Художественная картина мира в поэме А.А. Блока "Возмездие": структура и семантика

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

художественная картина мира в поэме а.а. блока «возмездие»: структура и семантика

Специальность 10.01.01 русская литература

Смолина Наталья Юрьевна

Абакан - 2009

Работа выполнена на кафедре литературы государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Хакасский государственный университет им. Н.Ф.Катанова»

Научный руководитель: доктор филологических наук

Карамашева Виктория Алексеевна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Минералов Юрий Иванович

кандидат филологических наук

Угдыжекова Ольга Васильевна

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Красноярский государственный

педагогический университет им. В.П.Астафьева»

Защита состоится 23 июня 2009 г. в 14 часов 30 минут на заседании Объединенного диссертационного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.317.01 при ГОУ ВПО «Хакасский государственный университет им. Н.Ф.Катанова» по адресу: 665017, г. Абакан, проспект Ленина, 94.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Хакасский государственный университет им. Н.Ф.Катанова» по адресу: 665017, г. Абакан, проспект Ленина, 90.

Автореферат разослан «____»_____________________2009 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета Амзаракова И.П.

Общая характеристика работы

Реферируемое диссертационное исследование посвящено рассмотрению структурной и семантической специфики художественной картины мира поэмы А.А. Блока «Возмездие».

Компетенции понятий «художественный мир» и «картина художественного мира» варьируются от всего разнообразия аспектов произведения до узких аспектов его художественной структуры. В основе их лежит условная система реалий: время, пространство, человек. В работе под художественной картиной мира понимается символическое воспроизведение действительности в художественных образах и сюжете, иерархическая модель художественного мира произведения, выстраиваемая на основе историзма, объективной картины мира, преломленной через авторское мировосприятие и миропонимание. Устойчивыми константами авторской картины мира традиционно являются представления о художественном пространстве и времени, которые конкретизируют аналитическую модель действительности, выступают «миромоделирующими» категориями.

Проблема системного описания модели художественного мира А.А. Блока, как правило, не рассматривалась в качестве специального предмета исследования. Тем не менее, в трудах, осмысливающих творческое наследие поэта, наблюдались элементы пространственно-временной аналитики (Б.И. Соловьев, А.М. Турков, П.П. Громов, Д.Е. Максимов, И.Т. Крук, В.Н. Орлов, Л.К. Долгополов, З.Г. Минц) на уровне отдельных наблюдений и в контексте других проблем творчества Блока. Актуализация философско-эстетической трактовки творчества Блока в работах второй половины ХХ века акцентирует и проблемы соотношения естественно-природного и социального начал, вопросы самоидентификации автора в горизонте культуры и «миростроения». В накопленных наблюдениях представлена стройная художественная система творчества А.А. Блока, особое место в которой занимает поэма «Возмездие». Привлекая внимание блоковедов, она чаще рассматривалась в рамках изучения иных проблем: жанровых разновидностей, специфики демонизма (Л.Г. Долгополов, И.Т. Крук, И.П. Поборчая), концепции возмездия (Г.А. Ременик, Д.Е. Максимов, П.П. Громов), взаимоотношений автора и героев (Ю.Н. Чумаков, Г.Г. Глинин). Исследователи отмечали ряд пространственно-временных свойств поэмы: принцип «концентрических кругов», общемодернистское противостояние «быта» и «бытия», петербургское пространство. Но структурно и системно в исследованиях эта проблема на сегодняшний день не представлена. Таким образом, актуальность данной работы определяется необходимостью системного описания художественной картины мира поэмы «Возмездие» с учетом ее иерархической структуры и семантического поля в русле философско-эстетических взглядов А.А. Блока.

Цель исследования: выявление структурно-семантической специфики художественной картины мира в поэме А.А. Блока «Возмездие» как отражение мировосприятия автора.

Цель определила постановку задач: реконструкция художественной картины мира поэмы; выявление устойчивых образно-смысловых доминант в хронотопическом комплексе авторской картины мира; определение их роли во взаимосвязи структурных элементов картины мира поэмы; выявление их генезиса, историко-культурного, литературного, мифопоэтического контекста; характеристика роли автора в организации художественной картины мира; определение характера динамики и статики в художественном мире поэмы.

Научная новизна исследования заключается в попытке комплексного представления специфики художественной картины мира и философско-эстетических принципов ее организации в поэме А.А. Блока «Возмездие».

Гипотеза состоит в том, что пространственно-временные особенности художественной картины мира поэмы «Возмездие», их символико-идеологический, ценностный аспекты, архетипические доминанты образов и мотивов являются отражением философско-эстетических позиций Блока последнего десятилетия творчества, аккумулируют его мировоззренческие и творческие поиски.

Теоретико-методологическая основа исследования предполагает обращение к теории хронотопа и актуализирует фундаментальные труды М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана, В.Н.Топорова, Д.С.Лихачева, Г.Барта, Б.О.Кормана, философские воззрения рубежа XIX-XX веков (В.С.Соловьев, Д.И.Мережковский, П.А.Флоренский), изыскания по методологии исследования художественного мира произведения.

Предметом исследования является художественная картина мира поэмы А.А. Блока «Возмездие» в комплексе категорий время, пространство, человек, преломленных в мировосприятии и миропонимании автора. В качестве объекта исследования выступает поэма Блока «Возмездие». Материалом исследования стали написанные главы поэмы, планы, наброски произведения с учетом лирического и лиро-эпического наследия поэта. Выбор для пристального анализа одного художественного текста был продиктован особым положением «Возмездия» в творчестве Блока как произведения, синтезирующего эстетические, творческие, мировоззренческие поиски поэта.

