Язык утопии А. Платонова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Язык утопии А. Платонова

Ключевым элементом проекта Платонова является язык. Он играет важную роль в процессе формирования повседневности. Язык выполняет здесь не только функцию обозначения, но и непосредственно участвует в создании идеальной предметности. В. А. Подорога отмечает, что платоновский язык «отнимает у нас привычную веру в реальность», является языком «невозможного» [14, с. 283]. Философу удалось создать свой специфичный язык - язык утопии. Это отличает его проект от других утопий.

Мы можем выделить три смысловых значения слова у Платонова: слово - вещь, слово - идея (образ), слово - грамматическая форма. Как «вещь» - слово отсылает к некоторой реальности, связанной с рабочей средой. Являясь частью этой среды, выходцем из нее, он смог передать ее особенности, выступая изнутри вещного рабочего мира, соединил слово и вещь.

Эффект неповторимости создают особенности его текста: паузы (многоточие, тире), неправильное письмо. Это приемы, с помощью которых философ выражает общество «душевных бедняков». Герои Платонова постоянно тоскуют и томятся, смутно ощущая кризис духовных ценностей, и эта тоска заменяется у них душевностью, слиянием душ. Но, являясь «душевными бедняками», они не могут осмыслить свое состояние, свою бездуховность. Для осмысления необходим язык культуры, а их язык беден, это язык их повседневности: «жамки», «жердь», «калечные», «вникай молча» [7; 12; 13].

Отсутствие рефлексии по этому миру бедноты усиливает драматизм данного состояния. Душевные бедняки представляют собой мир запустения, мир бегства от мира и не ощущают его потери. Эти черты отражает язык, создавая предметную реальность - тактильную ткань мира. Язык передает скученность грязных тел, превращенных новой жизнью в zoй (означает факт жизни, общий для всех живых существ), термин, используемый Дж. Агамбеном для определения голой жизни, тела homo sacer (преступник, дурной, бесчестный, нечестивый человек), он определяет этим термином находящихся в лагерях, гетто жертв холокоста, подлежащих убийству, отверженных. Он отмечает особенное значение обнаженности жизни homo sacer и подчеркивает: «Голая жизнь - объект осуществляемого суверенной властью насилия…» [1, с. 148-149]. В утопии Платонова тело также теряет культурные и социальные признаки, превращаясь в обезличенную массу странных людей - душевных бедняков.

Мир тел zoй выражен философом в вещественном языке, что невозможно сделать из мира культуры. Платонов, являясь выходцем из рабочей среды, интеллигентом из рабочих (был сыном машиниста паровоза и сам помощником машиниста), создает язык из этой среды. Он понизил уровень цивилизации тел zoй, и язык рассказывает об этом как о повседневности. Это жизненный мир его утопии.

Второе смысловое значение слова - слово - идея (образ). В утопии Платонова можно выделить следующие идеи (образы): образ Невесты (в ранних произведениях), образ Солнца, образ Паровоза, образ Земли. Образ Невесты у философа олицетворяет собой идеальное общество целомудренных индивидов, царство духа. «Невестой» намерены назвать жители утопический город Новая Суржа, устроенный «новой земной нацией большевиков» [9, с. 63, 65]. Невестой Платонов называет и невозможное: «Надо любить ту вселенную, которая может быть, а не ту, которая есть. Невозможное - невеста человечества, и к невозможному летят наши души… Невозможное - граница нашего мира с другим» [6, с. 534]. Таким образом, «невеста» - это утопия, это то, к чему надо стремиться, но чего достичь невозможно.

Образ Солнца является одним из символов эпохи Серебряного века. Например, в произведениях К. Д. Бальмонта солнце является символом гармонии поэта с миром, символом беззаботности: «Я въ этот мiр пришелъ, чтоб вид?ть Cолнце… Я буду п?ть о Солнц?…». «Будем как Солнце!» - восклицает поэт [2, с. 1-2]. В. Маяковский, наоборот, обвиняет Солнце в беззаботности и праздности, противопоставляя ему свой труд поэта и художника: «Я крикнул солнцу: ЇДармоед!?» [5, с. 36].

