Роман-апокриф как литературный феномен

Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Роман-апокриф как литературный феномен

10.01.08. - Теория литературы. Текстология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Серебрякова Лариса Владимировна

Екатеринбург 2012

Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет»

Научный руководитель:

доктор филологических наук, доцент Петрова Наталия Александровна

Официальные оппоненты:

Данилина Галина Ивановна, доктор филологических наук, доцент ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный университет», профессор кафедры зарубежной литературы

Тагильцев Александр Васильевич, кандидат филологических наук, ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет», доцент кафедры современной русской литературы

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Защита состоится 5 декабря 2012 года в 16-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.283.01 на базе ФГБОУ ВПО «Уральский государственный педагогический университет» по адресу: 620017, г. Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26, ауд. 316.

С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном зале информационно-интеллектуального центра научной библиотеки Уральского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан «______» ноября 2012 года.

Ученый секретарь диссертационного совета Кубасов Александр Васильевич

роман апокриф беллитризация

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Данная работа представляет собой исследование одной из новых разновидностей романа, зародившейся в XIX веке и сложившейся в литературе ХХ века в результате объединения романного повествования с историей, рассказываемой каноническими и апокрифическими евангелиями, - романа-апокрифа.

За прошедшее столетие сформировался обширный пласт романов, ориентированных на евангельский сюжет, но границы романа-апокрифа еще не устойчивы, о чем свидетельствуют разногласия по поводу корпуса художественных текстов, попадающих под определение апокрифического романа, и разнобой в терминологии.

В современном литературоведении художественное повествование с евангельским сюжетом получило несколько жанровых определений, выявляющих в качестве доминанты фабулу, почерпнутую из евангелий и апокрифов, или подразумевающих взаимодействие двух составляющих - евангельской фабулы и романного сюжета. Наиболее распространенным для произведений такого типа остается определение «апокриф». Заявленное авторами в подзаголовках («Евангелие от Иуды» Г. Панаса - «апокриф»; «Там, где престол сатаны» А. Нежного - «современный апокриф»; «Се человек» Э. Бутина - роман-апокриф), оно выявляет природу нового жанрового образования, превращающего новозаветный или апокрифический текст в «стилизованный (литературный) апокриф» (А. Татаринов) или в «апокрифический апокриф» (С. Ершов). С этой точки зрения, вся художественная литература, тематически связанная с библейской историей, является апокрифической (А. Мень).

Более продуктивным этот термин становится при учете второй составляющей - романной формы: «роман-евангелие» (А. Краснящих), «роман-апокриф» (С. Ротай). Второе определение представляется точным, поскольку выявляет двойственную связь апокрифа и романа: во-первых, романное повествование, воспроизводящее историю жизни Христа, обычно основывается на апокрифах; во-вторых, само романное повествование по отношению к апокрифу апокрифично.

Романы, сюжет которых центрирован изображением жизни Иисуса Христа, настолько разнообразны, что возникает потребность их внутрижанровой классификации. Для большинства исследователей этого явления существеннее история, а не теория жанра. Проблемы поэтики и типологии жанра романа-апокрифа в целом остаются нерешенными.

Актуальность работы обусловлена необходимостью теоретического и типологического осмысления романа-апокрифа.

Научная новизна исследования обусловлена поставленными задачами и состоит в комплексном и всестороннем подходе к проблеме освоения христианских текстов литературой, в частности романом. Роман-апокриф рассматривается в жанровом аспекте как феномен, специфический для культуры XIX-XXI веков. В работе выявлены и обоснованы анализом произведений этапы становления романа-апокрифа, предложено новое прочтение романов на евангельский сюжет как с точки зрения проблемно-тематической, так и с точки зрения поэтики. Большая часть рассматриваемых художественных текстов впервые вводится в сферу литературоведческого исследования.

Объектом исследования являются романы, фабульной основой которых служит история Иисуса Христа. Предметом исследования - поэтика романа-апокрифа. Материалом исследования выбраны произведения, наиболее репрезентативные для типологического описания разновидностей романа-апокрифа: «Мария Магдалина» Г. Даниловского (1912), «Царь Иисус» Р. Грейвза (1946), «Последнее искушение» Н. Казандзакиса (1951), «Евангелие от Иуды» Г. Панаса (1973), «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго (1991), «Евангелие от Пилата» Э.-Э. Шмитта (2000), «Агнец. Евангелие Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура (2002). Созданные с ориентацией на евангельскую традицию тексты различны и по своему художественному уровню, и по степени следования Священному Писанию и историческим реалиям. Очевидно, что теоретическое обоснование жанра романа-апокрифа должно учитывать не отдельные мотивы и ситуации, характерные для разных романов, а поэтику жанра в целом.

