Образ Ивана Грозного во "Временнике" Ивана Тимофеева

Размещено на http://www.allbest.ru/

218

Размещено на http://www.allbest.ru/

Образ Ивана Грозного во «Временнике» Ивана Тимофеева

Туфанова О.А.

Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН

XVII век вошёл в русскую историю и русскую литературу как «бунташный». В литературе уже в начале столетия меняется «отношение писателя к действительности, к литературному труду, к пониманию человека» [История 2007: 355]. В изображении литературного героя, будь то историческая личность, монах или «маленький человек», писатель отказывается от средневекового принципа «абсолютизации» [Лихачёв 2006: 14], «абстрагирования, когда герой был либо праведником, либо грешником» [История 2007: 355]. В центре внимания писателей оказывается живой человек, которого «нельзя уложить в привычную схему» [Державина 1946], поскольку в нём причудливо переплетены хорошие и дурные качества. Человек начинает восприниматься и изображаться как сложная и противоречивая натура.

«Временник» дьяка Ивана Тимофеева, посвящённый событиям Смутного времени и охватывающий период от царствования Ивана Грозного до восшествия на престол Михаила Романова, состоит из 64 самостоятельных очерков [Полосин 1949], пронизанных тематической и идейной близостью [Державина 2004]. Пытаясь разобраться в причинах, вызвавших смутную годину в России, писатель создаёт галерею портретов исторических деятелей XVI-XVII веков. Стремясь к объективности повествования, Тимофеев избирает в качестве ведущего художественного принципа своего повествования принцип правдоподобия. Демонстрируя свой художественный метод, он пишет: «Елика убо злотворная его подробну написати подщахомся, сице и добротворивая о нем исповедати не обленимся… егда злотворная единако изречена бы, добрая же от инех сказуема, нами же умолкнута, - яве неправдование обнажилося бы списателева; а иже обоя вправду известуема без прилога, всяка уста заградятся» [Временник 2004: 63]. От писателя-историка Тимофеев требует правдивости в оценке людей и событий; писатели, по его мнению, должны честно рассказать и о положительных, и о негативных сторонах личности. Ярким примером такого подхода к изображению исторической личности являются главы, посвящённые образу Ивана Грозного.

Анализируя исторические события современной ему эпохи, Иван Тимофеев проводит чёткое разграничение между истинными царями всея Руси и лжецарями. Описание царей и самозванцев на российском престоле осуществляется писателем на основе сопоставления одних и тех же параметров, а именно: происхождение и законность наследования престола, значимость имени, отношение к православной вере, воинские качества. Поэтому в характеристике Ивана Грозного на первый план в памятнике выходят положительные качества его как царя. «Временник», по словам Д. С. Лихачёва, открывается «риторической похвалой» [Лихачёв 2006: 17] Ивану IV.

Уже на самых первых страницах памятника Иван Грозный удостаивается высоких поэтических эпитетов, значение которых усиливается приставкой пре- и обобщающим местоимением всех: «превысочайшаго воистинну и преславнейша всех бывших… паче же во благочестних над всеми пресветлыми» (10); «Иванна, превеликого царя»(16). Данный способ усиления звучания эпитета проявляется и в конце памятника, где Тимофеев, подводя итог своему писанию, кратко пересказывает ведущие характеристики царей и лжецарей.

Вместо «Грозный» Тимофеев употребляет здесь эпитет «Всегрозный» (150).

Создавая идеализированный портрет истинного государя всея Руси, Тимофеев подчёркивает такую важную в контексте произведения о Смуте черту, как законность наследования престола и древность рода, к которому принадлежал Иван Грозный: «государя Василия Ивановича великого князя и царя корень по коленству и муж прародителей своих… помазан к царству… Не бо точию от Рюрика начало имяху о нем, но от самого Августа Цесаря Римскаго и обладателя вселенною, влечахуся во своя роды… законно же и святолепно сынови от отец доднесь происхождаху» (10-11). В итоговой главе «Зачало» снова упоминается, что Иван Грозный - законный наследник царского престола, ибо он «сын великаго князя Василия» (150).

Отличительной особенностью всех истинных царей были значимые имена, даваемые им при рождении. Имя «Иоанн» толкуется Тимофеевым как благодать: «благодатноименнаго царя» (11); «Благодати же соименный» (150). Ср.: имя «Борис» не имеет никакого толкования и даже не вписано Богом в «животные книги» «богоненавистных… дел ради». Имя «Григорий» также не имеет иносказательного варианта в тексте. Более того, Тимофеев дважды в одном предложении говорит о том, что Гришка Отрепьев, назвав себя царским именем - Дмитрием Ивановичем, таким способом «всынотворився»: «преславным именем во образе царска сына вменився… всынотворився ему» (83).

