Поэма В.В. Маяковского "Про это": история создания. Поэтика. Критика

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Поэма В.В. Маяковского «Про это»: история создания. Поэтика. Критика

Специальность 10.01.01 - Русская литература

Маляева Татьяна Александровна

Москва - 2014

Работа выполнена в Отделе новейшей русской литературы и литературы русского зарубежья Института мировой литературы им А.М. Горького Российской академии наук.

Научный руководитель:

доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН Терехина Вера Николаевна

Официальные оппоненты:

Солнцева Наталья Михайловна, доктор филологических наук, профессор, кафедра русской литературы ХХ века Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова;

Пономарева Татьяна Александровна, доктор филологических наук, профессор, кафедра русской литературы ФГБОУ «Московский государственный педагогический университет»

Ведущая организация:

ФГБОУ «Московский городской педагогический университет»

Общая характеристика работы

Диссертация посвящена монографическому изучению поэмы В.В. Маяковского «Про это» в историко-литературном контексте, что дает возможность определить место поэмы в литературном наследии В. Маяковского и ее роль в творческой эволюции поэта. В работе впервые комплексно рассматривается история создания поэмы, основные образы и мотивы, дается обзор и анализ критики поэмы советского периода и современности.

Поэма «Про это» занимает особое место в творчестве Маяковского. Это одно из наиболее сложных произведений поэта. Эмоциональная насыщенность, стремительный темп развития мысли и действия, при котором событие и рассказ о нем происходят синхронно, обилие многозначных образов, смысловых пластов, ассоциативных связей, как внутри самой поэмы, так и межтекстуальных, заставляют читателя находиться в постоянном интеллектуальном напряжении. Кроме того, поэма предполагает знакомство читателя не только с творчеством, но и с фактами биографии автора, его перепиской, историческим и культурным контекстом.

Мифологическая, философская, психологическая нагруженность, множество литературных и биографических параллелей, реминисценций придают поэме ореол загадочности и пробуждают неисчерпаемый интерес исследователей в разные исторические периоды.

Предметом исследования служит поэма В. Маяковского «Про это», история ее написания и критические отзывы о ней.

Объект изучения - корпус текста поэмы «Про это», ее рукописные источники и первые публикации. Материалом также служат письма Маяковского, письмо-дневник, адресованные Л.Ю. Брик, написанные в период с декабря 1922 г. по февраль 1923 г., воспоминания современников. Анализируется литературная ситуация 1920-х годов, критические статьи, отразившие особенности восприятия поэмы «Про это» (1923-1930). Появление поэмы было неоднозначно встречено современниками. Отдавая дань ее художественным достоинствам, критика в своем большинстве восприняла ее как шаг назад. В исследовании приводятся критические суждения представителей разных литературных объединений 1920-х годов. Выявляется отношение к поэме некоторых участников группы «Леф» (Н. Чужак, Ю. Тынянов, Н. Асеев, Б. Арватов). Критика группы РАПП представлена статьями Г. Лелевича, П. Когана, М. Павлова, А. Свентицкого. Отношение к поэме имажинистов выразил И. Грузинов. В ряде статей обращает внимание на поэму А. Воронский. Также представлены взгляды на поэму И. Эренбурга, К. Чуковского. Отдельно выделено отношение представителей высшего аппарата власти: Троцкого, Луначарского.

Хронологические рамки работы. Исследование охватывает творческую биографию Маяковского 1910-1920-х годов как единый текст, внутренне связанный с «Про это». Поэма была написана в строго регламентированный срок, поставленный перед собой Маяковским (28 декабря 1922 г. - 28 февраля 1923 г.). На окончательном ее варианте проставлена дата 11 февраля 1923 г. Однако для лучшего понимания поэтики произведения диссертант обращается к осмыслению раннего творчества поэта, сконцентрировав внимание на произведениях, содержащих «сквозные» образы и мотивы, проявившиеся потом в поэме «Про это». Таковыми являются трагедия «Владимир Маяковский», поэмы «Облако в штанах», «Человек», «Люблю», ряд стихотворений. Диссертантом отмечено использование Маяковским некоторых образов и мотивов поэмы в более поздних произведениях (поэме «В.И. Ленин», пьесах «Клоп» и «Баня» и др.). Для понимания роли поэмы в литературном процессе 1920-х годов учитывается, как она была воспринята в контексте культурной и политической атмосферы.

Степень научной разработки проблемы. Неоднозначное отношение к поэме проявилось с момента ее публикации. Однако уже в 1930-х годах появились работы, послужившие началом серьезных литературоведческих и текстологических исследований произведения. Это, в первую очередь, публикации Н.Н. Асеева, впервые заявившего о существовании рукописей поэмы и обратившегося к ее черновым вариантам. Его исследования были расширены Н.И. Харджиевым и В.В. Трениным. Рукописи послужили основой для глубокого анализа поэмы, произведенного З.С. Паперным в 65-м томе «Литературного наследства».

Представляет несомненный интерес книга В.Н. Альфонсова «Нам слово нужно для жизни. В поэтическом мире Маяковского» (1984), в которой проводится глубокий анализ творчества Маяковского, отмечаются особенности его поэтики, прослеживаются тематические и текстологические связи с произведениями классиков XIX века. В этом же направлении работает И.А. Макарова. В ее диссертации «Традиции русской классической литературы XIX века в творчестве В.В. Маяковского» (1978) исследуется влияние эстетики Достоевского на творчество Маяковского.

В Биобиблиографическом указателе «Русские писатели. Поэты (Советский период). В.В. Маяковский, часть 2. Литература о жизни и творчестве В.В. Маяковского» зафиксировано, что при жизни Маяковского о поэме говорилось в 15 работах (Литература 1909 - 1930. Выпуск 1. СПб, 2002), с 1931 по 1980 - в 32, то за период 1981-2010 годы к ней обратились в 55 работах (Литература 1981 - 2010. Выпуск 4. СПб, 2011).