Хронологические рамки анализируемого материала - XIX-XXI вв. - заданы логикой становления жанра. Поэтика романа-апокрифа может быть описана путем выявления интегральных и дифференциальных признаков, что позволяет проследить диапазон видоизменений романа-апокрифа и его место в литературном процессе. Внутри очерченных временных границ хронологический принцип строго не выдержан, поскольку задача построения типологии жанра не определяется принципом хронологии, а задается выявлением интегральных черт жанра и определением жанровых разновидностей.

Цель работы - исследование поэтики романа-апокрифа, выявление и описание его устойчивых структурных особенностей с учетом всех вариантов его бытования - «высокого», беллетристического и массового.

Для достижения цели необходимо решение следующих задач:

- определение корпуса текстов, которые могут быть отнесены к категории «романа-апокрифа» и обоснование термина «роман-апокриф»;

- исследование истории и этапов становления романа-апокрифа, начиная с эпохи Просвещения и до наших дней;

- выявление особенностей поэтики романа-апокрифа, предполагающее анализ сюжета, пространственно-временной организации, соотношения образов героя и повествователя - компонентов, определяющих процесс романизации и беллетризации апокрифических текстов.

Поставленная цель и сформулированные задачи определяют методологическую основу настоящего исследования. Во-первых, теория литературного жанра М.М. Бахтина и, прежде всего, его концепция романа как неканонического жанра с системой разновидностей, сформированных в процессе исторического развития; во-вторых, труды по истории и теории романа В.Б. Шкловского, Ю.Н. Тынянова, О.М. Фрейденберг, Е.М. Мелетинского, Ю.М. Лотмана и др.; работы по теории жанра Н.Л. Лейдермана, Н.Д. Тамарченко; труды по философии, истории религии, культурологии Н.А. Бердяева, Ф. Ницше, М. Хайдеггера, Э. Фромма, М. Элиаде, С. С. Аверинцева, И.С. Свенцицкой, Н.Б. Мечковской, В.В. Милькова, А.В. Меня; в-третьих, отечественные и зарубежные исследования, посвященные творчеству отдельных писателей и анализу рассматриваемых произведений. Выбор методов исследования обусловлен спецификой материала -- это сравнительно-типологический анализ, а также методики целостного анализа текста.

На защиту выносятся следующие положения:

- роман-апокриф - особая жанровая разновидность романа, в основу которого положена история Христа;

- апокрифический компонент обусловлен содержанием, почерпнутым из евангелий, раннехристианских апокрифов и нехристианских источников;

- роман изначально апокрифичен по отношению как к каноническим, так и к апокрифическим евангелиям, поскольку предлагает свою концепцию личности и истории Христа («апокрифический апокриф»);

- романный компонент обеспечивается преобразованием символической истории Христа в жизнь частного человека, введением любовного, авантюрно-приключенческого, детективно-расследовательского сюжетов и выявленностью авторской позиции;

- роман-апокриф ХХ века многообразен, его типы различаются по образу повествователя/рассказчика («Евангелие о…» и «Евангелие от…»), пространственно-временной организации (степень взаимодействия истории и современности), доминирующему романному сюжету (авантюрный, детективный, воспитания и т.д.).

Теоретическая значимость исследования заключается в разработке актуальной для литературоведения проблемы развития жанра романа в XIX-ХХ веках, в выявлении жанровой специфики романа, включающего в себя евангельский сюжет, в обосновании выделения в особую жанровую разновидность романа-апокрифа и в анализе его поэтики.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования материалов и выводов исследования в преподавании вузовских курсов «История русской литературы» и «История зарубежной литературы» (XIX-ХХ веков), в разработке общих и специальных курсов по теории и истории литературы. Положения диссертации могут быть использованы при изучении творчества отдельных авторов.

Соответствие содержания диссертации паспорту специальности, по которой она рекомендуется к защите. Диссертация соответствует специальности 10.01.08 - Теория литературы. Текстология. Диссертационное исследование выполнено в соответствии со следующими пунктами паспорта специальности: п. 1. Разработка научных основ соотношений общего и художественного мировоззрений; п. 2. Разработка научных основ и методов изучения связи между различными видами духовной деятельности - художественной, религиозной, философской, имея в приоритетах деятельность литературно-художественную, т.е. искусство слова и религия, искусство слова и философия в их подразделениях; п. 4. Дальнейшая разработка научных основ философии литературно-художественного стиля - центральной литературоведческой категории, обозначающей собою соотношение между внешним и внутреннем в творчестве; п. 5. Дальнейшая разработка научных основ поэтики как теории литературно-художественного стиля; п. 6. Дальнейшая разработка соотношения категорий литературно-художественного стиля, творческого метода, жанра, речевого стиля и других, конкретных научно-методологических категорий.

