Региональный компонент авторской картины мира В. Астафьева в семантике слов, обозначающих человека

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

1

Региональный компонент авторской картины мира В.П. Астафьева в семантике слов, обозначающих человека

Башкова Ирина Венадьевна кандидат филологических наук,

доцент кафедры русского языка и речевой коммуникации

Сибирский федеральный университет

Аннотация

В данной статье анализируется семантика двух слов, обозначающих человека в дискурсе В.П. Астафьева: «сибиряк» и «чалдон». Положительные и отрицательные коннотации в значении этих лексем отражают отношение писателя к своим землякам и репрезентируют региональный компонент авторской картины мира. Исследование проводится на материале ключевых произведений В.П. Астафьева.

Ключевые слова: В.П.Астафьев, сибиряк, чалдон, коннотация, семантика, авторская картина мира.

Annotation

The article is devoted to the meaning of the words “Siberian” and “Chaldon” in V.P.Astafiev's discourse. The positive and negative connotations in the meaning of these words are the reflection of the author's attitude to his countrymen and the representation of the regional component of the author's picture of the world. The study is carried out on the material of the key works by V.P. Astafiev.

Keywords: V.P. Astafiev, Siberian, Chaldon, connotation, semantics, the author's picture of the world.

В настоящей статье представлены результаты исследования того, как в значении слов, обозначающих человека, в произведениях: «Последний поклон», «Царь-рыба», «Пастух и пастушка», «Прокляты и убиты», «Затеси» - проявляется своеобразие авторской картины мира известного русского писателя Виктора Петровича Астафьева. Исследование проводится с позиций семантического направления в лингвоперсонологии - науки о языковой личности. (О лингвоперсонологии см.: [4]).

Эффективным инструментом для изучения творческой языковой личности является анализ семантики идиоглоссы, то есть лексической единицы, которая, по мнению Ю.Н. Караулова, отражает главные мирообразующие идеи автора и служит концентрированным выражением специфики его языка и стиля. «В семиотическом аспекте идиоглосса - это слово-знак, но не обычный, а знак сублимированный, знак второго порядка, поскольку его содержанием является не только семантическая составляющая, как у обычного слова, но также мироформирующая функция строительного элемента в картине мира автора» [5, с. 11].

В ряду слов, обозначающих человека, в дискурсе В.П. Астафьева особое место занимают слова сибиряк и чалдон, которые встречаются во всех главных произведениях писателя, так как большинство их героев - это люди, рожденные или проживающие в Сибири; следовательно, данные лексемы являются идиоглоссами. В настоящей статье выявляются когнитивные и прагматические смысловые признаки, входящие в их значение. Данное исследование базируется на представлении о том, что «художественное значение слова в принципе всегда индивидуально, лично, так как в полной мере оно может быть раскрыто только в пределах художественного произведения, которое всегда уникально»

[7, с. 86-87]. В словарях русского языка даются следующие толкования слова сибиряк: «уроженец или житель Сибири» [6, с. 740], «житель, уроженец Сибири» [8, с. 72]. Как видим, здесь представлен только когнитивный макрокомпонент значения, он такой же и в дискурсе В.П. Астафьева, однако в его произведениях в большинстве контекстов у слова сибиряк выявляется и прагматический макрокомпонент значения, который включает закрепленную в языковой единице «оценку говорящим действительности, являющейся предметом сообщения» (см. [2, с. 157]).

Во всех произведениях В.П. Астафьева слово сибиряк обладает положительными коннотациями. (Коннотация - это «узаконенная в данном языке оценка объекта действительности, именем которой является данное слово» [2, с. 159]). Это существительное писатель использует только для обозначения персонажей, к которым испытывает симпатию, которые обладают какими-либо положительными качествами, внешними или внутренними. астафьев лексема земляк семантика