Комплексный характер работы потребовал синтеза нескольких методов и приемов. Структурно-семантический и описательно-аналитический методы применялись при реконструкции модели мира и определении символико-идеологических, ценностных аспектов ее иерархических уровней. Сравнительный метод привлекался при выявлении системы аллюзий, реминисценций. Методы контекстуального, мифопоэтического, мотивного анализа позволили определить историко-культурный, литературный, мифопоэтический генезис цепи образно-смысловых доминант. Для анализа материала использовались приемы наблюдения, обобщения, сопоставления.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что представленное исследование может стать составной частью всестороннего целостного анализа творчества А.А.Блока. Конкретные наблюдения и выводы позволяют дополнить существующие представления о художественном мире поэта, эстетике его творчества.

Практическое значение обусловлено возможностью использования материалов исследования в научной и образовательной практике, в вузовском преподавании (в курсах истории русской литературы, анализа поэтического текста, спецкурсах по проблемам поэтики) и школьном курсе литературы.

Апробация работы. Материалы исследования были отражены в докладах на научно-практических конференциях преподавателей ТывГУ (г. Кызыл 1998-2008 гг.). Опубликовано двенадцать работ по теме исследования и шесть по смежной тематике.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, каждая из которых имеет по три параграфа, заключения, библиографии и приложения. Общий объем исследования составил 186 страниц, из них 160 страниц основного текста, список литературы включает 195 наименований.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Категории художественного пространства и времени обладают высокой степенью репрезентативности для уяснения философско-эстетических взглядов А.А.Блока. Структура хронотопа в поэме «Возмездие» является миромоделирующей.

2. Комплекс мироощущений и миропонимания автора-Художника как демиурга является определяющим в моделировании художественной картины мира поэмы. В основе ее лежат авторские представления об оппозиционности Быта и Бытия, получившие выражение в локальных хронотопах Города и Поля, конституирующих верх и низ мира. Прослеживаются устойчивые топологические ряды, очерчивающие естественно-природную и социальную типологию хронотопа поэмы.

3. Художественная картина мира характеризуется системностью, где все компоненты взаимообусловлены и их связи отражают принципы линейной и циклической моделей мира. Связи между структурными элементами хронотопа осуществляются через сквозные образы и мотивы, образующие «мировую ось».

4. Уровень Быта доминирован «свернутым» «замкнутым» топосом «марионеточного» Города-мира, статичным локальным временем, образом толпы, типом героя «обыватель-«прохожий», погруженного в «сон души».

5. Бытийный уровень художественной картины мира формируется образом автора и определяется историко-культурным и мифопоэтическим контекстами.

6. Бытийность конституируется «перспективным» «сферическим» пространством Поля, циклическим временем, мировосприятием героя-индивида.

7. В бытовом и бытийном уровнях реализуются разнонаправленные типы движения - центростремительное и центробежное, что генерирует принцип разомкнутости/замкнутости пространственно-временных форм при ценностной оппозиции природа - цивилизация.

8. Структурно-онтологическим центром модели мира является многоуровневый образ Дома, иерархическая система значений которого вытекает из архаических представлений, историко-культурного и литературного контекста и наполнена индивидуально-авторскими смыслами.

9. Мотив пути, связанный с концептом Дома, отражает историческую концепцию развития Блока. Пространственно-временная оппозиция актуализирует понятия «границы» и выбора в реализации смысложизненных устремлений личности и цивилизации.

Основное содержание работы

Во введении дается обоснование темы работы, ее актуальности и новизны, определяются цели, задачи, методология исследования, характеризуется научно-практическая значимость, дан анализ истории вопроса и научной литературы по теме исследования.

Глава первая «Онтология художественного мира поэмы А.А. Блока «Возмездие» рассматривает онтологическую семантику и структуру художественного мира поэмы.

В первом параграфе («Пространственно-временная организация художественной картины мира») анализируется модель художественного мира «Возмездия». Архитектоника произведения, ориентирующегося на жанровый канон пушкинского романа в стихах, определяется переплетением взаимопроникающих сюжетов зоны героев и зоны автора при организующей роли авторского «я». Иерархию уровней художественной картины мира поэмы определили онтологические представления Блока-символиста об оппозиции Быта и Бытия. Сюжет героев функционирует в зоне бытового уровня, бытийный организуется автором-Художником, осмысленным в русле символистской традиции поэта-творца, и представлен историко-культурным и мифопоэтическим уровнями миромоделирования. Это, отражая историческую концепцию автора, его представления о концепте дело как способе включения в категорию вечности, развивает общемодернистскую дуальность Быта и Бытия в трехкомпонентную структуру: Быт/Со-бытие/Бытие. Над-пространственное и над-временное положение образа автора позволяет ему комментировать действительность в ее современном существовании и перспективе. Так бытовой уровень художественной картины мира поэмы приобретает двойственную оценку с позиции героев и автора. При этом реальная действительность коррелируется с историей России, Европы, цивилизации как пространственно-временной интервал в развитии человечества, представленном в исторической концепции Блока в виде спирали «концентрических кругов». Поэтому в поэме выдержан единый принцип изображения от общего плана через национально-исторический к судьбе личности, что традиционно для творчества А.А.Блока («Снежная маска», «Ямбы», ряд стихотворений цикла «Родина») и символизма.

