Героиня-актриса пьесы А.Н. Островского "Без вины виноватые" и русский театральный миф

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства

Героиня-актриса пьесы А. Н. Островского «Без вины виноватые» и русский театральный миф

Рыбакова Дарья Анатольевна

Спор о жанре этой пьесы ведется с момента знакомства с ней читателя и зрителя. В одном из первых откликов на премьеру, прошедшую в Александринском театре 20 января 1884 г., А. С. Суворин с неохотой признавал пьесу «мелодрамой» и призывал не осуждать автора за избранный им жанр [7, с. 3]. С ним согласны и современные исследователи [3, с. 21; 4, с. 203]. Впрочем, все сходятся в том, что Островский преобразовал мелодраматический сюжет, по выражению Б. Варнеке, «по затасканной мелодрамами канве вышил свои удивительные узоры» [2, с. 23].

Попробуем зафиксировать в отношении характера Отрадиной-Кручининой особенности как самой канвы, так и «вышитых» автором «узоров». театральный островский миф кручинина

Во всех ситуациях Кручинина проявляет благородство характера, уравновешенность темперамента, трезвость, самообладание, достоинство, терпение, душевную открытость, чуткость. Несмотря на то, что в разговоре с Дудукиным Кручинина признается в своей чрезмерной, болезненной эмоциональности: «я ведь странная женщина: чувство совершенно владеет мною, захватывает меня всю, и я часто дохожу до галлюцинаций <…> я не хочу лечиться, мне приятна моя болезнь» [8, т. 5, с. 377], в ее сценическом поведении конфликта между чувством и разумом (долгом) не возникает. Еще современники замечали, что «в характере Кручининой и во всем ее поведении от начала до конца пьесы нет ни одной отрицательной черты», это - «идеальная героиня» [2, с. 13].

Среди героинь Островского Кручинина - это развитие линии возвышенной героини, начатой образами Катерины Кабановой, Ларисы Огудаловой и Александры Негиной. Характерный для этих героинь конфликт с окружающим миром сглажен значительностью общественного положения Кручининой. Профессия Кручининой представлена автором как результат удачной самоидентификации героини; в отличие от Катерины и Ларисы, ей автор предоставил возможность воплощения возвышенной натуры не только в любви. Кручинина, как Катерина и Лариса, - незаурядная, цельная натура, не совершающая ничего неожиданного и непредсказуемого и способная предчувствовать судьбу. Однако, в отличие от прежних «высоких» героинь, включая и Негину, характер Кручининой не имеет ни развития, ни драматической цели; в соответствии с традицией мелодрамы, героине не свойственна саморефлексия. Благородство и цельность характера, абсолютная «положительность», безусловная вера в провидение, а главное - эпическая самодостаточность характеризуют Кручинину как драматического персонажа.

Рассуждая на уровне теории литературы о взаимоотношениях характера и сюжета, Н. Д. Тамарченко разделяет «содержание» персонажа и его сюжетную функцию. Задача обретения тождества лица (характер) и поступка (элемент сюжета) в литературном персонаже проявляет одну из главнейших проблем, особенно принципиальную для XX века - поиск человеком собственной идентичности. Наоборот, «тождество Їсодержания? лица и его сюжетной функции (как правило, единственной)» характерно для архаических форм словесного творчества [9, с. 252]. Тяготение к эпическим свойствам характера и сюжета вполне закономерно для мелодраматического жанра. Как утверждает автор работы о поэтике мелодрамы Т. И. Вознесенская, «смысловые мотивы, характерные для мелодрамы, обнаруживают тяготение ее к архаизму, к прочным этическим установлениям» [3, с. 17].Как всякий миф, мелодрама стремится к созданию «мира гармонии», т.е. - «правильного мира», стремление продемонстрировать который - идейная сущность мелодрамы.

Очевидно, что в характере Кручининой присутствуют черты, характерные для мифологического персонажа. Это, во-первых, цельность и единство заданного характера, не занятого поиском собственной идентичности. Во-вторых, «идеальность» характера, ибо традиционные эпические жанры (например, эпопея) стремятся представить образец, который послужит примером для поведения слушателей. Сюжет мелодрамы также вполне укладывается в схему традиционного сюжета, характерного для эпопеи: потеря - поиск - обретение. По замечанию В. М. Жирмунского, для эпики характерны: предзнание, простой и ясный сюжет, основанный на легендарном или традиционном материале, тема, касающаяся универсальных человеческих проблем, выдающийся герой, обладающий особыми достоинствами [6, с. 384, 397].

