Эффект обманутого ожидания в структуре художественного текста

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эффект обманутого ожидания в структуре художественного текста

Юлия Давидюк

В статье рассматривается эффект обманутого ожидания как один из типов выдвижения, который в большинстве случаев трактуется как отклонение от общеязыковой или собственной нормы языка и вероятностных характеристик элементов текста. В структуре художественного текста обманутое ожидание квалифицируется как один из типов непредсказуемости и как содержательная категория, обладающая функцией комического. Приводятся примеры использования эффекта обманутого ожидания в новеллах О. Генри.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: эффект обманутого ожидания, структура, художественный текст, предсказуемость, неожиданность.

Структура художественного текста - это многоликое понятие. Под структурой художественного текста может иметься ввиду широкое обобщение всех существенных свойств и категорий текста. Как пишет В.А. Лукин, предварительное определение структуры текста заключается в том, что она есть итог процессов когезии и когерентности текста, подводя который исследователь получает обобщенную картину устройства текста (Лукин 1999, с. 105). В зависимости от цели и подхода исследования в одном и том же художественном тексте можно обнаружить некоторое множество структур. Л. А. Новиков считает, что сложная структура художественного текста проявляется во взаимосвязанных и в тоже время различных уровнях: идейно-эстетическом, жанрово-композиционном и языковом (Новиков 1988, с. 15). Идейно-эстетический уровень - это воплощенное в художественном тексте в соответствии с авторским замыслом содержание литературного произведения, а сложная структура содержания, как считает И.В. Арнольд, соответственно требует и сложной системы выражения и передается не отдельными элементами, а их взаимодействием в целостной структуре сообщения (Арнольд 1974, с. 42). К сложной системе выражения, И.В. Арнольд относит принципы выдвижения, которые устанавливают иерархию значений и элементов внутри художественного текста и выдвигают особо важные части сообщения. В нашей статье мы рассмотрим наиболее неожиданный прием выдвижения - обманутое ожидание. Этот тип выдвижения разрабатывался разными учеными и в большинстве случаев трактовался в плане отклонения от нормы общеязыковой или собственной нормы языка и вероятностных характеристик элементов текста. Считается, что сам термин «обманутое ожидание» был предложен Р. Якобсоном, который считал его «приправой к художественному тексту» (Якобсон 1987, с. 85) и общим принципом всякого речового изменения, производимого со стилистической целью. Но сам Р. Якобсон полагает, что теоретиком обманутого ожидания можна называть Эдгара Аллана По. Выдающийся американский писатель и поэт в своей статье «Marginalia [Заметки на полях]» размышляя о рифме, писал так: «РРРРифма всегда ожидалась. Когда глаз достигал конца строки, длинной или короткой, ухо ожидало рифмы. Об элементе неожиданности, иначе говоря, оригинальности никто не помышлял. Однако, говорит Бэкон (и как верно!), «не бывает утонченной красоты без некой необычности в пропорциях». Уберите этот элемент необычности, неожиданности, новизны, оригинальности - называйте его как угодно - и все волшебство красоты сразу же исчезнет. Мы теряем неведомое - смутное - непонятное, ибо оно предлагалось нам, прежде чем мы успевали рассмотреть его и постичь <… > Рифма достигает совершенства только при сочетании двух элементов: равномерности и неожиданности. Но как зло не может существовать без добра, так неожиданное должно возникать из ожидаемого». И далее, анализируя стихотворение «Ворон», Эдгар По пишет: «Прежде всего необходимы разделенные равным расстоянием и правильно повторяющиеся рифмы, образующие основу, нечто ожидаемое, на фоне которого возникает неожиданное; оно достигается введением новых рифм, но не произвольно, а так, чтобы это было всего неожиданнее» (Эдгар По 1927, с. 161). обманутый ожидание новелла генри

В работах других исследователей, в особенности Я. Мукаржовского и С. Левина также указывается на важность непредсказуемости в повествовании поэтических фигур и «модели предсказуемости», которая достигается, когда автоматический процесс интерпретации замедляется или останавливается и происходит процесс выдвижения непредсказуемых элементов. В таком случае внимание читателя привлекает не только информационное содержание текста, но и другие его качества, обычно не фиксированные в стандартных высказываниях - звуковые эффекты, сходство и различие элементов в их оформлении и смысле, их повторяемость в тексте. Выявление и восприятие этих дополнительных характеристик в большей мере определяет воздействие художественного текста на читателя (цит. по Гальперина 1989, с. 9).

