Пролетарская автобиография в литературе Урала 1930-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru/

150

Размещено на http://www.allbest.ru/

Уральский государственный университет

Пролетарская автобиография в литературе Урала 1930-х годов

Подлубнова Ю.С.

Процесс обретения голоса пролетариатом и создание автобиографических полотен не были исключительно прерогативой уральской литературы. «Автобиографический роман являлся эмбриональной формой пролетарской прозы» [Анисимов, Динамов 2001: 211], - писали И. Анисимов и С. Динамов, анализируя автобиографии рабочих, представленные в западной литературе 1920-х гг. с ее крепнущим, по мнению критиков, пролетарским голосом. В русской литературе автобиографии рабочих стали появляться уже в 1920-е гг., хотя ни одно из подобных произведений в то время еще не получило общесоюзную известность. К 1930-м гг. процесс создания автобиографии пролетариатом, совпав с рапповской мобилизацией ударников в литературу, приобрел массовый характер, а в середине 1930-х советская и мировая литература получила такие автобиографические произведения, как роман «Как закалялась сталь» Н. Островского и «Педагогическая поэма» А. Макаренко.

Нельзя не заметить, что массовый характер автобиографизма в Союзе преобразовывал само представление о литературном творчестве. Многие из новоявленных автобиографов, вполне предсказуемо, ориентировались на классическую для данного жанра и несомненно высокохудожественную трилогию М. Горького «Детство», «В людях», «Мои университеты», однако большинство желающих поделиться своим опытом, писало непосредственно «с жизни», имея дело с голой фактографией и весьма смутно представляя особенности литературного мастерства. «В книге дана правда без всяких отклонений. Ведь писал ее не писатель <…> Писал ее кочегар» [Островский 1974: 292], - оправдывал художественные недостатки своего романа Н. Островский. Но именно творчество кочегара нашло путь к миллионам сердец в стране и за рубежом. Не художественное мастерство, но жизнь автора судили читатели автобиографий.

Уральцы внесли существенный вклад в актуализацию автобиографического жанра в советской литературе 1930-х гг. Автобиографические произведения сделали всесоюзно известными таких региональных писателей, как А. Кореванова («Моя жизнь»), А. Авдеенко («Я люблю»), Б. Горбатов («Мое поколение»), а также упрочили литературную славу А. Бондина («Моя школа»). Еще один автобиографический роман этого времени «Так начиналась жизнь» А. Савчука хоть и не получил большую известность в рамках Союза, но вошел в золотой фонд советской литературы Урала, о чем свидетельствуют его позднейшие переиздания в регионе массовыми тиражами. пролетариат автобиографический жанр литература

Автобиографии уральцев равно, как и книги «Истории фабрик и заводов», при внешнем различии имели глубинную связь, что выражалось и в отношении к действительности (сугубо пролетарском) и в наличии общих художественных параметров. Разными данные произведения делала жизненная участь героев-пролетариев: история крестьянки (А. Коревановой), судьба потомственного рабочего (А. Бондин), путь в жизнь беспризорника (А. Авдеенко), первые шаги «детей Революции» (Б. Горбатов). Разным оказывалось отношение к Уралу, которое во многом зависело от того, насколько крепко связана судьба автора с данным регионом. Например, Кореванова и Бондин родились на Урале (в Ревде и Нижнем Тагиле), не часто покидали его пределы и воспринимали край как свою родину. Авдеенко и Савчук попали на Урал волей рока: Авдеенко прибыл в Магнитогорск с Украины после скитаний по России, Савчук родился в Варшаве и также прошел путь от Польши, через Украину, Сибирь, Дальний Восток и Кубань, до Свердловска. Авдеенко был склонен считать Урал своей второй родиной, Савчук относился к нему как к очередному месту обитания (уральский период жизни писателя не вошел в его автобиографическое произведение), хотя именно в Свердловске его писательский труд получил признание.

Объединяло автобиографии уральцев многое. В первую очередь, - названия произведений, семантически связанные с универсальными понятиями жизни и судьбы человека и в то же время особо акцентирующие авторскую индивидуальность: «Так начиналась жизнь», «Моя жизнь», «Моя школа», «Мое поколение», «Я люблю». Несмотря на номинативные отголоски «Моих университетов» М. Горького (Кореванова и Бондин открыто называли его своим учителем См. письма этих писателей М. Горькому в свердловской газете «За Магнитострой литературы»: Кореванова А. Учусь у Вас / А. Кореванова // За Магнитострой литературы. - 1932. - № 12; Бондин А. Моему учителю / А. Бондин // там же. ), названия книг уральских авторов указывали на уникальность представляемого биографического материала. Неудивительно, что пролетарские автобиографы после выхода в свет книг становились такими же героями эпохи, как, например, стахановцы, папанинцы, летчики, пограничники, герои-пионеры и т.д. Авдеенко так и остался в риторике времени как беспризорник, перевоспитанный советской властью, Кореванова - как женщина с тяжелой судьбой, крестьянка в новой жизни преодолевшая классовую ограниченность и индивидуальную забитость и выдвинувшаяся в ряды ударниц женотдела, Савчук воспринимался также, как и его автобиографический герой, - красноармейцем по призванию, что подтвердилось в дальнейшем и фактом его смерти - 13 апреля 1943 г. на 2-м Белорусском фронте, за Бондиным закрепилось звание писателя-рабочего. «У него был свой путь в литературу, выстраданный путь рабочего самородка. Этот путь открыла ему партия, поднявшая тысячи талантливых тружеников для творческой работы на благо народа. Путь этот вел на завод, в самую гущу жизни.

