Повествовательная идентичность в прозе А. Битова 1960-х – 1970-х гг.

Размещено на http://allbest.ru

На правах рукописи

Автореферат

диссертации на соискание учёной степени

кандидата филологических наук

Повествовательная идентичность в прозе А. Битова

1960-х - 1970-х гг.

10.01.01 - русская литература

Якунина Ирина Александровна

Магнитогорск - 2009.

Работа выполнена в ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет» на кафедре русской литературы ХХ века

Научный руководитель: кандидат филологических наук, доцент Цуркан Вероника Валентиновна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Загидуллина Марина Викторовна

кандидат филологических наук, доцент Садовникова Татьяна Валерьевна

Ведущая организация: Брянский государственный университет

Защита состоится 14 декабря 2009 года в 9 часов на заседании диссертационного совета Д 212.112.03 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Магнитогорском государственном университете по адресу: 455038, г. Магнитогорск, пр. Ленина, 114, ауд. 211.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет». Текст автореферата опубликован на официальном сайте ГОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет» http://science.masu.ru «12» ноября 2009 года.

Автореферат разослан «12» ноября 2009 года.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологических наук,

доцент А. В. Петров

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Построение концептуальной модели современной литературы невозможно без учета тех культурных тенденций, которые начали складываться в отечественной словесности в конце 1950-х гг. в период хрущевской «оттепели» и определили развитие литературы на последующие десятилетия. Именно тогда в ситуации исторического и культурного взрыва, связанного с оптимистическими ожиданиями и последовавшим затем крахом «оттепельного идеализма», в творчестве ряда писателей обнаруживает себя проблема персональной идентичности.

Произведения А. Битова отразили протест против цивилизации, подавляющей спонтанную человечность особым, специфическим образом. Уже в первых повестях и рассказах писатель стремился преодолеть социоцентризм официальной идеологии и литературы. Он представлял реальность как субъективное отражение индивидуального сознания. Самоопределение А. Битова воплощалось в поиске новых художественных форм и способов выражения, что сразу обратило на себя внимание критики.

Интерес к творчеству А. Битова не ослабевает на протяжении уже более сорока лет. Первые монографии о писателе появились за рубежом. Это работы Эллен Чансес «Андрей Битов: Экология вдохновения» (Cambridge, 1993), Свена Спикера «Образы памяти и забвения в прозе Андрея Битова» (Frankfurt am main, 1996), Дуни Кари «Постмодернистская метаисторическая художественная литература и «Пушкинский дом» Андрея Битова» (Frankfurt am main, 1999), Марка Амусина «Город, обрамленный словом (Ленинградская школа прозаиков и трансформация «Петербургского текста»)» (Pisa, 2003). В 1960-е - 1970- е гг. в «толстых журналах» появлялись статьи, посвященные изучению отдельных произведений А. Битова Ю. Трифонов «Среди книг» (1964), В. Кожинов «Искусство живет современностью (1966), Л. Аннинский «Точка опоры» (1968). . В конце 1970-х гг. имя писателя исчезло со страниц советских печатных изданий, после того, как в 1978 г. роман «Пушкинский дом» (1964 - 1971) был опубликован в США, а в 1979 г. А. Битов стал участником и составителем бесцензурного альманаха «Метрополь». Только во второй половине 1980-х гг. исследователи вновь заговорили о творчестве писателя. В 1989 г. роман «Пушкинский дом» был издан отдельной книгой, вокруг него вырос целый корпус исследовательской литературы. О романе писали Е. Брейтбарт, Вик. Ерофеев, Н. Иванова, Ю. Карабчиевский, В. Курицин, А. Латынина, М. Липовецкий, А. Немзер, В. Новиков, И. Роднянская, И. Скоропанова. В начале 2000-х гг. появились исследования О. Богдановой, Е. Воробьевой, Н. Гулиус, В. Карповой О. Богданова «Роман А. Битова «Пушкинский дом» («Версия и вариант» русского постмодернизма)» (Санкт-Петербург, 2002), В. Карпова «Автор в современной русской постмодернистской литературе (на материале романа А. Битова «Пушкинский дом»)» (Тамбов, 2003), Е. Воробьева «Литературная рефлексия в русской постмодернистской прозе: А. Битов, Саша Соколов, В. Пелевин» (Барнаул, 2004), Н. Гулиус «Художественная мистификация как прием текстопорождения в русской прозе 1980-1990-х годов (А. Битов, М. Харитонов, Ю. Буйда)» (Томск, 2006)..

В 2006 г. на русский язык была переведена монография Эллен Чансес «Андрей Битов: Экология вдохновения», в которой было определено место писателя в традиции русской литературы и прослежена творческая эволюция А. Битова.

В 2000-е гг. в литературоведении возрастает интерес к творчеству А. Битова. Предметом исследования О. Славниковой О. Славникова «Существование в единственном числе» (1999), «Иван Петрович у распахнутого окна» (2000). является метапроза А. Битова, обеспечивающая возможность выражения авторского сознания. В 2001 г. вышла монография М. Абашевой «Литература в поисках лица (русская проза в конце ХХ века: становление авторской идентичности)», в одной из глав которой анализируется повествовательная идентификация прозы А. Битова 1990-х гг. М. Абашева пришла к выводу о том, что проза А. Битова возможна только как проза, переживающая присутствие «осознающего себя сознания повествователя».

Несмотря на изученность проблемы идентичности в позднем творчестве А. Битова, не вполне проясненным остается вопрос об истоках данного явления. Раннее творчество писателя также не являлось предметом специального рассмотрения в контексте проблемы идентичности.

Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения творчества А. Битова как феномена, фиксирующего моменты авторского самосознания в поисках самотождественности и расширяющего представление о формах повествовательной идентичности в русской литературе 1960-х - 1970-х гг.

Термин «идентичность» с середины 1960-х гг. стал одним из центральных в большинстве культурно-ориентированных дискурсов. Импульс к универсализации проблематики идентичности, ее выходу за границы философии дал Э. Эриксон, который связал идентичность с переживанием индивидом себя как целого и определил ее как длящееся внутреннее равенство с собой в непрерывности самопереживания индивида. Э. Эриксон ввел понятие «кризиса идентичности», понимая его как особое состояние, сопровождающее человека на каждой стадии культурного становления.