Итак, перед нами вариация XIX века на тему эпического характера и эпического сюжета.

Параллельно сюжету с ребенком в пьесе «Без вины виноватые» развивается менее явный, но не менее значительный сюжет, который можно охарактеризовать как «идентификация актрисы».

Значимость этого сюжета очевидна уже по частоте употребления понятий: слова «актер», «актриса», «артист», «артистка» появляются в пьесе «Без вины виноватые» 54 раза, что значительно больше, чем в прежних пьесах об актерах (для сравнения, в «Лесе» и «Талантах» - 36 и 34 раза соответственно). Из 23-х случаев употребления слов «артистка» и «актриса» в 20-ти понятие относятся к главной героине.

Семантический смысл понятий варьируется весьма значительно. В качестве нейтрального определения профессии соответствующие слова употребляются 19 раз. Остальные употребления отчетливо выявляют четыре точки зрения на понятие «актриса».

С точки зрения Коринкиной, актеры - это деловое, профессиональное сообщество, дающее положение, завидное «место», за которое положено бороться и соперничать.

В репликах Шмаги образы театра и актеров получает ироническую трактовку. В то же время, ирония автора здесь обращена на саму способность актера к самопознанию, на актерскую самоидентификацию.

Точка зрения Мурова, к которой, как это ни странно, присоединяется в своих мелодраматических метаниях и Незнамов, представляет актрису как обманщицу, профессиональную притворщицу, не способную на искреннее чувство, но умеющую его убедительно имитировать.

А любитель театра Нил Стратоныч Дудукин утверждает, что артисты, непрактичные и беспомощные в обыкновенной земной жизни существа, на самом деле - творцы, способные «пробуждать» спящих обывателей и напоминать им о высшем, идеальном мире.

Высказанные точки зрения подтверждаются и корректируются формой и способом участия героев в действии пьесы.

Демонстрация различных представлений об актрисе обрисовывает черты культурного облика служительницы Мельпомены. Однако, сюжет «идентификации» актрисы этим не исчерпывается. Он развивается как посредством оценок явления со стороны, так и путем самооценки.

Для Кручининой не характерны ни возвышенная романтическая риторика, ни вообще какие бы то ни было рассуждения о смысле театра и актерства, однако ей свойственна саморефлексия, но в первую очередь по поводу собственной жизни, а не профессии. Кручинина отчетливо фокусирует внимание не на профессиональных (художественных, эстетических), а прежде всего на этических проблемах. Эту тему поддерживает и восторженный эстет Дудукин, оба они согласно переходят в разговоре от обсуждения игры актрисы к обсуждению обстоятельств ее жизни:

«Дудукин. А как вы вчера играли!

/…/

чтоб верно представить положение, надо прочувствовать, пережить если не то самое, так хоть что-нибудь подобное.

Кручинина. Ах, Нил Стратоныч, я столько пережила и перечувствовала, что для меня едва ли какоенибудь драматическое положение будет новостью.

Дудукин. Значит, лавры-то недешево достаются?

Кручинина. Лавры-то потом, а сначала горе да слезы» [8, т. 5, с. 375].

Так вводится важнейшая для этой пьесы и вообще для концепции театра Островского тема: взаимосвязи жизненного опыта и сценического искусства, их взаимообусловленности и очевидного первенства жизни перед сценой.

В 1882 г. в «Записке о театральных школах» Островский высказывает соображения о тех качествах, которыми должен обладать актер. «Актером родиться нельзя<…> родятся люди с теми или другими способностями <…>, а остальное дается артистическим воспитанием, упорным трудом, строгой выработкой техники». Актером может стать тот, кто от природы получил «крепкую впечатлительность», тот, у кого «с самого раннего детства остаются в душе и всегда могут быть вызваны памятью все наружные выражения почти каждого душевного состояния и движения» [Там же, т. 10, с. 147]. Собственное искусство для актера - не забава, а «серьезное дело», «служение». «Не вкусив горького, то есть,… не положив упорного труда для изучения техники своего искусства», актер никогда не сможет «вкусить» «только сладкое, т.е. лавры и рукоплескания» [Там же, с. 146]. Игра актера должна быть «верна» тому «идеально-художественному представлению действительности, которое недоступно для обыкновенного понимания и открыто только для высоких творческих умов» [Там же, с. 149].