Изображение бытового мира опирается на эмпирический способ восприятия мира и предстает как система доказательств доминирования «телесности», ведущей к иллюзорности жизни, ограниченной временем «настоящего» и локальным пространством, для чего привлекается акмеистический прием «вещности». Поэтому бытовой мир имеет точную топографическую - город (Петербург и Варшава) - и временную (от осени «семьдесят восьмого» Здесь и далее текст поэмы «Возмездие» цитируется по: Блок А.А. Собрание сочинений: в 6 т. / А.А.Блок. - Л.: Худож.лит-ра, 1980. - Т.2. - 472 с. до Цусимы и «Девятого Января») привязку. В целом он локальный, «свернутый», существующий в горизонтали и только в «сейчас». Пространственная характеристика воссоздает конкретно-бытовой мир обывателя, поэтому внимание с «парадного» города дворцов перенесено на «оборотный» город улиц и дворов. Физиологизм описания подчеркивает восприятие пространства обывателем: «заборы», «пустыри», «вонь кислая» дворов Петербурга, «вокзал заплеванный», «бесстыдные троттуары» Варшавы, продолжая традиции «петербургского текста» («Медный всадник», «Преступление и наказание»), модернизма (В.Брюсов «Urbi et orbi», В.Маяковский «Адище города», «Нате!», цикл Блока «Город»).

Обитатели бытового мира представлены иерархической системой по степени притяжения к Быту или Бытию: толпа; салон Вревской; солдаты, народовольцы, участвующие в движении «колеса истории», но не способные к его повороту на новый виток; «нереализованное» поколение (демон-отец, сын демона). Изображение их имеет различный пафос: от иронии над толпой, романтизации активного слоя до трагизма «потерянного» поколения. Толпа представляет собой «символ с нулевым значением» (З.Г. Минц), она статична в пространстве и времени. В трех отстоящих хронологически и топографически друг от друга эпизодах (встреча солдат; встреча царя; похороны демона-отца) ее характеристики аналогичны: масса, что «валит с утра», «горохом» «сыплет» крики ликования, «глазеет» «подобострастно», тащит «гроб, давя друг друга», «крик» и формируют картину хаоса. Свойственность этих черт и «отборному цвету» гостиной Вревской сближает ее с обывателем. Солдаты и народовольцы в авторском сознании участвуют в Со-бытии, что втягивает их в историко-культурный уровень бытийности. Он формируется аллюзиями, реминисценциями, связанными с традициями, восходящими к одам Ломоносова, Державина, «Бородино» и «Войне и миру», романтическим тенденциям, и представлен цепью «сегментов» линейного времени: русско-турецкая война 1877-1878 - война 1812 - русско-турецкая война 1778 - походы князя Олега и т.п.; народовольцы - декабристы и т.д. При таком тождестве событий прошлого и настоящего линейность времени приобретает черты «расправленной» спирали, где высшие точки парабол соответствуют аналогичным историческим событиям, характеризуемым понятием Дело.

Степень индивидуальности в бытовом мире определяется участием в Истории. В толпе эпизодические персонажи являются частным проявлением обобщенного обывателя-«прохожего». В характеристиках его доминируют условное наклонение: «ты мог бы» и глаголы с отрицанием: «не знаешь», «не узнаешь», указывающие на его место в истории - «прохожий» по жизни. Индивидуальное начало в солдатах и народовольцах автором осмысливается сквозь призму историко-культурного контекста обобщенного образа Героя. «Белый генерал» синхроничен Скобелеву, Кутузову, Суворову и до Александра Невского и героев былин, а сочетание реалистического и романтического методов в портретах народовольцев свидетельствует о преемственности традиций борьбы романтических бунтарей и декабристов.

В историко-культурном пласте локальность бытового топоса сменяется множественностью локусов, включенных прямой номинацией (Плевна, Шипка) или через историко-литературные аллюзии (Царьград, Бородино, альпийский поход Суворова). Они различны для зоны героев и автора: общие для персонажей и автора события настоящего и «старины»; события, прошлые для автора, но будущие для героев (покушение на Александра Освободителя, канун русско-японской войны, Девятого января и революции 1905).

Синхронизация бытового хронотопа с «точками» историко-культурного расширяет пространственно-временную перспективу до «прошлое - сейчас» и панорамного видения мира как части спирали. Каждый виток рассматривается и в рамках линейной концепции, и в системе событий-откликов, лежащих в основе циклической модели развития, возводящей события к «первовремени». Круги ее соотносимы со сменой времен года и времени суток, но при этом качественная суть событий неизменна из цикла в цикл: война - мир - страсть - смерть - жизнь. Это диктует особый мифопоэтический хронотоп, связанный с архетипическими образами и представлениями, нравственными императивами, которыми автор проверяет современность.

Во втором параграфе («Эсхатологическая концепция в поэме А.А.Блока») рассматривается историческая концепция Блока через характеристику эпохи и судьбу персонажей. Мир изображается сжимающимися кругами «опрокинутой» спирали: эпоха - Европа - Россия - Город - Дом - герой, главы начинаются с обобщенных рассуждений об истории и современности, которые затем конкретизируются в изображении жизни общества и судьбе личности.

