Источники происхождения и эволюция сказания о Зигфриде

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИСТОЧНИКИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ СКАЗАНИЯ О ЗИГФРИДЕ

Лебедева Ирэна Валерьевна

Каспийский институт морского и речного транспорта, Астрахань, Россия

Саракаева Ася Алиевна

Каспийский институт морского и речного транспорта, Астрахань, Россия

Аннотация: В настоящей статье ставится и разрешается вопрос об историческом прототипе легендарного образа Зигфрида из "Песни о нибелунгах". Авторы прослеживают способы и этапы эволюции сказания о Зигфриде, превращения его из самостоятельной легенды в смысловой стержень "Песни о нибелунгах" и сопутствующей ей традиции.

Ключевые слова: эволюция сюжета, герой, исторический прототип, хроника, женщина-мстительница

зигфрид песня нибелунги

THE ORIGIN AND THE EVOLUTION OF THE LAY OF SIEGFRIED

Lebedeva Irena Valeryevna

Caspian College of Sea and River Transport, Astrakhan, Russia

Sarakaeva Asya Alievna

Caspian College of Sea and River Transport, Astrakhan, Russia

Abstract: The article aims at resolving the issue of the historic prototype of the Nibeleungenlied hero Siegfried. The authors study the ways and the stages of the evolution of the story, which led this separate legend to becoming the central axis of the epic Nibelengenlied and the whole of the Nibelung tradition.

Keywords: evolution of the plot, hero, historic prototype, chronicle, female avenger

Великая немецкая эпическая поэма «Песнь о нибелунгах» очевидным образом распадается на две сюжетные и композиционные части. В первой рассказывается о том, как с помощью Зигфрида бургундский король Гунтер смог жениться на богатырше Брюнхильде, и как в результате этого сам Зигфрид был убит; во второй автор живописует месть Кримхильды, вдовы Зигфрида, и гибель бургундов. В соответствии с этой компоновкой событий - и сопутствующей ей сменой эмоциональной тональности - исследователи-нибелунговеды обычно говорят о происхождении сюжета поэмы из двух первоначально независимых героических песен или народных легенд: Сказания о Брюнхильде и Сказания о гибели бургундов [3, 53].

При всей логичности такого членения поэмы, оно содержит в себе некоторый парадокс, поскольку один из важнейших персонажей, Зигфрид, оказывается героем без собственной легенды. Подвиги и приключения Зигфрида описываются в «Песни о нибелунгах» относительно сжато и в пересказе других действующих лиц [1, 369-370], либо являются не более чем расширением и детализацией истории, дополнением к основному сюжету [1, 377-383, 413-416]. Его единственное важное и самостоятельное действие - добывание и укрощение невесты для Гунтера, в котором он, как мы уже доказали в предшествующей работе [10, 25-29] выступает как заместитель жениха, устойчивый против зловредного влияния женской сексуальности. Во всех прочих эпизодах поэмы функция Зигфрида сводится не столько к деятельности, сколько к казуальности - он не совершает значимых поступков, а лишь обуславливает значимые поступки других. И это не может не вызывать удивления - ведь речь идет о самом могучем герое поэмы, наделенном сверхъестественными возможностями, воинственном, царственном и прекрасном. Неужели он сам по себе не мог стать главным персонажем сказания?

Исследователи «Песни о нибелунгах» предприняли несколько попыток обнаружить в событиях прошлого прототип Зигфрида и воссоздать его подлинную историю. Так, еще в 1920 г. Хелен Ханна, идущая, в свою очередь, по следам романтиков XIX в., предположила, что в легендарной фигуре Зигфрида народная память сохранила великого вождя херусков Арминия, нанесшего в 9 г. сокрушительное поражение армии Рима [7, 441]. По нашему мнению, версия это захватывающая, но очень слабо аргументированная, поскольку произвольно отождествляет любой поступок или качество Арминия с легендарными свойствами Зигфрида. Поединок Зигфрида с драконом автор интерпретирует как поэтизированное отображение войны с римлянами, владение языком животных и птиц - как умение Арминия, проведшего много лет на римской службе, говорить на латыни, а неуязвимость, роговую кожу героя - как обладание доспехами римского типа, которые якобы еще мало кому были известны среди его земляков. Более весомым нам представляется утверждение автора, что многие среди родственников Арминия носили имена, содержащие корень «Сиг» или «Зиг» [7, 443-444]. Впрочем, этот корень этимологизируется как «защита» или «защитник», концепт, который входит в базовый набор маскулинных ценностей и качеств, и потому имена на «Сиг/Зиг» встречаются в изобилии у многих германских народов.