В 2008 году вышли в свет коллективные труды сотрудников Отдела новейшей русской литературы ИМЛИ РАН. В двухтомнике «Русская литература 1920-1930-х годов. Портреты поэтов» в статье о Маяковском значительное место уделено и анализу поэмы «Про это». Сборник «Творчество В.В. Маяковского в начале XXI века: Новые задачи и пути исследования» объединил статьи, в которых отразились новые историко-литературные и теоретические подходы к изучению творческого наследия поэта; анализ конкретных произведений и фактов биографии, способствующих более глубокому и всестороннему пониманию художественного своеобразия творчества Маяковского, его связей с эпохой, с литературным движением, с различными писателями; ранее не издававшиеся документальные и мемуарные материалы.

К числу работ, анализирующих влияние на творчество Маяковского философских течений отечественной мысли, связанной с религиозно-философским ренессансом и русским космизмом, принадлежит книга С.Г. Семеновой «Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов. Поэтика - Видение мира - Философия» (М., 2001). Религиозно-философский взгляд на поэму отразился в монографии К. Кантора «Тринадцатый апостол» (М., 2008). Поэт представлен в ней продолжателем христианских традиций зарубежной и отечественной литературы.

Пониманию апостольства как служения революции посвящена публикация М.К. Кантора «Апостол революции» (Кантор М.К. Апостол революции // Литературная матрица. Учебник, написанный писателями. ХХ век. СПб, 2011). В ней отмечаются глубокие противоречия в мировоззрении Маяковского, что нашло отражение в поэме «Про это».

Сопоставлению творчества Цветаевой и Маяковского (на примере диптиха «Поэма горы» - «Поэма конца» и «Про это») уделено основное внимание в монографии Л.В. Спесивцевой «Творчество М.И. Цветаевой 1910-1920-х годов: традиции символизма и авангардизма» (Астрахань, 2008). Автор говорит о жанровом своеобразии поэмы «Про это», касается некоторых сторон поэтики.

К поэме «Про это» обращаются иностранные исследователи. Публикация шведского слависта Б. Янгфельдта «Маяковский и Гете в парке Лили» («Wіodzimierz Majakowski i jego czasy» // Polska Akademia nauk instytut slawistyki. Warszawa, 1995) стала одной из первых, где поэма «Про это» проецируется на произведение Гете. Книга Б. Янгфельдта «Ставка - жизнь. Владимир Маяковский и его круг», в которой значительное место уделено и поэме, на шведском языке вышла тиражом 27 000 экземпляров. Также она переведена на английский, французский и русский языки. Репринтное издание «Про это», снабженное его переводом, вышло в Стокгольме тиражом 3000 экземпляров.

Одна из первых диссертаций о поэме «Про это» на иностранном языке и сам перевод поэмы появляется в Мюнхене в 1975 году (Everts-Grigat, Senta. V. V. Majakovskij, Pro лto: Ьbers. u. Interpretation (Slavistische Beitrдge; Bd. 84). Mьnchen, 1975. 262 s).

К. Тарановский (США) анализирует образную структуру поэмы, определяет тематические и текстологические связи с произведениями Жуковского, Достоевского, Блока, А. Белого, проводит параллели образов «Про это» и фактов биографий Пушкина и Лермонтова (Тарановский К. «Поэма Маяковского «Про это». Литературные реминисценции и ритмическая структура» // О поэзии и поэтике, М., 2000).

Нельзя не упомянуть работы Г. Бобилевич (Польша) «Телефон как объект и средство коммуникации в искусстве ХХ века и в творчестве В. Маяковского» и А. Хан (Венгрия) «?Телефон бросается на всех?: метаморфозы телефонного аппарата в поэме Маяковского ?Про это?», К. Лодж (Англия) «Черный квадрат и белый медведь», акцентирующих внимание на отдельных образах поэмы.

В 2014 году в связи с 90-летием поэмы вышло факсимильное издание «Про это» с фотоколлажами А. Родченко, рисунком Е. Семеновой «Про это», современными комментариями А. Россомахина и Т. Маляевой и статьями А. Россомахина, А. Лаврентьева, Е. Лобкова, Ю. Орлицкого.

Цель исследования - показать, что поэма «Про это» является логически обусловленным эволюционным этапом в творческой биографии Маяковского.

Поставленная цель определяет ряд конкретных задач, решаемых в работе:

- рассмотреть историю создания поэмы, опираясь на автобиографические записи Маяковского, воспоминания современников и историко-литературную ситуацию 1920-х годов;

- на материале работ Н.Ф. Федорова, Н.В. Устрялова, К.А. Чхеидзе проследить влияние религиозно-философских идей конца XIX - начала ХХ веков на мировоззрение Маяковского и отражение их в поэме;

- проанализировать раннее творчество Маяковского и произведения, написанные после 1923 года, и выявить «сквозные» образы и мотивы;

- с целью выявления межтекстуальных связей поэмы «Про это» обратиться к творчеству Гоголя, Достоевского, Белого, Пастернака, Гете, Гейне и других авторов, чье влияние присутствует в тексте поэмы;

- выявить основные концепции поэмы, отраженные в критических статьях, посвященных поэме «Про это» в 1923-1930 годах и более позднего периода.

Структура диссертации отражает намеченную рубрикацию: работа состоит из Введения, трех глав, состоящих из нескольких разделов, Заключения и библиографического списка.