Бытовой уровень модели мира осмысливается автором как «этап утраты» (К.Н.Леонтьев), в котором человек одновременно творец, искушающий демон и жертва. Представления об апокалипсисе связано не с вмешательством высшей силы, а с человеком, создавшим «страшный мир». Его характеристики конституируют механистичность, бездуховность, мертвенность: «жестокий» «железный» век, эпоха «матерьялистских малых дел», «бескровных душ и слабых тел», мир машин, кующих «гибель день и ночь», где властвуют «колдун» и «Дракон». Гибельность механистического равенства выражается в нивелировке индивидуально-личностного начала, что ведет к статике общества, равнозначной смерти, «гомункулизации» обывателя и «марионеточности» жизни. Бессознательность «игрового» поведения «водимых» пронизывает реальность: салон Вревской, нигилист и либерал «играют» в политическую силу; демон-отец - в «Байрона». Бытовое и бытийное противостоят как мир «театра» с марионетками и невроспастом, персонификацией «темной силы» и «идола» эпохи - «буржуазного богатства» и машины, и мир «зрителей». Объединив традиционные мотивы маскарада и механистичности, Блок создает мир-марионетку, сконцентрированный в образе Города.

Представленные Петербург и Варшава объединены чертами обмельчания, рефлексии, инфернальности, что расширяет пространственные рамки петербургского текста до единого Города-мира, воплощающего эсхатологию цивилизации на примере российской государственности от ее «творения» до конца, очерченными образами Петра Первого и Победоносцева.

Образ Петра Первого, ориентированный на традицию «Медного всадника», связан с мотивом сна-видения, функционирующем в «Возмездии» как инвариант смерти и как способ разрыва бытовой линейности, «принизывая» спираль в произвольной точке цикла, «стягивая» пространство и время. Поэтому автор допускает, что появление «Державного Основателя» возможно и наяву, что соответствует петербургскому мифу. В образе сочетаются креативный и эсхатологический миф одновременно: повернув Россию на новый виток спирали, он предопределил появление «страшного мира» машин и марионеток, т.е. акт творения нес в себе потенцию разрушения, символом которого стал Победоносцев. Он связан только с эсхатологическим мифом и ориентирован на фольклорную традицию и представления о последней битве, отразившиеся в архетипическом сюжете «хищник - жертва», связанном с концептами смерть/жизнь. Каждое из воплощений образа хищника: ястреб - сова - колдун - вампир - Победоносцев осмысливается и на бытовом и на бытийном уровнях картины мира. «Колдун» Победоносцев повторяет действия Дракона и ястреба - кружит над лугом-Россией, погрузив ее в очарованный «сон души». Мифопоэтическая трактовка Победоносцева совмещается с социальной в оригинальных образах колдуна-бюрократа (социальная функция) и колдуна с кадилом (духовно-нравственная функция) как носителя идеологии «марионеточного» мира. Сюжетная схема «хищник - жертва» реализуется и во взаимоотношениях демона-отца и младшей дочери, сына демона с отцом.

Демонические персонажи иллюстрируют постепенную утрату жизни духа под воздействием эпохи, путь от «Байрона» к «Гарпагону». Портретные штампы «тяжелое пламя печали», «роковая страсть» для демона-отца в юности являются «маской», надетой по воле общества, бессознательной «игрой», что отчасти роднит его с толпой. В основе его личности - противоречия: «Он, утверждая, отрицал / И утверждал он, отрицая», «Как будто труп хотел налить / Живой, играющею кровью». Ряд деталей отсылают к фольклорному образу хищника-вампира: болезненная бледность, черные крылья, «красноватый отблеск». Но вампирствующее начало в демоне-отце направлено и вовне и внутрь, поэтому жертвой его становится не только младшая дочь, но и сам герой. Это жертвенное начало, наличие трагического пафоса и дара музыканта не позволяет в полной мере согласиться с оценкой персонажа как сниженного варианта демона. А. Блок показывает двойственность творческого акта, утверждая идею единства Демона-Ангела, что может рассматриваться как двойник демона-отца. В юности «можно было» играть, полное растворение в музыке разрывало линейность Быта, о чем свидетельствует появление образа, традиционно рассматриваемого как демон, но ряд определений: «грустный, дальный», «крылья белые в лазури», «неземная тишина» традиционен для ангела-серафима. Постепенно победа «тьмы» внутри героя, «сон души» рождают «озлобленные руки» и «сбитые крылья». Стремясь к миру вечному, герой «брошен» в мир «машин» и марионеток, что сродни отторжению от небес Демона. Три посмертных портрета демона-отца соединены характеристиками «смятый» и «жалкий». Это и реалистические детали смерти, и выражение «Я», «смятого» эпохой. Блок расширяет традиционную схему «хищник - жертва», соединяя в демоне-отце те и другие черты и разделяя героя и его демоническое начало, ставшее «другом-соперником» сына. Символами родовой и исторической преемственности становятся кольцо и «некто».

Образ сына демона дополняется автобиографическим материалом, связями с лирическим героем, критической прозой Блока. Двойственность его личности формируется Городом (разум) и Полем (чувственное начало), что позиционирует его как последнюю ступень в реализации эсхатологического мифа данного витка истории. Судьба героя иллюстрирует путь само- и миропознания от «баловня» и гармоничного слияния с миром к осознанию родства с демоном-отцом, в этом процессе стягиваются бытовой, «психологический» и «метафизический» (П.Х. Тороп) миры. Их единение представлено через стяжение времени (три дня похорон реального времени равняются трем годам времени психологического), абстрагирование пространства (Варшава как воплощение Города-мира), столкновение Человека и Стихии (сын демона и вихрь, Пан-Мороз).

Для автора этап разрушения духовной составляющей личности и мира должен смениться этапом созидания. «Сон-смерть» сына демона при встрече с Паном-Морозом соседствует со сном-видением Марии, персонифицирующими эсхатологический мир и мир вечности, на границе которых оказывается герой. Спасение видится в возвращении к истокам, тварному началу, символом чего становится Мария. Мифопоэтический генезис образа (аллюзии женщины-змеи) переплетается с представлениями о Богородице и России-матери. Идея творения связана и с образом розовой девушки во фруктовом саду, где герой «перестает быть мальчиком». Встречи объединены мотивами искушения, райского сада, и образ героини, родившей внука демона, аллюзиями связанного с образом Христа и началом «новой эры», очевидно, удваивается.