Анализ контекстов, в которых встречается данное слово, показал, что для В.П. Астафьева сибиряк - это человек с грубой внешностью, за которой скрывается душа, зачастую непонятная людям, приехавшим в Сибирь. Сибиряк обладает крепким телосложением, отменным здоровьем, он закаленный и выносливый. Он стесняется на людях проявлять нежные чувства, в то же время он сентиментален во время гулянки. Сибиряк гостеприимен, почитает общество, обладает чувством собственного достоинства, переживает за судьбу России. Сибиряк - это сильный человек, который, благодаря навыкам, полученным в тайге, умеет воевать. Все сказанное свидетельствует о том, что в дискурсе В.П. Астафьева сибиряк - это не просто житель Сибири, но человек, обладающий особыми внешними и внутренними положительными качествами: «Всему миру известно прославленное имя - сибиряк» [1, т. 4, с. 161]. (В настоящей статье мы не иллюстрируем коннотации слова сибиряк примерами из текстов, поскольку это было сделано на посвященной 90-летию со дня рождения В.П.Астафьева Международной научно-практической конференции «Человек, природа, общество», прошедшей в Красноярске 29 апреля 2014 г., материалы находятся в печати).

Таким образом, в дискурсе В.П. Астафьева ярко проявляется прагматический макрокомпонент в семантике слова сибиряк, выбирая его для обозначения персонажей, писатель показывает, что проявляет к ним симпатию, для него сибиряки - это свои, родные люди. Как показала О.В. Фельде, «автостереотип сибиряков вербализуют слова и словосочетания, содержащие в своей семантике положительную оценку свойств, типичных для “своих”» [10, с. 60].

Теперь рассмотрим значение слова чалдон. В «Этимологическом словаре русских диалектов Сибири» в словарной статье «Чалдон» собраны толкования этого слова, представленные в разных диалектных и толковых словарях [1, с. 639]. Если их сопоставить, то можно выделить несколько лексикосемантических вариантов когнитивного и прагматического макрокомпонентов значения слова чалдон (челдон) в разных говорах русского языка (далее - г. р. яз.).

Варианты когнитивного макрокомпонента значения: 1) 'местный коренной житель' среднеуральские г. р. яз.; 2) мн. 'коренные жители, аборигены Сибири' новосибирские г. р. яз.; 3) 'коренной сибиряк, русский' г. р. яз. в Среднем Прииртышье, на Алтае, амурские; 4) 'коренной сибиряк' красноярские г. р. яз.; 5) 'первые русские поселенцы, старожилы Сибири' новосибирские г. р. яз.; 6) 'потомок русских поселенцев Сибири, вступивший в брак с аборигеном (аборигенкой) Сибири' сибирские г. р. яз..

Варианты прагматического макрокомпонента значения: 1) 'ругательное слово для коренного сибиряка' томские г. р. яз.; 2) 'глупый человек' среднеуральские г. р. яз.; 3) 'некультурный, неразвитый человек' русские говоры Кузбасса; 4) 'неграмотный человек' прибайкальские г. р. яз.; 5) 'бродяга, беглый, варнак, каторжник' иркутские г. р. яз..

Как видим из словарных толкований, при некоторых различиях когнитивного макрокомпонента значения слов сибиряк и чалдон общее в их семантике - это 'житель Сибири'.

Больше различий наблюдается в прагматической зоне значения: многие качества чалдона в диалектах оцениваются отрицательно. Иначе говоря, слово обладает отрицательными коннотациями.

В «Енисейском энциклопедическом словаре» слово чалдоны толкуется следующим образом: «назв. старожилов Сибири, первых поселенцев и их потомков. В Приенисейском крае дополнительное значение: упрямый, здоровый человек» [9, с. 676]. Здесь представлена оценка внешности и характера чалдонов.

Оценка чалдона, включенная в значение всех лексико-семантических вариантов диалектного слова, явно выражена и в дискурсе В.П. Астафьева: писатель часто употребляет эту лексему в оценочных контекстах. Рассмотрим, какими качествами обладает чалдон в произведениях сибирского писателя.