Методологической основой диссертации послужили историко-литературные работы В.А. Катаняна, В.Б. Шкловского, Б. Янгфельдта, А.А. Михайлова, Р.В. Дуганова, А.Г. Гачевой, Н.В. Корниенко, В.Н. Терехиной, С.Г. Семеновой, А.М. Ушакова. При анализе поэтики использовались работы Н.Н. Асеева, Ю.Н. Тынянова, Н.И. Харджиева и В.В. Тренина, А.В. Февральского, З.С. Паперного, В.Н. Альфонсова, К. Тарановского и др. При исследовании «сквозных» образов-символов в поэме диссертант руководствовался методологией Н.М. Малыгиной.

Научная новизна исследования: Образная система поэмы впервые помещена в широкий контекст отечественной и зарубежной литературы. Найдены неизвестные ранее источники центральных образов поэмы. Комплексный анализ поэмы «Про это» показывает ее уникальность и значительность, что дает основание пересмотреть традиционную периодизацию творчества В.В. Маяковского, связав смену поэтической парадигмы с этим произведением.

Актуальность диссертации заключается в новом подходе к изучению поэмы Маяковского «Про это» как ключевого произведения, объединяющего раннее творчество и произведения советского времени. Таким образом, преодолевается существующее противопоставление этих периодов и восстанавливается целостное представление о наследии поэта.

Научно-практическая значимость исследования выражается в возможности использовать выводы, сделанные в процессе исследования, при анализе поэмы в школах, высших учебных заведениях, в лекционных курсах по истории русской литературы ХХ века и при издании академического Полного собрания произведений В.В. Маяковского в 20-ти томах.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Замысел «Про это» был органичен для творчества Маяковского. Волновавшие поэта вопросы, оформившиеся в его сознании в большую серьезную тему, отвечали запросам исторической и культурной действительности. Грандиозность замысла не вмещалась в узкие рамки личных отношений двух реальных персонажей, послуживших лишь внешним толчком к написанию поэмы.

2. «Про это» - поэма онтологического характера. Она явилась итогом размышлений Маяковского о любви и жизни, смерти и воскрешении, истине, красоте, творчестве. В ее содержании чувствуется влияние религиозно-философских идей конца XIX - начала ХХ веков.

3. Поэма Маяковского «Про это» - ключевое произведение, объединяющее раннее творчество и произведения советского времени.

4. Поэма обладает чертами авангардистской поэтики. Это поэма состояний, действие которой движется потоком сознания лирического героя. В центре поэтического мира ставится проблематика лирического «я», утратившего цельность и являющегося комплексным персонажем, произведение обладает «открытым финалом», характерным для литературы ХХ века, и проницаема для иных жанрово-родовых признаков (баллады, драмы).

5. Поэтика и образная система произведения опирается на широкий пласт предшествующей отечественной и зарубежной литературы. Магистральные образы и мотивы «Про это» несут отпечаток творчества Гоголя, Достоевского, Белого, Гете, Гейне, а также перекликаются с поэзией современников Маяковского - Третьякова, Пастернака, Цветаевой и др.

6. В разные исторические периоды поэма сложно и неоднозначно воспринималась критикой в контексте социально-культурной и литературной ситуации.

Основное содержание работы

поэма маяковский

Во Введении дано обоснование актуальности диссертации, сделан анализ степени изученности материала, очерчены предмет исследования, его хронологические рамки, научная значимость и структура работы.

В Первой главе («История создания поэмы») рассматриваются предпосылки написания поэмы «Про это»: политическая, культурно-историческая востребованность темы, собственные эстетические поиски и внутренняя готовность Маяковского.

В первом разделе («Исторические и биографические предпосылки написания поэмы») исследуются факты биографии, исторических, политических и культурных событий, предшествующих написанию поэмы. На этой основе подвергается критике традиционная версия истории создания поэмы, выдвинутая Л.Ю. Брик и служившая фактологической основой большинства литературоведческих работ, посвященных поэме. Анализ политической и культурной атмосферы начала 1920-х годов, на фоне которых выстраивались теории Маяковского о новом искусстве, формировались его взгляды на любовь и семью в новом обществе, очищенном от мещанских предрассудков, показал, что написание «Про это» стало результатом сложных внутренних исканий Маяковского, накопления впечатлений о любви, жизни и смерти, истине, красоте, творчестве.

Своеобразие поэмы в немалой степени связано с тем, что самая широкая постановка этических проблем сплавлена здесь с сугубо личными мотивами, с подчеркнуто фактическим, почти документальным автобиографическим материалом. Однако, не желая сводить произведение к «личной теме», Маяковский стремится раздвинуть рамки изображаемого.

Кажущаяся противоречивость между добровольностью принятия на себя роли «зубчика в зубчатом колесе» общественного механизма и страданием по поводу одиночества человека, обогнавшего время, объясняется противоположностью творческой личности и в то же время выразителя общественного сознания. В исследовании Маяковский представлен поэтом, видящим много дальше своих современников. Несмотря на слова самого автора о том, что поэма «Про это» написана «по личным мотивам об общем быте», онтологический ее характер очевиден.

Второй раздел («История зарождения образов») посвящен исследованию сложного процесса зарождения образов будущей поэмы, который базировался на футуристическом опыте самого Маяковского, экспериментах и находках его собратьев по движению, а также в значительной степени на достижениях классической поэзии и драматургии. Источником поэтического вдохновения Маяковского становились совершенно обыденные, на первый взгляд, реалии жизни (запоминающийся барельеф на фасаде телефонной станции, колонны Главпочтамта на улице Мясницкой). Увлечение Маяковским театром и кинематографом проявилось в «кинематографичности» образного строя поэмы, реализации приемов кинематографа художественными средствами языка.

В третьем разделе («Философский контекст») рассматривается влияние на творчество Маяковского философских идей Н. Федорова, Н. Устрялова, П. Флоренского. Впечатление от их философско-религиозных воззрений в той или иной степени проявилось в образной структуре поэмы и основных мотивах.