Марио Баух, на наш взгляд, гораздо ближе к правде, когда называет историческим прототипом Зигфрида великого франкского короля-завоевателя Хлодвига [6, 61]. История Хлодвига, его войны, а особенно его брак с бургундской принцессой Клотильдой (Хродехильдой), имеют множество параллелей с легендарной биографией Зигфрида.

Мы полагаем, что в образе Зигфрида народная память сохранила деяния и судьбу Хлодвига и его сыновей. Мы, кроме того, намерены доказать, что Сказание о Зигфриде, не сохранившееся в «Песни о нибелунгах» в виде отдельного, четко вычленяемого структурного звена, тем не менее, сыграло важнейшую роль в формировании этого великого сюжета, поскольку именно оно смогло объединить два основных сказания воедино, отождествив между собою ранее никак не связанных героев.

Но прежде всего, обратимся к самому загадочному из подвигов Зигфрида - убийству дракона. Является ли оно поэтическим отражением битвы в Тевтобургском лесу, как это трактует Ханна, или, сражения первых франкских вождей с римлянами в Угольном лесу, как это описывает Баух? Мы считаем такие исторические привязки и необоснованными, и излишними. В своем классическом труде «Космос и история» М. Элиаде объясняет: «… народная память с трудом удерживает «индивидуальные события» и «подлинные» лица. В своем функционировании она опирается на отличные от истории структуры: использует категории вместо событий, архетипы вместо исторических персонажей» [5, 58]. В подтверждение этого постулата философ приводит целый список героев, чьи настоящие деяния были забыты народом, и которым приписывалось убийство драконов: великий магистр ордена иоаннитов Дьедонне де Гозон, Марко Кралевич, Добрыня Никитич. «Нет нужды уточнять, - пишет он, - что поединок принца де Гозона с драконами не упоминается в документах его времени, и писать о нем начинают только два века спустя после рождения героя. Иными словами, на основании того, что принц де Гозон считался героем, его причислили к определенной категории, к архетипу, который совершенно не соответствовал его подлинным, историческим подвигам, и наделили его мифологической биографией, в которой невозможно обойтись без сражений с ужасной рептилией» [5, 52]. Подобным же образом, Зигфрид не потому стал героем, что убил дракона - или любую другую сущность, которая могла бы в поэтическом воображении сказителей превратиться в дракона. Напротив, он стал убийцей дракона потому, что был общепризнанным героем.

Кроме эпизода с убийством дракона, мы узнаем из поэмы и о военных подвигах Зигфрида, как предшествующих событиям «Песни о нибелунгах» (победа над нибелунгами и обретение их сокровища), так и подробно описанных в поэме (война с саксами и датчанами). Хойслер считает эти эпизоды дополнительными, поздними вставками, добавленными в первоначальное, весьма скупое повествование поколениями пересказчиков только для развлечения слушателей, а не ради развития сюжета [3, 174]. Мы, однако, считаем, что описание или хотя бы упоминание многочисленных войн присутствовало в легенде о Зигфриде изначально. Это могли быть войны Хлодвига с алеманами, готами и тюрингами, или же войны его сыновей, среди противников которых хронист упоминает, в том числе, и саксов, и данов [8, 39-40, 45, 52, 56]. Тем не менее, эти войны, судьбоносные для Европы, не могли, сами по себе, составить основную канву сказания о Зигфриде. Для любого эпического сказания характерно сведение исторического события к межличностному конфликту, массовых действий - к индивидуальному подвигу. Проще говоря, войнам франкских королей для превращения в легенду не доставало индивидуального измерения, столкновения отдельных человеческих воль, некоей знакомой и легко угадываемой фабулы. И такую фабулу предоставила история сватовства Хлодвига к Клотильде.

