Художественный мир поэмы Абибуллы Одабаша "Золотое сияние"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Художественный мир поэмы Абибуллы Одабаша «Золотое сияние»

Гуменюк Виктор Иванович

Крымский инженерно-педагогический университет, Симферополь

Аннотация

В статье идет речь о многогранности творческого наследия Абибуллы Одабаша (1891-1938?), выдающегося крымскотатарского писателя, филолога, педагога. Особое место в его творчестве занимает поэма «Алтын ярыкъ» («Золотое сияние»), которой присущи такие черты как гуманистическая направленность, просветительский пафос, глубокий патриотизм, жизнеутверждающий темперамент. Эти черты рассматриваются как грани неповторимого художественного мира автора и его произведения. Особое внимание уделяется вопросам поэтики. Натуралистическая точность изображения, призванная усилить авторскую экспрессию, органически сочетается с использованием символической атрибутики, характерной для народных легенд. В поэме весьма ощутимы черты лирического послания. Сочетание эпических и лирико-публицистических аспектов во многом определяет жанрово-стилевое своеобразие этого произведения. Призывая тюркские народы обогащаться достижениями европейской культуры, автор отнюдь не ратует за отказ от национальной самобытности. Золотой свет (ведущий образ поэмы) должен родиться в сочетании всечеловеческого и национального, в сочетании света Запада и Востока. Утверждаемый синтез ощущается и в поэтике произведения. Западный рационализм, обогащающийся модернистским мироощущением (натуралистическая образная фактура, возвышающаяся к символизму, чему способствует, в частности, своеобразное переосмысление народной мифологии), соединяется в поэме с восточной живописностью, красочностью и изысканностью версификации.

Ключевые слова: крымскотатарская литература, Абибулла Одабаш, поэма, жанр, стиль, образная система

Artistic world of epic poem “Golden Shining” by Abibulla Odabash

Humeniuk Victor Ivanovych

Crimean University of Engineering and Pedagogy, Simferopol

Abstract: The article deals with the versatility of the Abibulla Odabash's artistic heritage (1891-1938?); an outstanding Crimean Tatar writer, philologist, pedagogue. The poem “Golden Shining” takes a special place in his poetry. Humanistic nature, educational pathos, deep patriotism, life-affirming temper - such are noticeable features in this poem. These features are understood as the edges of the author and his compositions' authentic artistic world. Much attention is paid to the poetic's questions. The specificity of the images, the expression of metaphors and hyperboles strengthen author's expression and organically connected with the using of symbolic paraphernalia, typical for the folk legends. The features of the lyrical message are strongly felt in the poem. The connection of the epical either of lyrical and publicistic aspects determine genre-stylistic identity of this composition by many means. Urging the Turkic peoples to enrich with the help of European culture's achievements, author does not support the denial of the national identity. The golden light (the leading image of the poem) must be born with the help of the universal and national, Eastern and Western light's connection. An approved synthesis is also felt in the composition's poetry. The western rationalism that enriches with the modernistic attitude (naturalistic imagery texture is striving for the symbolism; especially the specific redefining of the folk mythology contributes to it), is connected with the eastern picturesqueness, full splendor and versification's sophistication in the poem.

Keywords: Crimean Tatars' literature, Abibulla Odabash, poem, genre, style, figurative system

Абибулла Одабаш (выступавший в литературе также под псевдонимами Тимурджан, Чатыр-Тавлы) - одна из ярчайших фигур крымскотатарской культуры первой половины ХХ века. Поэт и прозаик, литературовед и языковед, журналист и педагог, Абибулла Одабаш оставил многогранное наследие, до сих пор еще мало изученное. В последнее время появились только некоторые работы обзорного характера, посвященные его жизни и творчеству, в частности небольшое исследование Д. Асановой [1], краткий очерк энциклопедического характера Дмитрия Урсу [5]. О поэзии автора, о ее значении в развитии крымскотатарской литературы пишет в своем исследовании Шевкет Юнусов [6]. Поэме «Алтын ярыкъ» («Золотое сияние»), прежде всего ее публицистической направленности, посвящена статья Зюхал Юксель [8]. Задача нынешней публикации - раскрыть своеобразие художественного мира этого произведения, обратить внимание на особенности его поэтики.

