"Мик" Н. Гумилева как модернистская модификация эпической поэмы

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный педагогический университет имени М.П. Драгоманова

«МИК» Н. ГУМИЛЕВА КАК МОДЕРНИСТСКАЯ МОДИФИКАЦИЯ ЭПИЧЕСКОЙ ПОЭМЫ

Постановка проблемы. Литература рубежа XIX - XX веков отличается бурными преобразованиями в области поэтических жанров: с одной стороны, происходит поиск новых форм, с другой - модернизация и трансформация уже существующих. На фоне этих изменений одним из ключевых для поэзии стал вопрос о соотношении эпического и лирического начал, который к 1890-1900-м годам приобрел «невиданную ранее остроту» [8, с. 15]. Поскольку уже во второй половине XIX века лирические жанры выдвигаются на первый план, лирика становится господствующим началом, влияющим не только на литературу, но и на искусство в целом. По утверждению Е. Г. Эткинда, «лирическое преображение всех литературных и художественных форм - важнейшее свойство эпохи» [19, с. 16]. Такое активное развитие лирики создало благоприятную среду для экспериментов в области поэмы - Л. К. Долгополов отмечает, что «не было, пожалуй, в конце века поэта, который не испробовал бы своих сил в поэме» [8, с. 16]. Неоднозначность самого термина прослеживается еще в работах Белинского, который выделял два типа поэмы: «Первый тип - это поэмы высокого героического характера, второй - поэмы романтические или лирические» [8, с. 9]. Лирическая поэма, оформившаяся в конце XIX века, по своей природе отличается от романтической (лирической) поэмы в трактовке Белинского. Задачей ее теперь становится не изображение судьбы личности в соотнесенности с обществом, а «воспроизведение смены лирических настроений» [8, с. 17]. Наряду с такой поэмой на рубеже веков также оформляется цикл стихотворений, возникновение которого было обусловлено необходимостью в крупных поэтических жанрах. Цикл становится воплощением поэтического «я», эволюции его переживаний и зачастую - эквивалентом лирической поэмы. Границы между жанровыми образованиями оказались настолько размытыми, что под определение поэмы мог попасть не только цикл, но сборник стихотворений и даже совокупность всех текстов автора. В частности, Андрей Белый отмечает, что творчество поэта представляет собой единую поэму, воплощенную в «лирических отрывках» - фрагментах, мозаичных кусочках, формирующих полную картину души.

Постановка задания. Таким образом, доминирование лирического начала и отказ от крупных эпических форм, с одной стороны, способствовали стремлению к восприятию цикла, сборника и всего творчества как единой структуры, с другой стороны - породили обилие тех самых «лирических отрывков»: «маленьких поэм», лирических исповедей, «выдержек из дневников» и т. д.

Изложение основного материала исследования. На фоне всеобщей лиризации Николай Гумилев отдает предпочтение эпическому началу. В работе «Путь поэта» Ю. Верховский отмечает, что уже в сборнике «Путь Конквистадоров» «намечается устремление к эпосу, по преимуществу сказочно-фантастическому» [2, с. 519]; а в поэмах из сборника «Жемчуга» «поэт определенно выходит к эпосу» [2, с. 520]. Современники также отмечали склонность Гумилева к эпике: например, поэт Виктор Гофман находил, что он «более эпик, чем лирик» [17, с. 557]. Очень важный прогноз сделал Вячеслав Иванов: в своей рецензии на «Жемчуга» он пишет, что «опыт души разорвет завесы, еще обволакивающие перед взором поэта реальную сущность мира», и тогда «его лирический эпос станет объективным эпосом» [17, с. 558]. Кроме того, нельзя обойти вниманием интерес Гумилева-читателя к эпическим поэмам, в частности, к «Илиаде» и к «изумительно-прекрасной» поэме о Гильгамеше, которую он перевел на русский язык. Ю. Верховский, называя перевод Гильгамеша «очаровательным в своей строгой простоте и монументальности» [2, с. 546], отмечает, что «именно в эпосе Гумилев наиболее полно «нашел себя» [2, с. 546].

В 1914 году, под влиянием этнографического путешествия в Эфиопию, Гумилев пишет поэму «Мик», повествующую о приключениях двух мальчиков: африканца Мика и француза Луи. В критике разных лет «Мик» получает неоднозначные отзывы: «малоудачная поэма» (Долгополов), «сказка» (Верховский), «написанная для детей безделка» (Струве). Стиль поэмы часто сравнивается со стилем приключенческих произведений Редьярда Киплинга, Фенимора Купера, Луи Бус- сенара и других «экзотистов». Ряд исследователей также отмечает сходство «Мика» с «Мцыри» М. Ю. Лермонтова: поэма написана тем же размером и главный ее герой, африканский мальчик Мик, отчасти повторяет судьбу лермонтовского героя - остается сиротой, становится пленником и живет на чужбине. Облик и возраст обоих персонажей также схожи. Так, у Лермонтова: «Он был, казалось, лет шести, / Как серна гор, пуглив и дик / И слаб и гибок, как тростник» [10, с. 88]; у Гумилева: «Гано споткнулся, уходя, / На мальчугана лет семи», который «и слаб, и невелик» [6, с. 10]. С сюжетом «Мцыри» перекликается и задумка убежать в «иную», вольную страну: «Где не дерутся никогда, / Где каждый счастлив, каждый сыт, / Играет вволю, вволю спит» [6, с. 12].