Возможно, Платонов был знаком с символикой футуристов, но в утопии Платонова и других его произведениях смысловая нагрузка образа Солнца меняется. Он желает приручить Солнце и сделать его вечным работником, который будет работать за всех, освободив от труда его душевных бедняков. Труд относится к числу вещей, ненужных в новом обществе, так как для всех его членов он «раз навсегда объявлялся пережитком жадности и эксплуатационно-животным сладострастием, потому что труд способствует происхождению имущества, а имущество - угнетению…» [13, с. 110]. В новом созидаемом рае единственный работник - это солнце, объявленное в коммуне Чевенгура «всемирным пролетарием». Обезличивание людей и реализация равенства в виде распределения бедности между представителями коммуны являются основными принципами ее повседневной жизни. В коммуне человек ничто, винтик, часть коллектива. Р. Жерар в своем исследовании мира «подполья» Ф. Достоевского приходит к выводу, что «подпольная психология сама по себе всегда стремится к стабильным и жестким структурам» [4, с. 81]. И в утопии Платонова во имя общего блага в действие приводится лозунг: «Где организация, там всегда думает не более одного человека, а остальные живут порожняком и вслед одному первому. Организация - умнейшее дело: все себя знают, а никто себя не имеет» [13, с. 213]. Уничтожение личности, стирание индивидуальных различий в обществе, создаваемом по схеме марксистской теории диктатуры пролетариата, неизбежны.

Диктатура не терпит многомыслия. «Лучше будет уменьшать постепенно человека, а он притерпится: ему и так все равно страдать». С этой целью и организовано в Чевенгуре «второе пришествие», уничтожающее чуждые элементы и очищающее пространство для «коммунистического рая» - казарменного социализма. Здесь Масса приравнивается Мегамашине и в революционном порыве «рождается новое социо-антропоморфное образование: масса машинная и машинизированная». Это образец «анти-производительности», приходит к выводу В. Подорога [14, с. 341]. Таким образом, мы получаем не рабочих-созидателей, а массу - разрушающую, истощающую все ресурсы. Процесс превращения в массу осуществляется с помощью языка власти - приказа - средства власти, которое, подчеркивает Э. Юнгер, позволяет создать и сплотить массу, «указывать цели достойные жертвы» [17, с. 136]. Следовательно, уничтожение труда является подтверждением деструктивного характера социального тела, на которое спроецирован марксистский проект, и доказывает несостоятельность данного проекта в связи с отсутствием в нем позитивной программы, направленной на созидание.

Символика Солнца у Платонова отражает сущность пролетарской утопии, что отличает его от авторовсимволистов. Так, если для духовно развитого человека (К. Бальмонт, В. Маяковский) труд выступает как составляющая творческой деятельности, то для душевных чевенгурцев и их создателя - труд ? символ насилия и принуждения, от которого надо освободиться. Следовательно, в осмыслении образа Солнца Платонов проявляется как пролетарий. Он вместе со своими душевными бедняками готов освободиться от труда для того, чтобы он не мешал им грезить наяву. Эти грезы присутствуют в утопии: образ женщины не для всех - Розы Люксембург, образ Клавдюши. В исследовании «подполья» Р. Жерар характеризует данное состояние человека «дна»: «В своих одиноких мечтах герой без труда возносится до седьмого неба, никакое препятствие не может его остановить… Но мечта безумна, и ее воплощение невозможно» [4, с. 34-35].

Остановимся еще на одном образе платоновской утопии - Паровозе. Образ Машины (Паровоза) характерен для этой эпохи, на это указывает В. Подорога: «В центре европейского и русского авангарда - Великая Машина в своих самых различных ипостасях…, авангард принял машину как род новой, высшей Реальности» [14, с. 241]. Как и Солнце, Паровозы Платонова готовы работать на светлое будущее, но если Солнце одно, то Паровозов много, и они будут работать на дело коммунизма.

В утопии Платонова Паровоз является символом эпохи, символом Революции, который ведет душевных бедняков вперед - к коммунизму. Паровоз как символ прогресса и одна из ценностей утопического проекта сравнивается с женщиной. М. Желнина отмечает эту особенность философии А. Платонова: «Паровоз и женщина уравниваются функционально - паровоз, как и женская утроба, дают новую жизнь, но женщина рождает биологическую смертную особь, а паровоз, езда в паровозе, катастрофа есть перерождение духовное, рождение сознательного человека» [3]. Фантастические машины философа, считает В. Подорога, должны «захватить будущее и опрокинуть его одним броском в настоящее, предъявить как данное». И такой бросок в будущее способна сделать только машина, только она может вернуть будущее человечества [14, с. 247-275]. Противопоставление женщины и машины является принципиально важным для философа. С помощью такого странного сравнения Платонов обосновывает необходимость преодоления личностного во имя общего дела - коммунизма. Таким образом, Паровоз выступает как символ насилия над личностью, уничтожения природного начала и предательства, поскольку не обеспечивает желаемое будущее.