В третьем параграфе («Авторская модель бытия») рассматривается зона автора и поле комментариев реального мира. Образ автора-Художника является творцом, чья воля свободно перемещается между уровнями художественной картины мира. Критерии его оценки современности опираются на вечные нравственные императивы, представления о естественно-природном начале, циклическом времени, «панорамном» пространстве. Основной принцип циклической модели реализуется в диахронии событий, выражением чего является смена времен года, связанная с концептами жизнь/смерть. В зоне героев и зоне автора, Городе и Поле время года различно.

Город существует в части природного цикла, связанного с концептом смерти: осень - зима. Весна в бытовом мире трансформируется в специфическое время «осень-весна» (В.Н.Топоров) в русле «петербургского мифа», свидетельствуя о движении от рождения к смерти. Стяжение времен говорит о нарушении закона цикличности, отчуждении от вечных устоев. В Поле весна традиционна: солнце, синее небо, «всей весенней красотою / Сияет русская земля», и связана с созидательным началом цикла смерть/рождение, поэтому оправдан разрыв весенних картин сценой осеннего сбора урожая. Зима двойственна и иллюстрирует «жизнь-сон». Осмысливаясь как этап возмездия, она воплощается в образах вьюги и холода: метель «идет», «взрывает», чугун мостовой повторяет «удары мерзлого копыта». Умиротворенная картина зимы у стен Саксонского сада связана с образом снега, объединяющим семантику сна-смерти и потенции жизни. Со сменой времен года соотносятся этапы жизни героев. Судьба демона-отца развивается от «осени» к «зиме», сына демона - от «весны» детства и юности к «осени-зиме» осознания родства с отцом, внук демона показан в период цветения, солнца, соотносимого с весной и летом.

Для зоны автора центральным временем является весна. Прерывая сюжет героев, поэт сравнивает жизнь с весенним ледоходом, символизирующим возмездие. Смена эпох неизбежна, и в этом разрушении заложено созидающее начало. Вечным началом, что способно пережить бунты и переломы, становятся Дом и семья.

Глава вторая «Образно-семантическая организация модели мира в поэме А.А. Блока «Возмездие» раскрывает образные и семантические взаимосвязи между иерархическими уровнями картины мира поэмы.

В первом параграфе («Семантика образной системы художественной картины мира») рассматривается система образов, имеющих хронотопическое содержание: город, дом, поле, сад, Всадник, которые представлены триадами, где каждая составляющая бинарна или дуальна. Это формирует «мировую ось», стягивая уровни художественной картины мира в единое целое, движение в котором циклично и ведет к истокам, «первомиру». Город и Поле традиционно противопоставлены как цивилизация (механистичность) - естественность.

Образ Города, для которого характерны дисгармония, хаотичность, «свернутость» линейного пространства-времени, иллюзия динамики, механистичность, бинарный: Петербург-Варшава. В нем представлена новая модификация соотношения привычных элементов петербургского текста. Каждая составляющая хронотопической характеристики Города двойственна в природном, материально-культурном, духовно-культурном воплощении: сочетание стихийности и упорядоченности, «парадных» «примет-штампов» и повседневности, узнаваемости и типичности. Конкретные реалии Петербурга осознаются через исторические и культурные аллюзии, формирующие его вневременное существование, недоступное сознанию обывателя. В двойственности Варшавы акцентируется внимание на провинциальности бывшей столицы, внося дополнительную семантику относительности величия, что отвечает принципу «концентрических кругов».

Социально-нравственная составляющая Города втягивает в свой круг многовариантный образ Всадника. Он функционирует на границе бытового и бытийного уровней картины мира. В зоне героев это конные прогулки сына демона и светского общества, в историко-культурном - «Белый Генерал на Белом коне» и мифопоэтическом уровне бытийного - Пан-Мороз, Художник и Пегас. Генетически они связаны с представлениями о священной брани Михаил Архангела и битве Рыцаря с Драконом. В «Возмездии» схема «хищник - жертва», где акцент делается на трагическом начале, переплетается с героическим началом сюжета «рыцарь - дракон». На всадника - Пана-Мороза переносится часть характеристик Дракона-хищника. В нем прочитываются мифопоэтические и литературные параллели от Медного всадника как символа Петербурга-России-века, гоголевской Руси-тройки до Деда Мороза. Всадник как Художник и Пегас иллюстрирует творческий процесс.

Хронотоп Поля (луга) привязан не к географической точке, а к Со-бытию, предстает в условно-метафорическом воплощении. Оно не столько видится, сколько духовно чувствуется. Представления о поле-луге определяют внутренний микроклимат и ранние эмоциональные переживания в диаде «ребенок - мать», потому оправданной видится формирующаяся в поэме параллель: мать-птица, мать-Русь, луг (поле)-Россия, птица-мать-Россия. Локус Поля формируется в горизонтали, фиксированной образами дома, всадника, дороги, и вертикали через сеть архетипических образов-символов, связанных с идеей Мирового Древа: дерево, церковь, дом. В целом образуется панорамный мир с центростремительностью к концептам дом и дорога, которыми проверяется жизненный путь центральных персонажей и цивилизации. Демон-отец проходит город - дом - поле. Сын демона: город/поле - дом - поле - сад. Судьба внука демона должна была быть связана с полем. Изменение начала пути от Города к Полю должно свидетельствовать о возвращении к истокам.

