Онимное пространство сказок А.С. Пушкина "Жених" и А.М. Ремизова "Ночь темная"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГУ «Днепропетровская медицинская академия МОЗ Украины»

ОНИМНОЕ ПРОСТРАНСТВО СКАЗОК А. С. ПУШКИНА «ЖЕНИХ» И А. М. РЕМИЗОВА «НОЧЬ ТЁМНАЯ»

АПОНЕНКО Инна Николаевна

кандидат филологических наук,

старший преподаватель кафедры языковой подготовки

Аннотация

литературный онимный пространство сказка

Цель исследования - изучить онимное пространство литературных сказок А. С. Пушкина и А. М. Ремизова, исследовать структуру и семантику собственных имен, установить особенности поэтонимов в сказках о мёртвом женихе. Материалом изучения послужили поэтонимы в сказочных текстах А. С. Пушкина и А. М. Ремизова. Объектом исследования стали сказки «Жених» Пушкина и «Ночь тёмная» Ремизова. Использованы описательный и сравнительный методы, а также приёмы контекстуального, семантического и этимологического анализа. В результате исследования были выявлены различные языковые стилистические средства писателей в сфере поэтонимии. Практическое применение результатов возможно в исследовании собственных имен в художественных произведениях. Выводы: 1. А. С. Пушкин, находясь у истоков литературной сказки и обращаясь именно к литературным традициям, традициям романтизма, ввёл только один сокращённый поэтоним главной героини. 2. Сюжет сказки «Ночь тёмная» А. М. Ремизова показывает ирреальность описываемых событий, что отразилось на онимном пространстве; представлен синтез поэтонимов: автор вводит собственно сказочные имена, зоонимы, использует апеллятивы, а также авторские окказионализмы и интертекстуальные связи.

Ключевые слова: сюжет «мёртвый жених», сказка, собственное имя, поэтоним, структура имени, семантика, апеллятив.

Анотація

АПОНЕНКО Інна Миколаївна

кандидат філологічних наук, старший викладач кафедри мовної підготовки ДЗ «Дніпропетровська медична академія МОЗ України»

ОНІМНИЙ ПРОСТІР КАЗОК О. С. ПУШКІНА «НАРЕЧЕНИЙ» ТА О. М. РЕМІЗОВА «НІЧ ТЕМНА»

Метою дослідження є опис онімного простору літературних казок О. С. Пушкіна та О. М. Ремізова, вивчення структури та семантики власних імен, встановлення особливостей поетонімів у казках. Матеріалом дослідження слугували поетоніми в текстах казок О. С. Пушкіна та О. М. Ремізова. Об'єктом стали казки «Наречений» Пушкіна та «Ніч темна» Ремізова. Використано описовий та порівняльний методи, а також прийоми контекстуального, семантичного й етимологічного аналізу. У результаті дослідження було виявлено різноманітні мовностилістичні засоби письменників у галузі поетонімії. Галузь застосування результатів можлива в дослідженнях власних імен у художніх текстах. Висновки: 1. О. С. Пушкін, знаходячись у джерел літературної казки і звертаючись саме до літературних традицій, традицій романтизму, ввів лише один скорочений поетонім головної героїні. 2. Сюжет казки «Ніч темна» О. М. Ремізова демонструє ірреальність зображуваних подій, що знайшло відображення в онімному просторі; представлено синтез поетонімів: письменник вводить власне казкові імена, зооніми, використовує апелятиви, а також авторські оказіоналізми та інтертекстуальні зв'язки.

Ключові слова: мотив «мертвий наречений», казка, власне ім 'я, поетонім, структура імені, семантика, апелятив.

