Многообразие форм выражения ужаса в психологических новеллах Э.А. По

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Многообразие форм выражения ужаса в психологических новеллах Э.А. По

В отечественном литературоведении существует особое понятие «психологическая новелла», ведущим признаком которой является психологический драматизм, воплощенный в содержании, сюжетных и стилевых особенностях. Наш подход к вычленению корпуса психологических новелл Э.А. По отталкивается от «единства эмоционального эффекта», ведущего признака новеллистического жанра и ключевого момента в эстетике Э.А. По.

Основной доминантой психологически необычного в новеллах Э.А. По является выражение ужаса существования. Главное для автора - запечатлеть ужас души в наиболее ярких проявлениях. Интерес новеллиста к теме одиночества, заброшенности, двойничеству, неприкаянности, смерти, изображению предсмертной агонии, трагическому в жизни, анализу психологических загадок человека, толкающих на преступление, раздвоенности сознания находит отклик в его творчестве. Мы предлагаем сгруппировать психологически необычное в новеллах Э.А. По по следующему тематическому признаку: 1) ужас души - «Падение дома Ашеров»; 2) двойничество - «Вильям Вильсон», «Человек толпы», «Черный кот»; 3) новеллы-самообличения - «Черный кот», «Сердце-обличитель», «Бес противоречия», «Бочонок Амонтильядо»; 4) психологическое состояние человека перед ожиданием смерти - «Низвержение в Мальстрем», «Колодец и маятник».

Охарактеризуем каждую из выделенных нами групп более подробно.

1. Ужас души.

Традиционно «Падение дома Ашеров» определяется как суперновелла, иллюстрирующая ужас души, который Ю.В. Ковалев определил как «страх перед страхом жизни и смерти» [1, С. 179], подразумевая состояние главного героя Родерика Ашера, обреченного на гибель и осознающего ее неизбежность. Мы предлагаем рассмотреть нагнетаемый психологический драматизм, исходя из сюжетных и стилевых особенностей поэтики Э.А. По. В отличии от большинства психологических новелл, в которых повествование ведется от первого лица и представляет собой форму исповеди или раскаяния в содеянном, эмоциональный колорит произведения создается за счет наблюдений рассказчика, передающего увиденное посредством собственной эмоциональной реакции. Такая сюжетно-композиционная особенность новеллы позволяет не только проследить трагедию семьи Ашеров, но и прочувствовать ту атмосферу ужаса, которая передается рассказчику и читателю соответственно. Основная эмоция, переживаемая всем ходом повествования, - страх, нагнетание, усиление и переживание «ужаса души».

В новелле присутствуют три формы состояния ужаса: 1) рассказчик транслирует общее впечатление от увиденного (предчувствие беды); 2) передается состояние ужаса главного героя Родерика Ашера перед родовым проклятьем и собственным недугом; 3) градация страха показана как трансляция психологически переживаемого состояния, переходящего от главного героя к повествователю.

В новелле также присутствует вставной поэтический текст «Обитель привидений». Подобное включение лирического фрагмента, обладающего большей степенью обобщенности, необходимо автору для концентрации общей идеи произведения. Текст в тексте является двойником сюжетных ходов, суммирует тревоги Ашера, который предвидит, что лишится рассудка и жизни.

Таким образом, в создании психологической доминанты - нестерпимого ужаса участвует не только выбор лексики, в которой проявляется градация форм ужасного, но и сюжетно-композиционная особенность произведения, включение поэтического текста-двойника основной идеи.

2. Двойничество.

Состояние ужаса и страха вызывает символ двойника. О.М. Фрейденберг в работе «Поэтика сюжета и жанра» отмечает, что двойничество тесно связано с делением мира на «пространство жизни» и «пространство смерти», генезис двойника связан с мифом о душе, борьбой человека с двойником. Основными бинарными оппозициями в таком случае являются герой и его душа, двойник героя - его раб или его слуга, герой и шут [4, С. 210].

Несмотря на то, что тема двойничества ярко представлена в творчестве Э.А. По на сюжетном («Лигейя», «Морелла»), композиционном («Золотой жук», «Убийство на улице Морг») и тематическом уровне («Вильям Вильсон»), в качестве анализа мы обратимся к психологической новелле «Вильям Вильсон», так как в ней нет пародийных или добавочных логических элементов, и тема двойника является не сопутствующей, а реализуется ходом всего произведения.

Новелла написана от первого лица в виде предсмертной исповеди человека, сознающего, что все в жизни было цепью отвратительных поступков и страшных преступлений. Герой пишет о том, как убил свое второе «я». Центральная тема новеллы - фатальная сила поступков, которая руководит героем и внушает поступать себе на зло, конечное действие героя является актом физического уничтожения.

