты будешь петь, а я под слоем дерна // Внимать уже не буду ничему, пер. Е. Витковского).

Однако депрессивные и подавленные нотки данного произведения не составляют его основной центр, потому что в первую очередь «Ода соловью» является «гимном неумирающему голосу прекрасного, перед которым оказались бессильны века. Пройдут еще столетия, и этот голос по-прежнему будет трогать сердца людей, навевать раздумья о жизни и ее непрерывно возрождающейся и обреченной на умирание красоте, о ее длительности и краткости, ее упоительном блаженстве и часах тяжкой скорби, ее высоких просветлениях и горьких утратах, ее трепетных порывах - обо всем, что волнует сердце человека, пока это сердце бьется» [1, c. 62]. Китс мастерски сочетал способность воплощать собственный художественный язык и звукопись мироощущений. В своих произведениях он создавал звуки и запахи природы и передавал эту красоту своим читателям. Он настолько поглощен своей поэзией, что трудно понять, возникает ли она в момент погружения в сон или же во время пробуждения, зародившись еще в сновидениях. Сам поэт не может ответить на вопрос, было ли это все наяву или во сне, об этом говорят последние строчки произведения:

Was it a vision, or a walking dream?

Fled is music: - Do I wake or sleep? [3]

Заключительными строками поэт признается, что находился где - то в другом мире и испытывал какие - то особенные переживания.

Таким образом, пространство сна занимает одно из важных мест в творчестве английских романтиков, так как сны имеют различные значения и выполняют определенные функции. Наличие специфических художественных особенностей онейрологического мотива в произведениях английских романтиков показано в следующей схеме:

Данный образ - символ приобретает большое количество ценностных смыслов, которые обогащают тексты романтических произведений новым содержанием и глубокой эмотивностью. Та часть, в которой есть описание сна или сопоставление сна и других образов или символов, органично связана с остальными элементами текста и служит читателю источником дополнительной информации, позволяющей глубже проникнуть в смысл произведения.

Список литературы / References

1. Покидов А. В. Джон Китс. Миниатюры. Оды / А. В. Покидов. - М.: Summer Garden, 2014. - 71 c.

2. Ходанен Л.А. Поэтическая мифология снов в творчестве М. Ю. Лермонтова / Л. А. Ходанен, Ямадзи Асута // Вестник Кемеровского государственного университета. - 2015. - № 2 (62). - С. 179 - 183.

3. Poetry Foundation [Электронный ресурс]. - URL: https://www.poetryfoundation.org/poems-and-poets/poems#

4. Young, E. Night Thoughts or, The Complaint and The Consolation / E. Young. - New York: Dover Publication, Inc., 1975. - 404 p.

Размещено на Allbest.ru