Annotation

Inna N. APONENKO

Ph. D. in Philological Sciences, senior lecturer of the Language competence department, The public office «Dnipropetrovsk medical academy of the Ukrainian Ministry of Health»

THE ONYM SPACE OF THE TALES BY А. S. PUSHKIN «THE GROOM» AND А. М. REMTZOV «THE DARK NIGHT»

The goal is to describe the onym space of A. Pushkin and A. Remizov's literary fairy tales, to study the structure and semantics of proper names, to establish the features of poetonyms in fairy tales. The material of the study were the poetonyms in the fairy-tale texts by A. S. Pushkin and A. M. Remizov. The object of the study was the fairy tale «The Groom» by Pushkin and «The Dark Night» by Remizov. Descriptive and comparative methods are used, as well as methods of contextual, semantic and etymological analysis. As a result of the research, various language stylistic means of writers in the field of poetry were revealed. The practical value of the results in possible in the investigations of the proper names in fiction. Conclusions: 1. A. S. Pushkin, being at the origins of a literary tale, and referring specifically to literary traditions, the traditions of romanticism, introduced only one shortened poetonym of the main character. 2. The plot of the fairy tale «The Dark Night» by A. M. Remizov shows the unreality of the events described, which reflected on the onym space, the synthesis of poetonyms is presented: the author introduces the proper fairy tale names, zoonyms, uses appellatives, as well as authorial occasionalisms and intertextual links.

Key words: motive about the dead groom, fairy tale, proper name, poetonym, name structure, semantics, appellative.

Постановка проблемы

Представление о смерти тесно связано с представлениями о загробном мире. В чудесных сказочных историях смерть многообразна и своенравна, вокруг неё часто строится сюжет. Смерть на разные лады, в виде различных мотивов правит основной сказочной интригой [11].

Одним из сквозных сюжетов о смерти в мировой литературе является сюжет о мёртвом женихе, а его инварианты получили достаточно широкое распространение [10, с. 38].

Материалом исследования в данной статье послужили имена собственные в сказках А. С. Пушкина «Жених» и А. М. Ремизова «Ночь тёмная», основанных на едином сюжетном мотиве «мёртвый жених».

Связь с предыдущими исследованиями

С середины ХХ века особое внимание лингвистов привлекают вопросы, связанные с функционированием собственного имени в художественном произведении. Однако поэтонимия русской литературной сказки в контексте антропонимной системы в соотношении со стилем автора и литературной традицией употребления имён персонажей определенной эпохи не нашла ещё полного освещения в научной литературе. В большинстве случаев имеются работы литературоведов и лингвистов, в которых внимание уделяется поэтонимам в произведениях отдельных писателей или даются их общие характеристики при рассмотрении определенных периодов в развитии истории литературы. Так, к изучению сюжета о мёртвом женихе обращались многие исследователи-литературоведы. В фольклоре особенности сюжетов о смерти рас© Апоненко И. Н., 2018 смотрены А. В. Малиновым: «Несмотря на разнообразие сюжетов, героев, жанров, сказки говорят об одном и том же - о смерти. Она выступает главной основой сказочного сюжета» [11, с. 167]. В монографии В. Шмида блестяще показано, с какой виртуозностью мотив смерти трансформирован у А. С. Пушкина, проводится сравнение с Г. А. Бюргером, В. А. Жуковским, В. Ирвингом [16; 17]. Ю. В. Розанов [15] и О. В. Буевич [4] исследуют специфику изложения сказочных мотивов о смерти в «Посолони» А. Ремизова. К творчеству Ремизова обращается А. С. Жиляков [8], углубляя и систематизируя изучение природы таинственного и чудесного, а также отношение автора к романтической традиции. Е. В. Кирпичева, анализируя поэтику сюжета о мёртвом женихе, обращается к изучению интертекста: таких его форм, как зеркальность и подтекст [10, с. 38].

В основе сюжета о женихе-мертвеце лежит вера в возращение мёртвых на землю, а также вера в то, что к этому их побуждает неутешная скорбь их близких. Мертвец является для того, чтобы наказать нарушителя его покоя. Так, сюжет о невидимом женихе, реализовавшийся в мифе о Психее и различных переложениях и подражаниях, соотносится с сюжетом о похищении жениха/невесты (миф об Орфее и Эвридике) и с сюжетом о приходе мёртвого жениха («Ленора» Г. А. Бюргера). В русском фольклоре мотив мёртвого жениха выделен в сказках о Марье Моревне [1, т. 1, № 159, с. 300], а также в сказке о разбойниках [1, т. 3, № 342, с. 41].