В литературном наследии автора особое место занимает поэма «Алтын ярыкъ», опубликованная в 1911 году под псевдонимом Тимурджан. В это время молодой поэт учился в Стамбуле, на историческом факультете университета и принимал активное участие в студенческой общественной жизни. Тоска по родине, переживания за ее судьбу, инспирированные в частности изучением и осмыслением исторических событий, пылкое желание содействовать возрождению своего народа, юношеская вера в его светлый грядущий день - такие чувства рождают и переполняют поэму, придавая образному строю лирическую приподнятость, яркую экспрессию. Это произведение можно рассматривать как самобытный образец поэтической публицистики. Здесь живописные, мастерски ограненные картины подчинены страстным раздумьям, касающимся поисков путей содействия социальному прогрессу в новейшее время. Примечательно, что эти пути автор связывает не с революционными лозунгами, распространенными и даже модными в начале ХХ столетия, а с утверждением и развитием гуманистических традиций, с выделением приоритетности значения культуры и просвещения в человеческом бытии.

Представленным в поэме «Алтын ярыкъ» картинам присущи масштабность художественной проблематики, панорамность и эпическая монументальность. Натуралистическая точность изображения, призванная в частности усилить авторскую экспрессию, так сказать, ударить читателя по нервам, органически сочетается с использованием символической атрибутики, характерной для народных легенд и мифов. Примечательны здесь такие образы как золотая подкова, меч, прекрасная юная всадница на коне и др. Все эти качества побуждают к определению жанровой специфики произведения главным образом как поэмы. Но вместе с тем здесь весьма ощутимы черты лирического послания. Сочетание эпических и лирико-публицистических аспектов, собственно говоря, и определяет жанровое своеобразие произведения.

Жанровые приметы послания непосредственно декларируются автором и вступительным посвящением с названием «Татар яшларына» («Татарской молодежи»), и характерными обращениями, не раз возникающими в дальнейшем тексте («Яш татарлар», «Айда, яшлар!»), и в заключительном итоговом катрене, призывная интонация которого также определяется соответствующим обращением: «Ай, яш татар! Биль!» («Эй, татарская молодежь! Знай»). Во вступительном посвящении автор, вспоминая былую славу некогда процветающего родного края, представляет подчеркнутую натуралистическими деталями картину его упадка:

Къыджыткъанлар, тикенлер, сасыкъ отлар, оленлер,

Салпы-солпы къарт агъачлар, чырмавыкълар, эменлер.

Джанаварлар, йырткъыч къуртлар, тюрлю-тюрлю йыланлар,

Бу севимли тарлаларнынъ эр якъыны орьткенлер

(Крапива, колючки, болотные травы, бурьян,

Кривые, скрюченные, трухлявые деревья, вездесущие плющи,

Всевозможные дикие звери, алчные волки, змеи

Укрыли со всех сторон дорогие сердцу поля) [4, с. 133].

Эта картина тем более печальна, что противопоставляется радостному цветенью иных краев, описанному с характерной для восточной поэзии живописностью. Авторская тревожность, подчеркнутая поэтическими параллелизмами, контрастными сопоставлениями образных рядов. Она раскрывается также с помощью экспрессивных повторений, как, например, в третьей строчке первой строфы: «Къаралмангъан, къазылмагъан, сачылмагъан, орулмагъан…» - «Неухоженные, невспаханные, незасеянные, неубранные…». Автор пользуется преимущественно четкой, но нерегулярной рифмовкой. Рифмы поданы то по принципу рубаи (ааба), то параллельно, то перекрестно, иногда появляется даже белый стих. К примеру, в последней строфе посвящения приблизительность рифмы в двух последних строчках кажется вполне продуманной. Автор как бы специально слово «къаршымызда», которое могло бы обеспечить точную рифму, ставит в середину строки и, избегая такой точности, акцентирует особое внимание на горечи риторического вопроса:

Ничюн къалсын къаранлыкъта, къаршымызда шу къачтарла?

(Неужели останутся во мраке эти распростертые пред нами поля?

[4, с. 133].