Понятие повествовательной идентичности было разработано представителями феноменологической герменевтики. П. Рикер выдвинул идею опосредованности формирования персональной идентичности знаково-символическими средствами языка и ресурсами культуры.

Проблема идентичности связана с изучением проблемы авторского сознания, проблемы автора. В отечественном литературоведении интерес к изучению художественного сознания проявился в двадцатые годы XX века в ранних работах М. Бахтина («Искусство и ответственность» (1919), «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924)). В 1930-е гг. ученый выдвигает идею «чужого» по отношению к автору слова. Отношения автора и героя он определяет диалектически, видит в их взаимодействии диалог, полифонизм.

Новая волна научного интереса к проблеме авторской субъективности связана с интерпретацией личности художника. В работах Е. Толстой «Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880-х - начале 1890-х годов» (1994), В. Топорова «Странный Тургенев (Четыре главы)» (1998), А. Жолковского «Михаил Зощенко: поэтика недоверия» (1999) рассматривается «фабульность человека» (Л.Гинзбург). При анализе произведений А. Битова 1960-х - 1970-х гг. нами учтен опыт теоретического и научного освоения данной проблематики.

Объектом исследования в диссертации стало творчество А. Битова 1960-х - 1970-х гг.

Предмет исследования - повествовательная идентичность, рассмотренная на жанровом, нарративном и образном уровнях.

Материалом исследования являются рассказы «Бабушкина пиала» (1958), «Фиг» (1959), «Бездельник» (1961), «Большой шар» (1961), «Автобус» (1961), «Пенелопа» (1962), «Но-га» (1962), повесть «Жизнь в ветреную погоду» (1963), роман-пунктир «Улетающий Монахов» (1960 - 1966), путешествия «Одна страна» (1960), «Призывник» (1959 - 1961), «Путешествие к другу детства» (1965), «Уроки Армении» (1967 - 1969), «Выбор натуры (Грузинский альбом)» (1971 - 1973), «Колесо» (1969 - 1970), «Наш человек в Хиве, или Обоснованная ревность» (1971 - 1972).

Цель: изучить специфику персональной и повествовательной идентичности в ранней прозе А. Битова.

В соответствии с обозначенной целью поставлены следующие задачи:

1) выявить особенности выражения авторского «я» в ранней прозе А. Битова;

2) исследовать влияние кризиса персональной идентичности на формы повествования в романе «Улетающий Монахов»;

3) рассмотреть взаимообусловленность повествовательной формы и жанровой модификации в путешествиях А. Битова;

4) определить вектор моделирования повествовательной субъективности в повестях «Колесо» и «Наш человек в Хиве, или Обоснованная ревность».

Научная новизна работы заключается в том, что в диссертации рассматриваются способы моделирования субъективности в произведениях А. Битова 1960-х - 1970-х гг.

Методологической основой работы является системный подход, предполагающий изучение произведения как целостного образования. В работе использованы сравнительно-типологический, структурно-семантический и интертектуальный методы исследования.

Теоретическую основу диссертационного исследования составляют исследования Р. Барта, М. Бахтина, Ж. Бодрийара, В. Виноградова, И. Ильина, Б. Кормана, Ю. Кристевой, В. Курицына, М. Липовецкого, Ю. Лотмана, П. Рикера, И. Скоропановой, Ю. Тынянова, М. Фуко, М. Хайдеггера, Й. Хейзинги, М. Эпштейна, а также литературно-критические работы М. Абашевой, Л. Аннинского, А. Большева, Л. Гинзбург, И. Клеха, Т. Колядич, Н. Лейдермана, Н. Ивановой, И. Роднянской, И. Сухих, О. Славниковой, Б. Успенского, В. Хализева, Э. Чансес.

Теоретическая значимость. В работе уточняется понятие повествовательной идентификации, что позволяет обозначить и описать важнейшие тенденции литературного процесса 1960-х - 1970-х гг.

Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на методологических семинарах кафедры русской литературы ХХ в. Магнитогорского государственного университета, на заседаниях научно-теоретического семинара молодых преподавателей и аспирантов-литературоведов при кафедре русской литературы ХХ в. Магнитогорского государственного университета (2006 - 2009), на внутривузовских научно-практических конференциях (Магнитогорский государственный университет, 2006 - 2008), на Международной научной конференции «VIII Ручьевские чтения. Изменяющаяся Россия в литературном дискурсе: исторический, теоретический и методологический аспекты» (Магнитогорск, 2007), на Международном литературно-образовательном форуме «Русский человек на изломе эпох в отечественной литературе» (Киров, 2007). Содержание работы отражено в девяти публикациях.

Практическая значимость. Материалы исследования могут быть использованы при подготовке общих и специальных курсов по истории русской литературы ХХ века.

Положения, выносимые на защиту:

1. Психологическая неидентичность персонажа в раннем творчестве А. Битова согласуется с идентичностью рассказанной о нем истории. «Утраченное я» субъекта коррелирует с экспериментальным характером повествования, в котором допускается возможность перехода в разные пространства, перемешиваются сон и явь, доминирует «поток сознания».

2. Развенчание героя становится для автора своеобразным утверждением собственного мироощущения. Для писателя «не-субъект» не есть «ничто». В той мере, в какой «самость» идентифицирует себя с человеком без качеств, она противостоит предположению о никчемности субъекта.

3. «Несогласующаяся согласованность» (П. Рикер) произведений А. Битова основана на диалектике, выражающей конфликт между «распадением» текста на отдельные эпизоды и способностью восстановления его единства за счет использования повторяющихся структур, мотивов и образов.

4. Трансформация повествовательной формы ведет к преодолению границ повествования и использованию новых жанровых форм. Изменение стиля А. Битова приводит к тому, что жанр путешествия становится одним из самых востребованных в творчестве второй половины 1960-х гг.