Семантика концепта «жизнь» связывает Поле с библейской символикой образа сада и древа жизни. Образ Сада появляется дважды, как и Всадник, он оказывается на границе бытового и бытийного. Фруктовый сад, объективно расположенный в рамках реалистического бытового пространства, представлен в идиллических красках и связан с семантикой плодоношения и райских кущ. Яблоневые лепестки и образ розовой девушки вводят мотив искушения, реализованный в замысле. Огороженность и плодоносящая функция осмысливались и как символы души и девы Марии. Эта интерпретация связывает две встречи сына демона: с девушкой и с Марией. Стена Саксонского сада и вихри метели отгораживают сына демона от действительности, и его будущее определяется уже рамками не бытового, а мифопоэтического.

Во втором параграфе («Дом как структурно-онтологический центр мира») рассматривается миромоделирующая функция образа Дома, его связи с понятием «семья» и комплексом мотивов рая, сюжетом о возвращении блудного сына, с представлениями о блаженстве. Образ дома - одна из важных семантических составляющих национальной картины мира. Дом-здание было сакрализованным пространством с ритуально-символическим значением атрибутов. В поэме несколько Домов: дом семьи; квартира демона-отца; салон Вревской; квартира сходки народовольцев; имение; бедная комната, где рос внук демона. Часть из них оппозиционна: дом семьи - квартира демона-отца, часть бинарна: городская квартира семьи - дом в имении. Но сакральным хронотопом является только дом семьи, противопоставленный десакрализованному пространству «квартиры», что проявляется и в принципе описания: духовное (атмосфера) - материальное (деталь).

В описании Дома семьи внимание перенесено на тип семейных взаимоотношений, где доминируют «тепло», терпимость, сохранение традиций «старины», включающие его в мотивное поле рая. Путь членов семьи в итоге приводит их в Дом, что делает его центром мира, предопределяющим центростремительное направление жизненного пути героев. Отчетливее всего эта идея проявляется в характеристике Дома в имении - «угол рая». Он является составной частью окружающей природы, имеет конкретное детальное воплощение, но каждая черта осмысливается не только в рамках быта, но и культуры, и мифа. Дом, нависшая над ним крона тополя видятся реализацией мифа о мировом древе, а открывающийся из окна и в путешествии сына демона по окрестностям мир представляет собой сферу, где Дом выступает как аналог мирового яйца. Детали описания Дома традиционны и для райского сада: свет, тишина, тепло, встреча, простор, защищенность, окно, которое связывает жилище с космическим миром, очерчивает мировую ось: Дом - Храм - Небо.

Представления о доме и квартире соотносятся с понятиями «тепло» - «холод». Блок связывает холод с бытовым миром «псевдожизни» и образом «потерянного» Дома. Квартира воплощает идею «бездомья» современности, с ней связаны мотивы семантического поля ада: разрушение, холод, одиночество, сумрак, скученность, умирание. Гостиная Вревской и место сходки народовольцев не имеют детальной прорисовки, но общая атмосфера многолюдности, звуковой фон роднят их с Городом. Детали квартиры демона-отца: «сырая», «темная», «убогая берлога», «пыль стлалась серыми слоями», свидетельствуют о смерти при жизни.

Обобщенный образ Дома-России, изначально формируясь в славянофильских традициях, в поэме дополняется философско-метафизическим видением единого образа «Поле-Русь-мать-Дом». Дом семьи, как в «матрёшке», вкладывается в общий Дом-Россию, а она, в свою очередь, в весь мир, взятый в историческом и мифопоэтическом аспектах. Все эти уровни неотторжимы друг от друга, это центр мироздания, где берет начало любой путь.

В третьем параграфе («Мотив пути как структурообразующая единица картины мира») рассматривается мотив пути и специфика статики и динамики в разных уровнях модели мира. Дорога понимается в русле архаических представлений как «промежуточный» топос между «своим» и «чужим» пространством, аналогами которых стали Город и Поле. Поэтому жизненный путь персонажей связан с пространственными перемещениями между ними, которые становятся этапами мироопределения героев.

Демон-отец совершает два пространственных перемещения: отъезд в Варшаву и последний путь на кладбище «Воля». В контексте расширения петербургского пространства до Города-мира, первая дорога мнимая, в ней процесс познания «я» и мира нивелируется. Второй путь от Города к Полю истинный: только покинув мертвенность Города, герой включается в естественно-природный цикл, что объясняет спокойствие мертвого лица. Подобные переходы между живым и мертвым миром характерны для инициации, последний путь демона-отца, таким образом, может быть соотнесен с последним этапом обряда как дорога от бездомья квартиры к Дому.