В следующих за посвящением коротких вступительных разделах «Неден» («Почему») и «Чекишкен» («Страдальцы») развивается мотив этого риторического вопроса и дальше нагнетаются картины горестного опустошения родной земли. Только эти горестные картины отнюдь не призваны содействовать отчаянию или ощущению безысходности. Неслучайно автор обращается к молодежи и с ней связывает свои надежды на возрождение родной земли. Все более усиливаются интонации призывные и решительные:

одабаш крымскотатарский писатель поэма

Агъланайыкъ пек арув! Лякин, билинъ, ёлдашларгъа

Бизим мында агъламамыз файда этмез, андаки

Корълюгинден тюртинген, джан чекишкен адамларгъа

Керек чапмакъ, етишмек, ярдым этмек оларгъа

(Наплачемся вволю! Но все же нам должно знать,

Не помогут рыдания безутешным странникам;

Этим темным страдальцам, сбившимся с пути,

Необходимо помочь тотчас, немедля) [4, с. 134].

Предвосхищает основную часть поэмы еще один своеобразный пуант - четверостишие «Аджеп» («Диковинка»). И течение бурной реки, и золотая подкова, блистающая в волнах, и сабля - все это исполнено красноречивой и в то же время одновременно изысканной символики. Эта символика своеобразно развивается в основной части поэмы - «Чешит шейлер» («Разные разности»). Здесь, как и в первых строфах, дальше продолжается панорама запустенья и руины, подчеркнутая экспрессивными повторами:

Бу дуварлар, бу диреклер, бу къалъалар, бу эвлер!..

Табиатынъ юмругъына насыл кокюс керип тургъан

(Эти стены, эти колонны, эти крепости, эти здания!..

Они стойко встречали удары стихий) [4, с. 135].

Но все более доминирует жизнеутверждающий мотив преодоления разрушительных сил, мотив, вдохновляемый воспоминаниями о былой славе и стремлением узреть в неутешительной современности ее непреходящие следы. Эта слава персонифицирована в образе прекрасной юной всадницы, на челе у которой сияет золотая надпись: «Татар юрту» («Татарский край»):

Къаранъыз ай!.. Ат устюнде отургъан гузель бир къыз

Айгъа къардаш оладжакъадай турушы ве къурумы!

Манълайында бир язы вар, окъунъызчы не дер о?

Алтын сувуман бу язы, экен мегер “Татар юрту”

(Поглядите!.. На коне восседает прелестная девушка,

Стать у нее такая, словно это сестра луны.

У нее надпись на челе, прочтем, что она означает.

Там золотом сияют слова «Татарский край») [4, с. 135].

Монументальная скульптурная аллегория дополняется существенной деталью - перед конем лежит опрокинутый, перевернутый вверх ногами искусно инкрустированный престол. Хан, некогда восседавший на нем, воплощал порядок и благоденствие этой теперь опустошенной земли.

В портрете хана сначала привлекают внимание черты обыкновенного человека: «Аз мыйыкълы, сакъалсыз, орта бойлу, бираз шишман Бетиндеки кемиклери устьке таба узангъан» - «Без бороды, с едва наметившимися усами, среднего роста, приземистый, с четким очертанием скул». Тут же акцентируется, что это личность неординарная, символическая. Особая значимость этого образа сначала подчеркивается эпически приподнятыми сравнениями (глаза сверкают, как солнце, сам хан, как лев), далее описанием тех бурных побед, в эпицентре которых пребывал хан. Значительность фигуры хана подчеркивается также с помощью рифм. Кажется, не только все вокруг замирает с его появлением, но даже рифмы на какое-то время теряют свою точность и звонкость:

Шимдигеджек хан авасын чалаяткъан музыка

Кесилирди бирден-бюрге, башкъа бир сес орталакъта,

Юкселирди ки; санарсынъ, тамарындан ойнар дюнья,

Бу сес эди: “Улу татар ханлыгъы сен бинъ яша!”

(Вдруг затихает мелодия, с которой прибыл хан,

Новый мотив возвышенно звучит вокруг,

Кажется, проникаются им небо и земля,

Звучит: «Пусть тысячелетия живет татарская мощь» [4, с. 137].

Исполнены особой поэтической энергии, яркой живописности, образной динамики, афористической упругости строфы, в которых автор вдохновенно изображает историческую поступь татарства, овладевающего евразийскими просторами:

Авропагъа “Кет, къон!” - дие ювердиги бир къулу

Улу татар байрагъыны кетти, анда юксельтти.