5. Жанр путешествия открывает для писателя новые способы моделирования субъективности. Самопознание опосредуется множеством культурных знаков. Повествовательная идентификация в прозе второй половины 1960-х гг. осуществляется путем смешения дискурсов, введения интертекстуального подтекста. Деконструкция становится основой битовского повествования. Избранная модель идентификации обнаруживает черты постмодернистского сознания.

6. Процесс создания текста является способом необходимой А. Битову самоидентификации. Игра с литературными кодами и стилями, децентрация структуры произведения, несовпадение точек зрения автора и героя призваны подчеркнуть непредсказуемость творческого процесса.

Структура диссертации определяется поставленными задачами и характером исследуемого материала. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы, включающего 294 источника. Общий объем работы составляет 181 страницу.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, обозначаются объект и предмет исследования, формулируются цели и задачи работы, уточняется терминология, указываются используемые методы, раскрывается научная новизна.

В Главе I «Стратегии идентичности в прозе А. Битова 1960-х - 1970-х гг.», состоящей из трех параграфов, рассматриваются формы персональной и повествовательной идентичности в первых рассказах, повестях и романе «Улетающий Монахов». Мы исследуем развитие главного битовского сюжета - утрату и поиск героем собственного «я».

В § 1.1 «Феномен «утраченного я» как константа первых рассказов А. Битова» констатируется полемичность раннего творчества А. Битова по отношению к «молодежной прозе». Мотивировка характера битовского персонажа является принципиально иной, утрачивается соотнесенность между описанием реальности и типом героя. Мир в рассказе «Бездельник» (1961) предстает алогичным, разрозненным, зыбким. Герой, подчиненный авторскому замыслу, живет минутами, «раскалывается» в своем бытии. В отличие от «ясно видящего» героя В. Аксенова для персонажа А. Битова цели не названы, задачи не определены.

В диссертации отмечается экспериментальный характер повествования А. Битова. Сопоставив рассказ «Пенелопа» (1962) и последний эпизод романа Д. Джойса «Улисс» (1922), мы приходим к выводу об использовании в повествовании А. Битова нарративной модели знаменитого романа. Стремясь показать внутреннюю жизнь героя во всей ее сложности, А. Битов передает процесс функционирования мысли и пред-мысли героя, интуитивные импульсы в форме «потока сознания». Структурообразующую роль в рассказе «Пенелопа» играет мотив сна сознания. Чередование «засыпаний» и «пробуждений» сознания трансформирует статус субъекта, который теряет идентичность и проблематизируется как внутри себя, так и в своих отношениях с миром.

Пытаясь вернуть расколотому миру дорефлексивную целостность восприятия, в начале 1960-х гг. А. Битов обращается к теме детства. В рассказах «Бабушкина пиала» (1958), «Фиг» (1959), «Большой шар» (1961), «Но-га» (1962) детство изображается с точки зрения становления самосознания личности. Субъективность автора выражается в рассказах не прямо, а передоверена двойнику - себе в юном возрасте. В рассказах «Но-га», «Фиг» писатель подчеркивает значимость осознания ребенком себя как личности, неповторимой и отдельной от других. Писатель исходит из трактовки детства как из ближайшей и естественной предпосылки творчества («Большой шар», «Бабушкина пиала»). Мифологизация детства осуществляется через акт воспоминания и уподобляется творческому процессу, преображающему действительность. А. Битов эстетизирует детские впечатления, подчиняя им все, даже страшное и непонятное.

В детском мифе А. Битова происходит «поворот зрения» (Ю. Тынянов), когда исчезает прямая перспектива, предполагающая индивидуализированную (взрослую) точку зрения. Вместе с тем романтическая мечта об инобытии, стремление к небесной высоте («Большой шар») у А. Битова оказываются рядом с размышлениями о несущем в себе угрозу времени («Бабушкина пиала»). Писатель подчеркивает хрупкость созданного воображением ребенка мира. Духовная жажда прекрасного мира сосуществует с иронией, исходящей от битовского нигилизма и «точки боли», которую автор находит во всех рассказах о детстве.

Сравнительный анализ рассказов «Бездельник», «Пенелопа» и произведений о детстве позволяет сделать вывод о том, что писатель обнаруживает кризис идентичности на каждом этапе становления личности. «Невоплощенность» преследует не только взрослого, но и подростка. В фокусе внимания писателя оказывается не только творческое начало ребенка, но и аморфность, смешанность, несогласованность разнородных начал его внутреннего мира. В первых рассказах А. Битова возникает двойственная структура (метаструктура) повествования, которая, с одной стороны, делает возможной авторефлексию писателя над своим романтическим идеализмом, а с другой стороны, обнаруживает расщепленное творческое сознание.

В диссертации подчеркивается, что в стиле раннего А. Битова «невоплощенность» обнаруживает себя потоком возвращающихся, незакругленных речевых конструкций, в сложном синтаксисе, в преимуществе глагольной лексики над именной, обилии вопросительных предложений. битов проза идентичность литература

Отмечается, что конфликт несоответствия и нецельности - это проблема и самого автора, его эстетических предпочтений.

В § 1.2 «Самоопределение «человека пишущего» в рассказе «Автобус» и повести «Жизнь в ветреную погоду» выявляется наиболее близкий А. Битову способ идентификации - обретение себя в процессе создания текста.

В диссертации рассматриваются рассказ «Автобус» (1961), повесть «Жизнь в ветреную погоду» (1963) и «Записки из-за угла (Дневник единоборца)» (1963). В этих произведениях процесс создания текста оказывается и «жизненной проблемой», и «литературным сюжетом».

Отмечается, что образ начинающего писателя в рассказе «Автобус» основан на игре с автобиографическим «я» художника, ведущей как к обнаружению, так и сокрытию подлинной авторской личности. Сознание героя дробится на множество «непрожитых» жизней, в том числе и «литературных». Он отождествляет себя с «маленьким человеком» Н. Гоголя и Ф. Достоевского. Стремясь преодолеть раздробленность, «собрать» личность «начинающего писателя», А. Битов вводит различные литературные коды (например, упоминание об Аполлоне-Кифареде - символе гармонии и красоты), помогающие ему центрировать героя. Вместе с тем писатель полемизирует с модернистской трактовкой художника и делает ставку на тип сознания, освободившегося от стереотипов, не имеющего готовых универсальных формул.