Пространственные перемещения сына демона: тропа к фруктовому саду, поездка в Варшаву, дорога в поле к кладбищу, метания по городу связаны с познанием окружающего пространства и «я». Первая и последняя дороги составляют оппозиционную пару, они расположены в локусах Города и Поля, воплощающих концепты смерти/жизни, и в соответствии с этим определяют личностный путь героя. Первое путешествие совершается в хронотопе Поля. Пространство его спирально расширяется, и мир оформляется в сферу с Домом в центре. Герой находит свой «сад» как аналогию рая-Дома. Это центростремительное путешествие-миссия, оно предпринимается для познания пространства, перед героем ясная дорога и ориентир - Дом, поэтому она может рассматриваться как часть обрядового ритуала посвящения, приводящего к принятию мира, осознанию тождества «я - мир». Второй путь складывается из нескольких этапов. Дорога в Варшаву сопровождается чувством неприятия и мотивом мести, в контексте расширенного петербургского топоса этот путь, как и у демона-отца, мнимый. Путь к кладбищу приводит к осознанию «я» в рамках рода, в исторической перспективе. Герой от злобы приходит к жалости и любви к отцу в пространстве Поля и храма. Этот этап пути предваряет этап инициации - принятия себя в мире Города. Итогом третьего пути становится переосмысление «я» и мира. Демоническое «Нечто», ставшее спутником сына пробуждает новые качества. Его движение по городу противоположно путешествию по Полю. Метания эти «полубезумны» в сакральном смысле, они связаны с познанием не пространства, а внутреннего мира и завершаются осознанием духовного родства с отцом. Это разрушает уже сложившееся тождество «я - мир». Ночь, мороз, зима - традиционные составляющие времени сна-смерти, что соответствует «умиранию» прежнего «я» «баловня судьбы». Новая инициация, посвящение в демоническую составляющую себя и мира Города формирует новое тождество «я - мир». Однако если в первом случае герой безоговорочно принимает мир и себя в нем, то во втором случае происходит отчуждение от мира и времени, что может расцениваться как неизбежность смерти. Появление Марии может быть соотнесено с образом помощника на пути к раю, особенно в контексте семантики имени. Она становится его проводником в пространство Поля, где герой, как и отец, находит избавление от «тоски» мира. Возвращение в Поле после «инициации» миром Города для демона-отца и сына демона свидетельствует о неизбежности возвращения к вечному. Если жизненный путь отца совершался от обретения к утрате, то путь сына проходит от утраты к началу обретения. Дальнейшее расширение «сжатого» мира должен был продолжить внук демона, рожденный и сформированный Полем, существующий в рамках уже не быта, а бытия.

Бытовой и бытийный уровни модели мира в разной степени динамичны. Изображение бытового хронотопа определяется представлениями о линейном времени и является «интервалом» на «растянутой» спирали развития. Для него свойственны статика, «сжатое» пространство-время. Предельная концентрация определяет и специфическое движение внутри бытового хронотопа. Для него характерно «точечное» пространство, в котором нет вертикали, а горизонталь ограничена: забор, стена, тротуар. Характерной приметой этой «сжатости» может служить давка: народ «толпился», «давка, ругань площадная, сжимающая пространство до уровня площади и квартиры. Автор привязывает характер движения к системе образов (толпа, солдаты, народовольцы) и представлениям о Быте/Со-бытии/Бытии. Движение толпы внешне активное: «народ валит», «ногами штатскими пылят», «тащат» прочь, суетясь и «давя друг друга», но мнимое, поскольку не выходит за рамки очерченного пространства из-за отсутствия Цели и Дела. Движение солдат и народовольцев целенаправленно и обусловлено: организованный, ритмичный солдатский марш - это возвращение Домой, что расценивается как цель пути. Толпа статична не только в пространстве, но и во времени настоящего, солдаты и народовольцы через участие в Со-бытии включаются в интервал прошлое - настоящее, однако выраженной протяженности в будущее нет.

Движение в бытийном мире циклично, и путь героя, многовариантный в реальном бытовании, в плане бытия проходит одни состояния: любовь, страдание, успокоение; одни и те же этапы: от рождения через инициацию к реализации «я» и смерти; одни и те же пространственные точки: Дом - дорога - Дом. Происходит своеобразное «стягивание» «диахронических интервалов», свойственных линейному развитию. В такой возможности «замыкания» линейного времени и развития объединено несколько концепций будущего: движение в «будущее» по вертикали через нравственное совершенствование в особое «будущее-прапрошлое», связанное с идеей «золотого века»; горизонтально-вертикальное движение от дикости к цивилизации (восходящая линия), будущему как следствию настоящего (горизонтальная линия), отразившееся в христианских представлениях об истории человечества как движении по воле небес к идеалу, «раю».

Движение в поэме связано и с «челночным движением» точки повествования (Ю.Н.Чумаков). Автор выбирает из цепи событий и персонажей точки переходов между витками спирали, сравнивает современность с прошлым и вечным, наполняя сюжет героев новой семантикой. Постоянное возвращение к образам, мотивам, ситуациям формирует их «пульсацию»: город - поле, квартира - сад, Варшава - Петербург, дорога - улица, Медный всадник - Пан Мороз и т.д. Все это определяет особые приемы изображения, которые могут быть определены как «кинематографичность» (Е.С.Добин) и «кадровый монтаж», связанный с традицией раешного театра и киномонтажа. Описание толпы, солдат, салона Вревской, жизнь семьи подаются не последовательно, а как отдельные кадры. Сам кадр динамичен, это самостоятельная сценка, однако динамика ее «замкнута» рамками картинки. И с позиции раешника - автора-комментатора, эти картины-кадры статичны. Формируется явление динамики внутри статики, «изменчивости внутри неизменяемости» (Ю.Н.Чумаков), свойственное жанру романа в стихах. Несколько эпизодов поэмы описываются в последовательности: сходка народовольцев, переезд в имение, путешествие сына демона по окрестностям усадьбы. Они представляют собой «киноленту», в которой событие показано в последовательности. «Кадр» и «кинолента» противопоставлены друг другу по принципу динамики/статики. «Кадр» обычно связан в поэме с бытовым миром, «кинолента» с Со-бытием и Бытием.

Заключение содержит основные выводы исследования.