У Платонова идея Паровоза (Машины) проходит через многие произведения и выступает «поставом», который, по определению М. Хайдеггера, является способом раскрытия потаенного: «Захваченный поставляющим производством, человек стоит внутри сущностной сферы постава» [15, с. 229-231]. Постав представляет собой опасность, так как «человеческое существо падает теперь прямо в руки существу техники» [16, с. 253]. Платонов осознает такую опасность в романе «Счастливая Москва», где у него природное начало - любовь ? одерживает победу над разумом - техникой.

Земля - это еще один образ (идея), используемый философом во многих его работах. Образ рождающей стихии Земли трактуется в утопии как символ материнства и отношений между полами. Прикосновения к ней персонажей романа выглядят как символический сексуальный контакт [11, с. 22-25; 13, с. 159, 246-247, 304]. Земляная пещера-могила ассоциируется в работах Платонова с материнским лоном, в котором стремится укрыться от одиночества несчастный индивид. Близость к земле приносит покой, тождественный смерти.

В рассказе «Неодушевленный враг» уход в лоно земли (котлован) символизирует смерть, и выход из него - новое рождение [7; 8; 13, с. 41-43]. Рождение и смерть равны в платоновском понимании, а земля дарует и то и другое каждому, кто стремится жить или умереть.

Попытку Платонова понять тайну рождения и смерти можно рассматривать как стремление показать родство людей и природы через стихию земли, подчеркнуть ее рождающий характер, а значит, понять «загадку» женского. В. Подорога приходит к выводу, что чувство смерти стимулирует желание, а поскольку все персонажи Платонова связаны родственными узами (братья и сестры), то смерть для них является наказанием за инцест. Он подчеркивает, что важным элементом телесного является язык, который выступает здесь как перформативный, так как не только называет действия и события, но и совершает их [14, с. 282-287]. Таким образом, в формировании повседневности языку отводится особая роль, он конструирует символические представления о телесности.

Третьим смысловым значением слова у Платонова является слово - грамматическая форма. Слово как аграмматизм - искажение слова, нарушение правил грамматики. Например: «я могу цельным масштабом руководить», «организация - умнейшее дело», «чем-нибудь небывшим и драгоценным», «ему ништо нипочем», «дурик», «вследствие тяжелой медицинской усталости ораторов» [10, с. 12, 13; 13, с. 130, 213, 242] и т.д. Это язык пролетариата, который Платонов, являясь выходцем из рабочей среды, смог воспроизвести в своей утопии, соединив его с языком революционной эпохи: коммуна «Дружба бедняка», «текущий момент», «СМЕРТЬ БУРЖУЯМ», «ревзаповедник» [13, с. 338, 339, 348, 350] и др. Это язык созданной Платоновым повседневности, язык утопии, утопии душевных бедняков.

Следовательно, язык выполняет важную функцию в проекте А. Платонова. Способность языка к сохранению значений жизненного опыта и выхода за пределы реальности «здесь-и-сейчас» позволяет ему соединить зоны реальности и интегрировать их в единое смысловое поле и таким образом перемещать отвлеченную реальность в реальность повседневной жизни. Язык участвует в создании иллюзорной реальности утопии, проявляется в трансформациях, которым постоянно подвергается ее пространство. Язык, созданный философом, позволяет ему отразить специфику утопии как социокультурного явления.

утопия беззаботность рассказ

Список литературы

1.Агамбен Дж. Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь. М.: Европа, 2011. 256 с.

2.Бальмонтъ К. Д. Будемъ какъ солнце. Книга символовъ. М.: Книгоиздательство «Скорпiонъ», 1903. 290 с.

3.Желнина (Левченко) М. Паровозы в прозе Андрея Платонова.

4.Жерар Р. Достоевский: от двойственности к единству / пер. с фр. М.: Изд-во ВВИ, 2013. 162 с.

5.Маяковский В. Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче // Маяковский В. Полное собрание сочинений: в 13-ти т. М.: Гос. издат. худож. лит-ры, 1956. Т. 2. С. 35-38.

6.Платонов А. Из писем к жене // Платонов А. П. Собрание сочинений: в 3-х т. М.: Советская Россия, 1985. Т. 3. С. 531-540.

7.Платонов А. Котлован [Электронный ресурс]. URL: http://www.imwerden.de/pdf/platonov_kotlovan.pdf (дата обращения: 17.01.05).

8.Платонов А. Неодушевленный враг // Платонов А. П. Собрание сочинений: в 3-х т. М.: Советская Россия, 1985. Т. 3. С. 59-68.

9.Платонов А. Рассказ о многих интересных вещах.

10.Платонов А. Сокровенный человек.

11.Платонов А. Счастливая Москва.

Размещено на Allbest.ru