В наиболее приближенной по времени к описываемым событиям хронике Григория Турского (конец VI в.) это сватовство описано без особенных деталей. В это время второе Бургундское королевство было разделено между братьями Гундобадом, Годегизелом, Хильпериком и Годомаром. Гундобад убил своего брата Хильперика и его жену. Младшая дочь Хильперика, Хродехильда, была красива и умна, и, узнав о ней через своих послов, Хлодвиг пожелал на ней жениться. Гундобад не хотел этого брака, но не посмел отказывать могущественному соседу, и брак был заключен. Когда между Гундобадом и Годегизелом началась война, последний призвал на помощь франкского короля Хлодвига, и вместе они едва не уничтожили Гундобада. Однако затем Гундобад сумел помириться с Хлодвигом, обещав платить ему дань, расправился с Годегизелом и стал править Бургундией единолично, в мире и союзе с франками. Впоследствии, однако, Хродехильда не только не удерживала своих сыновей от нападений на Бургундию, но и поощряла их в этом [8, 38, 41-44, 49].

Здесь перед нами вполне рядовая ситуация раннего Средневековья: родственные междоусобицы, неустойчивые политические союзы и династические браки, призванные, но не всегда способные укреплять отношения между государствами. И все-таки, поэтическое чутье - или архаичное сознание - народа почувствовало в этом историческом эпизоде те самые архетипы, те мифологические формулы, из которых и строятся легенды. Здесь было все необходимое для развития фабулы и развертывания ее в героические сказание: могущественные короли, связанные друг с другом отношениями родства и вражды, кровная месть, и главное - женщина-мстительница. И поэтому легенда начинает развиваться очень быстро. Характерно, что уже в следующем после Григория Турского авторитетном источнике - «Хрониках Фредегара», написанных в середине VII в., повесть о сватовстве Хлодвига уже насыщена драматическими деталями и даже диалогами.

Фредегар сообщает, что после смерти родителей Хродехильда жила в Женеве со своей старшей сестрой, монахиней. Хлодвиг услышал о ней и пожелал узнать о ней побольше, для чего и послал своего приближенного, «римлянина Аврелиана». Но так как Гундобад никого не допускал к дочерям убитого им брата, Аврелиан переоделся в нищего и попросился к сестрам на ночлег. Там он улучил возможность тайно встретиться с девушкой наедине и посватать ее за своего господина, в залог чего вручил ей перстень Хлодвига. Хродехильда посоветовала ему срочно отправить официальных сватов к Гундобаду, потому что, если они промедлят, то советник Гундобада, некий Аридий вернется из Константинополя и расстроит помолвку. Франки поступили согласно ее совету, и Гундобад вынужден был дать согласие. Невесту посадили в носилки, дали ей богатое приданое и отправили к Хлодвигу в Суассон. Тем временем, услышав об этом сватовстве, Аридий срочно вернулся в Бургундию и напомнил Гундобаду: «…отца Хродехильды, своего брата Хильперика, ты заколол мечом, ее мать ты распорядился утопить, привязав к ее шее камень, двоих ее братьев с отрубленными головами приказал бросить в яму. Если она пожелает, она отомстит за несправедливости, причиненные ее родителям. Немедленно пошли войско, чтобы вернуть ее. Лучше ты перенесешь одну ссору, чем ты сам и все твои потомки всегда будут терпеть нападки франков». Гундобад так и сделал. Но оказалось, что умная Хродехильда, услышав про возвращение Аридия, вовремя пересела на коня и сбежала к жениху. Так что бургундам достались только ее носилки с сокровищем. Она же еще до заключения брака приказала франкам разграбить часть бургундских земель, и в браке никогда не забывала о своей мести, склоняя к ней мужа и сыновей [4, 155-157].

Наконец, «Liber historiae francorum”, произведение анонимного хрониста VIII в., добавляет к рассказу Фредегара еще несколько интересных деталей. Согласно этому повествованию, Хродехильда сначала отказывалась от брака с Хлодвигом, поскольку он был еще язычником, но потом согласилась и приняла у посла его кольцо. Гундобад тоже не хотел дать согласие на этот брак. Но узнав, что племянница уже носит кольцо Хлодвига, понял, что у франков есть законные основания требовать руку Хродехильды, и согласился. Прибыв к мужу, Хродехильда в первую брачную ночь обратилась к нему с двумя просьбами - креститься и потребовать от ее дяди ее наследство. Получив такое требование, Гундобад не только выделил племяннице огромное денежное приданое, но и со страха обещал отдать половину своего королевства. Но это последнее предложение франкские послы великодушно отвергли, заявив: «Наш государь Хлодвиг - ваш сын, а что ваше - то ваше» [9, 61-62].