И. Р. Гальперин считает, что для разных читателей степень предсказуемости будет разной, так как она определяется целым рядом разнообразных факторов. Предсказуемость - это не только способность получателя языкового сообщения предугадать, какой элемент будет следовать за уже переданными элементами, но и ожидать этот элемент в связи с ранее накопленным опытом языкового общения (Гальперин 1974, с. 37).

Как стилистический прием, эффект обманутого ожидания проявляется в нарушении линейности речи, когда на фоне увеличения упорядоченности элементов контекста появляется элемент низкой предсказуемости, прямо противоположный ожидаемому, а поэтому он требует повышенной активности и внимания читателя (Арнольд 1999, с. 239). С точки зрения психологии восприятия, эффект обманутого ожидания - нарушение плавного процесса предвидения: реципиент настраивается на определенную информацию и одновременно предполагает следующий элемент, т.е. ожидает реализацию задуманного плана на определенном отрезке текста и его ожидание либо реализуется либо обманывается (Донгак 2000, с. 112). С точки зрения теории информации известно, что наибольшую и самую важную информацию несут сообщения с нарушением ожидаемого или сложившегося порядка; информативность сообщения увеличивается с уменьшением вероятности (Арнольд 1999, с. 240). М. Риффатерр в статье «Критерии стилистического анализа» пишет, что вероятность возникновения элементов в письменной цепочке различна, поэтому, исходя из анализа последовательности, можно в определенной степени предсказать появление этих элементов. Именно поэтому декодирование письменного текста является более неустойчивым по сравнению с декодированием устной речи. Поскольку читатель может интерпретировать текст по-своему, то есть его интерпретация может противоречить интенциям автора, то автор должен «контролировать декодирование своим закодированием», пытаясь привлечь внимание читателя к тем элементам текста, которые представляются ему важными. А поскольку «предсказуемость приводит к эллиптическому декодированию, важнейшие элементы должны быть непредсказуемыми» (Риффатерр 1980, с. 73). Автор считает, что если отправитель хочет обеспечить нужное ему толкование литературного произведения, единственное, что он может сделать, это помешать читателю предсказать какую-либо важную особенность. Предсказуемость может привести к поверхностному чтению; непредсказуемость требует внимания: интенсивность восприятия должна соответствовать интенсивности сообщения. Важную роль в возникновении непредвиденных элементов играет стилистический контекст, что, по определению Риффатерра, является «лингвистической моделью, которая вдруг нарушается непредсказуемым элементом» (Риффатерр 1980, с. 87). Иными словами, стилистический контекст - это языковая норма, а стилистический прием - отклонение от нее. Стилистический контекст порождает эффект обманутого ожидания, который стимулируется усиленным ожиданием, т.е. особой упорядоченностью контекста. Чем контрастнее контекст-норма по отношению к непредсказуемому элементу, тем больший художественный эффект создает введение этого элемента в контекст. Р.А. Киселёва считает, что подобная трактовка позволяет ответить на вопрос о том, почему один и тот же языковой элемент, обладая высоким стилистическим потенциалом в одном контексте, теряет стилистическую заряженность в другом ( Киселёва 1970, с. 38).

Эффект обманутого ожидания может встречаться на любом уровне языка (Арнольд 2002, с. 56). По мнению Р.А. Киселёвой, на лексическом уровне это могут быть комические авторские неологизмы, жаргонизмы, вульгаризмы, введенные в литературный стиль, так как они обладают низкой степеню предсказуемости; либо слова высокого поэтического стиля, введенные в разговорный стиль. На синтаксическом уровне эффект обманутого ожидания может создаваться неожиданным появлениям предложений с инверсией (Киселёва 1970, с. 38). На фонетической уровне примером обманутого ожидания могут служить (если мы обратися к стихосложению) резкие изменения метра, в виде переноса, т. е. несовпадение синтаксической и стиховой организации (Арнольд 2002, с. 57).

В.В. Овсянников в статье «Сублимированные формы языкового комизма» рассматривает эффект обманутого ожидания как содержательную категорию. Главным аргументом, который доказывает эту точку зрения, является тот факт, что непредсказуемость может быть внешней (языковая единица какого-либо высказывания - языковая система) и внутренней (языковая единица - ее контекст). Эти виды непредсказуемости могут совпадать и могут встречаться порознь. Но обманутое ожидание является функцией только второго вида непредсказуемости (Овсянников 1981, с. 64). Как термин стилистики, обманутое ожидание должно характеризировать особую разновидность дополнительного смысла и, следовательно, квалифицироваться как содержательная категория. Далее автор статьи предлагает выделить следующие критерии выделения обманутого ожидания:

1) структурно-семантический;

2) композиционный;

3) коммуникативный.