«Слишком сильное воображение», способность легко отдаваться чувству, «горькие» переживания, предшествовавшие «лаврам», отношение к искусству как к серьезному делу и то, что игра актера способна напомнить об «идеальном мире», - все это напрямую относится к героине Островского Елене Ивановне Кручининой. По Островскому, Кручинина именно такова, какой должна быть актриса, и наоборот, воплощение понятия «актриса» - в Кручининой.

Таким образом, пьеса ведет не героиню-актрису к самоидентификации, а зрителя - к пониманию, что такое актриса вообще,кидентификации ее не в литературе, а в реальности, в жизни. В сущности, эта пьеса - художественное объяснение Островского на тему: какова должна быть актриса. Можно сказать, миф драматурга об актрисе.

Критики-современники почти единогласно встретили пьесу равнодушно, и в рецензиях на спектакли как 80-х, так и 1900-х гг. часто вставал вопрос о том, почему роль Кручининой оказалась столь привлекательна для актрис. Действительно, Кручинину в разные времена играли Стрепетова, Федотова, Ермолова, Савина, Дузе, а также Пашенная, Коонен, Тарасова. Актрисы выбирали Кручинину в качестве героини, как будто подтверждая собственное с ней сходство.

В 1884 г. А. С. Суворин писал о схематичной, недостаточно отчетливой характеристике героини, вследствие чего «артистке многое приходится отгадывать, дополнять мимикой, придавать особенную выразительность какому-нибудь одному слову, одному выражению» [7, с. 3]. А Ю. Д. Беляев задался тем же вопросом в 1910 г.: «Пьеса как пьеса, на современный вкус даже мелодрама. Но у артистов, особенно у таких, как Дузе, в этом смысле есть какое-то Ївотрое зрение?. Они иногда провидят в роли то, чего не заметит обыкновенный глаз… В одном я убежден: ЇБез вины виноватые? понравились Дузе именно потому, что в них она могла хозяйничать по своему усмотрению и капризу» [1, с. 13].

Не только мелодраматическая ясность положения, где героиня неизменно вызывает сочувствие, но и очевидный схематизм характера, не «объемность», а «контурность», дающая возможность уточнить его, конкретизировать, наполнить и «присвоить» или, говоря словами Ап. Григорьева, «наложить клеймо своей собственной личности» [5, с. 78], - все это могло привлекать и привлекало актрис в Кручининой.

Последняя героиня-актриса Островского дает каждой исполнительнице возможность «хозяйничать» в этой схеме, наполнить ее собой, примерить на себя образ идеальной актрисы, проявить собственную «трагическую душу», превратить обыденную жизнь в возвышенную и воплотить миф автора и миф времени об актрисе.

Список литературы

Беляев Ю. Д. Театр и музыка. «Без вины виноватые» // Новое время. 1910. 9 октября.

Варнеке Б. В. Заметки об Островском: литературный обзор. Одесса: Экономическая тип., 1912. 93 с.

Вознесенская Т. И. Поэтика мелодрамы и художественная система А. Н. Островского. К проблеме взаимодействия: автореф. дисс. … к. филол. н. М., 1997. 25 с.

Горфункель Е. И. «Без вины виноватые». Поэтика сюжета // А. Н. Островский. Новые исследования: сб. статей и сообщ. / ред.-сост. Л. С. Данилова, Т. В. Москвина. СПб., 1998. С. 199-219.

Григорьев А. А. Летопись московского театра: гастроли В. В. Самойловой // Театральная критика. Л.: Искусство, 1985. С. 75-99.

Жирмунский В. М. Введение в литературоведение: курс лекций. М.: Едиториал УРСС, 2004. 464 с.

Незнакомец [А. С. Суворин]. Театр и музыка. Новая пьеса А. Н. Островского // Новое время. 1884. 22 января.

Островский А. Н. Полное собрание сочинений: в 12-ти т. / под общ. ред. Г. И. Владыкина и др. М.: Искусство, 1973-1980. Т. 5.;Т. 10.

Размещено на Allbest.ru