Повесть «Жизнь в ветреную погоду» (1963) - одно из программных произведений А. Битова. Она является подступом писателя к метапрозе: картинки ленивой дачной маеты, привычного быта в ней выстраиваются в своего рода «предтекст». Нами отмечается смещение границ текстуальных миров: сознание писателя из «Жизни в ветреную погоду» оказывается полем самоанализа автора «Записок из-за угла». А. Битов намеренно сдвигает «Записки из-за угла» из области художественного в область документального. Автор акцентирует внимание на двойственности сознания героя, который обнаруживает в себе автоматизм существования. Возможность его спасения А. Битов связывает с осознанием нравственно-онтологических категорий «я-для-себя», «другой-для-меня» (М. Бахтин). Выход из кризиса персональной идентичности А. Битов видит в том, чтобы, отменяя напрасный жизненный опыт, столкнуть героя с «первоисточником». Благодаря сыну Сергей осознает свое место в иерархии «дед - отец - сын». Впервые мир Сергея и близких ему людей «совпадают на одной оси», герой ощущает себя центром симметрии - отцом и сыном одновременно.

В диссертации анализируется эссе А. Битова «Грусть всего человечества», посвященное роману Саши Соколова «Школа для дураков» (1975), в котором сформулированы важнейшие этические и эстетические принципы А. Битова. Отмечается, что в начале 1960-х гг. в творчестве А. Битова реализуется постмодернистский прием описания мира, который спустя десять лет будет использован Соколовым - «лирическая инвентаризация мира». Вместе с маленьким сыном, «безгрешным жителем рая», герой «Жизни в ветреную погоду» дает имена и названия первоэлементам мира, что становится честнейшим, изначальным способом его описания. Мир-текст герой А. Битова, как и его сын, воспринимает во всей первозданности, благодаря чему «прозревает рай» в набившей оскомину действительности и впервые после «немоты» испытывает подлинное вдохновение.

Через антитезу «безветренная» - «ветреная» в работе исследуется мотив ветра, заявленный в названии повести. Безразличие, «безветрие» на какой-то миг уступает место зарождающемуся вдохновению, которое вслед за Б. Пастернаком именуется А. Битовым «высокой болезнью». Ветер заставляет Сергея творить и чувствовать, помогает понять, что только движение чувств и мыслей является источником подлинной жизни.

Нами отмечается, что и в «Записках из-за угла» самоосознание А. Битова движется от рассуждения о мертвых формах жизни и литературы к творчеству. Хотя в системе координат А. Битова счастливый финал невозможен, его герой реализует себя творчески. Рассказ «Автобус» и повесть «Жизнь в ветреную погоду» рисуют разные стороны творческого процесса, напрямую связанного с самопознанием.

Несмотря на то, что Сергей так ничего и не написал, ожидание вдохновения, «неизбежность ненаписанного» являются, с точки зрения А. Битова, самым высоким способом самореализации писателя. Свобода художника заключается в том, что главный свой текст он создает не в «автобусе» и не на даче в Токсово, а в неком «внегеографическом месте» - авторском сознании.

И в рассказе «Автобус», и в повести «Жизнь в ветреную погоду» личность представляет себя посредством избранной писателем стратегии художественной незавершенности, которая осознается как вполне продуктивная.

В § 1.3 «Сюжет самопознания в романе «Улетающий Монахов История создания романа была достаточно сложной. Его структуру составляют рассказы, написанные с 1960 по 1966 год («Дверь», «Сад», «Образ», «Лес», «Вкус»), которые публиковались как самостоятельные произведения. В 1976 году рассказы были объединены в цикл и вышли под названием «Роль, роман-пунктир». В 1990 году роман был переиздан под названием «Улетающий Монахов». В данной редакции он включал «шестой рассказ» - стихотворение «Лестница». Мы рассматриваем произведение, опираясь на последний вариант, предложенный А. Битовым - «Улетающий Монахов. (Роман-пунктир)».» отмечается, что изменение стиля А. Битова происходит в «постоянно возобновляющихся попытках самоидентификации». Обозначив интерес писателя к пограничным литературным жанрам, мы указываем, что изначальное стремление писателя к гармоничному миру редуцируется в проекте внутрилитературной утопии.

В «Улетающем Монахове» А. Битов отсылает читателя к классическим литературным источникам, которые являются идентифицирующими признаками национального сознания, закрепленными литературной традицией: А. Пушкину, М. Лермонтову, Н. Гоголю, Ф. Достоевскому, Л. Толстому. Авторское истолкование «Улетающего Монахова» поддерживают эпиграфы к главам романа, взятые из Псалтири и Откровения Иоанна Богослова. Самоопределение автора, прямо не эксплицированное в тексте, выражается в использовании повторяющихся повествовательных структур, мотивов и образов.

Сюжет романа анализируется в диссертации как путешествие по жизни Монахова, от одной ее стадии к другой. А. Битов разоблачает героя на всех уровнях повествования.

В диссертации исследуется композиционный прием зеркальности, который реализуется в романе через мотив двойничества. Важность для А. Битова этого мотива заявлена в вариантах названий «Улетающего Монахова» - «Двойник», «Близнец». «Рифмой» Монахова являются Ленечка, писатель Зябликов, мастер оптического завода, молодой солдатик, убитый винтом самолета. Каждый из них становится отголоском судьбы главного героя, его «возможным миром». Одним из Других для Монахова является он сам, исполняющий разные роли.

В диссертации рассматривается понятие «рифмы жизни», введенное писателем в структуру романа. Важнейшие для раскрытия авторского замысла сцены расположены в романе симметрично и рифмуются между собой (встречи Монахова и Аси в рассказе «Сад» и свидание в «мертвом доме», эпизоды ожидания Алексеем женщины на лестничной клетке в рассказах «Дверь» и «Образ»).