В основе авторских сказок А. С. Пушкина и А. М. Ремизова лежат фольклорные темы, мифологические сюжеты, а также писатели обращаются к освоению художественных богатств предшествующей литературы.

Постановка заданий исследования

Несомненный интерес представляет как исследование народнопоэтических традиций поэтонимов в сказках, так и изучение новаторских методов и приёмов авторов в этой области. Поэтому целью статьи является описание онимического пространства литературных сказок А. С. Пушкина «Жених» и А. М. Ремизова «Ночь тёмная» в аспекте реализации структурно-семантических особенностей поэтонимов. Цель определила конкретные задачи: изучить структуру и семантику собственных имен, установить стилистические особенности поэтонимов персонажей в сказках.

Изложение основного материала

Настоящая история литературной сказки началась в XIX веке с произведений А. С. Пушкина, который и стал первым литературным сказочником. Жанр сказки был им детально разработан, причем интерес к сказке был у писателя глубоким и давним (не случайно именно А. С. Пушкин увлёк В. А. Жуковского этим жанром) [5, с. 273].

У истоков литературных сказок Пушкина стояли баллады, столь популярные в эпоху романтизма - времени, когда писатель ступил на литературную стезю, ведь литературная эпоха накладывает свой отпечаток на все жанры, в том числе и на сказки. И первым опытом поэта в области жанра сказки стала сказкабаллада «Жених» (1825). Поэтому Пушкина можно по праву считать родоначальником этого жанра.

Основным источником данной сказки является русская народная сказка о девице и разбойниках («Жених-разбойник» [1, т. 3, № 342, с. 41]). Обращался А. С. Пушкин и к литературным традициям, традициям романтизма, в частности к балладам В. А. Жуковского «Светлана» и «Людмила». В. А. Жуковский, взяв за основу балладу немецкого поэта Г. А. Бюргера «Ленора» (1773), трансформировал её «на русскую почву», находя сюжетные и образные параллели в русском фольклоре. Сюжет о мёртвом женихе, представленный в «Леноре» Бюргера, бытовал в немецком фольклоре первоначально в виде песни, которая и стала родоначальницей дальнейших прозаических вариантов данной фабулы. Что касается собственных имен, то в немецкой фольклорной песне они отсутствовали, Бюргер же назвал главную героиню Ленорой. В. А. Жуковский, трансформируя «Ленору», предлагает разные поэтонимы, наделяя своих героинь известными и любимыми читателю собственными именами - Людмила и Светлана.

Сопоставительный анализ сказки А. С. Пушкина и её народного варианта на поэтонимическом уровне позволил сделать следующий вывод: в сказке-балладе «Жених» так же, как и в народной сказке, встречается лишь собственное имя главной героини, другие персонажи поэтонимами не наделены. При этом поэтоним пушкинской героини существенно отличается от народной. У Пушкина - Наташа: «Согласен, - говорит отец, - / Ступай благополучно, / Моя Наташа, под венец» [13, с. 596], а в народной сказке - Алёнушка: «Разбойник рассмотрел всё в избе, а Алёнушка тем временем поскорей двери заперла и огонь потушила» [1, т. 3, № 342, с. 41].

Пушкин чётко осознавал балладную природу «Жениха», в ней он использовал новеллистическую сказку и представил её как реальную бытовую историю с необычным, захватывающим сюжетом. Вследствие этого изменены не только поэтонимы, но и их формы. Так, в народной сказке: Алёнушка - национальная, народная, уменьшительно-ласкательная форма поистине «сказочного поэтонима» (сравним: сестрица Алёнушка, Елена Прекрасная), в литературной: Наташа - сокращённая форма от Наталья (например, у Н. М. Карамзина «Наталья, боярская дочь»).