Об идеях «Философии общего дела» Н. Федорова Маяковский узнал из рассказов поэта В.И. Шманкевича и художника Василия Чекрыгина. Скорее всего с этими двумя источниками информации и связаны два всплеска образов воскрешения в творчестве Маяковского, сначала в поэмах «Война и мир» и «Человек», а затем в «Пятом Интернационале» и в «Про это».

Нравственно-философские проблемы, затрагивающиеся в поэме, опираются на идеи русской философской мысли. Н. Устрялов в 1920 году определял творчество Маяковского, как наиболее ценный аутентичный документ революции, определяющий мотив которого - мотив религиозный.

Принимая на себя миссию апостольства, Маяковский придает символический смысл имени Владимир, в чем сближается с П. Флоренским, приписывавшим именам определенную магическую силу.

Во Второй главе диссертационного исследования («Художественные особенности поэмы») анализируются жанровые признаки поэмы, использованные Маяковским средства художественной выразительности, черты поэтики. Образная структура и основные мотивы рассматриваются в контексте влияния русской классической и мировой литературы. Сам Маяковский считал «Про это» «вещью наибольшей и наилучшей обработки». Вследствие множественности смысловых и образных пластов поэма характеризуется как одно из сложных для понимания произведений. Серьезность и глубина затронутых в ней философских проблем позволяет говорить о ней как о поэме онтологической.

В первом разделе («Жанровое своеобразие поэмы») выделен мощный лирический импульс, присущий поэме, что позволяет говорить о ней, как о поэме лирической. В то же время «Про это» - поэма состояний, действие которой движется потоком сознания лирического героя. Ее лирический сюжет выстроен на основе переживаний, чувств, настроений, эмоций героя, в основе его - автобиографизм. Поэтика ее несет авангардистские черты: в центре поэтического мира становится проблематика лирического «я», утратившего цельность и являющегося комплексным персонажем, произведение обладает «открытым финалом», характерным для литературы ХХ века, и проницаема для иных жанрово-родовых признаков (баллады, драмы).

Проявившееся в сочетании романтической и символистской традиции, поэма «Про это» обнаруживает черты романтической поэмы первой половины XIX века и, как следствие этого, черты лирической поэмы символистов.

Наиболее отчетливо в «Про это» проявляется сходство с романтическими поэмами Лермонтова. Диссертант отмечает, что опираясь на мощную европейскую традицию («Потерянный рай» Мильтона, Мефистофель из «Фауста» Гете, «Каин» Байрона), Лермонтов наделил своего Демона резко отличительной от всех этих героев чертой: неудовлетворенностью не столько миром, сколько самим собой, что сближает его с лирическим героем Маяковского.

В лирической поэме символистов, опиравшихся на поэтические достижения Е. Баратынского, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Фета, А. Григорьева, Я. Полонского, Н. Некрасова, эпический сюжет сведен к минимуму, а героем становится лирическое «я», которое предельно сливается с авторским. Но эпическая объективность, изменив свою форму, продолжает жить в лирической поэме, проявляясь в самообъективации «я». Конфликт назревает в сознании самого героя, происходит борьба его с самим собой. Наблюдается потеря цельности лирического субъекта. Так возникает и становится популярным мотив двойничества в символистской поэзии, являющийся одним из ведущих в «Про это».

Жанровая открытость поэмы «Про это», сильное проявление в ней драматургического начала позволяет соотнести ее с пьесами символистов.

Говоря о генетической жанровой связи «Про это» с традицией романтической поэмы XIX века и символистской лирической поэмой, диссертант отмечает и новое жанровое качество «Про это». Специфичная и жизненная сфера, являющаяся здесь непосредственным предметом отображения - быт; романтическая поэма прошлого, и символистская лирическая поэма решительно его избегала. Глубокий психологизм поэмы Маяковского, являясь средством раскрытия «прозы жизни» быта, становился более «опредмеченным», ориентировался на психологическое постижение «мелочей», деталей.

В прямой зависимости от своеобразия предмета поэмы находится и ее композиция. Она имеет более свободную структуру, восходя к форме лирического монолога-исповеди поэмы XIX века. Части поэмы соединяются развитием лирической темы, сочетание их поддерживается единством главной мысли. Событийные элементы сюжета подчинены внутренней жизни лирического героя.

Поэма поделена на главы и подглавки, каждая из которых посвящена какому-либо событийно-эмоциональному фрагменту действия. Фрагментарность, кажущийся хаос мыслей, чувств, событий «Про это» цементируется в художественную целостность единой эмоционально-философской концепцией. Именно она становится надежной опорой всей конструкции произведения и не дает поэме рассыпаться на составляющие ее фрагменты - событийные и психологические.

Подобный принцип композиции наблюдается «Петербургских повестях» Гоголя.

Теме жизни души, которая не знает никаких ограничений места и времени, подчинена и особая организация пространственно-временного пласта произведения.

В диссертации пространственно-временные отношения и связи поэмы рассматриваются как «элемент, в котором наиболее отчетливо и последовательно проявляются основополагающие принципы эстетической системы» Никольская Л.Н. Пространство и время в поэме Маяковского «Про это» // Целостность художественного произведения и проблема его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Тезисы докладов республиканской научной конференции. - Донецк, 1977. - С. 253. Маяковского. Тема любви, возникающая в прологе поэмы, вписана как в широкий пространственно-временной континиум (от «кухни» до «Марса» - от «дня» до «навек»), так и в систему нравственных, философских категорий и ценностей («истина», «красота»). Это создает ощущение двух последовательно реализуемых планов произведения: конкретного и общего.