В качестве ключевой метафоры романа, аккумулирующей его социально-культурные и философские смыслы, мы рассматриваем метафору «роль». «Ролевое» поведение битовских персонажей по мере развития сюжета все более преобладает над непосредственно «живым». В рассказе «Лес» утративший имя (теперь он только Монахов) герой «в белом смокинге в свете прожекторов» спускается с театральных подмостков на цирковую арену. Так А. Битов подчеркивает деструктивные процессы, происходящие в его сознании.

В диссертации подчеркивается, что, постоянно испытывая Монахова, ставя перед ним все новые задачи, писатель преследует определенную цель: узнавая героя, он проходит путь самопознания. Развенчание Монахова является для А. Битова в определенном смысле утверждением собственного мироощущения. Раскрывая неорганичность «несуществования» Монахова, писатель пытается приблизиться к обретению собственного органичного и подлинного бытия.

В работе отмечается, что процесс самопознания автора происходит не только через фигуру Монахова. В роли Другого у А. Битова выступает классическая литература. В последнем рассказе «Вкус» А. Битов «рифмует» свое повествование с романом Б. Пастернака «Доктор Живаго». Двумя полюсами, создающими поле напряжения в последнем рассказе романа, являются А. Пушкин и Б. Пастернак. На протяжении рассказа «Вкус» А. Битов ведет дуэль с самым «расположенным во времени» по отношению к себе классиком современной литературы. Сложному сплетению кругов и совпадений в романе «Доктор Живаго» А. Битов противопоставляет круги как «символику замкнутого в себе сознания» в «Улетающем Монахове». Как серию бледных оттисков и копий писатель воспринимает не только поэзию Б. Пастернака, который в представлении Монахова как поэт «хуже Пушкина», но и всю, последовавшую за А. Пушкиным, литературу. Явление угасания процесса создания авторского текста А. Битовым распространяется и на собственное творчество.

В диссертации сопоставляются концепции культуры в романе «Улетающий Монахов» и «Пушкинский дом». И в том, и другом произведении А. Битов стремится освободиться от неподлинности бытия, неподлинности культуры. Монахову никогда не догнать ни Печорина, ни Алешу Карамазова.

«Опоздавшей» литературе никогда «не догнать» А. Пушкина. А. Битов развивает эту мысль в «Пушкинском доме» в приложении «Ахиллес и черепаха» и в статье Левы Одоевцева «Опоздавшие гении». Все «опоздавшие», доказывал древнегреческий философ Зенон, никогда не смогут догнать тех, кто вышел раньше. Однако в «Пушкинском доме» писатель находит способ разрешить эту ситуацию. Для этого нужно выйти за рамки соревнования, не склоняться перед авторитетами и не ставить себя в унизительное положение, запутываясь в бесконечных кольцах подражаний классическим образцам.

В диссертации подчеркивается мысль о том, что утрата персонажной идентичности ведет к разрушению конфигурации повествования. Открытый финал пятого рассказа размыкает циклическую структуру текста.

В Главе II «Проблема повествовательной идентичности в путешествиях А. Битова: опыт иронической самоидентификации», состоящей из трех параграфов, прослеживается изменение повествовательной стратегии, вызванное кризисом идентичности. Распад романной формы в «Улетающем Монахове» привел А. Битова к поискам нового жанра. Жанр путешествия становится одним из самых востребованных в творчестве писателя во второй половине 1960-х гг.

В § 2.1 «Поиск героя в повестях «Одна страна», «Призывник», «Путешествие к другу детства» анализируются произведения, написанные А. Битовым в первой половине 1960-х гг. и занимающие промежуточное положение между ранними рассказами и путешествиями, принесшими известность писателю.

В диссертации подчеркивается, что мотив дороги открывает две стороны битовского мироощущения: «Одна страна» (1960) - это путешествие, в котором расширяется жизненное пространство героя; «Призывник» (1959 -1961) - это путешествие героя к самому себе. «Дорога» как путь к новому миру в литературе начала 1960-х гг. выражала романтику периода «оттепели», она означала не только переход в другой мир, как у модернистов, но и сама по себе являлась целью, знаком идеала и надежды. Нами отмечается новаторство А. Битова, который взорвал изнутри «молодежную повесть». Писатель показал, что дорога ведет его героев в никуда, что она - всего лишь иллюзия.

В диссертации анализируется движение рефлектирующего сознания, которое становится главным элементом сюжетной организации первых путешествий А. Битова. В «Одной стране» и «Призывнике» писатель создает «псевдоним реальности», о чем свидетельствует набор азиатской экзотики, вынесенной в названия глав («Ворота Азии», «Плов, Ленинград», «Фаланга», «Скорпион», «Базария»). Выясняется, что пестрая лента впечатлений путешественника оплетает пустоту. Герой, отождествляющий себя с романтиками У. Уитмена, Э. Хемингуэя, Дж. Д. Сэлинджера, придумывает не только страну, но и самого себя.

Отмечается взаимосвязь между утратой идентичности героем и формой повествования о нем. Битовский текст состоит из цепочки разнообразных происшествий, автор использует поэпизодное построение, приемы монтажа. Нарочито огрубленный язык, короткая рубленая фраза свидетельствуют о полном растворении человека в ритмах окружающего мира. Его состояние - «без-личностное», «пред-личностное» (Л. Аннинский). Содержание личности героев А. Битова сводится к нулю, пустоте.

Битовская субъективность выражается в постановке проблемы открытости текста. Повесть написана в форме «азиатского дневника», в котором автор получает возможность максимального удаления от восторга «существа, не знающего про себя ничего». Проблема искренности дневника находит поворот в дихотомии «искренность - ирония/ самоирония», а также в незавершенности повествования.

Анализ «Путешествия к другу детства» (1963 - 1965), включающего беглые дорожные зарисовки, обрывки статей, мозаику из фрагментов психологического портрета и философского очерка, позволяет сравнить произведение А. Битова с ироничными, построенными на имитациях чужого стиля, произведениями А. Гладилина.

Нами выявляются признаки оригинальной авторской концепции: апология «суперменства» Генриха Ш. сменяется развенчанием героя. Дезавуируя и pro, и contra, писатель раскрывает ущербность любой попытки сколько-нибудь адекватного воплощения личности, не потому, что его герой «слишком сложен и неисчерпаем», а потому, что его, в сущности, нет.