Создавая сказку «Жених» в духе балладной, романтической эстетики, А. С. Пушкин «внёс» в литературу и новый жанр - жанр литературной сказки. Это повлекло за собой и изменение собственных имен, представленных в сказочном пространстве.

Рубеж XIX-XX веков отмечен осознанием исключительной ценности народной культуры, и прежде всего живой фольклорной традиции, которая всё ещё продолжала бытовать в крестьянской среде, но уже превратилась в объект серьёзного научного изучения.

Сюжет о мёртвом женихе представлен в начале ХХ века в сказке А. М. Ремизова «Ночь тёмная» («Посолонь», 1907).

Тема смерти сопряжена в культурном сознании с определённым значением, однако таит в себе в свернутом виде спектр возможных сюжетных ходов. В своих примечаниях А. М. Ремизов указывает, что основой сказки «Ночь тёмная» послужил древний мотив живого мертвеца, восходящий к сказанию о Протоселае и Лаодамии. Греческий миф о Протоселае имеет мало общих сюжетных ходов с балладой Г. А. Бюргера, основанной на немецком фольклоре. Как пишет Ю. В. Розанов, Ремизов опирался на исследования XIX века, в которых античный миф сближался с народной легендой об умершем женихе, увозящем свою ничего не подозревающую невесту в загробный мир [15, с. 20]. Такое сближение можно объяснить только особым пиететом мифологов перед классической античностью и сильнейшим стремлением найти в славянской мифологии хоть в чём-то сходные мифологемы [Там же, с. 20].

Во время написания этой сказки миф о Протоселае был очень популярен в русской литературе, так или иначе обсуждался в литературных кругах и сам мифологический сюжет, и загадки, связанные с ним. Всё это провоцировало как поиск родственных сюжетов в русском фольклоре, так и их обработку.

А. М. Ремизов в своей сказке трансформировал сюжет о мёртвом женихе и соединил с русской народной «Сказкой об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке» [1, т. 1, № 168, с. 331], что обогатило текст авторскими аллюзиями и ассоциативными текстами: «В башне шёл пир <...>. Бледен, как месяц, сидел за столом Иван-царевич. За шумом и непогодой не было слышно, сказал ли царевич хоть слово, вздохнул ли, посмотрел ли хоть раз на невесту царевну Копчушку. // В сердце царевны уложил ветер все её мысли. // Прошлой ночью царевне нехороший приглазился сон, но теперь не до сна, только глазки сверкают. //Ждали царевича долго, не год и не два, тёмные слухи кутали башню. <... > «Умер царевич!» А вот дождались: сам прилетел ясный сокол. Ходила Коща вокруг башни, подслушивала. <...> Покажется месяц, западёт в башню и бледный играет на мёртвом - на царевиче мёртвом. // Давным-давно на серебряном озере у семи колов лежит его друг, серый Волк, и никто к серому не приступится. Отгрызли серому Волку хвост, - не отнёс серый Волк до царевича воду! - и рядом с Волком в кувшинчиках нетронутая стоит живая вода и мёртвая: не придет ли кто, не выручит ли серого! А Иван-царевич за крепкими стенами, и никто к нему не приступится. Ивана-царевича - уж целая ночь прошла - за крепкими стенами повесили. <... > // Пери да Мери, Шуды да Луды - все шуты и шутихи в лежку валялись. Хунды-трясучки трясли и трепали седого Шандыря. Мяукала кошкой шавка от страха. <... >» [14, с. 52-53]. Сюжет сказки «Ночь тёмная» выстраивается по принципу былички, баллады, рассказывающей о появлении мёртвого жениха в мире живых. В нём нет счастливого финала, а лишь драма в духе поэтики ужасного [4, с. 136], особенно концовка: « “Милая, - говорит, - моя, не боишься ли ты меня?” // “Нет...” // А ночь тёмная, лошадь чёрная. // “Ам!!!” // Съел» [Там же, с. 53].