Пауль Коутс считает, что страх перед двойником есть страх перед самопознанием [5, C. 49]. Кепплер, анализируя творчество Э.А. По, предлагает пользоваться термином Second Self (второй я), подчеркивая, что двойник находится в оппозиции c First Self (первым я) и может быть представлен 1) как брат - тотем, 2) как преследователь, 3) как спаситель, 4) как возлюбленная [5, C. 50].

Э.А. По композиционно строит произведение таким образом, что разграничивает сознание нравственное и оценивающее от сознания безнравственного и действующего. Он дает двум героям одно имя, один возраст, одну внешность, но раздельное существование. Только в последней предсмертной фразе писатель обнажает единство двойственности их бытия: «Ты победил, и я покоряюсь. Однако отныне ты тоже мертв - ты погиб для мира, для небес, для надежды! Мною ты был жив, а убив меня - взгляни на этот облик, ведь это ты, ты, - ты бесповоротно погубил самого себя!» [2, С. 215]. Подобное сюжетное ударение в конце подготовлено всем ходом новеллы. Метафора игры, являющаяся ведущей в творчестве Э.А. По, предполагает постижение скрытого значения текста посредством ключей, которые внимательный читатель увидит и разгадает. Уже в заглавии и эпиграфе произведения романист дает читателю подсказку к осмыслению единства героев. В оригинале имя заглавия представляет собой творческую установку автора, звучит как William Willson, что можно буквально перевести как Уильям, сын Уилла (Will - уменьшительно-ласкательное от Вильяма). Таким образом, в самом названии подчеркивается некое родство, порождение одним героем другого. Интересен эпиграф произведения: «Что скажет совесть, злой призрак на моем пути?», - Чемберлен, «Фаронида» [2, С. 196], в котором читателю также дается возможный ключ к прочтению текста произведения - второй Вильям Вильсон выступает голосом совести, не случайно единственным внешним отличием его от главного героя было отсутствие голоса: «У соперника моего были, видимо, слабые голосовые связки, он не мог говорить» [2, С. 203].

Интересно, что главный герой воспринимает своего двойника как преследователя (по терминологии Кепплера), испытывает тайный страх перед ним, в то время как основная функция второго Вильяма Вильсона, реализуемая всем ходом новеллы, - поступать во благо, выступать неким голосом совести, двойником-спасителем. Не случайно он появляется в моменты нравственного падения основного героя и мешает ему совершать аморальные поступки.

3. Новеллы-самообличения.

К новеллам-самообличениям относятся «Черный кот», «Сердце-обличитель», «Бес противоречия», «Бочонок Амонтильядо». Основной доминантой новелл-самообличений является психологический парадокс человека поступать себе во вред, о котором Э.А. По подробно изложил в новелле, близкой по форме к очерку «Бес противоречия». Особенность подобной человеческой патологии проявляется в том, что «мы поступаем так-то именно потому, что так поступать не должны. И эта ошеломляющая тенденция поступать себе во вред ради вреда не поддается анализу или отысканию в ней скрытых элементов» [3, С. 216].

В центре каждой новеллы - убийство. Повествование ведется от первого лица в форме исповеди. Убийца, как правило, хвастается изощренностью и продуманностью преступления, позволившего ему обмануть полицию, и только муки совести, внутреннее осознание преступности, выдают идеально спланированное убийство. Такое начало позволяет герою на некоторое время уйти от сознания совершенного им преступления через раскаяние-исповедь. Единая сюжетная модель новелл-самообличений сводится к изображению преступника и его сознания, фиксации причин поступка, толкнувшего героя на содеянное, подробное описание процесса злодеяния и завершается самообличением преступника. Основными приемами, усиливающими аномальные душевные порывы, являются драматические монологи героя, наделенного больной психикой, характерные нервные интонации, обилие восклицаний, настойчивости утверждения о «правдивости» своей истории.

Обращает на себя внимание тот факт, что во всех выделенных нами новеллах-исповедях нет эпиграфа, столь характерного приема в творчестве Э.А. По. Это объясняется, на наш взгляд, отсутствием иных творческих установок, кроме как изложения процесса моральной деградации под воздействием иррациональной страсти.

В каждой новелле присутствует и орудие возмездия, настигающее в конечном итоге преступника. В новелле «Черный кот» это кот - двойник героя, символ того лучшего начала в человеке, от которого герой избавляется. Уничтожить кота - значит уничтожить голос совести, но так как уничтожить голос совести невозможно, крик кота в финальном эпизоде приводит к разоблачению преступника.

В произведении «Сердце-обличитель» подобным преследователем главного героя становится все нарастающий «глухой, похожий на тиканье часов стук сердца», он вырывает крик-признание из груди убийцы: «Я понял, что если не закричу, то вот она, смерть моя!… Изверги! - закричал я, - нечего прикидываться, хватит! Я признаюсь - я убил!» [3, С. 269].