В исследовании показано, что пространство поэмы делится на три мира: реальный, в котором происходит разрыв поэта с любимой и который имеет достаточно четкую топографию (парк Петровский, Ходынка, Тверская, Мясницкая), мистический (река, льдина, набережная Невы, мост, Франция) и экзистенциальный, существующий внутри лирического героя.

Пространство «Про это» не статично. Оно активно, подвижно, соответствует состоянию лирического героя или «живет» независимой от него жизнью. Отмечается, что символика пути связана с восхождением и нисхождением одновременно, движением к концу и началу как жизненному циклу и вечному процессу смерти и рождения. На пространственном уровне реализуется и противостояние героя и мира. В «Про это», как и в ранней лирике Маяковского, город и его составляющие - это элементы враждебного пространства, находящиеся по другую сторону духовного мира лирического героя. Мистическое пространство поэмы соотносимо прежде всего с петербургской темой Гоголя. Художественное пространство в поэме многофункционально: оно выступает как место действия (в конкретных ситуациях), как средство характеристики героев, а также как средство характеристики конкретно-исторического времени. С другой стороны, пространство поэмы разномасштабно, что не только сообщает поэме особый динамизм, ритмическую выразительность (сочетание различных пространственных характеристик выступает в поэме как один из ритмообразующих факторов), но, следуя гоголевской традиции, обеспечивает органический, внутренне оправданный переход от конкретного, реального мира к миру фантастическому, ирреальному.

Художественное время поэмы рассматривается в его динамике как прошлое, настоящее и будущее. Оно органически сочетается с разноплановыми пространственными образами, которые стягиваются к единому центру - «земля» как сфера существования любви. При этом на первый план выступает время настоящее в его продолженности в будущее. Оно отличается особой многослойностью и динамичностью. В нем непосредственно и разворачивается конфликт, и соединяются все временные нити поэмы. Именно в настоящем герой «выламывается» из конкретной реальности и действие переходит в фантастический план.

Особую роль в создании временного контекста играют в поэме реминисценции («Баллада Редингской тюрьмы», «Ночь под рождество», автореминисценции из поэмы «Человек» и др.), которые включают развертывающиеся события в более широкую систему временных отношений, перенося героя не только из настоящего в прошлое, но и в «прошлое» другого произведения.

Осознавая тщетность попыток разрешения конфликта в настоящем, поэт переносит его в будущее, которое выступает в поэме как победитель «прошедшего рабьего», как время гармонии личности и общества. Такой финал характерен для многих произведений Маяковского: («Война и мир», «IV Интернационал», «V Интернационал», «Летающий пролетарий», «Клоп», «Баня»).

В разделе диссертации «Художественные приемы и средства выразительности» говорится о полифонии образов и ритма поэмы, о взаимопроникновении поэзии, живописи, фотографических и кинематографических приемов. Диссертант отмечает особую музыкальность «Про это», что подтверждается высказываниями Вс. Мейерхольда, И. Соллертинского, Д. Шостаковича, поэтами-переводчиками: Х. Радевским, И. Тауфером, Л. Арагоном, Я. Костра, В. Броневским.

В разделе «Образная структура поэмы в литературно-историческом контексте» рассматривается образная и мотивная структура поэмы в ее диалектическом развитии от ранних произведений до последних лет жизни поэта. Диссертант отмечает, что автореминисценции, стремление поэта постоянно возвращаться к одним и тем же лирическим темам и мотивам является отличительной чертой Маяковского, что говорит о целостности его художественного мира и является верным знаком искренности и подлинности художественного произведения.

Анализируя межтекстуальные связи поэмы, автор диссертации показывает, что «Про это» является «самым литературным, самым цитатным» 195. Якобсон Р.О. За и против Виктора Шкловского // Цит. по: Тарановский К. О поэзии и поэтике. - М., 2000. - С. 221. (Р. Якобсон) из всех произведений Маяковского.

«Проблематика двойничества в поэме» Один из основных мотивов поэмы - мотив двойничества, традиционный для русской литературы. В работе показывается, что он является одним из аспектов кризисного сознания эпохи и актуализируется на переломном этапе социального и культурного развития России начала ХХ века, что в большой мере было обусловлено ощущением утраты внутренней целостности личности. В области нормальной душевной жизни явление, которое лежит в основе двойничества - беседа человека наедине с самим собой, в области литературы - это авторский монолог.

Истоки явления двойничества в творчестве Маяковского, как результата своеобразного душевного состояния героя, ведут к произведениям Ф.М. Достоевского, что было отмечено исследователями. В диссертации впервые показаны многообразные «я» лирического героя поэмы «Про это», представляющие разные стороны двойничества. Раздвоение в душе наблюдается у многих героев Достоевского: Голядкина, Ставрогина, Версилова, Раскольникова, Ивана Карамазова, - что также дает нам возможность посмотреть на проблему двойничества с разных ракурсов. Система двойников как у Маяковского, так и у Достоевского необходима для отображения тончайших нюансов характеров героев и охвата внутреннего развития личности.

Многочисленные двойники в «Про это» рождаются вследствие крайне напряженного, полубредового душевного состояния лирического героя, подобно тому, как на фоне бреда возникают фантастические сцены двойничества у Достоевского в «Хозяйке» и «Двойнике». Важным атрибутом двойничества является зеркало.

Существенное различие двойников Маяковского и Достоевского диссертант видит в том, что у Достоевского это проявление болезненности сознания, душевного надлома, у Маяковского понимание двойничества расширяется: таким образом показывается весь спектр оттенков души героя (от самых низменных до граничащих с апостольством). Так с появлением в поэме двойника-комсомольца начинает звучать мотив обращения к юношеским романтическим устремлениям Маяковского, соединяющийся с темой жертвенности.

