Размещено на http://www.Allbest.ru/

Казанский (Приволжский) федеральный университет (филиал) в г. Елабуга

Филологические науки

Роль фольклорных элементов в романе Е. Колядиной «Цветочный крест»

Смолькова К.А.

Фролова Г.А.

Аннотация

Статья раскрывает роль фольклорных элементов в современной русской прозе на примере романа Е. Колядиной «Цветочный крест». Авторы статьи рассматривают особенности структурных и мотивных заимствований из фольклора, а также изучают взаимосвязь жанровых особенностей произведения и отбора приемов и средств из русского фольклора. Особое внимание в работе уделяется специфике воплощения и функционирования в романе образов скомороха и юродивой.

Ключевые слова и фразы: фольклорная традиция; обрядовый и необрядовый фольклор; образное заимствование; образ скомороха; образ юродивой.

Smol'kova K.A., Frolova G.A. Role of folklore elements in E. Kolyadina's novel “Flower cross”

The article reveals the role of folklore elements in the modern Russian prose by the example of E. Kolyadina's novel “Flower Cross”. The authors examine the peculiarities of structural and motif borrowings from folklore, as well as study the interrelation of the genre peculiarities of the novel and the selection of methods and means from the Russian folklore. Particular attention is paid to the specificity of the implementation and functioning of skomorokh and holy fool images in the novel.

Key words and phrases: folklore tradition; ritual and non-ritual folklore; image borrowing; skomorokh image; holy fool image.

Взаимосвязь фольклора и художественной литературы - вопрос, который в настоящее время представляет значительный методологический и теоретический интерес. К этой проблеме в своих работах обращались Д.С. Лихачев, Е.М. Мелетинский, Д.Н. Медриш, Б.Н. Путилов и др. Литература веками опиралась на фольклорные жанры, мотивы, приемы. При этом писатели преследовали различные цели: стремились подчеркнуть национальный колорит творчества или наладить межкультурные связи, обогатить литературный язык или придать своеобразие форме произведения. При обращении к художественному опыту литературы можно выделить несколько основных типов фольклорных заимствований:

1) структурное,

2) мотивное,

3) образное,

4) заимствование художественных приемов и средств.

Обращение современных авторов к фольклору как источнику вдохновения и национального самосознания привлекает внимание литературных критиков. Не случайно первое же художественное произведение Елены Колядиной «Цветочный крест» было удостоено премии Русский Букер и вызвало бурные дискуссии среди читающей публики. Причина не только в фольклорной основе романа, но и в специфическом переосмыслении автором фольклорных традиций. Правда, некоторые критики (А. Веббер, Р. Багдасаров, В. Топоров) ставят успех и необходимость подобных стилизаций под сомнение. Однако поиск путей развития современной литературы в наши дни, в том числе за счет заимствований из русского (и не только) фольклора, особо востребован. Это и определяет актуальность данной статьи.

Цель нашей работы - анализ роли фольклорных элементов в раскрытии идейного замысла романа Елены Колядиной «Цветочный крест». Поставленная цель предполагает решение следующих задач: выявить в произведении фольклорные элементы и определить их специфику, провести жанровую классификацию фольклорного материала, внедренного в сюжетную канву романа. жанровый фольклорный скоморох юродивый колядина

Прежде всего, следует обратить внимание на жанровую модификацию произведения. Авторский подзаголовок «роман-небылица» уже восходит к фольклорной прозе. А на протяжении действия автор активно использует раёшный стих - древнейшую форму русского народного стиха с парной рифмовкой, используемую, как правило, для злободневной сатиры и весёлого балагурства: «Зовут меня Истома, - с театральной приветливостью прокричал тот же самый скоморох, ведущий действо словесами, - а покажу вам, тотьмичи дорогие, чего не увидите дома!», «Да уж больно ложка моя велика, зачерпнет, так до дна!», «Было бы охота, найдем доброхота» [1, c. 234].