Апробация работы состоялась в выступлениях на конференциях разного уровня: международных конференциях - XVIII Пуришевские чтения: Литература конца ХХ - начала XXI века в межкультурной коммуникации (Москва, апрель 2006); XIX Пуришевские чтения: Переходные периоды в мировой литературе и культуре (Москва, апрель 2007); научно-практических - Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания (Пермь, февраль 2007); межвузовских - Межвузовский научный семинар памяти И.В. Зырянова (Пермь, сентябрь 2008); итоговых научно-практических конференциях преподавателей и студентов - «Молодая филология» (Пермь, апрель 2008, 2009)

Структура работы определяется поставленными целями и задачами, теоретическими и методологическими установками исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновываются постановка проблемы, актуальность темы исследования, ее научная разработанность; формулируются цели и задачи работы, определяется ее научная новизна и теоретическая значимость.

Поскольку роман-апокриф в качестве фабульной основы использует жанровую традицию позднеантичной и раннехристианской литературы, его исследование целесообразно начинать с вопроса о функционировании в нем текстов-первоисточников. Этот вопрос рассматривается в первой главе «История становления романа-апокрифа», состоящей из четырех параграфов.

Первый параграф «Новозаветные и апокрифические источники романа-апокрифа» посвящен истории возникновения и становления жанра апокрифа - своего рода промежуточного звена между христианскими каноническими текстами и светской литературой.

Специфика жанровых форм романа и апокрифа рассмотрена во втором параграфе. Роман и апокриф формировались примерно в одну историческую эпоху как маргинальные, неканонические жанры. Роман - изначально профанный жанр, его маргинальность осуществлялась на уровне эволюции жанровых форм - от классического эпоса к «эпосу частной жизни» (Гегель). Маргинальность апокрифа заключалась в существовании на грани сакрального и профанного, обусловленного его невключенностью в список канонических текстов. Сюжет, как романа, так и апокрифа, центрирован образом Иисуса и историей его жизни. В канонических евангелиях Иисус Христос - личность изначально избранная для выполнения предназначенной ему миссии, личность символическая, несущая эмблематические смыслы. В апокрифах преобладает интерес к подробностям земной (частной) жизни Иисуса, его детству и юности, годах учения, его семье, которым в канонических евангелиях почти не уделяется внимания. Интерес к частной жизни сближает роман и апокриф, формируя в итоге жанровую разновидность, сюжет которой апокрифичен по отношению к апокрифу, и эта жанровая разновидность может быть названа романом-апокрифом.

В третьем параграфе «Этапы литературного осмысления евангельских текстов» рассмотрен процесс становления романа-апокрифа, вписанный в историю демифологизации и десакрализации образа Иисуса Христа. Одним из наиболее значимых этапов в этом процессе является эпоха Просвещения с ее рационализмом, утверждением атеистических взглядов, переходом от традиционалистской поэтики к поэтике рефлективного типа (С. Аверинцев) и утверждением романа в качестве доминирующего жанра, «романизирующего», все остальные жанры, в том числе и религиозные (М. Бахтин). «Жизнь Иисуса» (1795) можно считать своего рода «Евангелием от Гегеля». Г.В.Ф. Гегель излагает евангельскую историю в духе просветительского рационализма, Иисус Христос, наделенный исключительными нравственными качествами, предстает «нравственно просветленным человеком», идеальным воплощением человеческого разума.

Два основных подхода к пониманию личности Иисуса Христа, сложившиеся в XVIII-XIX вв., - мифологическая (К. Вольней, Ш. Депюи) и историческая (Э. Ренан, Д. Штраус, Ф. Фаррар) школы, - задают семантический вектор художественной интерпретации жизни и личности основателя христианства в литературе ХХ-XXI вв. Представители мифологической школы, полностью отрицая историчность евангелий, считали источником всех религиозных верований астральные мифы и соотносили образ Иисуса Христа с мифологическим образом Солнца. Качественно новый период в понимании образа Христа и трактовке евангельских событий связан с формированием в трудах Д.Ф. Штрауса, Э. Ренана, Ф. Фаррара концепции «исторического Иисуса» и попытками реконструировать «реальную» биографию основателя христианства на основе канонических Евангелий.

«Жизнь Иисуса» (1863) Э. Ренана, возможно первого, кто искал Иисуса «вне догмата», положила начало новому этапу демифологизации текстов Нового Завета. Исследования Э. Ренана и Д.Ф. Штрауса посвящены не мессии, а исторической личности, что подчеркивается названиями - «Жизнь Иисуса». В этом плане «Жизнь Иисуса Христа» (1874) Ф.В. Фаррара, написанная с точки зрения верующего, по отношению к ним полемична. Исторический подход позволил увидеть евангельские события не в мифологической или мистической перспективе, а прежде всего, в историко-культурной. Толкование Евангелий в первой четверти ХХ века укладывается в рамки мифологического и исторического подходов. Актуализация образа Иисуса Христа в литературе свойственна переходным эпохам, которые в культурно-историческом процессе характеризуются неустойчивостью и нестабильностью, трансформацией мировоззрения общества в целом, противоречивостью художественных тенденций и одновременно активным инновационным поиском.

