Ритм прозы А.С. Пушкина и Б.Ш. Окуджавы

Размещено на http://www.allbest.ru/

46

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ритм прозы А.С. Пушкина и Б.Ш. Окуджавы

Выдрина В.В. Томский государственный университет

Проблема поэтического прочтения прозаического произведения очень широка и многоаспектна. На разных уровнях выделяются разные поэтические приёмы: на уровне слоговой организации - силлаботонический фрагмент, аналог стихотворной строки с точки зрения её «внутренней» организованности; на строчном - колон с фиксированной структурой зачинов и окончаний, аналог внешней слоговой «окантовки» строки; на уровне звуковых повторов (в том числе рифмы) - аллитерированный (паронимизированный) отрезок, аналог строки или группы строк; на строфическом уровне - прозаическая строфа (абзац), аналог стихотворной строфы (или сверхдлинной строки); на уровне целого текста - прозаическая миниатюра, выступающая как аналог лирического стихотворения [Орлицкий 2002: 37]. Все вместе эти структуры создают ритм произведения.

Следует различать ритм как «естественное свойство речи вообще» и ритм как средство художественного воздействия так называемой ритмической прозы. «Естественный ритм» прозы представляет неорганизованную последовательность сильных и слабых звуков речи (ударных и неударных слогов) и в этом смысле отличается от стиха, метрически организованного, то есть представляющего закономерное чередование сильных и слабых слогов [Жирмунский 1975: 569]. В ритмической прозе наличествуют признаки, которые и подлежат в дальнейшем рассмотрению.

Важнейшее средство художественного воздействия ритмической прозы - метризация. Наиболее подходящее и возможное определение метра в прозе предлагает Юрий Орлицкий: «Метром в прозе называется фрагмент текста, не противоречащий его трактовке как аналога строки или группы строк силлаботонического стихотворного текста» [Орлицкий 2002: 48].

Согласно существующим методикам, выделить метр в прозе позволяет специальная процедура: чтение текста по фрагментам, начиная с каждого нового слова, и последовательное сопоставление получаемых отрезков с метрическими схемами всех пяти силлабо-тонических метров.

Важной характеристикой метризации прозы является степень единообразия используемых в ней метров. Предлагается разграничивать не конкретные метры, выделение которых может вызвать разночтения, а бесспорно определяемые двусложниковую и трехсложниковую метризацию прозы [Орлицкий 2002: 52].

Попытаемся с метрической точки зрения проанализировать произведения Пушкина и Окуджавы. Отношение Булата Шалвовича к классической литературе определяет всё его творчество. Но особую роль в нём играет именно пушкинская традиция. Исследование влияния Пушкина на мировоззрение Окуджавы даёт возможность полнее осмыслить художественный мир писателя. Сам он признавался: «Творчество Пушкина не просто оказало на меня влияние - оно меня создало» [Окуджава 1987: 28].

Если рассматривать «Повести Белкина» как единый текст, то он написан двусложным метром. В начале «Метели»: «Он славился во всей округе гостеприимством и радушием…» [Пушкин 1999: 77].

Б. Окуджава для своего романа «Путешествие дилетантов» избирает тот же метр: «И вот она стояла перед нами!» [Окуджава 1986: 265]. Этот приём стилизации, ориентированный на классический эталон метризации, - свидетельство следования пушкинской традиции.

В условиях относительно протяжённого текста необходимо учитывать степень сгущенности и разрежённости метра в разных фрагментах целого. Булат Шалвович в романе метризует, а иногда и рифмует, письма, дневники, реплики главного героя книги князя Мятлева: «Варико, Варико, Петербург далеко…» - сочинил Мятлев» [Окуджава 1986: 382]. Всё это создает образ героя ХIХ века: отчасти поэта, отчасти декабриста, неравнодушного к судьбе своего народа и судьбе России. Главному герою романа Окуджава избирает особую фамилию: Булат Шалвович знал о существовании в русской литературе XIX в. поэта Ивана Мятлева. «Кружковость» мятлевской поэзии, её отмечаемая исследователями песенность, свободное использование поэтических штампов и водевильного юмора во многих стихах [Абельская 2003: 14] - эти особенности поэзии Ивана Мятлева отличают его творчество от других поэтов. Многочисленные прозаизмы, разрушающие условность поэтической лексики, стремление к поэзии общедоступной, построенной на введении в поэтические тексты стихии разговорного языка характерны для его стиля. Следует отметить ироническифилософское отношение поэта к миру, жизни. Поэтому не случайно герою своего любимого романа, исповедующему именно такой иронически-философский взгляд на значение суеты в достижении истинного человеческого счастья, автор дал имя и поэтический талант Ивана Мятлева.

Как правило, метризация текста - особенно сознательная - сопровождается использованием других средств ритмизации, традиционно закреплённых за стихотворным текстом в противоположность прозаическому: особой фонетической связанностью отрезка, достигаемой благодаря повторам звуков, обилием инверсий, обращением к лексическим поэтизмам, ненормативным повторам слов и словосочетаний, ораторским фигурам речи, постоянной (лирической) апелляцией к чувствам читателя [Орлицкий 2002: 55].