В новелле «Бес противоречия» подобным орудием возмездия становится навязчивая мысль - преследователь, материализующаяся в рефрене песни: «Нечего бояться - нечего бояться - да - если только я по глупости сам не сознаюсь!» [3, С. 418]. Навязчивая идея о губительности раздумий вызывает муки удушья и заставляет преступника метаться по улицам города и выдать себя.

В новелле «Бочонок Амонтильядо», единственной из новелл-самообличений, где убийство мотивировано и является актом мести за нанесенное оскорбление, орудием возмездия становится внезапное молчание героя, которое сильнее поражает убийцу Монтрезора, чем дикий хохот и смех обидчика Фортунато. Возмездие заключается в осознании пустоты дальнейшей жизни, лишенной мести. Этимология имени Фортунато связана с судьбой, фортуной, везением, удачей. Монтрезор замуровывает свою судьбу, предает свою сущность.

Таким образом, орудием возмездия в новеллах-исповедях, толкающих героев к саморазоблачению, являются физическое (кот), звуковое (стук сердца), материальное (мысль) и символическое (имя как послание) начала.

Основная мысль новелл-самообличений - деградация героев под воздействием пагубной страсти, патологической склонности к нарушению правил морали, которой они не в силах противостоять, и подробный анализ психологических мотивировок поведения героев, совершающих запретные поступки.

4. Состояние человека перед ожиданием смерти.

Данная группа новелл изображает нравственную и физическую пытку героев перед лицом смерти. Центральным мотивом произведений является продолжительная угроза смерти и ощущение трагически надвигающегося конца. Доминантой новелл «Низвержение в Мальстрем», «Колодец и маятник» является состояние ужаса, испытываемого героями, ужаса души перед лицом смерти. В «Падении дома Ашеров» мы также отмечали состояние ужаса как ключевого мотива произведения. Главное отличие рассматриваемых нами групп заключается не в степени градации страха, а в категориях ужасного. В первой группе «ужас души» рассматривается как ужас обреченности человека без надежды, веры и борьбы. Родерик Ашер не предпринимает никаких дополнительных действий, а апатично ждет надвигающегося конца. Мы бы охарактеризовали данное состояние как ужас бездействия. Последняя рассматриваемая нами группа новелл изображает ужас противодействия. Герои ценят жизнь, их ужас обреченности сочетается с надеждой, борьбой и конечной победой.

Композиционной особенностью произведений является повествование от первого лица и подробная фиксация состояния предсмертной агонии, умение справиться с ситуацией и с помощью логических действий спастись. В «Низвержении в Мальстрем» это шестичасовое кружение и спуск в воронку Мальстрема. В «Колодце и маятнике» это трехкратное избежание гибели: падения в колодец, лезвия раскачивающегося маятника, тисков раскаленных стен камеры, что соответствует мучительной смерти (на дне колодца искалеченный пленник страдал бы от ран и увечий), милосердной (быстрой гибели от лезвия маятника), преступной т.е. самоубийства смерти как избавления от мук (жар и сдавливание стен камеры толкнули бы героя на прыжок в бездну колодца). Тема конца усиливается атрибутом раскачивающейся смерти - маятником, смерть выступает как часы, время - способ сокращения человеческой жизни.

Вводимые Э.А. По эпиграфы подчеркивают и усиливают основную мысль произведения. В новелле «Низвержение в Мальстрем» информация эпиграфа представлена по контрасту с основной идеей произведения, в «Колодце и маятнике» эпиграф погружает читателя в определенное эмоциональное состояние и настраивает на возможный радужный исход.

Таким образом, психологический драматизм новелл Э.А. По сосредоточен на разных формах проявления состояния ужаса: ужас жизни, смерти, самопознания, мук совести. Мастерство психологической прозы задают эпиграфы, прогнозирующие сюжетные, концептуальные и стилистические перспективы текста, игровая метафора и зачины, создающие эмоциональный и стилевой колорит.

Список литературы

психологический по ужас новелла

1. Ковалев Ю.В. Эдгар Аллан По. Новеллист и поэт: Монография / Ю.В. Ковалев. - Л.: Худож. лит., 1984. - 296 с.

2. По Э.А. Избранные произведения. B 2 т. Т.2 / Э.А. По. - М.: Худож. лит., 1972. - 414 с.

3. По Э.А. Полное собрание рассказов в одном томе / Э.А. По. - М.: Эксмо, 2011. - 864 с.

4. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра / O.М. Фрейденберг. - М.: Лабиринт, 1997. - 448 с.

5. Шогенцукова Н.А. Опыт онтологической поэтики / Н.А. Шогенцукова. - М.: Наследие, 1995. - 232 с.

Размещено на Allbest.ru