Къырым, Къазан эдждерханынъ чалды, ачты къапусыны,

Ешиль Урал бойыларына къурды “Алтын Орду” сыны…

(«Вперед, на Европу!» - приказывает хан,

И уже над ней реет татарское знамя,

Крым, Казань покоряются, открывают ему врата,

Далеко за Урал простирается ширь Золотой Орды) [4, с. 137].

Конечно, можно говорить об определенной поэтической идеализации исторического прошлого, к которой прибегает Абибулла Одабаш. Но нужно иметь в виду, что это идеализация именно поэтическая, присущая многим произведениям мировой литературы, к примеру, «Энеиде» Вергилия или «Полтаве» А.Пушкина. В данном случае она необходима автору не только для того, чтобы напомнить о вполне реальной славе татарского (тюркского) мира, но и контрастно оттенить то печальное состояние, в котором оказалось татарское сообщество в последующее время. Перипетии трагической судьбы народа автор представляет с монументальной экспрессией, прибегая к поэтическому параллелизму:

Къатты сувукъ, къарлы, бузлу, ель, фуртуналар чыкъты, эсти,

Эр бир якъны урды-къырды, алт-усьт этти орталыкъны,

Салландылар, йыккъылдылар тамырындан тереклер,

Буюк тагълар, къоджа ташлар темилинден тепрендилер

(Морозные стужи, ледяные бураны повеяли,

Все вокруг крушили, ломали и переворачивали,

Качались и падали вырванные с корнями деревья,

Громадные горы, скалы дрожали и гудели) [4, с. 138].

Авторская экспрессия приобретает особую выразительность вследствие обращения к натуралистической образности. Такая образность призвана вызвать непримиримость к нестерпимому состоянию народа. Народное тело, подчеркивает автор, грызут «тля, муравьи и всяческие черви» («Парчаланды, къырмыскъалар, къурглар огъа юрюди» [4, с. 140].

В страстных живописных картинах воплощается концептуальная программа возрождения родного народа. Извечно присущий татарам воинственный пыл, считает автор поэмы, стал существенной причиной не только величавой славы, но и трагизма. Когда на Западе утверждался иной, определяющий для новых времен светоч - светоч знаний, -

Факъат татар коралмады, чюнки шимди юкъудайды

(Татарин не узрел его, ибо тогда крепко спал) [4, с. 139].

Залог возрождения - в осознании особой значимости гуманистических ценностей. Эта ведущая мысль произведения выразительно раскрыта в частности в такой афористически упругой, организованной с помощью антитез строфе, сквозная четкая рифма всех четырех строк которой своеобразно подчеркивает ее важность:

Юмурыкъман, зорбалыкъман, къан тёкмекмен яшамакъ.

Буюк олмакъ, ад къазанмакъ, омюр сюрьмек, яшамакъ

Девирлери чокътан кечти, шимди дюнья баштан-аякъ

Башкъа шейлермен чевриле, - корьмек, бильмек, анъламакъ

(Не разрушать, лить кровь и жечь огнем,

Не достигать насилием алчной цели,

Сегодня в мире главное - познать, постичь,

Проявить больше мудрости, уважения, доброты) [4, с. 141].

Начиная с этой строфы, слово «бильмек» (познать) и производные от него (“бильги”, “бильгисине”, “билъдирмектир”, “биль”) употребляется одиннадцать раз, иногда дважды и даже трижды в одной строфе. Это ключевое слово как бы обозначает лейтмотив, выразительно и изысканно развивающийся в поэме. Развивается и антитетическая образность: автор призывает своих ровесников, татарскую молодежь, не утрачивать рвения предков, заполонить «своими ордами» Берлин, Париж, Лондон, Вену, Петербург, но только с тем, чтобы творчески освоить высокую европейскую культуру и с ее помощью обновить родной край.

Художественные размышления автора многогранны, философичны. Они публицистически заостренные, но при этом лишены публицистической однозначности. В поэме не идеализируется новейшая цивилизация, где много невзгод и бед. Как бы предвещая страшные потрясения и общественные катаклизмы ХХ века, поэт, в который раз обращаясь к художественным средствам параллелизма и антитезы, своеобразной аллегоричности и символики, пишет:

Гъонджелермен, чичеклермен донатылгъан о багъачада

Гузель нурлы, йылтыравукъ урбаларнынъ астында,

Бильсень сен бир инсанлыкъны тишлеп янгъан не къадар

Титиз, къоркъунч ябанийлер, джанаварлар, йыланлар вар!..