В данной работе романом-апокрифом именуются только те произведения, которые воспроизводят весь жизненный путь Христа от рождения до смерти (и воскресения). Изменяясь в каких-либо важных для конкретной культурной эпохи аспектах, роман-апокриф сохраняет константные особенности поэтики. Интегральным признаком романа-апокрифа является евангельская фабула - история жизни Иисуса Христа, дополненная фактами, почерпнутыми из апокрифов и апокрифических легенд, исторических (нехристианских) источников; дифференциальным - сюжет и повествовательная структура. Наличие дифференциальных признаков обусловливает разнообразие романов о Христе и позволяет говорить о возможности их типологизации.

Романы о Христе ХХ века являются результатом окончательной секуляризации общества. Возникший на стыке теологии, философии, истории и литературы роман-апокриф к концу ХХ века оформился как особая жанровая модификация, предполагающая собственную поэтику и позволяющая самым причудливым образом совмещать различные картины мира. Восприятие евангельских событий в качестве исторических фактов и/или христианского мифа сменяется конструированием альтернативных историй о Христе с неизбежной беллетризацией евангельского сюжета.

В четвертом параграфе рассмотрены «Способы интерпретации евангелий и апокрифов в литературе ХХ века». Становление романа-апокрифа было опосредовано промежуточными жанровыми образованиями. К числу их можно отнести евангельскую парафразу, сложившуюся еще в раннехристианский период («Деяния Иисуса» Нонна из Хмима V в. н.э.). Парафраза представляет Евангелие целиком, сопровождая пересказ истории жизни Иисуса комментарием и авторской интерпретацией, или ограничивается воспроизведением отдельного евангельского эпизода, тогда дополняющей апокриф жанровой формой будут повесть, рассказ, «этюд» («Иисус Христос во Фландрии» О. де Бальзака, «Христос в гостях у мужика» Н.С. Лескова) или «вставные новеллы» в романе («Легенда о Великом инквизиторе» в «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского). Такого рода повествование строится на совмещении временных пластов - зарождения христианства и современности.

Явлением промежуточным между историями, претендующими на сакральность или достоверность, синтезом литературного и философского жанров стал «Иисус Неизвестный» (1932) Д.С. Мережковского. Его роман-эссе можно было бы считать комментированной парафразой, как произведения Ренана, Штрауса, Фаррара, диккенсовское евангелие для детей или толстовскую попытку объединения четырех евангелий, но подчеркнутое многоголосие и включение в него собственного опыта формируют нечто вроде романа в романе или романа в эссе.

Еще один оригинальный прием был опробован не в эпическом повествовании, а в драме. Великий князь Константин Романов (К.Р.) в «Царе Иудейском» (1914), пьесе о последних днях земной жизни Иисуса Христа, возрождает традицию средневековой мистерии, в которой разыгрывались евангельские сцены, а образы Христа, Богоматери и апостолов были пронизаны высокой патетикой и церковной риторикой. Но сделать Христа главным действующим лицом своей пьесы К. Романов отказывается, поскольку усматривает в этом некорректность по отношению «к столь высокому образу». Образ Христа не должен быть предметом лицедейства и суетного развлечения, поэтому К. Романов создает пьесу о Христе без Христа.

На протяжении всего ХХ столетия евангельская история пополняется разночтениями, трансформируется. Заполнение лакун фактами, почерпнутыми из апокрифов и нехристианских источников, «исправление» хронологии жизни Иисуса сменяется появлением смелых гипотез и концепций. В основе такого переосмысления - несогласие с официальной трактовкой образа основателя христианства. История, изложенная в Евангелиях, поставлена под сомнение, поэтому возникает необходимость в альтернативных версиях. Примером концептуального переосмысления евангельской истории является роман «Царь Иисус» (1946) Р. Грейвза. Английский историк соединяет разнородные рассказы о Христе, почерпнутые из Нового Завета, и в большей степени из апокрифов и исторических свидетельств того времени («Иудейские древности» Иосифа Флавия), предлагая оригинальную гипотезу о происхождении и миссии Иисуса. В «Царе Иисусе» переосмысляются ключевые эпизоды Ветхого и Нового завета, и прежде всего доктрина о непорочном зачатии, сложившаяся намного позже событий, в которую, по представлению автора, не может верить человек ХХ столетия. Разрозненные элементы мифологического и исторического материала Грейвз объединяет «в гармоничное целое». Рождению Иисуса-человека предшествует описание политических событий времен царя Ирода; рождеству христианского Бога - история мифологических и иудейских верований. Иисус, с точки зрения истории - это поэт, получивший знания и посвящение у египетских мудрецов; с точки зрения мифологии, - одно из солярных божеств. Совмещение двух точек зрения позволяет английскому историку предложить оригинальное доказательство происхождения мифа о Христе.