Кровно связанный с интересами рабочей массы, Алексей Петрович стал выразителем ее дум и настроений, первым советским писателем Урала» [Боголюбов 1948: 30], - характеризовал судьбу Бондина уральский критик и литературовед К. Боголюбов.

Объединяла пролетарские автобиографии также установка на некую «правду жизни». Лишь Бондин был профессиональным писателем, знал роль вымысла в моделировании художественной действительности, ориентировался в своем творчестве на трилогию Горького, остальные писали, как придется, и литературный успех их произведений, как и в ситуации с романом Н. Островского, был достаточно случайным, во многом объясняемым динамизмом самих. Можно сказать, что Авдеенко и Кореванову писателями сделали критики, подошедшие к их автобиографиям как к явлениям литературным. «Авдеенко не боится сюжетной динамичности, роман почти все время движется на высоких точках, действие идет бурно и напряженно» [Динамов 1933], - отмечал С. Динамов, словно забывая, что «Я люблю» писал не писатель, а машинист.

Общим в пролетарских автобиографиях оказывался также путь героя, словно бы иллюстрирующий советскую историографию, представлявшую движение русской истории от темного прошлого к светлому будущему. Каждый из героев автобиографий проходил однотипную школу жизни, которая начиналась с сиротства и нищеты, нужды и тяжелого труда при царском режиме и завершалась перерождением человека после революции, вхождением его в ряды ударников, лучших представителей нового общества: кто был ничем, становился всем.

Так, герой Авдеенко, рожденный в семье украинских шахтеров, до революции был вынужден жить с сумасшедшим, бьющим всю семью дедом и отчаявшимся (после смерти деда и матери) отцом в Собачеевке и Гнилых Оврагах, там, где в убогих землянках обитала такая же беднота, спившийся пролетариат, самогонщики, воры, жулики. Большая при жизни взрослых семья погибла: осиротевшие дети, не найдя куска хлеба, забились в печь и умерли, только одному Саньке (герою «Я люблю») удалось, пошевелившись на возу мертвецов, спастись. Санька попал в руки хорошей женщины, заменившей ему мать, но не надолго: жизнь вынудила его стать беспризорником. Он завязал дружбу с воровской компанией Крылатого и начал скитаться по России, добывая деньги на еду, алкоголь, карты. Первая попытка возвращения к нормальной жизнп Саньки была связана с оренбургским детприемником, откуда он, привыкший к воровской вольнице, бежал. Неудачен оказался и опыт служения в Красной армии, когда Санька, помогающий машинисту на бронепоезде, попался на глаза командира с чужой бутылкой спирта, после чего его как пьющего выгнали из отряда. Новая жизнь для героя оказалась связана с Магнитогорском, где он нашел свое место в качестве чернорабочего, а затем выучился на машиниста и, возя вагоны с чугуном, стал ударником. Эта жизнь наполнилась светом и стала одухотворена: Санька впервые в своей трудной жизни оказался счастлив - он почувствовал свою востребованность для общества и узнал любовь женщины.

Каждая из представленных автобиографий имела аналогичную схему развертывания судьбы героя. Только Бондин завершил действие «Моей школы» до наступления революции. Однако главный герой романа, уже просветленный большевистской идеей, в финале произнес следующие слова: «Я еду к моим уральским братьям, где родился и рос. И чувствую сейчас в себе силу сознания, и подготовленного жизнью, укрепленного встречами с людьми. Что-то настойчиво зовет меня идти дальше по пути непрерывной борьбы с ненавистным царским самодержавием» [Бондин 1948: 265]. Герой верил, что его дело, его борьба принесут результаты: новая, счастливая жизнь обязательно наступит. Финал при всей его открытости вполне ясен: правоту героя доказала эпоха создания романа.

Наконец, последнее, что объединяло пролетарские автобиографии - уверенность авторов в поучительности своего жизненного опыта. О необходимости донести свой опыт до молодежи открыто говорила Кореванова в финале своего романа, «пионерам - верной смене комсомола» посвятил «Мою школу» Бондин. Писателей во многом поддержал и Горький, обозначивший читательский адрес - молодежь Страны Советов - в «Предисловии» к «Моей жизни» и выдвинувший роман Бондина в серию книг о детстве наряду с произведениями Толстого и Аксакова В газете «Правда» от 16 января 1936 г. . Вера в поучительность своего жизненного опыта оказалась достаточно продуктивна и, в конечном итоге, принесла уральским писателям славу: Бондин, Авдеенко, Кореванова стали упоминаться в главных литературных изданиях страны и в 1934 г. были делегированы уральским отделением ССП на Первый Всесоюзный съезд советских писателей.

Список использованной литературы

1. Анисимов И., Динамов С. Проблемы пролетарской литературы на Западе (проблемы автобиографического романа) / И. Анисимов, С. Диномов // Опыт неосознанного поражения: модели революционной культуры 1920-х. - М., 2001.

2. Боголюбов К. В. Писатель-рабочий / К. Боголюбов // Бондин А. П. Собр. соч.: В 3 т. / А. П. Бондин. - Свердловск, 1948. - Т. 1.

3. Бондин А. П. Моя школа / А. П. Бондин // Бондин А. П. Собр. соч.: В 3 т. / А. П. Бондин. - Свердловск, 1948. - Т. 3.

4. Динамов С. Рождение нового художника. «Я люблю» А. Авдеенко / С. Динамов // Литературная газета. - 1933. - № 44. - 23 сент.

5. Островский Н. А. Слово к зарубежным друзьям / Н. А. Островский // Островский Н. А. Собр. соч.: В 3 т. / Н. А. Островский. - М., 1974. - Т. 2.

Размещено на Allbest.ru