Прометей как архетип человека (по роману Ф. Фюмана "Прометей. Битва титанов")

Размещено на http://www.allbest.ru/

Магнитогорский государственный университет

Прометей как архетип человека (по роману Ф. Фюмана "Прометей. Битва титанов")

Овчарова С.В.

Отражение общественно-исторических противоречий является важной чертой творчества современного немецкого писателя Ф. Фюмана (1922-1984). По его мнению, именно миф и мифология лучше всего справляются с этой задачей: «Миф передаёт противоречие, а сказка его устраняет» [Fuhmann 1983: 95]. Ф. Фюман задаётся вопросом о ценности мифа и при этом отводит ему, во-первых, роль «донаучного» познания (в чём сказывается определённое влияние идей К. Маркса); во-вторых, в мифе писатель находит прообразы, прототипы поведения отдельных людей (влияние теории архетипов К.Г. Юнга). Он пытается объяснить это следующим образом: человеческий опыт, накопленный мифом, характеризуется непреходящей актуальностью. Он был необходим в процессе длительного становления и самоопределения человеческой личности, заключающегося одновременно в стремлении сформировать своё собственное «я» как исключительно общественного существа (что недостижимо как абсолют) и попытке отойти от своей естественной, природной сущности (что полностью также невозможно). Словами Ф. Фюмана: «Человек - это странное создание, он является не только лишь общественным существом; он детерминирован как обществом, так и природой. Это противоречивое, но неразрывное единство, которое и образует всего человека…» [Fuhmann 1975: 83]. «Мифическое» есть подобие или аллегория слияния всего того, что есть как снаружи, так и внутри человека, т.е. социально-исторической и психической составляющих его личности. Ф. Фюман утверждает, что секрет данного слияния и является секретом литературы. Это как раз те мифические элементы, которые через сравнение или аллегорию, в виде некоего «праопыта» - необъяснимого с точки зрения науки - делают возможным познание тайн психики.

Признание Ф. Фюманом слияния социально-исторической и психической составляющих реализуется на практике в его романе «Прометей. Битва титанов» (1974). Писатель выбирает новое, поэтическое решение данной проблемы. Это можно проследить на примере главы «Прометей принимает решение», где указанное слияние становится достаточно чётким: несмотря на запрет могущественного Кроноса посещать лес и Землю, под страхом быть закованным навеки в полярный лёд, Прометей летит на Землю. Он «вдруг почувствовал такой страх перед грозящим ему наказанием, что из боязни …» [Фюман 1989: 195] в первый раз преступил этот запрет. Это инстинктивный страх ребёнка. И всё же «какая-то неодолимая сила гнала его на спящую планету» [Фюман 1989: 196], которую можно определить как страсть ко всему живому и стремление к счастью, уже испытанному однажды Прометеем на Земле. Эти два ощущения даны герою наравне с состраданием в целях обрести необходимый базис для поэтического изображения объективного процесса развития познания. Во время пребывания Прометея на Земле, он наблюдает наступление утра как природного явления, известного ему ранее лишь в виде «вечного закона», установленного Кроносом. Захваченный увиденным, он спрашивает себя о причине запрета и определяет её только всемогуществом и произволом Кроноса. Прометею ближе смирение. Но он идет навстречу природе, он чувствует себя зависимым от неё, что в итоге и заставит его оставить свою былую покорность. Герой размышляет: «Думаю и раздумываю, и ничего не надумал: мечусь внутри круга и не могу из него выбраться! Вдруг его охватила ярость. Это несправедливо со стороны Кроноса, что он запрещает мне бывать на Земле!» [Фюман 1989: 199]. Из страха и ярости рождается познание несправедливости, бесправия, и из него - как следствие - противоположное понятие: право. Тем самым, Прометей начинает оценивать, и его оценка идёт рука об руку с критикой. С достижением этого этапа познания становится возможным и свободное от любых условностей решение. Подобный объективный процесс развития сознания возносит титана Прометея до уровня человека.