В структурно-семантическом плане обманутое ожидание имеет двухчастную структуру «нарастание - разрядка». В «нарастании» значения связаны на основе отношений тождественности (близости), «разрядка» позиционирует отношения противоположности (неравенства). С этой точки зрения эффект обманутого ожидания можно наблюдать в антиклимаксе.

Обманутое ожидание реализируется в речи как композицонно-языковое единство, в котором семантическая транспозиция сопровождается композиционной. Именно благодаря этому данное единство легко вычленяется из контекста, функционируя в художественном произведении в качестве микроанекдота (Овсянников 1981, с. 65). В коммуникативном плане эффект обманутого ожидания представляет собой высказывание, в котором реализуются две противоположные по интенции коммуникативные установки; причем они могут действительно присутствовать либо создается иллюзия их присутствия. С этих точек зрения, по мнению В.В. Овсянникова, обманутое ожидание наблюдается в диалогическом единстве «реплика-контрреплика» и комическом определении. Все три рассмотренные виды обманутого ожидания автор статьи относит к композиционно-языковым моделям, которые обладают единственной функцией - функцией комического (Овсянников 1981, с. 70).

Говоря об эффекте обманутого ожидания, нельзя не вспомнить о таком стилистическом приеме как парадокс. Многие исследователи утверждают, что обманутое ожидание лежит в основе создания художественного парадокса (Овсянников 1981; Семен 1987; Банникова 1995; Донгак 2000; Золотарёва 2010 ). Парадокс является определенной словесной композицией и как фигура речи используется в разных функциональных стилях, неся в себе большой заряд стилистической информации, является одним из эффективных средств воздействия на читателя. Парадокс, так же как и обманутое ожидание, тяготеет к сублимированным формам языкового комизма (Золотарёва 2010, с. 97). Он обладает особой семантико-синтаксической организацией: в первой части высказывания определяется область предметных отношений, во второй - привычная гармония этих предметных отношений разрушается. Однако, в целом возрастание предсказуемости в парадоксе имеет более сложную природу из-за особого соотношения контекста высказывания и фонового знания (Золотарёва 2010, с. 97). Одним из приемов парадоксальности является неожиданный сюжетный ход, всякий поворот, который произошел вопреки ожиданию и предположению воспринимающего. Такое нарушение линейной последовательности сюжета производит эффект «обманутого ожидания», происходит сдвиг в нарративе (Золотарёва 2010, с. 98).

Если рассматривать эффект обманутого ожидания с позиций структуры художественного текста, то здесь стоит отметить, что эффект обманутого ожидания играет важную роль в обеспечении связности и структурности текста. Вообще для любого вида стилистики текстом, закодированнным кодами языка, считается литературно-художественное произведение. Будучи представленным для передачи информации и эмоционального воздействия на читателя, литературно-художественное произведение - это внутренне связанное целое, которое обладает идейно-художественным единством. Важным составляющим фактором связности стилистического порядка является эффект обманутого ожидания, поскольку его функция в тексте - установление связей между элементами текста, усиления эстетического и эмоционального воздействия, создания избыточности, которая защищает текст от помех (Арнольд 1999, с. 155). Структурная целостность текста тесно связана с его завершенностью в сильных позициях, т.е. в начале и конце. Понимание прочитанного проявляется через определенное прогнозирование, и сильная позиция в начале текста, а также в заголовке дает представление читателю о чем пойдет речь в сообщении, и каким образом будет интерпретироваться текст. Выделение сильных позиций в качестве опорных точек лежит в основе творческой активности читателя в процессе вероятного прогнозирования, а какое-либо отклонения от ожидаемого требует коррекции внимания и повышает таким образом активность читателя. При этом повышается и экспрессивность художественного произведения.