Внешние, физические качества. У чалдона крепкое здоровье, могучее телосложение, суровый облик: «<…> играючи управляется с тяжелой ношей могучий чалдон <…>» [3, т. 10, с. 244]; «<…> основательно сложенная, на чалдона-сибиряка ликом похожая, насупленная русская печь» [3, т. 11, с.62]. Одеваются чалдоны в меха и не боятся мороза: «И прежде в Сибири зимы бывали не бархатные, однако ж, сытые чалдоны, одетые с ног до головы в собачьи меха, не особенно их признавали» [3, т. 5, с. 69].

Внутренние, психические качества. Чалдоны суеверны, верят в чудо, вспоминают Бога только в критической, опасной для жизни ситуации: «Как положено суеверным чалдонам, хозяева потаились два дня <…>» [3, т. 10, с. 246]; «И тронуло суеверные души чалдонов подозрение: "Слово знает!"» [3, т. 6, с. 178]; «Однако ж, на то я и чалдон, чтобы верить в чудо, в наговор, в приворот, в сглаз и в прочую чертовщину» [3, т. 5, с. 81]; «Со мной произошло то, что происходило со многими чалдонами прежде и теперь - в крайнюю минуту они вспоминали Спасителя, хотя во здравии и благополучии лаяли Его» [3, т. 5, с. 87].

Чалдоны упрямы: «Это я, упрямый чалдон, фэзэошник-уркаган, рванул к тетке в гости» [3, т. 5, с. 80]; «Чтобы чалдона с места своротить, шибко много всего надо. Ты ему: "Стрижено", а он тебе: "Брито"» [там же].

Чалдоны настырны, самолюбивы, жадны: «Чалдонская настырность, самолюбство, жадность, которую он почел азартом, ломали, корежили человека, раздирали на части» [3, т. 6, с. 185].

Чалдоны доверчивы и простодушны, их легко обмануть, в то же время они сами могут ограбить другого человека и думают, что грехи можно искупить деньгами: «Леха Булдаков на базаре отыскал банду картежников, объегоривал доверчивых простаков-чалдонов» [3, т.10, с.293]; «Золотишники-чалдоны ушлые были: пограбят, пограбят, потом каждый на свои средствия - храм! И все грехи искуплены! Простодушные все-таки люди!» [3, т. 3, с. 94].

Чалдоны неуравновешенны, сумасбродны, несдержанны в проявлении чувств, в работе долго не раздумывают, напиваются допьяна, дерутся: «Китайцы редко гуляли, больше работали и никогда не напивались допьяна, не дрались, чем озадачивали чалдонов, которые все делали с маху и в работе вели себя, как в драке» [3, т. 5, с. 72].

Чалдоны умеют приспособиться к изменившейся социальной и политической ситуации, для того чтобы выжить: «<…> поселок Покровка состоит из чалдонов, из села сбежавших, быстренько пристроившихся к политическому курсу и переименовавших Покровку в слободу Весны» [3, т. 10, с. 653-654].

Чалдоны бьют своих жен, держат семью в страхе, но женщины их любят: «Конечно, поудовольствовать женщину так, как Вася, никакой поселенец не мог, тут им с нашими мужиками не тягаться, мало каши ели. Но всем остальным они затирали чалдонов. Тихой сапой, податливостью характера, трудолюбием и трезвостью большое они впечатление производили на здешних женщин, за которыми во все времена земляки гонялись с кольями, палили из ружей в потолки и вообще держали семью и хозяйство в постоянном напряжении. Не жизнь - маета сплошная была у наших баб, а сошлись с "нелюбыми" и, как тетка Дуня по своему Филиппу, сохнут по первому мужу, тоскуют всю жизнь» [3, т. 5, с. 172-173].

Чалдоны любят много и вкусно поесть: «<…> чалдоны в рыбе толк знают и чего с чем есть - очень даже хорошо разбираются» [3, т. 4, с. 261]; «Чалдоны говорят, коли последний блин или пельмень в рот вкладываешь, а на первом сидишь, значит, все, насытился человек <…>» [3, т. 4, с. 252].

Приведенные примеры показывают, что о чалдонах В.П.Астафьев часто пишет с юмором. Как и многим народам, чалдонам свойственна самоирония.