Объективное развитие сознания автор пытается преподнести и как субъективный индивидуальный опыт. Это ему удаётся с помощью соотнесения картин природы с психическим состоянием героя. Используемой с давних пор поэтической картиной для изображения процессов познания и сознания является мотив сумерек, олицетворяющий своеобразное пограничное состояние, т.е. переход из одного качества в другое. Так же известно и сопоставление ночи, темноты с невежеством, потерянностью, зависимостью; а дня, света - со знанием, познанием и свободой. Ф. Фюман связывает переживание ночи, сумерек, а равно и переживание дня с психическим развитием героя. Природные явления описываются согласно ощущению их Прометеем. Мрачными словами описывается прибытие титана на Землю: «Чёрные верхушки деревьев неслись ему навстречу» [Фюман 1989: 196] - совсем как при крушении самолёта. Затем его будит «по-утреннему свежая вода», он видит над собой «низкий свод прочерченного светлой полоской неба» [Фюман 1989: 196]. Прометей в смятении, он совершенно потерян: «Горе мне!», «Неповиновение!» [Фюман 1989: 196]. Он дрожит, «его сковал лёд страха» [Фюман 1989: 196]. Но вскоре забрезжило утро. Для описания этого процесса автор намеренно употребляет немецкий глагол «grauen», имеющий два значения. Первое из них - «светать» (о наступлении утра), а второе - «бояться», «страшиться».

Таким образом, происходящее приобретает двойной смысл. Прометей не знает, что принесёт ему утро: «graut» - не просто светает (в природе), но «graut» - это ещё и страшит Прометея (объективное и субъективное в одном понятии). Стремясь избежать описанной устрашающей («grauenvoll») ситуации, Прометей использует свой дар видеть будущее. В первый раз это у него не получается. Его объяло «парализующее чувство разочарования и покинутости» [Фюман 1989: 196]. Всё мирозданье будто «взирает на него с возмущением и жалостью» [Фюман 1989: 197]. Восход солнца и первый луч света становятся для него «предательски указующим перстом» [Фюман 1989: 197] - поэтический намёк на античную «розовоперстую» Эос - и «последние звёзды от него отвернулись», а вспорхнувшая чайка прокричала его наказание [Фюман 1989: 197]. В беспомощности и отчаянии Прометей, совсем как человек, взывает о спасении к матери-Земле. Но ответа от неё нет. Тогда Прометей снова погружается в себя, он решает не сдаваться и вновь прибегнуть к своему дару. Он «прижал веки кулаками. От этого череп его затрещал по всем швам, глазные яблоки заскрипели, будто они сейчас лопнут, и в этот миг нестерпимой муки» [Фюман 1989: 197] он видит самого себя. Целый ряд новых физических и психических ощущений, в том числе физическая и психическая боль, испытываемая в полном одиночестве, когда титан покинут всем внешним миром, - в ходе этого герой предоставлен лишь самому себе. Так происходит осознание своего «я». Прометей осознаёт себя как индивидуум, но он в состоянии познать себя только в качестве отдельного, единичного индивида.

Алеющий рассвет сменяет «розовая свежесть утра» [Фюман 1989: 197]. От встречи с самим собой, т.е. открытия своего «я», улетучивается страх Прометея. Он начинает размышлять, «подперев голову рукой» как Роденовский «Мыслитель»; из свежести утра возникает «омываемый водою розовеющий берег, над которым властно занимается день» [Фюман 1989: 197]. Теперь Прометей уже более осознанно воспринимает окружающее. «У него было такое чувство, будто мирозданье вокруг него раздвигается в бесконечную ширь, а он, пребывая в самой его середине, остаётся всего только песчинкой» [Фюман 1989: 198]. И здесь одиночество формулируется уже по-другому. Отношение «всё» - «я» - могущественно (Кронос); Прометей, прежде всего, признаёт его требования. Он искренне хочет подчиняться, служить. Но с наступлением дня титан воспринимает также лес и его живую природу: видит, слушает, осязает, чувствует запахи. «Лес, который до сих пор, будучи на самом краю его поля зрения, выглядел тёмным столпом, подпирающим небосвод, раскрылся перед ним в таком прихотливом многообразии зелени …» [Фюман 1989: 198] (мотив леса, как известно, ассоциируется с жизнью и живностью), что его личное стремление к этому «живому» ставит Прометея в противоречие с покорностью и запретом.