Важным положительным качеством в характеристике истинных царей является благочестие. Не случайно одним из постоянных эпитетов, сопровождающих образ Ивана Грозного, становится эпитет «благочестний», «благочестивый»: «во благочестних над всеми пресветлыми» (10); «паче же сроднаго естества причтеся по благочестии преже его благоверным бывши; благочестивых благочестивнейши» (11). Его благочестие подобно благочестию его предков, от них он воссиял, «яко утренняя от солнца восходит заря»(11). И это не было показной верой, что весьма значимо для Тимофеева. Твердость в вере [«самоизвольную его о вере твердость известную» (16), «за непоколебимое веры столповиднаго его стояния» (17)] - оценивается автором как положительное качество, отличающее истинного царя всея Руси от неистинного. В «Зачале» снова повторяется эта характеристика: Иван Грозный именуется «благочестию твердый рачитель» (150). Более того, в финале эта характеристика усиливается: вслед за отцом, повествует Тимофеев, Грозный под конец жизни принял иночество: «временное царствие в конец жизни си един по едином, вторый по первом, иночеством измениша обои» (150).

Наконец, Иван IV предстаёт в повествовании царём-воином. Правда, Тимофеев нигде в памятнике не говорит о военных заслугах Ивана Грозного, более того, даже не упоминает о них, но в тексте встречаются косвенные указания на эту отличительную черту. Тимофеев сравнивает славу и величие Ивана Грозного со славой и величием Александра Македонского: «яко же Макидон некогда, вселенней царствуя» (10). Называет Грозного «инорогом» «во бранех». Говорит о том, что Иван Грозный отвоёвывал города и земли у других народов и присоединял к своему царству. Его противники - и враги, и соседствующие с Русской землёй государства - постоянно ощущали нависший над ними меч: «егда он жизньствова, тем во мнозех сопротивен бе отъятием градом их, прибавлением же к своему его царьствию; мечь бо десница его с воздуху долу не туне свожашеся на противныя, ниже престая ощути» (15). Те же образы использует Иван Тимофеев в финальной характеристике царя: так же упоминается ужасающий противников меч, так же сравнивается Иван Грозный с Александром Македонским, так же подчеркивается его непобедимость, непреклонность к врагам, так же царь именуется собирателем Русских земель. При этом Тимофеев нарочито подчёркивает, что крепость в бранях, присущая Грозному, сочетается с мудростью: «крепок во бранех и мудроумен зело о всех, во всем роде своем изряден быв премудростию, и в силах могутства яко необорим, к варваром в спротивствах земных непреклонен бывая, и в неправдах их мститель неумолим» (150).

Таким образом, исходные характеристики Ивана Грозного: величие, благодатное имя, принадлежность к древнему царскому роду, законное наследование престола, благочестие и воинственность - создают привычный для древнерусского читателя образ мудрого и мужественного правителя, получившего свою власть от Бога.

Однако далее риторическая похвала сменяется резкой критикой царя, в правлении которого видятся Ивану Тимофееву истоки Смуты, а сам образ «превысочайшаго… и преславнейшаго всех бывших царей» (10) «превращается под его пером в «венценосного злодея» [История 2007: 358].

За что осуждает Ивана Грозного писатель? Что ставит ему в вину? Прежде всего, «удобоподвижность к злобе». В юности, пишет Тимофеев, Иван Грозный часто пребывал в состоянии гнева и чрезмерной ярости, не знающей милосердия. Страницы глав, посвящённых этому царю, пестрят эпитетами «пламенна гнева» (11), «ярость гнева» (13), «зельныя ярости» (11), «во гневе презельныя» (11), «без милосердия его ярости» (11) и т.д. Данный эпитет практически «срастается» с именем Ивана Грозного в тексте. Пытаясь установить причинно-следственные связи между характером исторической личности и его поведением, Тимофеев даёт вполне реалистическое объяснение ярости царя: «к ярости удобь подвижен бе, купно по естеству и за гнев» (11). То есть причины частого гнева царя - природная склонность к злобе и грехи подчинённых. Подобного объяснения не знала литература предшествующего периода развития: поведение человека в средневековой литературе объяснялось влиянием «горнего мира», Божьим промыслом или дьявольским умыслом. Здесь же мы встречаем попытку, пусть и робкую на первых порах, объяснить характер человека добродетелями и пороками, присущими человеку от рождения, являющимися отличительными чертами его индивидуального характера.