Роман Р. Грейвза - один из первых литературных опытов осмысления жизни Иисуса Христа одновременно и с исторической, и с мифологической точек зрения - открывает новую страницу в становлении жанра романа-апокрифа. Концептуальное переосмысление евангельской истории, введение фигуры подставного рассказчика («костюмированная фигура», по Грейвзу), занимающего непредвзятую позицию по отношению к личности Иисуса, станут характерными чертами романа-апокрифа.

Вторая глава «Поэтика романа-апокрифа» посвящена анализу его структуры. Роман осваивает евангельские и апокрифические тексты, подчиняя их своей романной логике. Романный сюжет может выстраиваться по любому из классических типов (авантюрный, бытовой, идиллический, биографический, плутовской, воспитания), совмещая их или модифицируя. Способ модификации определяется позицией автора, реализуемой в организации повествования и в самой фигуре повествователя, в степени его эпической объективности.

Тема первого параграфа - «Повествователь в романе-апокрифе». Следуя евангельской традиции, роман-апокриф часто выносит в заголовок имя рассказчика или, по романной традиции, - имя центрального персонажа. Отсюда два рода заглавий: «Евангелие от…» и «Евангелие о…».

В первом случае предпочтение отдается «очевидцу» и участнику событий, каковыми чаще всего оказываются Иуда Искариот, Понтий Пилат и Мария Магдалина, - образы предельной художественной обобщенности, способные включаться в другие системы образности и сюжеты, не теряя своей идентичности. Поскольку подставной рассказчик является еще и персонажем, то помимо истории жизни Иисуса восстанавливается история жизни рассказчика, что расширяет повествовательное пространство романа. Подставной рассказчик может быть вымышленным («Царь Иисус» Р. Грейвза) или парадоксально переосмысленным евангельским персонажем («Агнец. Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура).

Во втором - повествователь может быть как современником событий, так и человеком другой эпохи, наделенным знанием причин и следствий, позицией авторской «вненаходимости» (М. Бахтин). Объективность его подхода весьма условна, хотя «достоверность» рассказываемой истории является для романа-апокрифа принципиальной установкой («Последнее искушение» Н. Казандзакиса). Роман-апокриф в его усложненных структурах может совмещать два типа повествования путем введения в «Евангелие о…» документов, писем, вставных новелл и т.п. («Евангелие от Пилата» Э.-Э. Шмитта).

Романы-апокрифы могут быть сгруппированы по персонажам, выступающим в роли рассказчиков и в функции рассказчиков-действующих лиц. С каждым евангельским героем-рассказчиком связан определенный комплекс мотивов, определяющий сюжет романа (Магдалина - любовная коллизия, Пилат - расследование и поиск истины, Иуда - предательство и соперничество с Иисусом). Романы-апокрифы, написанные от лица Марии Магдалины, Понтия Пилата, Иуды Искариота и о них, подробно анализируются в 3-5 параграфах второй главы. Каждый параграф начинается с воссоздания евангельских и апокрифических версий истории и семантики евангельских образов, которые по мере бытования в культуре насыщаются все новыми смыслами. Предметом исследования является процесс «романизации» или «беллетризации» персонажа, включающий в себя портретную характеристику, заполнение биографических лакун («Евангелие от Пилата» Э.-Э Шмитта), введение любовной проблематики («Мария Магдалина» Г. Даниловского, «Евангелие от Марии Магдалины» Х.К. Тафура), переосмысление канонических мотивов («Евангелие от Иуды» Г. Панаса). В число рассказчиков могут входить и другие, менее известные, «свидетели Христовы», такие, как фарисей Никодим (роман «Письма Никодима» Я. Добрачиньского) и разбойник Варавва (роман М. Корелли «Варавва»).

Функция вымышленного рассказчика рассматривается в 6 параграфе на материале произведений «Царь Иисус» Р. Грейвза, «Тень галилеянина» Г. Тайсена, «Тайна царствия» М. Валтари. Временная, идеологическая и ментальная дистанции обусловливают непредвзятую позицию вымышленного повествователя, не ограниченного рамками религиозной традиции. Критически сопоставляя различные высказывания и суждения об Иисусе («на самом деле все было не так»), вымышленный повествователь стремится реконструировать «истинный» образ Христа и картину произошедшего.

Роман-апокриф может пародировать евангельскую историю, вводя парадоксального рассказчика («Агнец. Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа» К. Мура), не связанного ни с одной апокрифической легендой.

Пародийность романа К. Мура очевидна уже в названии, напоминающем об апокрифических евангелиях детства. Шмяк - «кореш» Иисуса, балагур с малоприличным именем и лексикой современного тинейджера - пародирует евангелиста Матфея. Пародируются многочисленные чудеса, сотворенные Иисусом-ребенком, ветхозаветные пророчества, встреча с волхвами и ангелами и т.п. Если Иисус - «ловец человеков», то Шмяк - «деревенский дурачок» («как Варфоломей»), «плут, надевающий маску дурака» (М. Бахтин). Герои образуют ренессансную пару, как Дон Кихот и Санчо Панса. Шмяк воплощает телесное начало, а Иисус - духовное.