«Нулевая составляющая» битовских героев рассматривается как проявление кризиса персональной идентичности. Отмечается влияние, которое оказала на писателя интерпретация пустоты в культуре авангарда (Д. Хармс) и в концепции «мнимой семантики» Ю. Тынянова. Отмечается, что возможность концептуализации данной категории в формализме была связана с интересом Б. Эйхенбаума, Ю. Тынянова, В. Шкловского к теории У. Джеймса, автора идеи «потока сознания». «Призрак имени», «частичное отсутствие содержательности», «пробел» (Ю. Тынянов) формалистов соотносятся с психологическим состоянием битовских героев.

Мы приходим к выводу, что наиболее драматичные превращения личности в художественном мире А. Битова связаны с испытанием героя пустотой. Отрицательный ответ на вопрос «Кто я?» свидетельствует у А. Битова не столько о бесполезности, сколько о важности для автора данного вопроса. В «Пушкинском доме» с категорией пустоты А. Битов свяжет определенный тип мышления, основанный на отсутствии памяти, заготовленности - «вечной способности к отражению реальности в миг реальности, в точке ее осуществления».

В § 2.2 «Авторская субъективность в лирико-философских путешествиях А. Битова «Уроки Армении» и «Грузинский альбом» рассматривается эволюция творческих поисков писателя, в центре которых оказывается культурно-историческая и культурно-философская проблематика.

Отличительной чертой путешествий является активно выраженное авторское начало, которое позволяет увидеть действительность в двойном изображении - в подлинной реальности и реальности искусства («Урок веры»). Мировосприятие писателя, рефлектирующего в пределах земного и космического сознания, ищущего связи с гармонией мира, проявляет себя в лирических отступлениях путешествий как предельно индивидуальное, достаточно остро ощущаемое качество автора. Усиление лирического компонента в «Уроках Армении» свидетельствует о стремлении писателя преодолеть духовную и культурную разобщенность.

В диссертации отмечается, что существенным компонентом путешествий «Уроки Армении» и «Выбор натуры (Грузинский альбом)» является автобиографизм. Разрозненные эпизоды, воспоминания объективируются автором в душевных состояниях рассказчика. Преодолевая «невежество и наивность первого взгляда» путешественника, впервые оказавшегося в чужой стране, А. Битов строит свой рассказ об Армении в форме уроков: языка, истории, географии, этики (главы «Урок языка», «Урок истории», «Урок географии», «Урок веры», «После уроков»). Все «уроки» отличает доверительная интонация, автор стремится создать атмосферу раскованного общения с читателем, и, как следствие, получить свободу от какой бы то ни было сюжетной заданности, ограниченности рамками пространства и времени. О. Мандельштам, сравнивший Армению с книгой, выступает в «Уроках» в роли учителя и гида-экскурсовода. Он обучает новичка-рассказчика умению «слушать», «смотреть», «смотреть внимательно».

При анализе «Уроков Армении» (1967 - 1969) мы выявляем амбивалентный характер повествования. Лирический компонент, являющийся основой субъектного сознания, сочетается с вклинивающимся в повествование, уравновешенным комментарием «бывшего горного инженера» А. Битова.

В диссертации подчеркивается, что повествование выходит за границы путевого очерка, что наделяет «Уроки Армении» многослойностью, смысловой множественностью: едва ли ни каждый образ, каждый сюжетный ход обнаруживает свою изнанку. Путешествие прочитывается и в системе знаков высокой культуры (А. Пушкин, О. Мандельштам), и в контексте масскульта (алкоголь, сквозной образ пира).

Особенно густо сплетаются эти коды на всем, что связано с рассказчиком. На протяжении повествования рассказчик неоднократно ощущает себя «чужестранцем», «пришельцем», «незваным гостем» в чужой стране. Мотив неволи, плена, бессмысленного движения по кругу наиболее пронзительно звучит в главе «Кавказский пленник», которая вместе с главой «Урок веры» является композиционным центром повести.

В работе указывается, что движение творчества А. Битова развивается как самоопределение, через свою и чужую историю, где он неустанно берет уроки «любви или нелюбви к собственной родине». Включаясь в сферу социального, культурного, исторического измерения жизни, А. Битов сосредоточивает внимание на творческой идентификации, основным принципом которой становится принцип «растворения в творении».

«Армянский опыт» на протяжении десятилетия держал душу писателя в «кавказском плену», что привело к созданию еще одного путешествия - «Выбор натуры (Грузинский альбом)» (1971 - 1973), где писатель больше занят «незабыванием», чем настоящим мгновением, «собиранием», воссоединением личности.

Подчеркивается, что в «Грузинском альбоме» исповедальность соседствует у А. Битова с самопрезентацией (автор тщательно выстраивает образ рассказчика, реконструируя какую-то из собственных ипостасей). Самопознание связано в «Грузинском альбоме» с возможностью «взглянуть на собственную улицу, собственное жилье, на себя самого».

В поле зрения писателя оказываются мотивы смерти, одиночества, метафизической вины, односторонности человеческого опыта, позволяющие выйти за пределы индивидуального, связать прошлое и настоящее. В повествовании появляются новые черты: А. Битов напряженно вслушивается в «голоса», звучащие в подсознании, в прапамяти, стремится к поискам ускользающей личностной и неповторимой «экзистенции», «окликанию бытия». За пейзажами Грузии, как на старой кинопленке, проступают воспоминания о блокаде, страх голода, «хлебная норма», смерть близких. В соединении воспоминания дают мучительный, но просветляющий эффект, что сообщает художественным проекциям А. Битова захватывающую убедительность.

Память, воспоминание конституируются писателем как «пятое измерение» его художественного мира. Анализ рассказа «Похороны доктора» обнаруживает, что одним из средств самоидентификации является создание идеального образа.

Вспоминая блокадную зиму, писатель включает в круг самых близких людей псевдобиографический персонаж «тетку». А. Битов конструирует собственное время и пространство, сотканное из прошлого и настоящего, вспоминает самые яркие эпизоды, позволяющие ему возвеличивать и боготворить близкого человека, и тем самым совершает своеобразный акт преодоления уходящего времени.