Эффект обманутого ожидания достаточно широко используется в творчестве О.Генри. Его новеллы - это сплошная ирония и парадоксальность, построенные на обманутом ожидании. Возьмем к примеру новеллу «Золото и любовь» („Mammon and the Archer»). Главный герой этой новеллы Энтони Рокволл - человек, который уверен в том, что за деньги и золото можно купить что угодно, даже любовь и время. Ему противопоставляется собственный сын Ричард, уверенный в обратном, что за деньги нельзя купить ни минуты времени; а любовь - всесильна. Он хотел бы признаться в своих чувствах молодой девушке, но у нее нет ни минуты свободного времени. Тогда отец, которого деньги сделали сильным и могущественным человеком, решает помочь своему сыну добиться расположения юной девушки. Изобретательность Энтони станет полной неожиданостю для читателя, который, читая рассказ, свято верит в счастливый случай. Финал рассказа производит еще один эффект обманутого ожидания: с помощью денег главный герой не только создал благоприятную ситуацию для сына, но и попытался купить самого Купидона (the Archer), образ которого упоминается только в самом конце, что и становится полной неожиданностью для читателя: „You didn't notice,» said he, „anywhere in the tie-up, kind of a fat boy without any clothes on shooting arrows around with a bow, did you?» „Why, no,» said Kelly, mystified. «I didn't. If he was like you say, maybe the cops pinched him before I got there.» «I thought the little rascal wouldn't be on hand,» chuckled Anthony. «Good-bye, Kelly» (O. Henry Short Stories, c. 92).

О. Генри достаточно ярко показал как американская формула «время - деньги» переосмысляется и приобретает форму «деньги - время». Само переворачивание смыслов уже парадоксально и приводит к неожиданной развязке (Сибирцева 2009, с. 45) и, как следствие, вызывает у читателя эффект обманутого ожидания.

Еще одна новелла О.Генри которая обманывает ожидания читателя в связи с неожиданной концовкой - «Роман биржевого маклера» («The Romance of a Busy Broker»). Это рассказ о Максвелле, типичным нью-йоркском биржевом маклере, который, приходя на работу, настолько погружается в «свои дела», что становится «не человеком, а машиной, которой двигают колеса и пружины». Максвелл настолько занят, что даже не помнит о своем распоряжении найти другую стенографистку на место прежней - мисс Лесли, которая проработала у него уже год. Финансовый мир настолько выжимает все соки из Максвелла, что он вспоминает о мисс Лесли только к обеду. Опьяненный запахом ее духов, который доносится из соседней комнаты, Максвелл, имея только минуту свободного времени, решает поговорить с молодой стенографисткой … и, совершенно неожиданно, делает ей предложение руки и сердца. На что стенографистка Лесли отвечает, что они уже обвенчались вчера в маленькой церкви за рогом. Для читателя является неожиданным не только сам финал рассказа, но и поведение главного героя (предложение руки и сердца на бирже во время обеденного перерыва), поскольку весь рассказ построен на работе Максвелла, из-за которой он не находит достаточного времени для любви, и на том, как важно точно и быстро действовать на бирже, чтобы добиться успеха. Как пишет сам О.Генри «Stocks and bonds, loans and mortagages, margins and securities - here was a world of finance, and there was no room in it for a human world or the world of nature» (O. Henry Short Stories, c. 110). Чтобы наглядно продемонстрировать действие на читателя эффекта обманутого ожидания, мы приведем ниже концовку этой замечательной новеллы:

"Miss Leslie," he began hurriedly, "I have but a moment to spare. I want to say something in that moment. Will you he my wife? I haven't had time to make love to you in the ordinary way, but I really do love you. Talk quick, please--those fellows are clubbing the stuffing out of Union Pacific."

"Oh, what are you talking about?" exclaimed the young lady. She rose to her feet and gazed upon him, round-eyed. "Don't you understand?" said Maxwell, restively. "I want you to marry me. I love you, Miss Leslie. I wanted to tell you, and I snatched a minute when things had slackened up a bit. They're calling me for the 'phone now. Tell 'em to wait a minute, Pitcher. Won't you, Miss Leslie?"

The stenographer acted very queerly. At first she seemed overcome with amazement; then tears flowed from her wondering eyes; and then she smiled sunnily through them, and one of her arms slid tenderly about the broker's neck. "I know now," she said, softly. "It's this old business that has driven everything else out of your head for the time. I was frightened at first. Don't you remember, Harvey? We were married last evening at 8 o'clock in the Little Church Around the Corner" (O. Henry Short Stories, c. 112).