Во-вторых, русская фольклорная традиция представлена в произведении обилием бытовых обрядов и народных суеверий. Их знатоком выступает повитуха Матрена, в любой ситуации использующая веками накопленный опыт. Она постоянно поучает окружающих, дает наставления, велит поступать согласно суеверным обычаям. Например, когда у дочери Василисы, Феодосьи, наступает закономерный период в жизни, свидетельствующий о том, что девочка стала девушкой, Матрена велит разыграть своего рода спектакль. «“- Метлой не бей, женихов отобьешь! - деловито подсказала Матрена. - На вот лыко!” И мать, театральным голосом причитая, связкой лыковых прутьев машет над дочерью» [Там же, с. 223].

Более того, целая глава - «Свадебная» - раскрывает суть и последовательность действий во время свадебного обряда. Издавна этому важному событию предшествовал поход невесты в сопровождении причитающих подружек или родственниц в баню. Так, у Колядиной после завершения сватовства (не менее подробно описанного), Феодосью повели в баню, приговаривая: «Некому калину заломати, некому кудряву заломати». Таким образом сваха Матрёна как бы давала понять, что невеста «ожидает свадьбы в непорушенном виде: с девством, целехонькая» [Там же, с. 294]. «Ох, просватали девку-у! Ох, уезжать теперь ласточке нашей в злыдний мужнин посад!..» [Там же]. А после свадебного пира всегда должен был состояться обряд «укладывания» и «бужения» молодых. «Укладывание» происходило вечером - кто-нибудь из родственников готовил для молодых постель, которую впоследствии выкупал жених. Утром или даже спустя несколько часов приходили будить молодых. Первым делом обращали внимание на постель и потом демонстрировали гостям доказательство непорочности невесты - простыню или рубашку со следами крови. В романе «бужение» описано так: «С рассветом Феодосья разбудила мужа. Он сперва мычал и брыкал ногой, не в силах разлепить зенок. Но вдруг вздрогнул и резко сел на одре. Оглядел Феодосью, портище с пятном. Почесал за ухом… Внезапно в сенях послышался веселый шум, разгульный топот, и в двери замолотили. Не дожидаясь ответа, в горницу ввалились самые крепкие гости во главе с Матреной. Феодосья опустила голову. Юда бросил на нее взгляд, пошарил возле себя по одру и молча протянул Матрене рубашку с алым пятном. - Заломали нашу березу, наш калинов цвет! - во всю Ивановскую заорала повитуха, перекрестилась и подмигнула Феодосье» [Там же, с. 296].

Помимо обрядов сватовства и свадебного в романе представлен и ряд ритуальных действий, связанных с рождением ребенка. Например, беременная должна была соблюдать целый перечень запретов: избегать смотреть на все некрасивое, чтобы у нее родился красивый ребенок; не гладить кошек, собак, свиней - иначе ребенок может родиться немым или долго не будет говорить; не присутствовать при заколе животных - у малыша будет «родимчик» и т.д. [4]. Так, в главе «Смиренная» повитуха отбирает у Феодосьи нож: «Давай резак-то, а то уколешься, так у чадца родимое пятно в том месте выскочит» [1, с. 310]. Особенно важное значение придавалось определению пола ребенка. От того, родится мальчик или девочка, зависело материальное благополучие крестьянской семьи: с рождением мальчика ожидали помощника, нового хозяина, рождение девочки вело нередко к снижению материального благосостояния - ей нужно было приданое [4]. «Баба Матрена, ты опять за свое? - промолвила Феодосья, извлекая из-под набитого сеном взголовья здоровый кованый нож… - А только аз для тебя стараюсь, чтоб парень у тебя родился, а не девка. А для этого, известное дело, на ложе мужеский инструмент должен под спудом лежать. Погоди, вот подсунет тебе Мария веретено али гребень, и родишь девку мокрохвостую» [1, с. 310].