В народной сказке события неуклонно развиваются к счастливому финалу, а в сказке Ремизова, по мнению Ю. В. Розанова, происходит катастрофа уже на уровне волшебных помощников. Так, серый Волк умер по дороге и не смог спасти главного героя. Дело еще могла поправить Коза, волшебным заговором обезопасив царевну, но ведьма Коща отняла язык у Козы. Из-за несчастных случаев с Волком и Козой сказка стала сказываться по-другому: Иван-царевич как «живой мертвец» вернулся домой к своей невесте Копчушке, но только для того, чтобы увести её с собой в царство мёртвых. Ремизов с его пристальным вниманием к сказке «прочитал» в сюжете об Иване-царевиче латентно присутствующий в нём мотив «жених-мертвец» и соединил их в своем произведении [15, с. 21].

Такое комбинирование сюжетных ходов привело к синтезу сказочных поэтонимов. Автор вводит зоонимы, возводя имена нарицательные (названия самих животных) в ранг собственных (зоопоэтонимы: Коза, серый Волк), что характерно для фольклорных сказок. Ремизов использует и наиболее сказочную структуру «имя - приложение», что создаёт стилизацию под фольклор: Иван-царевич, Копчушка-царевна, Коща-ведьма. Так, поэтоним Иван-царевич ассоциируется и соотносится у читателя именно со сказками, чаще всего с народными, к тому же форма имени с приложением является сугубо сказочной, в отличие от пословиц, загадок, песен и других жанров [2, с. 16]. Мифопоэтоним Коща-ведьма ассоциируется с мифологическим отрицательным героем Кощеем Бессмертным, образованным от нарицательного «кость», а если глубже - с «касть», сокращённого от

Исследователи связывают имя и образ Ивана-царевича с другом Ремизова по вологодской ссылке - Иваном Каляевым, который 10 мая 1905 года за стенами Шлиссельбургской крепости был повешен [3, с. 15].

«капость» - пакость, мерзость, скверна, нечистое [6, т. 2, с. 95]. Копчушка - персонаж, заимствованный автором из известной сказки братьев Гримм «Ashenputtel», хотя само имя передаётся Ремизовым не в классическом переводе - Золушка (Ashen - зола, puttel - девочка-подросток), а иносказательно от глагола «коптеть».

Поэтонимы Пери да Мери, Шуды да Луды, Соломина-воромина [14, с. 53] относятся к так называемым парным словам, в которых второе слово остается связанным с исходной формой, меняется лишь первый звук, сравните: каракулимаракули, фигли-мигли, шашлык-башлык и т. п.

Особыми источниками сказок Ремизова, по утверждению И. Ф. Даниловой, являются областные словари [7, с. 92]. В частности, в словаре Д. К. Зеленина встречается нарицательное имя «шандырь-бандырь» [9], которое писатель использует в качестве наименования персонажа. Сам автор объясняет это наименование в примечаниях следующим образом: Шандырь - колдун, это наименование встречается в детской считалке «Шандырь-бандырь козу гнал, немец курицу украл» [14, с. 194]. Однако автор изменяет приложение данного отапеллятивного наименования «бандырь» на «шептун», раскрывая семантику поэтонима в контексте сказки: «Шандырь-шептун пускал по ветру нашепты, сторожил, отгонял от башни злых хундов» [Там же, с. 51]. Ю. В. Розанов же считает, что в образе Шандыря-шептуна, пускающего по ветру «нашепты», можно видеть знакомство писателя с материалами А. А. Потебни, подтверждающими, что «ветер не только переносит весть... но и сам есть молва, слух... напраслина» [15, с. 19].