Через неприятие, путём познания права и несправедливости герой приходит к первому самостоятельному решению: «… потом, не оглядываясь, он побежал в лес» [Фюман 1989: 199]. Критическое самосознание, различающее понятия «право» и «несправедливость», имеет соответствующие примеры и в Библии, где упоминается древо познания добра и зла, плоды которого вкушают вопреки грозящему наказанию. Это пример самого общего, абстрактного познания.

В ходе дальнейших контактов с миром Кроноса, а затем и Зевса процесс познания продолжается, углубляясь и подвергаясь проверке на практике. Он ведёт Прометея к созданию некоего «противопоставления» окружающему миру. «Несправедливой системе» (царства Кроноса, Зевса) противостоит новая «система права» (абстрактного сознания). Но так как Прометей со своим сознанием права по ходу действия лишь закономерно оказывается в тотальной изоляции (его прогоняют из мира Зевса), он создаёт себе свой собственный «контрмир» - мир людей. Такой оптимистичный настрой отнюдь не случаен, в нём сконцентрирована однозначность намерения автора. Историю сотворения человечества Ф. Фюман понимает именно в позитивном смысле. Однако того оптимизма, который писатель в состоянии передать посредством поэтической картины, достаточно собственно лишь для самого процесса сотворения. Его важнейший мифический элемент, на котором базируется вся история сотворения, это Прометей. При этом мы исходим из предположения, что он обладает человеческими качествами, добродетелями, т. е. тем, что мы обозначаем как «быть хорошим». Прометей задуман как архетип человека.

Таким образом, человеческий мир, который хочет создать Прометей, становится определённой иллюзией. «Мы отыщем остров в Южном море и там построим наше царство. В нём будут властвовать любовь и справедливость. Это будет остров блаженных» [Фюман 1989: 285] - говорит титан. Причём он подразумевает, что на острове необходима также и «твёрдость» [Фюман 1989: 286]. Программное заявление «творца» соответствует его абстрактному сознанию. Понятия любви и справедливости в связи с понятиями царства и острова «блаженных» также указывают на христианскую этику. Не ограничиваясь разработкой теории, Прометей формирует людей сам. Он намерен строить новое царство, но царство это всё же напоминает «божье царство на земле». Новаторство Ф. Фюмана в толковании аллегорической фигуры Прометея позволяет идентифицировать её в качестве составляющей части той продуктивной силы, которую можно обозначить как интеллект. Он не является деятельной осознанной преобразующей силой, он - сама идея, становящаяся поводом для изменения. Тем самым налицо исток противоречия мифического образа и реальных людей, что в перспективе будет играть роль движущей силы эволюции сознания Прометея, вынужденного претерпевать постоянные изменения в соответствии с приобретённым опытом. Наряду со многими писателями прошлого и настоящего Ф. Фюман придерживается достойной традиции гуманизма. Он всегда связывал мысли об эволюции, о прогрессе с надеждой на то, что, несмотря на существование добра и зла, мир всётаки будет человеческим.

мифологический фюман архетип прометей

Список использованной литературы

1. Фюман Ф. Избранное: Сборник / Ф. Фюман / Пер. с нем.; составл. и предисл. А. А. Гугнина. - М.: Радуга, 1989. - 544 с.

2. Fuhmann F. Essays, Gespraeche, Aufsaetze 1964-1981 / F. Fuhmann. - Rostock: Hinstorff Verlag Rostock, 1983. - 528 s.

3. Fuhmann F. Erfahrungen und Widerspruche. Versuche uber Literatur / F. Fuhmann. - Rostock: Hinstorff Verlag Rostock, 1975. - 223 s.

Размещено на Allbest.ru