Лирическая составляющая образа двойника в «Про это» в диссертации рассматривается в сопоставлении с поэзией Гейне (стихотворение «Двойник» из сборника «Книга песен»).

Диссертантом делается вывод, что феномен двойничества у Маяковского стал одним из наиболее ярких проявлений кризиса сознания творческой личности как на индивидуальном уровне, так и как характерная черта художественного сознания эпохи. На общечеловеческий и христианский смысл явления, уходящего корнями в классическую литературу, в ХХ веке наложился и социально-политический, связанный с социальными потрясениями: революцией, гражданской войной, введением нэпа. Все это еще более усилило настроения одиночества, неприятия реальностей жизни.

В разделе «Размедвеживание как отражение внутренней эволюции героя» рассматривается один из ключевых образов поэмы - образ медведя, являющийся персонифицированным проявлением двойничества и одновременно соединяющим разные (порой диаметрально противоположные) оттенки душевного мира героя. Диссертант показывает фольклорные, библейский, мифологические и литературные истоки образа.

Наряду с отмеченным исследователями литературным источником образа (Гете «Зверинец Лили») в диссертации впервые выявляются новые источники. В первую очередь речь идет о стихотворения С. Третьякова «Белый медведь» (1919).

По мнению исследователя, в формировании образа медведя у Маяковского прослеживается и влияние Гейне (поэма «Атта Троль»). Из всех двойников «Про это» именно медведь является тем образом, в котором получил развитие внутренний душевный конфликт лирического героя.

Автор диссертации полемизирует с односторонней трактовкой этого образа в советском литературоведении, где он рассматривался как символ самоосуждения героя. Медведь родственен эпатирующим обывателей «звериным» двойникам раннего творчества Маяковского. В «Про это» медведь - та сила, которая восстала со звериной ненавистью против демонических сил быта, мещанства, убивающих любовь. Стремительно несущийся на льдине по реке белый медведь, олицетворяет мощную стихию движения, в то время как мир обывателей подвержен стагнации. Именно на медведя у Маяковского возлагается миссия спасти обезлюбленное человечество.

Но медведь в «Про это» - еще и темная сторона поэта, олицетворение его «звериных» инстинктов, которые он пытается победить в себе самом. Мотив освобождения души от греховной телесной оболочки («выворачивайтесь нутром») и таким образом очищения прослеживался у Маяковского и в ранних произведениях.

Диссертантом рассматривается тематическая и образная соотносимость поэмы «Про это» с циклом стихов Б. Пастернака «Сестра моя - жизнь», где неуправляемая любовь поэта также предстает в образе мамонта «времен ископаемых».

Медвежья шкура связывается с концептом «память» (память об умершей любви), что подтверждается многочисленными обращениями к нему и его производным в более поздних произведениях поэта.

Важный момент в понимании образа прослеживается в его связи с Человеком на мосту. Оба чувствуют себя нелюбимыми и отверженными. Но принципиальное различие между этими двойниками в том, что медведь осознает свою неспособность спасти кого-либо, поскольку его «звериные» чувства несовместимы с понятием идеальной любви. Маяковский-Человек на мосту пытается заставить Маяковского-медведя изжить «звериные инстинкты», давая тем самым возможность стать ему спасителем Земли. Эти образы объединяет движение от лирической замкнутости к выходу за узкие рамки, к слиянию с огромным «вселенским» миром.

В образе медведя наиболее ярко выразилась эволюция героя поэмы: по мере развития действия сквозь «бессмысленное, ярое» все более проступает лирическое, поэтичное. Раздвигаются смысловые границы образа, выявляя качественно иную его сторону, что гармонично сочетается с заключительным гимном поэмы.

В разделе «Водная символика в поэме» диссертант говорит об основополагающей роли водной символики в организации образной структуры поэмы. Через нее раскрываются внутренние противоречия героя, тончайшие оттенки его лирических переживаний, саморефлексия и отношения с окружающей действительностью. Символика воды проходит через все творчество Маяковского. В дореволюционной лирике образ моря (океана) был осмыслен им как символ полноценной всепоглощающей любви («Лиличка! Вместо письма»; поэма «Человек»). Тем же символическим значением наделен образ моря в неоконченных стихах последнего года жизни поэта («Море уходит вспять, море уходит спать»). В «Про это» водная символика соединяется еще и с мотивом недолюбленности и обиды («океан большой до обиды»).

В поэме вода как символ очищения и возрождения облекается в образ слез-реки-льдины. Вода сопровождает героя не только как сила природы, способная все смыть на своем пути и разрушить границы «квартирошного» мира, но и как своеобразное состояние души, измученной трагедией расставания.

Образности нарастающей водной стихии противопоставляется чаепитие. Его негативно окрашенная эмблематика также проходит сквозь все творчество поэта, как символ «ритуализованной обыденщины» Якобсон Р.О. Новые строки Маяковского // Русский литературный архив. Под ред. М. Карповича и Дм. Чижевского. - Нью Йорк, 1956. - С. 198.. Развивая тему неприятия любви, ограниченной бытовыми отношениями («Я бы всех в любви моей выкупал, но в дома обнесен океан ее…»), в «Про это» Маяковский гиперболизирует этот образ, противопоставляя океан вселенской любви «любвишке» обывателей, сведенной до размеров чайного стакана («любовь заменяете чаем»). Позднее в сценарии фильма «Как поживаете» (1926) Маяковский продолжает эту тему, противопоставляя разнообразные гротески чаепития водным массам.

Особое место в поэме уделено образу моста, восходящего к мифопоэтической традиции. В «Про это» мост является центром пространственного, временного и экзистенциального полей поэмы. С мостом на Неве связан и мистический план поэмы, восходящий к петербургской теме Гоголя, Достоевского, Белого.