Выводы

Проведённое исследование показывает, что и А. С. Пушкин, и А. М. Ремизов, обращаясь к разным источникам, сохраняют фольклорный сказочный сюжет «мёртвый жених». Сказочный жанр обусловливает и выбор писателями языковых стилистических средств, в особенности в сфере поэтонимии. Так, А. С. Пушкин ввёл только один поэтоним главной героини - Наташа. Сюжет сказки «Ночь тёмная» Ремизова показывает ирреальность событий, места и времени, что отразилось на онимном пространстве: автор вводит собственно сказочные поэтонимы (Иван-царевич, Коща-ведьма, царевна Копчушка), зоонимы (Волк, Коза), использует апеллятивы, выполняющие функции поэтонимов (Шандырь), а также авторские окказионализмы (Пери - Мери и др.) и интертекстуальные связи, что приводит к онимной аллюзии.

Перспективы дальнейшего исследования сказочных текстов представляются нам в изучении, выявлении, описании авторских поэтонимов наряду с интертекстуальными возможностями литературных сказочных произведений.

Библиографические ссылки

1. Афанасьев А. Н. Народные русские сказки: в 3 т. / отв. ред. Э. В. Померанцева, К. В. Чистов. Москва: Наука, 1985.

2. Апоненко И. Н. Онимия как признак жанра сказки. Восточноукраинский лингвистический сборник: сб. науч. трудов. Донецк. 2007. Вып. 11. С. 7-20.

3. Буевич О. В. Жанровое своеобразие сказки А. М. Ремизова «Ночь тёмная». Вестник Омского университета. 2011. № 3. С. 198-203.

4. Буевич О. В. Сегментация сюжета как приём в книге А. М. Ремизова «Посолонь». Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2012. Вып. 2 (18). С. 131-138.

5. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: в 6 т. / под ред. Л. Н. Степанова. Москва: Худож. лит., 1953. Т. 6. 456 с.

6. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / репринт 18801882 гг. Москва: Издательство иностранных и национальных словарей, 1955-1956.

7. Данилова И. Литературная сказка А. М. Ремизова (1900-1920-е годы). Хельсинки: SLAVICA HELSINGIENSIA 39, 2010. 272 с.

8. Жиляков А. С. Эстетика и поэтика таинственного в сказке А. М. Ремизова «Ночь тёмная» (сюжет о «мёртвом женихе»). Вестник Томского государственного университета. 2007. № 294. С. 7-11.

9. Зеленин Д. К. Отчёт о диалектологической поездке в Вятскую губернию. Сб. ОРЯиС Имп. Академии наук. СПб. 1904. Т. LXXVI. № 2.

10. Кирпичёва Е. В. Интертекстуальность поэм А. Ахматовой «У самого моря» и «Путём всея земли». Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество: Крымский ахматовский научный сборник. 2011. Вып. 9. С. 37-47.

11. Малинов А. В. Образ смерти в русской сказке. Философские пробы. URL: www.philosophy.spbu.ru/rusphil/1405/8737/75537print (дата обращения: 18.12.2017).

12. Мудрова Н. В. Поэтика онимной игры: монография. Киев: Изд. дом Дмитрия Бураго, 2012. 144 с.

13. Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 3 т. / под ред. И. Париной, С. Чулкова. Москва: Худож. лит., 1985. Т. 1. 735 с.

14. Ремизов А. Посолонь / сост. И. Ф. Данилова. Санкт-Петербург: Издательство Ивана Лимбаха, 1996. 196 с.

15. Розанов Ю. В. Фольклоризм А. М. Ремизова: источники, генезис, поэтика: автореф. дис.... д-ра филол. наук: 10.01.01. Великий Новгород, 2009. 36 с.

16. Шмид В. Проза как поэзия: Статьи о повествовании в русской литературе. Санкт-Петербург, 1994. URL: https://www.e-reading.club/.../Shmid_-_Proza_kak_poeziya._Pushkin%2C_Dostoevskiy... (дата обращения: 25.08.2016).

17. Шмид В. Проза как поэзия. Пушкин. Достоевский. Чехов. Авангард. СанктПетербург, 1998. URL: https://cyberleninka.ru/article/n7motiv-mertvogo-zheniha-v-prozea-p-chehova (дата обращения: 25.08.2016).

Размещено на Allbest.ru