Отмечается, что идея личностного существования неразрывно связанна в произведениях А. Битова с темой творчества. Путешествие по Кавказу написано в форме рассказов о подлинных встречах с тремя «великими грузинами». В отличие от безымянных армянских художников, грузинские носят имена: Отар Иоселиани, Эрлом Ахвледиани, Нико Пиросмани. Самообъективация героя-рассказчика определяет его особое отношение к героям. С грузинскими художниками А. Битова объединяет общность творческой судьбы. Писатель пытается проникнуть в атмосферу творчества, уловить ощущение подлинной жизни, понять, что такое настоящее искусство: «мир - в отражении или знакомое нам отражение - в мире». Отвечая на этот вопрос, А. Битов по-новому смотрит на жизнь. Она представляется ему не только старинной книгой, как в «Уроках Армении», но и динамичным киносценарием.

Благославляя неотделимость и неразрывность человека и творчества, А. Битов создает литературный портрет Э. Ахвледиани. Осмысливая собственную жизнь как жизнь Писателя, вслед за Э. Ахвледиани автор создает миф о волшебной силе искусства, о художнике, наделенном божественным даром (Н. Пиросмани).

От нарочито сниженного образа полуграмотного крестьянина, никогда не видевшего живопись, «горького пьяницы», неудачника автор ведет читателя к рассказу о «великом таланте, великой душе». Присутствие ретроспективного взгляда, специальных маркеров в тексте («я помнил», «я вижу») свидетельствует о попытке идентификации с «великими грузинами». Авторская модальность в тексте проявляется в так называемом «настоящем репортажа», которое в главе «Выход из кинотеатра» актуализирует рассказ и передает действия, участником которых становится сам автор. Исступленно сражаясь против «нереальности», А. Битов соединяет реальность фильма, созданного по сценарию Э. Ахвледиани, свою реальность и реальность Н. Пиросмани, говоря о бессмертии «счастливого художника».

Анализируется образ рассказчика, который объединяет на первый взгляд не связанные между собой части «Грузинского альбома» (повествование о Грузии и рассказы-зарисовки из жизни автора). В диссертации сопоставляются главы «Грузинского альбома», написанные в начале и в конце 1970-х гг. Отмечается, что во всех частях путешествия А. Битов использует словесную авторскую маску. Субъект рассказов «Последний медведь», «Глухая улица», «Похороны доктора», написанных в конце 1970-х гг., обладает чертами, отличными от субъекта повествования в собственно «Грузинском альбоме». Это герой, оказавшийся в «пороговой» ситуации, и потому он порой беспощаден по отношению к себе, критически осмысливает пройденный путь.

В § 2.3 «Интертекстуальная игра как способ моделирования субъективности в путешествиях «Колесо» и «Наш человек в Хиве, или Обоснованная ревность» отмечается, что повествовательная идентификация в путешествиях «Колесо» и «Наш человек в Хиве…» осуществляется путем смешения жанров, стилей, сокрытием за банальным содержанием интертекстуального подтекста. Архаические жанровые формы (миф, сказку) А. Битов наполняет событиями и реалиями ХХ века.

Парадокс как продукт интеллектуальной игры становится одним из любимых приемов А. Битова. Процесс создания литературного произведения в путешествиях начала 1970-х гг. представляется писателю захватывающей интертекстуальной игрой. Превращение литературного творчества в игру, пародирующую не только все традиционно необходимые устои искусства слова, но и саму профессию писателя, журналиста воплотило стремление автора по-новому объективировать себя с целью самопознания, получить дополнительные планы проекций ego.

Анализируя повесть «Колесо» (1969 - 1970), мы прослеживаем выражение авторской позиции на всех уровнях повествования. Автобиографический герой-рассказчик обнаруживает себя внутри «колеса» текста, имеющего замкнутую структуру. А. Битов намеренно превращает конец в начало произведения и выстраивает путешествие в форме двойного повествовательного кольца со своими внутренними и внешними кругами (рассказ о мотогонщиках, о мытарствах автолюбителя, о командировке журналиста в Уфу), что открывает бесконечные возможности моделирования субъективности повествующего протагониста.

Автор рассматривает в качестве одного из приемов наложение нескольких повествовательных дискурсов, называя свои хождения по мастерским «романом листов на сто - «Улиссом» своего рода», он отталкивается от классического образца посредством языковой и стилевой формы. «Одиссея» автолюбителя написана в пародийно-сказовой манере. Возвышенно-романтический пласт повествования связан со спидвеем и главными героями «Колеса» - мотогонщиками, с которыми также отождествляет себя рассказчик.

Авторская субъективность эксплицируется в игровом совмещении высокого и низкого, бытового и мифологического. Ассоциативность мышления, сближение далеко отстающих понятий («баловень мира» - «подсудимый»), парадокс помогают А. Битову в конструировании цитатной субъективности.

Подчеркивается, что Другие, как необходимое звено самообъективации «я» рассказчика, становятся в путешествии причиной разрушения сконструированной цитатной субъективности. В «толпе» утрачивается надежда на возможность сохранения индивидуальности, поэтому субъект ищет свое удостоверение в индивидуальном высказывании. Таким высказыванием является киносценарий «Сплошная полоса везения и неудач». Драматургизация повествования достигается за счет использования ремарок, являющихся формой проявления авторской субъективности.

Мы отмечаем конкретность и высокую степень обобщенности образа колеса в путешествии А. Битова. Колесо - это модель мироздания. В «колесе» жизни писатель обнаруживает себя, уподобляя литературное творчество спортивной игре.

Не случайно эпиграфом к повести становятся слова И. В. Гете из «Путешествия в Италию» о том, что мир - это колесо, «равное самому себе по всей окружности». Колесо как символ воплощенности, идентичности помогает писателю выразить главную мысль повествования, противопоставить «гарантию» (один из вариантов названия путешествия) как знак познанности, конечности мира азарту, игре, жизни.