Не только в этих новеллах мы можем наблюдать эффект обманутого ожидания, многие рассказы О.Генри имеют финальную неожиданность. Б.М. Эйхенбаум в статье «О.Генри и его новелла» пишет, что сама финальная неожиданность приобретает характер игры с сюжетной схемой и с ожиданиями читателя. Конструктивные приемы намеренно обнажаются в своем чисто-формальном значении, мотивировка упрощается, психологический анализ исчезает. На этой основе развиваются новеллы О. Генри, в которых принцип приближения к анекдоту доведен, кажется, до предела (Эйхенбаум 1927, с. 2). И далее он пишет: «основной стилистический прием Генри (сказывающийся и в диалогах и в самой сюжетной конструкции) - сталкивание очень далеких, друг с другом как-будто не связанных и в этом смысле неожиданных слов, понятий, предметов, чувств. Неожиданность, как пародийный прием, служит, таким образом, принципом построения самой фразы. Недаром он так избегает последовательных, добросовестных описаний, а герои его иногда говорят совершенно бессвязно, при чем такой набор фраз мотивируется особенными обстоятельствами или причинами (Эйхенбаум 1927, с. 5).

Итак, рассмотренный нами эффект обманутого ожидания играет важную роль в структуре художественного текста, так как неожиданность всегда бросается в глаза и эмоционально воздействует на читателя, вызывая комический эффект. При этом неожиданность не всегда бывает неизменно благополучной, хотя именно такая неожиданность присуща новеллам О. Генри. Этот эффект имеет достаточно разнообразные основания, проявляется на всех уровнях языка, а в художественном тексте может занимать сильные позиции, т.е. позиции в начале и в конце произведения, причем эффективность его зависит не только от мастерства автора или писателя, но и от природы самого стилистического приема. Одна из главных его функций в художественном произведении - создание механизма экспрессивности, эмоционально и эстетически влияя таким образом на сознание восприятия читателя.

Литература

АРНОЛЬД, И. В., 1974. Стилистика декодирования. Ленинград: ЛГПИ им. А.И. Герцена.

АРНОЛЬД, И. В., 1999. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. Санкт-Петербург: издательство Санкт-Петербургского университета.

АРНОЛЬД, И, В., 2002. Стилистика современного английского языка: Учебник для вузов. Москва: Флинта.

БАННИКОВА, И. А., 1995. Парадокс в стилистическом контексте детектива. Вопросы романо-германского языкознания. Выпуск 11, с. 17-23.

ГАЛЬПЕРИНА, Л. И., 1989. К вопросу об эффекте подтверждённого ожидания и его роли в структуре художественного текста. Структурно-содержательные характеристики текста: Сб. науч. трудов. Фрунзе: КГУ, с. 8-17.

ГАЛЬПЕРИН, И. Р., 1974. Информативность единиц языка. Москва: Высшая школа.

ГЕНРІ, О., 2011. Оповідання=Short stories. Харків: Фоліо, 223 с.

ДОНГАК, С.Б., 2000. O cодержании понятия «обманутое ожидание». Риторика в свете. http://library.krasu.ru/ft/ft/_articles/0070278.pdf

ЗОЛОТАРЁВА, С. А., 2010. Парадокс - стимуляция имплицитных шагов в высказывании («обманутое ожидание»). Вестник Дагестанского научного центра, № 36, с. 96 - 100.

КИСЕЛЁВА, Р. А., 1970. Вопросы методики стилистических исследований в работах М.Риффатера. Вопросы теории английского и русского языков. Вологда: ВГПИ, с. 33 - 43.

ЛУКИН, В. А., 1999. Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа. Москва: издательство «Ось-89».

НОВИКОВ, Л, А., 1988. Художественный текст и его анализ. Москва: Русский язык.

ОВСЯННИКОВ, В. В., 1981. Сублимированные формы языкового комизма. Интерпретация худ. текста в языковом вузе. Ленинград: ЛГПИ им. А.И. Герцена, с. 64 - 71.

ПО, Е. А., 1977. Marginalia [заметки на полях]. Эстетика американского романтизма. Москва: Искусство, с . 153-172, 441- 444.

РИФФАТЕР, М., 1980. Критерии стилистического анализа. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 9. Лингвостилистика. Москва: Прогресс, с. 69 - 98.

СЕМЕН, Г.Я., 1987. Парадокс как стилистический прием . Филологические науки. № 5 (161), с. 80-83.

СИБИРЦЕВА, Е. И., 2009. Проблема национальной идентичности в новеллах О.Генри в контексте поэтики парадоксального. Филологические науки, № 1, с. 40- 47.

ЭЙХЕНБАУМ, Б. М., 1927. О.Генри и теория новеллы. Сборник «Литература: Теория. Критика. Полемика». Ленинград: Прибой. // http://www.opojaz.ru/ohenry/ohenry01.html

ЯКОБСОН, Р. О., 1987. Работы по поэтике. Москва: Прогресс, 464 с.

Размещено на Allbest.ru