Несмотря на то что в своих книгах В.П. Астафьев показывает непривлекательные свойства чалдонов, писатель их любит, поскольку это свои, родные люди (любимая бабушка В.П. Астафьева была чалдонкой). На чалдона можно положиться в трудной ситуации, он не бросит человека в беде, обязательно спасет: «Чалдон! Доподлинный чалдон! Пока встает и обувается, уж поворчит, поругается. Но пустит. Обязательно пустит. Обогреет, ототрет, последнее отдаст» [3, т. 5, с. 87-88].

Таким образом, проведенный анализ показал, что личностные смыслы слов сибиряк и чалдон у В.П. Астафьева во многом обусловлены тем, что его родина - это Сибирь, и он является носителем субэтнических стереотипов данного региона, целенаправленно представляет эти стереотипы в своих произведениях, где отражена региональная языковая картина мира. Писатель использует эти слова для того, чтобы показать разные качества своих земляков. Лексема сибиряк в дискурсе В.П. Астафьева обладает исключительно положительными коннотациями, а слово чалдон содержит отрицательные оценки, как и в сибирских говорах русского языка. Писатель не идеализирует своих земляков, но относится к ним с любовью и многие их недостатки описывает в юмористическом ключе.

Литература

1. Аникин А.Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. Москва; Новосибирск, 2000. -768 с.

2. Апресян Ю.Д. Коннотации как часть прагматики слова // Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995. - С. 156-177.

3. Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск, 1997. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы в скобках.

4. Башкова И.В. Изучение языковой личности в современной российской лингвистике: монография. Красноярск, 2011. - 411 с.

5. Караулов Ю.Н. Мир писателя в зеркале лексической семантики (о слове ГОРЯЧИЙ у Пушкина и Достоевского) // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер.: Лингвистика. М., 2003. № 4. - С. 110-118.

6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1993. 957 с.

7. Поцепня Д.М. Образ мира в слове писателя. Спб, 1997. 264 с.

8. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений / Под ред. Н.Ю. Шведовой. Т. I. М., 1998. - 804 с.

9. Самотик Л.Г. Чалдоны // Енисейский энциклопедический словарь / Гл. ред. Н.И. Дроздов. Красноярск, 1998. - С. 676.

10. Фельде О.В. Свои и чужие в языковом сознании сибиряков // Вестн. Томского гос. университета. Филология. 2011. № 3. - С. 59-64.

Literature

1. Anikin A. Ye. Etymological dictionary of Russian dialects of Siberia: Borrowing from the Urals, Altai and paleo-Asian languages. M; Novosibirsk, 2000. 768 p.

2. Apresyan Yu.D. Connotations as part of pragmatics of word // Apresyan Yu.D. Selected works. Volume II. Integrated linguistic descriptions and systemic lexicography. M, 1995.- P. 156 - 177.

3. Astafiev V.P. Collected works: in 15 volumes. Krasnoyarsk, 1997. Further references to this edition are given in the text indicating the volume and page number in square brackets.

4. Bashkova I.V. The study of language personality in contemporary Russian linguistics. Krasnoyarsk, 2011. - 411 p.

5. Karaulov Yu.N. World of the writer in a mirror of lexical semantics (about the word hot of Pushkin and Dostoevsky) // Peoples' Friendship University of Russia Bulletin. Line: Linguistic. M., 2003.№ 4. - P. 110-118.

6. Ozhegov S.I., Shvedova N.Yu. Explanatory dictionary of Russian language. M., 1993. - 957 p.

7. Potsepna D.M. Image of the world in the word of the writer. SaintPetersburg, 1997. - 264 p.

8. Russian semantic dictionary. The explanatory dictionary arranged according to word and meaning classes / Ed. by N.Yu. Shvedova. M., 1998. - 804 p.

9. Samotik L.G. Chaldony // Yenisei encyclopedic dictionary / Ed. By N.I.Drozdov. Krasnoyarsk, 1998. - P. 676.

10. Felde O.V. “The native” and “the foreign” in the linguistic consciousness of the Siberians // Tomsk State University Journal of Philology. 2011. № 3. - P. 59-64

Размещено на Allbest.ru