Шмяк сомневается в «правильности» канонизированной истории. Избранность Иисуса для Шмяка очевидна, но чтобы познать ее истинный смысл и цель, друзьям необходимо найти волхвов. Странствия, приключения и испытания героев пародируют не только апокрифические легенды, но и структуру авантюрного и плутовского романов, традиции романа воспитания, философской повести, исторические реалии и совсем не дидактическую сказочность. Фантастические домыслы и комические деформации первоисточников сопровождаются выразительными историческими деталями. Шмяк несколько раз упоминает о Сепфорисе и готовящемся там мятеже, о бесчинствах римлян, об ожидании Спасителя, который освободит землю от римского владычества. Апокрифическая фантастика, приправленная юмором и легкой иронией, демонстрирует степень свободы автора по отношению к материалу (в частности, к Евангелию от Фомы) и степень свободы художественного вымысла, смешивающего сказку и исторические реалии.

В «Агнце» проявляется специфически-романное отношение к вымыслу, который становится предметом двусмысленной игры автора с читателем: с одной стороны, он приглашает читателя поверить в достоверность изображаемых событий, с другой, - постоянно подчеркивает абсолютную вымышленность, сотворенность романной действительности. Традиция высокой риторической культуры сменяется карнавальным дискурсом. Полемически обыгрывая традицию современного романа о Христе с его уже устоявшимися шаблонами, и во многом от этих шаблонов зависящего, К. Мур создает шуточную вариацию, основанную на пародийном отрицании опытов восстановления «подлинной» истории жизни Иисуса и в то же время ироническом подражании «высокому» образцу романа-апокрифа.

В раннехристианских житиях дается два образа человека, «разделенных и соединенных кризисом перерождения, - образ грешника (до перерождения) и образ праведника-святого (после кризиса и перерождения) (М. Бахтин). Центральным в романе-апокрифе становится исключительный для жизни героя момент - встреча с Иисусом. Этот момент может быть кратковременным (суд Пилата), а может растянуться на всю жизнь (любовь Магдалины). Встреча с Иисусом определяет мировоззрение героя и характер его последующей жизни. В романе-апокрифе герой-рассказчик (и евангельский, и вымышленный персонаж) проходит путь становления, итогом которого является зарождение искренней веры в учение Христа или приближение к ней, если герой останавливается на перепутье. В романе-апокрифе традиция апокрифического жития соединяется с традицией романа воспитания. Становление героя обуславливает и суть его собственной благой вести о Христе, которую он сообщает спустя некоторое (или значительное) время после смерти Иисуса.

Еще одним парадоксом романа-апокрифа является зафиксированная в повествовании смерть рассказчика. Эта смерть оказывается не конечной: в двадцатом веке левита Шмяка воскрешают и возвращают в мир живых, для того, чтобы он записал «свою версию событий». По-разному разрешается этот парадокс в романах, написанных от лица Иисуса Христа, чему посвящена третья глава «Евангелие от Иисуса», состоящая из четырех параграфов: «Иисус в евангелиях и апокрифах», «Иконография и портретная характеристика Иисуса», «Иисус в функции повествователя», «“Евангелие от Иисуса” Ж. Сарамаго».

Сложившиеся в XIX-XX вв. историческая и мифологическая трактовки образа Иисуса Христа переключают повествование о нем в нерелигиозную плоскость. «Исторический», то есть свободный от мифологических и христологических наслоений, образ Иисуса ставит под сомнение его статус библейского Мессии. Мифологизация образа Иисуса лишает его земной сущности. В романе-апокрифе раскрывается двойственная, богочеловеческая природа Иисуса Христа, и этой задаче служит все - от портрета до способа развития и завершения сюжетного действия.

Рассказ от лица героя, чья смерть и воскресение должны быть описаны в соответствии со структурой романа-апокрифа, порождает сложные повествовательные конструкции. У Э.-Э. Шмитта «Евангелию от Пилата» предшествует пролог «Исповедь приговоренного к смерти в вечер ареста». Исповедальный монолог Иисуса, стремящегося осознать свою природу и предназначение, перерастает в диалог с самим собой.

В романе «Евангелие от Иисуса» Ж. Сарамаго представлены две точки зрения - собственно повествователя, человека конца ХХ столетия, и подставного рассказчика, который говорит за своего героя, поскольку сам Иисус не имеет такой возможности.

Время, которое для подставного рассказчика является настоящим, для повествователя - прошлое; на картину мира, создаваемую подставным рассказчиком, накладываются представления, современные повествователю. Для рассказчика-евангелиста существует лишь ветхозаветная история, поскольку ко времени рассказа история Христа еще не свершилась, все связанное с ним еще не осмыслено как священное. Повествователь задерживает внимание на предметах и людях, словно задерживает ход времени и тем самым способствует развертыванию рассказа в пространстве. Он непринужденно вторгается в повествование своего подставного рассказчика и может обратиться к читателю «тоном непринужденной болтовни» (Женетт). Он не прибегает к архаической лексике и легко переходит от древности к современным реалиям, максимально сближая прошлое и настоящее.