В строках, связанных с невским планом, диссертант отмечает наличие «балладного размера», отсылающего к балладам В.А. Жуковского («Громобой»).

Как сам лирический герой поэмы проходит в поисках вселенской любви через адовы муки, смерть и воскрешение в будущем ХХХ веке, так и водная символика в художественном пространстве поэмы меняется от мрачно-негативной (связанной с невским планом), через образ реки-смерти с безмолвным перевозчиком Хароном (открывающим московский план поэмы) к реке небесной, звездной. Пограничной точкой смерти-воскрешения и изменения семантики водной символики является вершина Ивана Великого, несущая символическое значение выхода из профанического пространства города в сакральное пространство небесного.

Завершенность развитию мотива воды придает появляющийся в конце поэмы мотив другого берега как символ обретенной героем в ХХХ веке страны любви.

В части «Генезис образа мещанства» диссертант доказывает, что субъективное восприятие Маяковским мещанства и быта как своих экзистенциальных врагов (ярко проявившееся в раннем творчестве) подпитывалось существующими настроениями в обществе. Ориентированная на будущее политика нового государства обрывала все связи с прошлым, отказываясь от его наследства. Характерное для атмосферы начала двадцатых годов стремление к движению, изменению состояния, нестабильности рождала внутренний конфликт «вечного боя», «перманентной революции», «земли дыбом» с застоем мирка обывателей. Конфликтная ситуация усугубилась с введением в 1921 году новой экономической политики, ставшей плодотворной почвой для расцвета мещанства. На фоне пропаганды стремительного движения вперед, оторванности от жилья понятие «дом» олицетворяло возврат к старому укладу жизни, к обывательскому быту.

Для Маяковского понятие «дом» сопряжено с образом замкнутого пространства, появившегося еще в ранних произведениях («Нате», «Человек» и др.) и возведенные в степень гротеска в «Про это»: «дома дыры», «семейная норка». Ограниченность реального пространства домом, вещами становится для Маяковского символом ограниченности пространства души. Негативной семантикой наделяются и примыкающие образы: окна, атрибуты «квартирошного мира» (ангелочки, карточки на стенах, самовар, клопы). Во всех произведениях поэта они традиционно олицетворяют враждебный герою мир.

Диссертант акцентирует внимание на том, что образ дома, соединяющий в себе многообразную символику мещанства, пошлого «мирика», сквозной в творчестве Маяковского, но образ семьи неоднозначен. В ранних произведениях - это самые близкие поэту люди, в «Про это» родная семья обнаруживает свою несостоятельность.

Отказ от старого быта для Маяковского невозможен без отказа от старого понятия семьи и создания новых отношений, не имеющих ничего общего с мещанским мелкобуржуазным укладом прошлого. По мнению диссертанта, истоки образа идеальной семьи в «Про это» отсылают к «Сну смешного человека» Достоевского. Но и «новая семья» не оправдывает надежд героя. Отказавшись от семьи прошлой, не чувствуя близости в семье настоящей, поэт оказывается бездомным. Поэтическая утопия вступила в противоречия с реалиями жизни. Опираясь на биографический материал, диссертант доказывает, что «бытовой эксперимент» Маяковского потерпел крах (возлюбленная поэта отождествляется с компанией «воронов-гостей»). Это нашло отражение в поэме на фонетическом уровне (аллитерация) и в визуальном ряде (фотомонтажи А. Родченко).

Диссертант впервые использует в исследовании поэмы рисунок и текст Е.В. Семеновой к поэме «Про это», который служит подтверждением мнения о конфликте утопических устремлений Маяковского и реальных жизненных обстоятельств. Отсутствие Маяковского на рисунке вычленяет его (в бытовом и творческом смысле) из узких рамок группировки Леф, в поэме это проявляется в его духовном родстве с «человеком на мосту», а не с «кастой» «воронов-гостей». Следствием такого выбора в жизни стало одиночество поэта, в поэме обращение к утопии.

«Рецепция сада» В диссертации показано, как смысловая цепочка сад-душа-будущее, появившаяся в ранних произведениях Маяковского, оформилась в заключительной части поэмы «Про это» в образ вселенского зоологического сада, отсылающего к библейским сюжетам, выступающий во все эпохи мифопоэтической моделью мира в его идеальной сущности.

Автором проводится параллель с семантическими вариациями этого образа у Чехова, Мандельштама, Цветаевой. Одержимость Маяковского идеей преодоления времени, по мнению диссертанта, наиболее близка образу сада будущего у Хлебникова. В работе показано, как эта тема позднее под разным углом преломления была развита Борхесом («Сад, где ветвятся дорожки») и Волохонским («Рай»).

В диссертации прослеживается, как на фоне сложных социальных и исторических потрясений менялось восприятие этого образа в литературе 1920-х годов (Ю. Олеша «Три толстяка»; А. Аверченко «Константинопольский зверинец» и «Второе посещение зверинца»). Диссертантом делается вывод: метаморфоза, произошедшая в мироощущении Маяковского, в позднем творчестве закрепилась трагическим мотивом разочарования, что привело к изменению семантики ряда образов. Так в пьесе «Клоп» образ «социалистического» зоосада утрачивает романтический ореол, приобретая иную смысловую нагрузку.

В Третьей главе («Критика поэмы советского времени») анализируются критические отзывы о поэме «Про это», появившиеся при жизни Маяковского и после его смерти. Они представлены в контексте исторических, культурных, идеологических процессов времени, поскольку отношение к этому произведению явилось отражением определяющей роли идеологии, «политического момента» исторической действительности в оценке литературного произведения

В первом разделе («Поэма ?Про это? в литературной критике 1923-1930 годов») отражено восприятие поэмы современниками Маяковского. В дискуссии, развернувшейся вокруг «Про это», проявились позиции наиболее крупных литературных объединений 1920-х годов, ведущих борьбу за лидерство в современном литературном процессе. Несмотря на различие деклараций литературные группировки, за редким исключением, сошлись в непонимании и неприятии поэмы. По их мнению, поэма не отвечала задачам современности и представляла собой в творческом пути Маяковского шаг назад.