События, описанные в трех франкских хрониках, очень напоминают различные эпизоды из биографии легендарного Зигфрида и Кримхильды, в частности, ее двух замужеств. Это, в первую очередь, сам характер знакомства Зигфрида с бургундами. В страну, совместно управляемую тремя братьями-королями, является могущественный и воинственный чужеземный монарх и затевает с ними ссору. Они, тем не менее, находят возможность дружелюбием и уступчивостью умиротворить его и превратить агрессора в союзника. Через некоторое время дружбу скрепляют династическим браком, причем интересно, что Зигфрид долгое время не видит свою невесту, хотя и живет с ней в одном доме. После свадьбы Кримхильда обращается к братьям, прося выделить ей в приданое ее часть отцовского наследства. Они тотчас соглашаются, но ее муж Зигфрид гордо отвергает их предложение: он и сам достаточно богат, чтобы обеспечить свою жену.

Тем не менее, брак Зигфрида и Кримхильды не являлся замужеством ради мести, он, сам по себе, ничем не угрожал интересам бургундских королей. Поэтому часть живописных деталей из франкских преданий в «Песни о нибелунгах» оказалась отнесена к повторному браку героини - с гуннским королем Этцелем. Как и Хродехильда, Кримхильда сперва отказывалась выходить замуж под предлогом религиозных различий между ней и претендентом на ее руку. Как и в хронике Фредегара, героиню смог убедить посол Этцеля, настоявший на личной встрече с этой затворницей и рассказавший ей про могущество жениха. И, наконец, самое разительное сходство: главный советник бургундских королей, Хаген из Тронье, как и Аридий, тщетно пытался заблокировать этот брак, напоминая своим господам о том зле, которое они причинили Кримхильде, и за которое она могла отомстить им руками своего нового супруга. Когда же он не добился успеха в этом предприятии, то отнял у невесты ее сокровище. И, действительно, как и предвидел мудрый вассал, героиня воспользовалась силой и богатством нового мужа, чтобы отомстить своей семье и уничтожить свою родину.

Правда, историческая Хродехильда боролась с Бургундией руками своих сыновей, а не мужа, тогда как в «Песне о нибелунгах» Кримхильда сама губит своего единственного сына от Этцеля - маленького Ортлиба. Зато память о матери, подстрекающей своих сыновей к мести, сохранилась в эддической песне «Подстрекательство Гудрун». Она рассказывает, что Гудрун (скандинавский аналог немецкой Кримхильды), пережив Сигурда и Атли, вышла замуж в третий раз - за конунга Йонакра, от которого родила трех сыновей, и в чьем доме вырастила свою дочь от Сигурда - красавицу Сванхильд. Сванхильд была выдана замуж за готского короля Ёрмунрекка, но он обвинил ее в измене и казнил. Узнав про ее гибель, мать обращается к своим сыновьям с оскорбительными насмешками, называет их трусами, неспособными отомстить за сестру. Тогда молодые люди отправляются в готскую землю, убивают обидчика и погибают сами [2, 327-328]. Этот эпизод тоже берет свое начало в подлинной истории франкской королевы Клотильды. С ее согласия и побуждения ее сыновья несколько раз нападали на Бургундию, где убили сыновей Гундобада. Кроме того, они предприняли карательный поход в готскую Испанию, чтобы покарать короля Амалариха за издевательства над женой, их сестрой Хлотхильдой. Несколько позже они заступились и за свою двоюродную сестру, казненную в готской Италии по обвинению в разврате и матереубийстве. Готы были вынуждены заплатить виру, чтобы предотвратить атаку сыновей Хлодвига [8, 52].