Но основу ритмической организации прозы всегда образуют не звуковые повторы, а различные формы грамматико-синтаксического параллелизма, более свободного или более связанного, поддержанного словесными повторениями (в особенности анафорами). Они образуют композиционный остов ритмической прозы, заменяющий ритмически регулярные композиционные формы стиха. Подобно стиху, периоду, строфе или группе строф в стихотворении, абзац ритмической прозы образует сложное интонационно-синтаксическое целое, состоящее из взаимосвязанных и иерархически соподчинённых элементов [Жирмунский 1975: 575].

В ритмической прозе Окуджавы нередко встречаем конструкции типа: «А вы бы что сделали, ежели бы этот прекрасный, тонкий, грустный тридцатипятилетний старик, насмешливый от страха показаться смешным, презираемый вашим окружением и тайно обожаемый вами, столь тайно, что вполне могло бы показаться и явным… ежели бы этот старик, недоступный отныне, как самая отдалённая звезда, холодный, подобно январю, не откликающийся на ваши письма и предпочитающий им свой желтозубый рояль и тёмные истории с какими-то хорошенькими дурочками… Что бы вы-то сделали, ежели бы этот тридцатипятилетний погубитель вдруг написал бы вам те две строки, одну строку… несколько бессвязных слов: «…бесценный друг, я жду вас непременно, всегда…» Что бы вы сделали?..» [Окуджава 1986: 251].

Перед нами слитные предложения с синтаксически однородными членами, объединёнными интонационными паузами, графически обозначенными с помощью запятых, многоточия. Кроме этого, встречаются анафорические элементы, повторение подчинительного союза «ежели бы», отбор окончаний одного типа (-ый чередуется с -ий), лексические повторы (тридцатипятилетний старик), двойные, тройные эпитетыприлагательные и наконец, взволнованный лирический вопрос («Что бы вы сделали?..»), заканчивающий отрывок и построенный также на повторении. Всё это создаёт эмоциональное напряжение. Именно эмоционально-лирическое содержание такой прозы подсказывает одновременно и эти его стилистические особенности, и связанную с ним «ритмизацию».

Стиль Пушкина, в отличие от стиля Окуджавы, более прост и лаконичен. «Он [Адриян] думал о проливном дожде, который, за неделю тому назад, встретил у самой заставы похороны отставного бригадира. Многие мантии от того сузились, многие шляпы покоробились. Он предвидел неминуемые расходы, ибо давний запас гробовых нарядов приходил у него в жалкое состояние. Он надеялся выместить убыток на старой купчихе Трюхиной, которая уже около года находится при смерти» [Пушкин 1999: 90].

Здесь представлено несколько подчинённых предложений, параллельных по своей синтаксической конструкции. Они начинаются с лично-указательного местоимения третьего лица - «Он», глаголы-сказуемое имеют сходную семантику: «думал - предвидел - надеялся». В первом и третьем предложениях придаточная часть состоит из примерно одинакового количества слов (10-11). Первое и последнее предложения имеют в своей структуре союз «который». Всё это обнаруживает симметрию, характерную для ритма (и не только) «Повестей Белкина» и творчества Пушкина в целом. Эти наблюдения указывают на отбор словесного материала по признаку равновесия и гармонии, ритмического благозвучия или, точнее, отсутствия «неблагозвучия», создаваемого резкими изменениями слогового объёма синтаксических групп [Жирмунский 1975: 573].

Таким образом, анафора, грамматико-синтаксический параллелизм соотносимых конструкций, а также в некоторых случаях тенденция (отнюдь не обязательная) к выравниванию числа слов и к отбору окончаний определенного типа, метризация создают основу для восприятия художественной прозы как прозы ритмической. А она, в свою очередь, используется как средство воздействия на читателя, устранения «неблагозвучия», приём стилизации. Ритмизация - это актуализация самой идеи единства стиха и прозы, их общей ритмической природы в литературной мысли и художественной практике.

Как мы видим, в прозе поэтов последовательно находят своё выражение попытки внести в эпическую структуру «Повестей Белкина» и романа «Путешествие дилетантов» лирическое начало. Проза приходит на смену поэзии. Это связано с движением самой жизни, а также со стремлением к гармонизации, упорядочиванию, циклизации. Проза поэтов строится на глубоком понимании законов гармонии и симметрии. Это свидетельство того, что проза и стих - единая сфера творчества Б. Окуджавы и А. Пушкина.

пушкин окуджава метризация проза

Список использованной литературы

1. Абельская Р.Ш. Поэтика Б. Окуджавы: истоки творческой индивидуальности: Автореф. дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. - Екатеринбург, 2003.

2. Жирмунский В. О ритмической прозе // Жирмунский В. Теория стиха. - Л., 1975.

3. Окуджава Б. Анкета «Он вошёл в нашу жизнь» // Наука и жизнь. - 1987. - № 2.

4. Окуджава Б. «Путешествие дилетантов». - М., 1986.

5. Орлицкий Ю.Б. Стих и проза в русской литературе. - М., 2002.

6. Пушкин А.С. «Повести Белкина» // Пушкин А.С. Собр. соч.: В 19 т. - М., 1999. - Т. 8. - Кн. 1.

Размещено на Allbest.ru