Во втором разделе («Русская эмиграция о поэме ?Про это?») рассматривается отношение представителей эмиграции к поэме. Диссертантом приводятся высказывания не стесненных идеологическими рамками исследователей (Р. Якобсон, К.А. Чхеидзе), высоко оценивших поэму, на основе глубокого анализа отмечающих диалектическое развитие единой темы и символики в произведениях поэта и отражении в «Про это» религиозных исканий русской революции.

В третьем разделе («Поэма в историко-литературной и критической оценке советского периода»), проанализировав литературоведческие работы советского периода, посвященные поэме «Про это», диссертант делает вывод о том, что за редким исключением (работы З.С. Паперного, Н.И. Харджиева и В.В. Тренина, И.А. Макаровой) радикальной перемены в восприятии и анализе поэмы «Про это» не произошло. В оценке ее доминировал не художественный, а идеологический подход. Теоретические расхождения касались лишь внутренних ресурсов метода социалистического реализма. Собственно художественные поиски велись в рамках норм, принятых в социалистической эстетике.

В Заключении подводятся итоги и делаются выводы

Апробация результатов работы. Основные результаты исследования были представлены в докладах автора на следующих конференциях:

1. Научная конференция аспирантов и молодых ученых «Символы и мифы в литературе и фольклоре» (март 2012). Доклад: «Миф о человеке-медведе в поэме В. Маяковского «Про это» и пьесе Е. Шварца «Обыкновенное чудо»». ИМЛИ РАН.

2. Международная научная конференция «Русский футуризм: к 100-летию альманаха «Пощечина общественному вкусу» (с последующей публикацией) (сентябрь 2012). ИМЛИ РАН.

3. Заочная научная конференция «Современное русское языкознание и лингводидактика», посвященная 90-летию со дня рождения академика РАН Н.М. Шанского (2012). МГОУ.

4. Научная конференция "Поэтика, история литературы, текстология в контексте культурной динамики" (апрель 2013) Доклад: «В поисках Грен-лап-люб-ландии: Водная символика в поэме Маяковского “Про это”». ИМЛИ РАН.

5. Международная научная конференция «Маяковский и его время». Доклад: «Маяковский и Высоцкий» (заочное участие). (Сентябрь 2013). ИМЛИ РАН.

6. VIII международная научно-практическая конференция университетских образовательных округов «Миссия университетских округов в сохранении национальной культуры». Семинар «Поэзия В.С. Высоцкого и XXI век» (март 2014). Доклад «"Такие философские вещи…" Поэма В. Маяковского «Про это» и любовная лирика В. Высоцкого (точки соприкосновения)». Культурный центр В. Высоцкого.

8. Государственный музей Маяковского. Лекция, посвященная поэме «Про это» (3 апреля 2014) на выставке, посвященной 90-летию поэмы.

Основные положения диссертационной работы отражены в следующих публикациях

1. Поэма Маяковского «Про это» в прижизненной критике» // Знание. Понимание. Умение. Научный журнал Московского гуманитарного университета. - М.: Издательство Московского гуманитарного университета, 2013. - № 1. - С. 244-247. - список ВАК.

2. «Я только стих, я тольк о душа…» Размышления о поэме Маяковского «Про это» // Литература в школе. Научно-методический журнал, 2013. - № 4. - С. 12-15. - список ВАК.

3. Образы и мотивы поэмы В. Маяковского «Про это» в метатексте его творчества // Слово. Грамматика. Речь: Сборник научно-методических статей по вопросам преподавания русского языка как иностранного. МГУ им. Ломоносова. Филологический факультет. - М., 2012. - Выпуск XIII. - С. 158-169.

4. Семантика «сада» и межтекстуальные связи в поэме В. Маяковского «Про это» // Слово. Грамматика. Речь: Сборник научно-методических статей по вопросам преподавания русского языка как иностранного. МГУ им. Ломоносова. Филологический факультет. - М., 2013. - Выпуск XIV. - С. 81-89.

5. «Об общем быте». Семантика образов мещанства в произведениях В. Маяковского // Современное русское языкознание и лингводидактика. Сборник научных трудов, посвященных 90-летию со дня рождения академика РАН Н.М. Шанского. - М., 2012. - Выпуск III. - С. 357-363.

6.О неизвестном источнике образной структуры поэмы Маяковского «Про это» // Маяковский продолжается. ГММ. - М., 2013. - Выпуск 3. - В печати.

7. В поисках Грен-лап-люб-ландии: Водная символика в поэме Маяковского «Про это» // Вестник МГПУ. Серия «Филологические науки». - М., 2014. - № 1 (12). - С. 102-108. - список ВАК.

8.Проблема двойничества в поэме Маяковского «Про это» // Актуальные проблемы стилистики, риторики и лингводидактики. Сборник научных трудов. - М.: МГОУ, 2014. - Выпуск II. - С. 160-169.

9.Маляева Т.А. Россомахин А.А. Комментарии // Владимир Маяковский. «Про это». Факсимильное издание. Статьи. Комментарии. - СПб.: Издательство Европейского университета, 2014. - С. 95.

Во время обучения в аспирантуре регулярно принимала участие в работе текстологической комиссии академического собрания произведений В.В. Маяковского в 20-ти томах, на которой обсуждались структура и содержание диссертации.

Размещено на Allbest.ru

...