Но вернемся к Зигфриду. Самая яркая часть его биографии - его гибель от рук Хагена в отмщение за обиду, нанесенную бургундской королеве Брюнхильде. В разных песнях «Эдды» это убийство локализуется по-разному: герой погибает либо в спальне на ложе жены, либо где-то в отъезде, «за рекой» [2, 295, 303]. Как ни странно, но место убийства оказывается настолько важным для легенды, что даже «Песнь о нибелунгах», которая, в отличие от «Эдды», представляет собой единое связное повествование, тоже пытается сохранить обе локации - и лес, и супружескую спальню. Поэтому в поэме Хаген убивает Зигфрида на охоте, а потом доставляет тело в замок и там бросает под дверями Кримхильдиной спальни [1, 470, 473]. Это убийство не находит себе прямых соответствий в жизнеописании Хлодвига и его сыновей. Впрочем, история знает нескольких меровингских королей, погибших при очень сходных обстоятельствах. Например, франкский принц Хлодерих при подстрекательстве Хлодвига так убил своего отца Сигиберта Хромого: когда Сигиберт гулял в лесу, он остановился на ночевку и заснул в шатре, где его и нашли убийцы [8, 48]. В другом случае, внук Хлодвига Хильперих уличил в неверности свою жену Фредегонду, и, чтобы избежать наказания, она организовала убийство короля. Вернувшись с охоты и зайдя в спальню, он был атакован убийцами. А Фредегонда обвинила в преступлении другого франкского правителя, короля Австразии Хильдеберта и его жену Брюнхильду, с которой была в многолетней жестокой вражде [9, 79]. Все эти красочные и кровавые происшествия, несомненно, должны были произвести немалое впечатление на современников, и могли в памяти потомков превратиться в убийство Зигфрида, совершенное по наущению мстительной Брюнхильды. Так что со временем основное содержание сказания о Зигфриде было построено по следующей схеме: убийство дракона - завоевательные войны - нападение на Бургундию и установление над ней протектората - женитьба на Хродехильде - гибель на охоте и/или в своей спальне - месть сыновей Хродехильды за ее родителей, своего отца и сестру.

Но каким же образом предания франков о своих королях, обобщенных в образе Зигфрида, смогли соединиться с бургундской легендой о падении первого Бургундского королевства на Рейне и с общегерманским мифом об укрощении девы-воительницы? Мы полагаем, что отождествление этих сказаний произошло благодаря некоторым сюжетным сходствам. Во-первых, все три названных сюжета суть легенды о женской мести, о беспощадных и доблестных женщинах-мстительницах. Во-вторых, во всех трех конфликт задается предательством и убийством близких родственников. Это, разумеется, сближало сюжеты между собой и подталкивало авторов и слушателей героических песен к поиску или инициативному установлению соответствий. Затем последовала и более тонкая подстройка - на уровне имен и деталей. При этом двум хронологически более поздним и типологически схожим повествованиям, а именно сказаниям о Зигфриде и о гибели бургундов, было нетрудно соединиться друг с другом, поскольку точек пересечения у них довольно много:

1. Центральным местом действия в обеих легендах является Бургундия. На самом деле, это были две разные географические области - первое Бургундское королевство на Рейне, второе - на Роне. Но для легенды важно не это, а сам топоним.

2. Сходны имена бургундских королей - Гундохари и Гундобад.

3. Героиней-мстительницей является бургундская принцесса.

4. Героиня мстит мужу за братьев или братьям (дядям, кузенам) за мужа, братьев и родителей.

5. Не последнюю роль в развитии конфликта играет золото, изначально принадлежавшее бургундам: жадный гуннский король требует от бургундов их сокровище, или же они сами наделяют им свою принцессу, потом отнимают его у нее, потом возвращают его по требованию ее мужа.

6. У бургундского короля есть проницательный и решительный вассал.

Все эти сходства в легендах приводят к тому, что персонажи, а также время и место событий начинают отождествляться: и вот уже перед нами единая Бургундия, в которую приезжает молодой франкский герой, там женится на сестре правителей, там и погибает. Впоследствии же и сами бургунды погибают от рук гуннского владыки, а их сестра, вдова Зигфрида, жестоко мстит - им или за них. Но почему он должен был погибнуть? Пока сохранялась основанная на франкской истории версия сказания, согласно которой бургундские короли были кровными врагами своей родственницы, сохранялся и источник напряжения между бургундами и Зигфридом. Но даже и этого было бы недостаточно, чтобы обосновать его убийство. Между тем, логика построения легенды требовала, чтобы герой был убит не случайными злодеями и не по посторонним причинам, чтобы его смерть была плотно вплетена в повествование, чтобы и акторы, и причины, и последствия этой смерти были смысловым центром сказания. И вот здесь на помощь пришло вплетение в легенду еще одного, прежде независимого сюжета - сказания о Брюнхильде, тем более, что оно тоже содержало в себе черты, позволяющие сблизить его с историческими преданиями франков и бургундов.