Помимо обрядового фольклора в романе представлены и малые фольклорные жанры, а именно фольклор речевых ситуаций. Произведение насквозь пронизано русскими пословицами и поговорками. Следует отметить, что во время работы над романом Елена Колядина составила собственный словник, а также изучила так называемые «срамные пословицы и поговорки», собранные Владимиром Далем, которые не издавались в советские времена по понятным причинам. Кроме того, она пыталась найти русские эротические сказки. До наших дней произведений подобного рода дошло очень мало опять же из-за жесткой цензуры, несмотря на то, что и Владимир Даль, и Александр Афанасьев, известный собиратель сказок, старались сохранить и эту часть фольклора. «Часть пословиц и сказок в “Цветочном кресте” мне пришлось придумать самой по имевшимся у меня образцам», - признавалась Елена Колядина [3]. Примеры поговорок, взятые из ее книги: «рыжий да рябой на баб злой», «девкой убыло - бабой прибыло», «снег бел, да пес на него сцыт, а земля черна - да хлеб родит».

Автор обращается и к образному заимствованию из фольклора. В романе два на первый взгляд антонимичных фольклорных образа: скомороха и юродивой. Оба представлены довольно специфично. Например, из сюжета следует, будто к скоморошьему поезду мог прибиться кто угодно, начиная от цыган и заканчивая клеймеными преступниками, тогда как в истории культуры скоморохи являлись закрытым от чужаков сообществом, со своим особым языком, укладом, законспирированным мировоззрением, расшифровке которых посвящен не один десяток исследований. Видимо, подобная фэнтезийность скоморошьей тематики призвана подчеркнуть некий диссидентский характер образа Истомы, бунтаря и каторжника [5]. Именно дух бунтарства влечет к нему Феодосью, так как она сама не лишена способности через противление обыденному прийти к истине. Отсюда феминистическая направленность многих её действий: нежелание подчиняться некоторым традициям, стремление к наукам, желание постигнуть признанное мужским ремесло солеварения. И в фольклорной традиции есть нечто общее между скоморошеством и юродством. Юродивый ? актер, ибо наедине с собою он не юродствует, и только днем для зрителя он надевает личину безумия. Выход в люди юродивого сродни выходу на сценические подмостки скомороха. Обличение пороков и грехов составляет активную сторону юродства, а презрение к общественным приличиям ? нечто вроде его привилегии и непременного условия.

Например, если Церковь утверждает благообразие и благочиние, то юродство этому себя демонстративно противопоставляет. Пассивная же часть его есть аскетическое самоуничижение и умерщвление плоти. Так, две стороны юродства, активная и пассивная, как бы уравновешивают и обусловливают одна другую: добровольное подвижничество, полная лишений жизнь дают право «ругаться горделивому и суетному миру» [2, с. 393]. Также следует отметить, что образ юродивого восходит к сказочному образу Ивана-дурака. Если в начальных эпизодах сказки его противостояние миру выглядит как конфликт глупости и здравого смысла, то с течением сюжета выясняется, что глупость эта - притворная, а здравый смысл сродни подлости. Однако Феодосья Колядиной оправдывает лишь одну из сторон юродства ? пассивную, так как она покидает родной город и живет отшельницей. Так, тема лишенности, «отринутости» характеризует в произведении жизнь в ее «бытовом», социально-историческом и религиозном аспектах.

Таким образом, Елена Колядина привлекает различные жанры обрядового и необрядового фольклора, а также широко применяет фольклор речевых ситуаций (пословицы и поговорки). Наряду с этим автор переосмысливает образы скомороха и юродивой, а также традиционный для сказок мотив запрета. Фольклорная платформа нужна автору не столько для воссоздания быта и культуры эпохи XVII века, сколько для придания таинственности фабуле, то есть ряд фольклорных элементов выполняют сюжетообразующую функцию. Колядина подзаголовком «роман-небылица» сама подчеркивает, что пишет не исторический роман, а создает некую стилизацию эпохи позднего средневековья на Руси, чтобы поговорить с читателем о вечных проблемах: места женщины в обществе, соотношения веры и религии, совести и общественной морали.

Список литературы

1. Колядина Е. Цветочный крест // Вологодская литература. 2010. №7. С. 209-368.

2. Панченко А.М. Русская история и культура: работы разных лет. СПб.: Юна, 1999. 520 с.

Размещено на Allbest.ru