Одержимый приступами ярости, Иван Грозный, по мысли Тимофеева, возненавидел города земли своей и разделил людей, одних приблизив, других изгнав и казнив: «От умышления же зельныя ярости на своя рабы подвигся толик, яко возненавиде грады земли своея вся и во гневе своем разделением раздвоения едины люди раздели и яко двоеверны сотвори… и всю землю державы своея, яко секирою, наполы некако разсече» (11-12). Лексические повторы, используемые писателем в данном случае, такие, как «земли вся», «всю землю» и «разделением - раздвоения - раздели - разсече», а также «зельныя ярости - во гневе», не следует рассматривать как признак невладения художественным мастерством. По наблюдениям О. А. Державиной, «язык «Временника» Тимофеева - очень сложен» [Державина 2004: 405]: писатель использует различные виды перифраза и иносказания, приёмы игры слов, нанизывания одного слова на другое, внутрифразовые рифмовки, многие его предложения начинаются с череды придаточных и т.д. Здесь же мы имеем дело с намеренным стилевым приёмом, цель которого - создать эффект катастрофичности содеянного в Русской земле. Путём лексических повторов Тимофеев проводит своеобразный словесный гипноз, стараясь убедить своего читателя в том, что именно Иван Грозный положил начало русской смуте.

Одним их неблаговидных поступков, ярко характеризующих царя, стало разорение Новгорода. Тимофеев с болью в сердце пишет, что «яростивый царь» (15) «упоил бо всю землю мою кровми, различными муками вся люди моя умучая, нетокмо сушу покры, но и водное естество ими згусти» (13). Писатель и в данном фрагменте использует приём лексических повторов («всю» - «вся»; «муками умучая») с той же целью создания масштабности трагедии, переживаемой теперь уже отдельно взятым городом. Дальнейшее повествование усиливает изобразительный эффект: «Яко всяко место телес наполнися падших ото убивающих рук, до толика бе, яко не мощи пожирати трупия мертвых всея твари животным, яже по земли рищущим, и яже в водах плавающим, и яже по воздуху парящим» (13). Ряды однородных членов, раскрывающие понятие «всея твари животным», контрастно оттеняют заявленную в начале фразы метафору «яко всяко место телес наполнися падших». Завершает эпизод числовой мотив, ставящий финальную точку в эпизоде гибели жителей Новгорода: «не бе возможно… кому от земных количество погубления людей исчести» (14), их же число - общее число погибших, сожранных птицами и животными, оставшихся непогребёнными, - только Божий суд объявит.

Будучи «разжен… яростию» (23), Иван Грозный поверил клевете и уничтожил всю семью своего брата - князя Владимира Андреевича Старицкого: «порази брата си напоением смертным купно з женою и с сыном: вси принуждены быша испити смертные горести чашу от повеления руки его» (23). Верный принципу иносказательности, Тимофеев использует в рассказе о гибели князя Старицкого и его близких сразу два символических образа: традиционный для средневековой литературы образ «смертной чаши» и образ льва, используемый в памятнике весьма индивидуально. Последний является во «Временнике» символом лжецарей. Первым в галерее лжецарей, сравниваемых со львом, пред взором читателя предстаёт Борис Годунов: «сий убо по естеству лев» (39); «яко комар лва не дошед порази», - говорит Тимофеев о свержении Бориса самозванцем (83). Льву уподобляется и Гришка Отрепьев: «по сем воста от ложа своего скимен лют» (83); «скимен злый иже священно- и мнихоругатель Гришка Розстрига» (94). Символом же истинных правителей в памятнике был образ «инорога». Но в рассматриваемом фрагменте мы имеем дело с неожиданным сравнением: не распознавший лукавого умысла и поразивший своего брата Иван Грозный сравнивается со львом, причём сравнение выполнено автором в нарочито грубой словесной форме: «яко лев на пути негде срет» (23). В данном случае очевидно сближение образа Ивана Грозного, упрекаемого писателем в казни родственника [Державина 1958], с отрицательными образами самозванцев по степени злобности и характеру преступлений. Снижение высокого образа происходит за счёт использования нетипичного для описания истинного правителя сравнения, значение которого проясняется не мгновенно, а только после прочтения всего произведения.

