Композиция сюжета в рассказах Пантелеймона Романова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Композиция сюжета в рассказах Пантелеймона Романова

Спивачук В. А.

Литературно-художественное произведение можно считать состоявшимся только в том случае, когда оно организовано как некое единство. Автономные, пусть даже блестящие в отдельности, части в механическом сочетании такого единства еще не обеспечивают. Соединение частей или компонентов, их функционирование в качестве художественного целого обеспечивает композиция литературного произведения.

Композиция эпических произведений состоит из сюжета и вне сюжетных (статичных) описаний (пейзаж, портрет, интерьер, авторские отступления и т. д.) и включает в себя композиционные элементы сюжета (экспозиция, завязка, кульминация, развязка, постпозиция), композиционную точку зрения на изображаемые события, композицию сюжета (наличие или отсутствие пространственно-временных инверсий, ретардаций, переносов, вспомогательных сюжетных мотивов, которые убыстряют или, наоборот, замедляют событийный ход). Мастерство писателя определяется виртуозным владением набором указанных средств, их умелым и художественно целесообразным использованием.

К числу таких писателей в русской литературе можно отнести Пантелеймона Романова (1885 - 1938). Его рассказы, которые были необычайно популярны в 1920-1930-х годах, привлекали и привлекают, в первую очередь, сюжетно-композиционной продуманностью и стройностью. "Сатирические и юмористические рассказы Романова - это вершина его творчества, в них достигнуто идеальное слияние содержания и формы, а идея усваивается легко и свободно" [9, 12]. "Однако за внешними сюжетными движениями всегда скрыт "второй план" [3, 60]. Но "никаких сложных изобретательных сюжетов: вся конструкция рассказов обычно - нараспашку" [10]. романов композиционный сюжет

Несмотря на то, что общая поэтика произведений Романова становилась объектом исследования довольно часто в последние годы [см. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 10, 11, 12], детального рассмотрения особенностей сюжетно-композиционной организации материала в его рассказах не было.

Исследуя композицию сюжета в рассказах Романова, можно говорить о том, что в основе сюжета его рассказов лежит событие, которое разворачивается в короткий промежуток времени. Сюжет произведений писателя строится на разных принципах соединения событий. В связи с этим различают хроникальные сюжеты и концентрические. В хроникальных сюжетах обеспечивается хронологическая последовательность событий, которая предполагает хронологическую упорядоченность. Данный приём присущ произведениям “Восемь пудов” (1918), “Беззащитная женщина” (1918), “ Рябая корова” (1920), “Стихийное бедствие” (1923), “Верное средство" (1923) и др. Романову было важно показать реальных людей в реальных жизненных условиях, ситуациях, которые были характерны социально-исторической жизни России 1920-х годов. Так, в рассказе "Восемь пудов" речь идёт о дележе сена. События развиваются последовательно, хронологически упорядоченно. В экспозиции говорится о том, что "сначала условились всё делить поровну. Рожь разделили поровну, вышло хорошо. Стали делить телеги, тоже поровну, получалась нескладица: кому пришлась ось, кому колесо" [9, 74]. Поэтому наученные горьким опытом крестьяне согласились делить сено по восемь пудов. Но беднейшие, не имея подвод, "у них были только доставшиеся от дележа оси, оглобли, которые они с досады в первый же день пожгли" [9, 75] стояли в сторонке и ждали своей очереди. Рассказ заканчивается тем, что беднейшие, остались без сена, а имущие ухитрились по два раза отвезти полные подводы сена домой, хоть всем полагалось лишь по восемь пудов. Финальная фраза: "А нам что же?! - сказали беднейшие. Остальное всё - ваше,- отвечал Сенька,- делите. Старайтесь, чтоб по совести" [13, 77] не разрешает конфликт: беднейшие остались ни с чем, богатые - с сеном и подводами. Этим, казалось бы, незатейливым сюжетом рассказа Романов отразил эпоху 1920-х годов, обрисовал действительность её характерными чертами, отразил реальность, повседневность в неприглядных тонах. Способность наблюдать, видеть за внешним сущность явления позволила Романову точно отразить национальный характер своих персонажей с их непониманием новой жизни в условиях строящейся деревни.

Рассказам с концентрическим и комбинированным типами сюжета свойственны хронологические перестановки, временнамя неупорядоченность событий, действий, поступков, которые концентрируются вокруг основной проблемы и развиваются в соответствии с тем, как глубоко и всесторонне нужно раскрыть проблематику того или иного рассказа. Так, например, события в рассказе “Плохой человек” (1921) построены на воспоминаниях мужиков о бывшем помещике, который был суров и не давал им спуску за малейшую провинность. Проблематика рассказа заключается в том, что человек был “кабы хороший-то, ничего. Хороших давно уже всех разнесли. А вот какой подлюга, как этот, Ї тут задумаешься” [7, 209], потому что “хорошего человека не опасаешься, а этот, что лихая собака: ты его тронул, а потом он тебя…” [7, 210]. И чтобы подтвердить это высказывание, мужики приводят факты своей прошлой жизни, но их воспоминания выстраиваются хронологически неупорядоченно, так как этого требует основная проблема рассказа. Все это отражает сложности эмоционально-психологического процесса поиска окончательного ответа. И лишь в развязке рассказа события более или менее выстраиваются хронологически упорядоченно потому, что к искомому варианту решения проблемы персонажи приблизились.