блок поэма возмездие художественный

Основные положения диссертации отражены в публикациях

в изданиях, рекомендуемых ВАК

1. Смолина, Н.Ю. Хронотоп Города в поэме А.А. Блока «Возмездие» [Текст] / Н.Ю. Смолина // Мир науки, культуры, образования / Гл.ред. проф. А.В. Петров - Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2009.- Вып. 2. - С. 71-74 (0,45 п.л.).

2. Смолина, Н.Ю. Мотив жизненного пути демонических героев поэмы А.А. Блока «Возмездие» как отражение общего развития цивилизации [Электронный ресурс] / Н.Ю. Смолина // ГЛОБЭКСИ: Интернет-журнал АТиСО / Академия труда и социальных отношений - Электронный журнал. - М.: АТиСО, 2009. - № гос. регистрации 0420900077. - Режим доступа: http://www.globecsi.ru/Articles/2008/Smolina.pdf, свободный. - Загл.с экрана. (0,42 п.л.).

в других изданиях:

1. Смолина, Н.Ю. Принципы организации хронотопа и системы персонажей в лиро-эпической поэме Х1Х-ХХ веков (М.Ю. Лермонтов, А.А. Блок) [Текст] / Н.Ю. Смолина // 55 лет в составе России: Тезисы докладов республиканской научно-практической конференции, посвященной 55-летию добровольного вхождения Тувы в состав России (20 сентября 1999 г.). - Кызыл: Изд-во ТывГУ, 1999.- 135 с. - С.26-28 (0,12 п.л.).

2. Смолина, Н.Ю. Образ героя времени в поэзии А. Блока [Текст] / Н.Ю. Смолина // Науки юношей питают…: Сборник научно-методических трудов. - Кызыл: Тувинское книжное изд-во, 2002. - 72с. - С.28-41 (0,5 п.л.).

3. Смолина, Н.Ю. Пространственно-временная структура поэмы А. Блока «Возмездие» [Текст] / Н.Ю. Смолина // Актуальные проблемы изучения языка и литературы: Материалы Ш Всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию образования ХГУ им. Н.Ф.Катанова и 40-летию образования факультета иностранных языков Института филологии, 25-27 ноября 2003, Абакан / Отв. ред. В.С. Киселев, науч. ред. И.В. Пекарская. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф.Катанова, 2003. - 340 с. - С.271-273 (0,12 п.л.).

4. Смолина, Н.Ю. Два Демона в русской литературе Х1Х-ХХ века (Лермонтов, Блок) [Текст] / Н.Ю.Смолина // Анализ литературного произведения в системе филологического образования: 9-11 классы: Материалы Х Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы анализа литературного произведения в системе филологического образования: наука - вуз - школа». - Екатеринбург, 24-25 марта 2004./ Урал. гос. пед. ун-т; Институт филологических исследований и образовательных стратегий «Словесник». - Екатеринбург: Изд-во АМБ, 2004.- 208 с. - С. 46-50 (0,25 п.л.).

5. Смолина, Н.Ю. Проблема демонического героя в поэме А. Блока «Возмездие» [Текст] / Н.Ю. Смолина // Научные труды Тывинского государственного университета. Выпуск 1 / отв. ред. А.И. Жданок.- Кызыл: Изд-во ТывГУ, 2004. - 275 с. - С. 144-145 (0,12 п.л.).

6. Смолина, Н.Ю. Лермонтовская цитата в «Возмездии» А. Блока [Текст] / Н.Ю. Смолина // Вестник Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова. Серия 6. Филология: Литературоведение. Выпуск 3 / Гл. ред. С.А. Боргояков; отв. ред. И.В. Пекарская. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н.Ф.Катанова, 2004.- 97 с. - С.71-73 (0,19 п.л.).

7. Смолина, Н.Ю. Образ медного всадника в творчестве Блока [Текст] / Н.Ю. Смолина // Научные труды Тывинского государственного университета. Выпуск 2. Т.1. (Материалы ежегодной научно-практической конференции. 22 октября 2004 г. / отв. ред. С.О. Ондар.- Кызыл: Изд-во ТывГУ, 2005. - 183 с. - С. 77-79 (0,18 п.л.).

8. Смолина, Н.Ю. Многозначность мифологемы «слово-меч-огонь» в поэзии А. Блока [Текст] / Н.Ю. Смолина // Русский язык в Туве: материалы республиканской научно-практической конференции (22-23 ноября2007 года, г. Кызыл) / отв.ред. к.ф.н. Б.К. Ондар. - Кызыл: ТывГУ РИО, 2007.- 138 с. - С.82-86 (0,18 п.л.).

9. Смолина, Н.Ю. Автор в поэме А.А. Блока «Возмездие» [Текст] / Н.Ю. Смолина // Русский язык и литература в национальной школе: опыт, поиск, перспективы: Материалы ежегодной межрегиональной научно-практической конференции (7 ноября 2008 года, г. Кызыл) / отв. ред. О.О. Иргит. - Кызыл: Изд-во ТывГУ, 2008. - 100 с. - С.66-68 (0,45 п.л.).

10. Смолина, Н.Ю. Семантика образа сада в поэме А.А. Блока «Возмездие» [Текст] / Н.Ю. Смолина // Научные труды Тывинского государственного университета. Выпуск 6. Т.1. (Материалы ежегодной научно-практической конференции преподавателей и сотрудников ТывГУ).- Кызыл: Изд-во ТывГУ, 2008. - 325 с. - С. 114-116 (0,21 п.л.).

Размещено на Allbest.ru