Страдали от «пламенна гнева» царя не только подчинённые, дальние родственники, но и сыновья Ивана Грозного. Так, «моленный» сын Грозного - Иван Иванович - был «троебрачен», и не потому, что его жёны умирали «в мужестве лет», а потому, что «за гнев еже нань они свекром своим постригаеми суть» (19).

Надо заметить, что устрашал людей не только сам царь, но и его верные воины-опричники. Описание их под стать описанию самого царя. Согласно тексту, Иван Грозный - «яростивый царь» (15) - и по отношению к «сопротивным», и особенно по отношению к «присноверным» был «суров» и «неприступен» (11). Он был настолько «страшен всем» (16), что мог бы «страхом своея власти», если бы захотел, в людях «о вере немужество обнажити» (16). Таковы и опричники: «воины тмообразны… вся от главы и до ног в черное одеяние облек, сообразны же одеждам их и коня им своя имети повели… яко нощь темна» (12-13) и ещё: «от немилосердия работающе… страшаху люди» (13). Создавая образ царя, автор «Временника» в данном случае показывает его в окружении слуг. Одетые во всё чёрное, имеющие чёрных коней, немилосердные, они внушали подданным не меньший ужас, чем сам «неприступный» царь. «По всему воя своя вся яко бесоподобны слуги сотвори» (13), - заключает их характеристику и через них косвенную характеристику царя Тимофеев.

Однако психологический портрет Ивана Грозного и избранный писателем принцип правдоподобия, как он его понимал, были бы не точны, если бы не указанные как бы вскользь положительные черты личности царя. К ним Тимофеев относит правильный выбор супруги. Светлый образ царицы Анастасии Романовны, украшенной «душевными добродетельми» (18), избранной царём от «своея земли», просветляет и образ грозного царя. Но ещё более человечным предстаёт «яростивый царь» в сцене оплакивания смерти младенца Димитрия в лавре преподобного чудотворца Никиты в городе Переяславле: «горькими рыданьми своего вопля плачь… возвышенными гласы бедне… неприкладную… печаль по бозе нам возложиша всю» (21). Рассказ открывает Ивана Грозного с неожиданной стороны: оказывается, он не только немилосердный злодей, но и человек, способный испытывать глубокие нежные чувства. Так же, как другим людям, ему ведомы душевные муки, боль, он скорбит о преждевременной кончине сына, плачет горько пред Господом и совершает совместную с супругой молитву о даровании им дитя.

Таким образом, Иван Тимофеев пытается дать в образе Ивана Грозного характеристику живого человека, в котором причудливо переплетаются противоречивые по своей природе качества. Истинный царь всея Руси получает двойственную характеристику в памятнике: с одной стороны, образ царя идеализируется, что объясняется дидактическими целями писателя, одной из которых является отграничение истинных государей от самозванцев; с другой стороны, Иван Грозный предстаёт в тексте как сложная, противоречивая личность, совмещающая в себе добрые и злые черты. В художественной манере писателя сталкиваются два различных принципа: описание героя «по функции», т.е. в соответствии со средневековым «этикетом поведения», и описание героя по «ви'дению» человеческого характера, отражающему внутреннюю суть исторической личности.

иван грозный смутное время

Список использованной литературы

1. Временник Ивана Тимофеева / Подготовка к печати, перевод и комментарии О. А. Державиной / Под ред. члена-корреспондента АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. Репринтное воспроизведение издания 1951 года. - СПб., 2004.

2. Державина О. А. Анализ образов повести XVII в. о царевиче Димитрии Угличском // Учён. зап. МГПИ. Каф. рус. лит. - М., 1946. - Т. 7. - Вып. 1. - С. 30.

3. Державина О. А. Историческая повесть первой трети XVII века (опыт литературного анализа «Летописной книги», приписываемой И. М. Катыреву-Ростовскому, «Временника» дьяка Ивана Тимофеева и «Сказания» Авраамия Палицына): Диссертация на соискание учёной степени доктора филологических наук. - М., 1958. - С. 404.

4. Державина О. А. Дьяк Иван Тимофеев и его «Временник» // Временник Ивана Тимофеева. - СПб., 2004. - С. 366.

5. История русской литературы. Древнерусская литература: Учебное пособие для вузов / С. Н. Травников, Л. А.

Ольшевская. - М.: Дрофа, 2007.

6. Лихачёв Д. С. Человек в литературе Древней Руси. - М.: Наука, 2006.

7. Полосин И. И. Иван Тимофеев - русский мыслитель, историк и дьяк XVII века. // Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. - М., 1949. - Т. 60. - Вып. 2. - С. 156.

Размещено на Allbest.ru