Многослойная пространственная структура романа-апокрифа, воспроизводящего мифологическое и историческое прошлое с точки зрения современности, совмещающего разные пространственно-временные модели, подчинена антитезе сакрального и профанного. Если в Евангелии сакрализируется все, что имеет отношение к Иисусу, то в романе-апокрифе действие разворачивается в профанном мире, сакрализация сопровождается десакрализацией, а священное и профанное не разграничены и взаимообратимы. По отношению к сакральному времени Ветхого завета события Нового происходят в профанном времени, но они, в свою очередь, сакрализуются и становятся Священной историей.

В мифологический дуализм библейского мира (гора и пещера, вода и суша) Сарамаго вводит бытовую и историческую конкретику, разрушая цельность евангельской топографии и переводя события из сферы сакрального в сферу обыденного существования, наполненного страданиями и несправедливостью. Локусы начинают двоиться: строительство Храма, в котором участвует Иосиф, и вторит сотворению мира, и травестирует его, поскольку храм воздвигнут повелением Ирода, но в мире духовном Бог живет во всяком строителе храма, обтесывающем камни. Родительский дом Иисуса предстает профанным пространством, дом Магдалины с появлением в нем Иисуса - сакральным.

Художественное время романа также представляет собой сложную многоуровневую структуру, основной которой является оппозиция Времени и Вечности. Жизненный путь Иисуса совершается в обоих мирах. Иисус, втянутый из мирского времени в священное (круговое, обратимое, восстанавливаемое), обретает бессмертие, осуществляющееся как в вечной череде смерти и воскресения, так и в повторяющемся событии рассказывания его жизни.

Сюжет романа центрируют два мотива: вины (точкой отсчета для Сарамаго становится история Авеля и Каина) и судьбы. «Добрый человек, хороший человек» Иосиф, случайно узнавший о грядущем избиении младенцев, спасает своего первенца от смерти и, не предупредив остальных, обрекает их детей на смерть. Вина Иосифа, которую он искупит ценой собственной жизни, определяет «исполненную драматизма» судьбу Иисуса, получившего в наследство трагическое сознание вины своего отца. Дуализм добра и зла, Бога и Дьявола в романе так же не абсолютен, обратим и описан с изрядной долей иронии. Бог мелок и мелочен, жесток и бездушен. «Пастырем» Иисуса становится Дьявол.

Роман заканчивается смертью Иисуса, а начинается с описания гравюры, изображающей сцену распятия со всеми персонажами, причастными к рассказанной истории. Линейная направленность жизни Иисуса-человека обретает форму кольца, преобразующего человека в Сына божия, а время, которое «понеслось… обратно», - в вечность. Эта оппозиция замкнутости / разомкнутости, линейности / закругленности повторяется в судьбах других персонажей романа.

Ж. Сарамаго открыто выходит за рамки христианской доктрины, ставя под сомнения ценности, достижение которых оплачено слезами и страданиями, и придает своему «Евангелию» статус трактата о Человеке и Боге. Постмодернистский дискурс, который в художественной системе Сарамаго не является доминирующим, стал своего рода катализатором игрового начала, внес стихию иронии, позволяющую понять иллюзорность человеческого существования. Художественный мир романа Сарамаго выстраивается по особой, индивидуальной поэтике, ценной тем, что являет собой пример объединения двух возможных - исторического и мифологического - путей осмысления истории жизни Иисуса Христа, многообразно и глубоко проработанных.

В Заключении обобщаются результаты работы, определяются перспективы дальнейшего исследования апокрифического романа.

Сюжет, как романа, так и апокрифа центрирован образом Иисуса и историей его жизни. В Евангелиях Иисус - личность символическая, изначально избранная для выполнения предназначенной ему миссии. В апокрифах Иисус - частный человек, который становится символом, преобразуясь в Христа. Интерес к частной жизни сближает роман и апокриф, формируя в итоге жанровую разновидность, сюжет которой апокрифичен по отношению к апокрифу.

Образ евангельского Христа сакрален, романный Иисус десакрализирован. Это проявляется в переосмыслении конфликта (бунт Иисуса-человека против Бога) и догмата о воскресении Христа: смертью Иисуса, а не воскресением, заканчивается большинство современных апокрифов.

В отличие от христианского эпоса, в романе центр тяжести перенесен на внутренний мир героев. Персонажи обретают биографию, внешность и характер; на смену лаконизму хроники приходит неспешность романного повествования с развернутой детализацией отдельных эпизодов.