(Взращиваются, красуются цветущие сады,

В них ожидаются солнечные плоды,

Но таится в кустах и страшный зверь, и гад,

В алчной ненависти он готов всех искусать) [4, с. 143].

Татарские национальные проблемы автор рассматривает в контексте проблем мировых. Призывая тюркские народы обогащаться достижениями европейской культуры, он отнюдь не ратует за отказ от национальной самобытности. Золотой свет (ведущий образ поэмы) должен родиться в сочетании всечеловеческого и национального, в сочетании света Запада и Востока.

Утверждаемый синтез ощущается и в поэтике произведения. Западный рационализм, обогащающийся модернистским мироощущением (натуралистическая образная фактура, возвышающаяся к символизму, чему способствует, в частности, своеобразное переосмысление народной мифологии), соединяется в поэме с восточной живописностью, красочностью и изысканностью версификации.

Художественно осмысливаемые идеи автор стремиться активно воплощать в реальную жизнь. Вернувшись после учебы в Стамбуле в родной Крым, Абибулла Одабаш плодотворно работает в разных сферах национальной культуры. Он «золотое сиянье» знаний распространяет среди родного народа, издает, в частности учебники, один из которых недавно появился в репринтном воспроизведении [3]. Но предвиденные поэтом трагедии ХХ века, в конце концов, захватывают и его в свой адский круговорот. Как и множество других выдающихся представителей национальных культур, он погиб в кровавые сталинские времена. Следы его теряются на Соловках, за далеким Белым морем.

Сегодня еще предстоит многое сделать по изучению многогранного наследия А. Одабаша. Заметным явлением крымскотатарской литературы стали его стихотворения, в частности такие как «Заваллы тайым» («Мой бедный жеребенок»), «Улы бабай» («Великий отец») посвященное Исмаилу Гаспринскому, и др., повесть «Унутмайджакъ» - «Не забудет». Мало изученo довольно объемное литературно-публицистическое наследие автора [7], ждут своих исследователей его языковедческие труды.

Библиографический список

1. Асанова Д. Абибулла Одабаш / Д. Асанола // Йылдыз. - 1991. - № 4. - С. 84-87.

2. Одабаш А. Не забудет / Абибулла Одабаш; пер. Л. Юнусовой // Юнусова Л. С. Крымскотатарская литература: сб. произведений фольклора и литературы VІІІ-ХХ веков / Л. С. Юнусова. - Симферополь: Доля, 2002. - С. 214-224.

3. Одабаш А. Руководство для обучения крымскотатарскому языку / А. Одабаш, И. С. Кая. - Симферополь: Крымиздат, 1924. - 108 с. Репринтное воспроизведение. - Ялта: МП “Ставри-Кая”, 1991.

4. Тимурджан [Абибулла Одабаш]. Алтын ярыкъ: Поэма // Йылдыз. - 1996. - № 2. - С. 133-143.

5. Урсу Д. Одабаш Абибулла Абдурешидович / Дмитрий Урсу // Деятели крымскотатарской культуры (1921-1944 гг.): Биобиблиографический словарь. - Симферополь: Доля, 1999. - С. 148-151.

6. Юнусов Ш. Э. Крымскотатарская поэзия 20-х годов ХХ века: традиционное мировоззрение и меняющийся мир / Ш. Э. Юнусов. - Симферополь: Доля, 2004. - 168 с.

7. Millet Cevherleri. Habibulla Odabaє: 1917-1920 ss. “Millet” gazetas?nda bas?lрan edebiy-publitsistic eserler antologiyas? / Tertip etici Kirimov T. N. - Simferopol: Q?r?mdevoquvpedneєir, 2011. - 252 s.

8. Yьksel Z. Abibulla Odabaє'n?т «Alt?n yar?q» єiiri / Zьhal Yьksel // Репрессированное поколение крымскотатарских общественно-политических деятелей, подвижников науки и культуры: материалы международной научной конференции 28-29 мая 1999 года. - Симферополь: Крымучпедгиз, 2001. - С. 224-236.

Размещено на Allbest.ru