Независимо от выбранного типа сюжета Романова интересовали, прежде всего, задачи раскрытия возможной глубины национального характера в коротенькой миниатюре.

Ретроспекции характерны для рассказов Романова. Так, в рассказе “Обетованная земля” (1918) повествуется о первом “советском” посеве на помещичьей земле. И здесь возникает различие между стариками и молодежью, между прошедшим и настоящим, между прежним поколением и нынешним. В рассказе переплетается между собой “священное, молитвенное настроение старого поколения, все под Богом и обожествление матушки - Земли, Ї и развязно-деловое, сухое у молодого поколения” [8]. Подтверждением может служить такое замечание стариков: “ Бывало, перед тем как сеять, старики недели за две выйдут в поле и все на небо смотрят” [7, 80]. “Теперь на небо смотреть не любят. Они все думают силой взять. Нет, сколько спину не гни, а ежели благословения на тебе нет, и не будет ничего” [7, 80]. Потому что раньше “с поста еще начинают приготовляться, по приметам соображаться, когда пахать, когда сеять, а теперь вишь, вон, молодые-то: папироски закурили, шапки набекрень, и пошел с некрещеным рылом” [7, 80]. И поэтому выходит, что теперь “два дымка к небу: от кадильницы с ладаном, и от папирос молодежи” [8], потому что старушки в поле сначала достают “из узелков просвирки, желтые, копчёные свечи. А молодежь “садится" на рубеже покурить” [7, 81].

Рассказ построен на тесном переплетении прошедшего времени, которое олицетворяют старики, и воспоминания которых являются ретроспекцией, и нынешнего времени - в лице молодежи, которые перестали относиться к земле, как к обетованной, священной, Богом данной. Перед тем как молодёжь принялась сеять, старушки начали петь молитву. Но молодые люди заметили: “Скорей кончайте свою музыку-то. Дело надо делать, а не чепуховину разводить” [7, 82].

Романов показывает бездушие "новой" зарождающейся власти на фоне прошедшего времени, когда люди боялись небесной кары, и поэтому жили по законам Божьим. С помощью ретроспекций Романов подчёркивает резкое различие между огрубевшей молодёжью и набожными людьми. Но процесс освобождения от религиозных догм очень сложен и непрост для стариков. Они не могут с беспечной лёгкостью откинуть то, на чём они воспитывались и чем жили.

Композиционный прием умолчание и узнавание используется Романовым в рассказах. Иногда писателю достаточно одной коротенькой фразы, чтобы создать атмосферу интриги и привлечь повышенное внимание читателя к происходящему. Использование данного приема помогает читателю сфокусировать внимание на каком-либо факте из жизни героя, чтобы потом проследить, как этот факт повлияет на судьбу других персонажей рассказа и сыграет решающую роль в развязке рассказа.

В рассказе “Экономическая основа” (1929) автор в экспозиции использует прием умолчания/узнавания. Автор описывает главную героиню Ї “красивая тридцатипятилетняя женщина в мехах, артистка одного из лучших театров Москвы, встретила на улице бедно одетого человека, в котором узнала своего прежнего жениха, когда-то сына богатого владельца многих домов, по фамилии Болховитов.

Встреча эта всколыхнула в ней прошлое, казалось, давно позабытое, и поразила ее душу жестокостью жизни, которая из богатого и в то же время чудесной души человека сделала бездомного, безработного бедняка" [5, 346]. И в начале ее душа выиграла битву с социальным положением, для которого была важна “экономическая основа”. В развязке рассказа героиня приказывает служанке не пускать ни под каким предлогом молодого человека и говорить, что ее нет дома, если даже это окажется ложью: “Только сделайте это как-нибудь повежливее и помягче, чтобы не обидеть его” [5, 358].

Также при помощи умолчания и узнавания можно обрисовать типичность ситуации, в которую попадают персонажи, и показать ее приближенность к объективной реальности. Так, например, в рассказе ”Дым” (1917) описание внешности агитатора, представителя советской власти, выполняет роль обобщения в характеристике должностных лиц. Этот вывод можно сделать из того, что во внешней характеристике персонажа внимание акцентируется на деталях: “приехавший человек, в кожаной куртке с хлястиком сзади и с портфелем в руках” [7, c.57].