Картина мира в романе-апокрифе обретает конкретность, создаваемую описанием пейзажа, архитектуры, уклада жизни, одежды. Символические предметы подвергаются обытовлению. В романе Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса» флакон в руках Магдалины уже не эмблема, смысл которой можно понять, зная символику иконы, но предмет быта, обычный аксессуар молодой женщины, а Святой Грааль - «черная глиняная чашка».

Роман-апокриф отражает культурно-философские проблемы времени своего создания. Роман Г. Даниловского «Мария Магдалина» мелодраматичен в традициях литературы рубежа XIX-XX веков и сводит конфликт к противостоянию духа и плоти. Проблема вины - основная в романе Ж. Сарамаго - свидетельствует о влиянии экзистенциальной философии, также, как и тема судьбы у Н. Казандзакиса. Роман-апокриф воспроизводит свершившуюся историю и, одновременно, включает евангельские события и героев в современный контекст.

Изначально роман-апокриф - роман интеллектуальный, поскольку обращается к философской и религиозной проблематике. Некогда новые концепции постепенно осваиваются беллетристикой и массовой литературой. Примером беллетристического романа-апокрифа может служить «Код да Винчи» Д. Брауна. Если учесть, что Браун разрабатывает сюжет-клон, основой которого служит роман И. Уоллеса «Слово», то граница между беллетристикой и массовой литературой представляется весьма условной. К массовой можно отнести волну тех «подражаний» и «продолжений» романа Д. Брауна, что сосредоточились на любовной привязанности Иисуса и Магдалины.

Формульность романа-апокрифа предопределена единством обязательной евангельской фабулы. В произведениях массовой литературы она не получает глубокой этической и философской трактовки, но присущая ей архетипичность способствует широкой популярности, а приводимые исторические сведения, описание ритуалов тайных обществ, поиск утраченных рукописей, разгадка тайн живописных произведений придают «чтиву» оттенок интеллектуальности.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ АВТОРОМ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ

Работы, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК МОиН РФ:

1. Серебрякова Л.В. Оппозиция «профанное-сакральное» в пространственной организации романа Ж. Сарамаго «Евангелие от Иисуса» // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология.- Пермь, 2010. - Вып. 2 (8). - С. 5 - 8 (в соавторстве с Н.А.Петровой).

Другие статьи и материалы докладов:

2. Серебрякова Л.В. Образ Понтия Пилата в современном французском романе // XVIII Пуришевские чтения: Литература конца ХХ - начала XXI века в межкультурной коммуникации: Сборник материалов международной конференции (4-7 апреля 2006 года) / отв. ред. М.И. Никола, отв. ред. Выпуска В.Н. Ганин. - М.: МПГУ, 2006. - С. 120-121.

3. Серебрякова Л.В. Драма К.Р. «Царь Иудейский»: о Христе без Христа // Святоотеческие традиции в русской литературе: сб. научных трудов / отв. ред. В.В. Соломонова, С.А. Демченков. - Омск: Вариант-Омск, 2006. - С. 90-95.

4. Серебрякова Л.В. Роман-апокриф: российский вариант (А. Нежный «Там, где престол сатаны», Э. Бутин «Се человек») // Современная русская литература: Проблемы изучения и преподавания: Сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции 28 февраля - 1 марта 2007 г. Пермь: в 2 частях. / отв. ред. В.Е. Кайгородова; Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2007. - Ч. II - С. 84-88.

5. Серебрякова Л.В. Демифологизация и ремифологизация новозаветных образов в современных романах на евангельский сюжет // XIX Пуришевские чтения: Переходные периоды в мировой литературе и культуре: Сборник статей и материалов / отв. ред. М.И. Никола. - М.: МПГУ, 2007. - С. 206-207.

6. Серебрякова Л.В. Альтернативная история в романе-апокрифе // Молодая филология: Сборник статей по материалам научной конференции; Пермь, 4 апреля 2008 г. / ред. кол. М.П. Абашева и др.; Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2008. - С. 100-103.

7. Серебрякова Л.В. Жанр романа-апокрифа в современной литературе // Гуманитарная культура: Сборник учебно-методических материалов. - Пермь: ПКИПКРО, 2008. - Ч. 3. - С. 43-48.

8. Серебрякова Л.В. Миф о Марии Магдалине как сюжетная составляющая романа-апокрифа // Миф-фольклор-литература. Памяти И.В. Зырянова: межвуз. сб. статей по материалам научного семинара (25-26 февраля 2008г., г. Пермь) / под ред. Н.А. Петровой; Л.В. Туневой; Перм.гос.пед. ун-т. - Пермь, 2008. - С. 266-272.

9. Серебрякова Л.В. Лик и лицо в повести Л. Андреева «Иуда Искариот и другие» // Натюрморт-пейзаж-портрет-экфрасис-вещь. Книга для учителя: межвуз. сб. ст. / под ред. Н.А. Петровой; Перм. гос. пед. ун-т. - Пермь, 2009. - С. 106-112.

Размещено на Allbest.ru