Анализируя повесть «Наш человек в Хиве, или Обоснованная ревность» (1971 - 1972), мы обращаем внимание на игровой и интертекстуальный характер названия, в котором калькируются заголовки двух произведений: романа Г. Грина «Наш человек в Гаване» («Our Man in Havana», 1958) и американской комедии «Наш человек Флинт» (1966). Автор тщательно продумывает сюжет, а главное, роль следопыта, в соответствии с которой должен определить себя читатель, вовлекаемый уже с первых страниц путешествия в сложную интеллектуальную игру. Эпиграф из сочинений Авиценны, цитаты из трудов восточных средневековых философов являются своеобразными подсказками читателю.

В работе отмечается интертекстуальный характер повествования. Подчеркивая разрушение индивидуальности человека, одержимого страстью к игре, А. Битов отсылает читателя к произведениям А. Пушкина и Ф. Достоевского. Вместе с классиками русской литературы писатель ставит вопрос об отношении сознательного и бессознательного, рационального и иррационального в жизни и игре.

Вслед за Авиценной А. Битов считает «чистейшим невежеством» пренебрежение «разумных людей» (к которым он относит и героя-рассказчика) к интуиции. В отличие от героя, автор точно знает, во что играет сам и в какую игру вовлечен каждый его персонаж - это игра «на сюжет», «на совпадение в реальности», на жизнь. Хозяин лотереи - сам автор, он не только организовывает, но и полностью «владеет игрой».

Демонстрируя свою власть над героем, А. Битов проводит деструкцию персонажа как психологически и социально детерминированного типа, что обуславливает переход повествования от формы первого лица к форме третьего лица. Место проигравшего «свой сюжет» рассказчика занимает его двойник - некто Карамышев.

Анализируются концептуальные изменения в интерпретации роли автора в путешествии. Его присутствие в тексте «Нашего человека в Хиве…» опознается по стремлению привлечь внимание читателя к собственной роли создателя, творца новой реальности - текста. Метафора творения мира материализуется в повести в «эманации» автора в рассказчика, рассказчика в исчезающих двойников (Негудбаева и Карамышева). Описывая данный процесс, А. Битов опирается на учение арабских философов об истечении божества как способе сотворения мира. Открытым финалом своего путешествия писатель решительно утверждает, что жизнь - это становящееся, меняющееся явление, чьи отдельные стороны проникают и примиряют друг друга, формируя единое.

Рассказчик, претендующий на роль творца, свергается появляющимся из-под собственного пера героем-писателем. Его «я» превращается в образ, который в поисках идентичности создает другой образ - и так по логике, описанной А. Битовым. Именно поэтому распрощавшись с Карамышевым, который «почти погиб» при исполнении служебных обязанностей, рассказчик «не находит своих слов». Он превращается в текст и в таком качестве представляет собой пустое место для литературной игры. Интертекстуальность, способствующая трансформации личности рассказчика во множество сугубо языковых форм существования, дает возможность иронического истолкования «смерти автора» в «Нашем человеке в Хиве…».

В путешествиях «Колесо» и «Наш человек в Хиве…» интертекстуальность становится определяющей величиной, включающей нового субъекта в реально существующий для читателя литературно-художественный контекст, но одновременно все ставящей под сомнение. Сама конструкция текста А. Битова утверждает множественность различных точек зрения на действительность. Избранная А. Битовым модель идентификации, все более приближаясь к постижению смысловой множественности истины, обнаруживает черты постмодернистского сознания.

ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Якунина, И.А. Автопсихологический персонаж А. Битова // Современные проблемы науки и образования [текст]: Тезисы докладов XLIV внутривузовской научной конференции преподавателей МаГУ. Магнитогорск: МаГУ, 2006. С. 148-150.

2. Якунина, И.А. Автор и герой в прозе А. Битова 1960-х годов // Проблемы истории, филологии, культуры [текст]. Магнитогорск, МаГУ, 2008. С. 119-125. Реестр ВАК.

3. Якунина, И.А. Автор и герой в рассказе А. Битова «Автобус» // Современные проблемы науки и образования [текст]: Тезисы докладов XLV внутривузовской научной конференции преподавателей МаГУ. Магнитогорск: МаГУ, 2007. С. 196-197.

4. Якунина, И.А. Авторское начало в произведениях А. Битова // VIII Ручьевские чтения. Изменяющаяся Россия в литературном дискурсе: исторический, теоретический и методологический аспекты [текст]: сборник материалов международной научной конференции / Сост. ред. М. М. Полехина. Магнитогорск, 2007. С. 241-244.

5. Якунина, И.А. Концепт «Семья» в повести А. Битова «Жизнь в ветреную погоду» // Художественная концептосфера в произведениях русских писателей [текст]. Магнитогорск, МаГУ, 2008. С . 96-104.

6. Якунина, И.А. Проблема поиска утраченной реальности в повести А. Битова «Жизнь в ветреную погоду» // НАУКА-ВУЗ-ШКОЛА: сб. науч. тр. молодых исследователей [текст] / под ред. З. М. Уметбаева, А. М. Колобовой, Е. В. Гавриловой. Магнитогорск: МаГУ, 2006. Вып. 12. С. 314-319.

7. Якунина, И.А. Трансформация взаимоотношений автор - герой в рассказе А. Битова «Автобус» // Русский человек на изломе эпох в отечественной литературе [текст]. Сборник статей по материалам Международного литературно-образовательного форума. Киров, 2007. С. 141-147.

8. Якунина, И.А. Трансформация жанра в повести А. Битова «Одна страна» // НАУКА-ВУЗ-ШКОЛА: сб. науч. тр. молодых исследователей [текст] / под ред. З. М. Уметбаева, А. М. Колобовой, Е. В. Гавриловой. Магнитогорск: МаГУ, 2006. Вып. 12. С. 319-325.

9. Якунина, И.А. Феномен «двойного присутствия» в романе А. Битова «Пушкинский дом» // НАУКА-ВУЗ-ШКОЛА: сб. науч. тр. молодых исследователей [текст] / под ред. З. М. Уметбаева, А. М. Колобовой, Е. В. Гавриловой. Магнитогорск: МаГУ, 2006. Вып. 11. С. 311-315.

Размещено на Allbest.ru

...