Коротко перечислим точки соприкосновения между сказанием о Брюнхильде и сказанием о Зигфриде:

1. Герой повествования - чудесный воин, который приезжает в чужую страну, заключает дружеский союз с ее королем и женится на его родственнице.

2. Несмотря на этот брак, между героем и родней его жены происходит конфликт.

3. Героя подло убивают.

4. Важную роль в сюжете играет демонстрация женщиной чужого кольца на своем пальце. В сказании о Брюнхильде жена героя показывает кольцо героине, чтобы раскрыть ей правду о том, кто, на самом деле, победил ее и лишил девства. В сказании о Зигфриде героиня демонстрирует своей родне кольцо нареченного жениха, чтобы дать им понять, что сговор уже состоялся, и, тем самым, вынуждает их выдать ее замуж. В обоих случаях, таким образом, демонстрация кольца манифестирует утрату девичьей чести.

Итак, стоило лишь совершить эту смелую подстановку - предположить, что чудесным героем из сказания об укрощении девственницы был не кто иной, как Зигфрид, а неудачливым мужем героини - Гунтер, как возникли все необходимые мотивировки, и формирование системы отношений и конфликтов в легенде было практически завершено. Появление в повествовании Гунтера притянуло сюда же и его темное alter ego - Хагена из Тронье. Слушатели, уже хорошо знакомые с этим персонажем по сказанию о гибели бургундов, не могли не поинтересоваться: а что же он делал, когда его король проходил испытания, сватаясь к деве-воительнице? По логике образа, он должен был быть рядом. (Попутно заметим: рассказывая о франкской королеве Брюнхильде, Фредегар сообщает, что сватать ее отправился майордом, т.е. первый вассал короля Сигиберта, человек по имени Гогон. «Этот Гогон правил благополучно до тех пор, пока не привез из Испании Брунгильду. Брунгильда точас сделала его ненавистным Сигиберту, и, побуждаемый ее советом, Сигиберт убил его» [4, 168-169]). А что он делал, когда стало известно о бесчестии, нанесенном его королю и королеве Зигфридом? Так в легенде появляется ее последний драматический узел - Хаген убивает Зигфрида и становится главным адресатом кровавой мести Кримхильды.

Итак, мы проследили источники формирования и эволюцию сказания о Зигфриде, наметили предположительные пути ее пересечения с ранее существовавшими легендами древних германских народов. Эти легенды, соединившись в единую повесть, и сформировали один из величайших сюжетов мировой культуры.

Библиографический список

1. Песнь о нибелунгах Пер. Корнеева Ю.Б. // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. -М: Художественная литература, 1975

2. Старшая Эдда. Пер.Корсуна А. // Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. -М: Художественная литература, 1975

3. Хойслер А. Германский героический эпос и сказание о нибелунгах. М: Иностранная литература, 1960.

4. Хроники Фредегара. Пер. Шмидта Г.А. СПб, М: Евразия, 2015.

5. Элиаде М. Космос и история. М: Прогресс, 1987.

6. Bauch Mario. Wer waren die Nibelungen wirklich? Die historischen Hintergrьnde der germanischen Heldensagen. Rhombos-Verlag, 2006 

7. Hanna H. Siegfried - Arminius // The Journal of English and Germanic Philology vol. 19, No 4 (Oct. 1920), pp. 439-485.

8. History of the Franks by Saint Gregory. London: Forgotten Books, 2013.

9. Liber Historiae Francorum. Lawrence: Coronado Press, 1973

10. Sarakaeva Asia, Lebedeva Irena, Frolova Yulia. The Ritual and Mythological Origins of the Lay of Brьnhild // The Seventh International Conference on Eurasian scientific development. Proceedings of the Conference (November 30, 2015). - Vienna: “East West” Association for Advanced Studies and Higher Education GMBh, 2015, Pp. 25-29.

Размещено на Allbest.ru