Романов использует такой прием как ретардацию, Ї приостановку основного сюжетного действия, его замедление. В его рассказах встречаются ретардации “скупые”, короткие. Автор в рассказе “Русская душа. Этюд”(1916) использует данный приём для описания места действия: “Экипаж подъехал к низенькому домику с двумя выбеленными трубами и широким тесовым крыльцом, на котором стоял, взгромоздившись, белый петух на одной ноге. Невдалеке, в открытых воротах плетневого сарая, присев на землю у тарантаса, возился рабочий” [7, 28] или комнат: “все комнаты, с низенькими потолками, оклеенными бумагой, были завешены сетями Ї рыболовными, перепелиными, западнями для мелких птиц, насажанными на дужки из ивовых прутьев. А над постелями - ружья и крылья убитых птиц. И везде валялись на окнах картонные пыжи, манишки для закручивания ружейных гильз” [7, 41].

Иногда ретардация может растянуться на несколько страниц. Так, в рассказе “Дым” (1917) воспоминания мужиков о том времени, когда воевали и не было водки, поэтому “на свет божий глядеть противно было” [7, 60], но зато, когда громили заводы, то, дорвавшись до часов со спиртом, пили так долго, “покамест смерть не пришла” [7, 60] являются ретардацией, которая замедляет ход действий, событий и наступление развязки рассказа.

Романов вслед за Горьким, Булгаковым использует такой композиционный прием, как рассказ с обрамлением в произведениях “Розы” (1930) и “Печаль”(1926). В рассказе “Розы” (1930) сообщается о том, что старый профессор на даче в Кисловодске сидел и разбирал только что полученную почту. Затем следует повествование молодого человека о дальнейших событиях в его жизни, которые произошли после того, как он покинул дачу профессора вместе с девушкой, ставшей впоследствии его женой. Этот рассказ изложен в форме письма, которое профессор прочитал первым. Затем профессор берет письмо девушки, в котором она излагает свой взгляд на произошедшие события в ее жизни. Произведение написано в форме рассказа в рассказе, которая помогает раскрыть характеры и душу героев, показать трагичность их совместного существования, так как муж изменяет жене, а она об этом даже не подозревает и считает, что оба они “безмерно счастливы” [6, 405], потому что их “жизнь основана на полном доверии” [6, 406]. Весь рассказ насыщен до предела исповедальностью, лиризмом и психологической правдой, так как “истоки романовского психологизма находятся в самой жизни” [4, 62].

В рассказах П. Романова наблюдается широкий диапазон использованных приемов композиции сюжета. Это свидетельствует о том, что категории “сюжет” и “композиция” занимали очень важное место в художественном сознании писателя. В отличии от многих модернистски и авангардистским настроенных писателей ХХ века Романов не испытывал особого желания “освободиться от сюжета”. Сюжет и его композиция давали Романову неисчерпаемые возможности для творческих решений. Все его рассказы необычайно сюжетны. Острый, перипетийный сюжет стал основным и ведущим принципом романовского рассказа.

Литература

1. Апосов А. [Романов П.: У парома: вступ. заметка к публ. рассказа] // Бежин луг. Ї М., 1994. Ї №5. Ї С.3-4.

2. Голубков С. А. Версия происходящего как элемент сюжета в рассказе П. Романова “Хулиганство" // Ihttp: // www. uic. ssu. samara. ru / ~ nauka/ LITER/ STAT/ GOLUBKOV/ sect 1. html

3. Логвин Г.П. Пантелеймон Романов(1885 - 1938). // Відродження. Ї 1994. Ї №8. Ї С. 59-62.

4. Локтев Н. Он был истинно русским художником. // Лит. Киргизстан. Ї Фрунзе, 1988. Ї №12. Ї С.138-139.

5. Никоненко Ст. П. Романов, его время, книги и мысли о литературе. // Лит. учёба. Ї М., 1996. Ї №1. Ї С.122-127.

6. Пузырёва О. Г. Мир и человек в прозе П. Романова. // Рус. яз. за рубежом. Ї М, 1997. Ї №3/4. Ї С.81-85.

7. Романов П. С. Избранные произведения. / Сост., вступ. статья, коммент. Никоненко С. Ї М.: Худож. лит., 1988. Ї 400с.

8. Романов П. С. Повести и рассказы. / Сост. и вступ. статья Никоненко С. Ї М.: Худ. лит., 1990. Ї 496с.

9. Романов П. С. Рассказы. / Сост. и вступ. статья Никоненко С. С. Ї М.: Правда, 1991. Ї 400с.

10. Солженицын А. Дневник писателя: Пантелеймон Романов. Рассказы советских лет. // wysiwyg: // 24/ file:/ A| / solgen. Htm.

11. Филимонова А. А. Поэтика "серьёзного" в сатире 1920-х годов (М. Зощенко, П. Романов): Автореф. дис. на соиск. учён. степ. канд. филол. наук 10. 01. 02. / Моск. Пед. Ун-т. Ї М, 1993. Ї 21с.

12. Шухмин В. Кредо конформиста. О писателе, сказавшем эпохе то, что она и так знала. // Первое сентября. Ї 1997. Ї 20 мая. Ї С.3.

Размещено на Allbest.ru