Первое авторское чтение «Мика» состоялось на заседании Общества ревнителей художественного слова, и тогда же поэт излагает свои взгляды на эпос. В одной из заметок, посвященных этому событию, сообщается, что «и в древнем, и в современном эпическом произведении Н. Гумилев считает необходимыми три начала: религиозное, массовое и индивидуальное. Эти главные условия способствуют созданию мифа, ибо мифотворческое начало тоже особенность настоящего эпоса» [6, с. 305]. В этой же заметке автор (предположительно Д. Цензор) сообщает, что «Мик» - это «попытка воскресить эпос» [6, с. 305]. Таким образом, поэму можно рассматривать как воплощение и наглядную иллюстрацию взглядов Гумилева на эпику.

Одним из жанровых образцов, наиболее сильно повлиявших на художественный мир «Мика», является «Эпос о Гильгамеше». Хотя перевод «Гильгамеша» появился в 1918 году, то есть, на четыре года позже «Мика», знакомство Гумилева с шумеро-аккадской мифологией произошло намного раньше. Например, уже в поэме «Сон Адама» (1910) Междуречье фигурирует как место обитания первых людей и отправная точка развития цивилизаций: Адам засыпает там, где «сверкает и пенится Тигр» и бегут «зелёные воды Евфрата» [4, с. 258].

В «Мике» обнаруживается целый ряд перекличек с «Гильгамешем». Центральным аспектом в эпосе является дружба двух героев, в то время как у Гумилева - дружба двух мальчиков; неслучайно полное название поэмы - «Мик и Луи». Взаимоотношения Мика и Луи во многом похожи на взаимоотношения Гильгамеша и Энкиду. Вопрос «Ты любишь драться?», заданный Луи при знакомстве, восходит к мотиву поединка между двумя героями, которые впоследствии становятся неразлучными друзьями. Дружба Гильгамеша и Энкиду начинается с такого поединка - «он служит доказательством того, что они достойны друг друга, и пробуждает в них взаимную привязанность» [1, с. 89]. В ирландском эпосе богатырь Кухулин сражается с другим богатырем, Фердиадом, и «после сражений богатыри дружески обмениваются едой и целебными зельями, их возницы лежат рядом, их кони пасутся вместе» [12]. Аналогичным является поединок Гектора и Аякса в «Илиаде», после которого герои хоть и не становятся братьями, но признают друг друга достойными соперниками. Типичным для эпоса также является мотив старшего и младшего, вид отношений, когда «старший предлагает решение и рассчитывает на то, что оно будет принято и выполнено» [1, с. 90]. В шумеро-аккадском эпосе старшим является Гильгамеш, младшим - Энкиду. У Гумилева старший Луи: именно он ведет себя как глава и покровитель и принимает ключевые решения. Луи осознает свою ведущую роль и говорит Мику, что тот лишь его «министр», таким образом подчеркивая иерархию.

Характеры самих мальчиков также в определенной степени наследуют характеры героев эпоса. Луи суров и воинственен: «Луи суровым был царем. / Он не заботился о том, / Что есть, где пить, как лучше спать, / А всё сбирался воевать» [6, с. 25]; в этом он напоминает Гильгамеша: «Буйный муж, чья глава, как у тура, подъята, / Чье оружье в бою не имеет равных, - / Все его товарищи встают по барабану!» [18, с. 6]. Так же, как и герой эпоса, Луи стремится «превзойти границы человеческих возможностей и терпит поражение в своей попытке» [1, с. 167]. Его амбициозные планы стать королем хищников и совершать военные подвиги оборачиваются гибелью, так же, как план Гильгамеша обрести бессмертие оборачивается провалом. В образе Луи и характере его взаимодействия с обезьяньим народом также воплощено противопоставление индивидуального и массового. «Огорченный властелин», ищущий, куда применить свою силу, которую он не привык «соизмерять с требованиями целесообразности» [15, с. 14], не получает отклика от обезьяньего племени. По утверждению С. Ю. Неклюдова, противопоставление коллективного и индивидуального начал в эпосе обуславливают, «во-первых, специфику характера богатыря - гневливого и обидчивого строптивца» [15, с. 14]; «во-вторых, драматические сюжетные коллизии» [15, с. 14], в частности, конфликты с соплеменниками. Несоответствие устремлений Луи интересам обезьяньего народа реализует в поэме «самое важное во всей проблеме эпического стиля - отношение общего и индивидуального» [11, с. 143].

В отличие от Луи, Мик более мягок и миролюбив, он не решает вопросы применением силы. Кроме того, он с опаской относится к рискованным «подвигам». Когда Луи принимает фатальное решение отправиться к пантерам, Мик стремится его отговорить: «Напрасно друга Мик молил...» [6, с. 27]. Аналогичным образом Энкиду пытается убедить Гильгамеша не идти в лес, где обитает Хумбаба: «Друг мой, в лес входить мы не будем, / В моем теле - слабость, онемели руки» [18, с. 33]. Образы Мика и Энкиду также роднит общение с животными. До встречи с Гильгаме- шем Энкиду живет в степи среди диких зверей, принимающих его за своего; Мик до знакомства с Луи по-настоящему дружит только с павианом. Причем, это именно дружба равных, а не снисхождение, с которым Луи приходит к обезьяньему народу.

Эпизод с дочерью купца, которая приглашает Луи в свой сад, схож с эпизодом, в котором богиня Иштар предлагает свою любовь и богатства Гильгамешу: «Приготовлю для тебя золотую колесницу, / С золотыми колесами, с рогами из электра, / А впрягут в нее бури - могучих мулов. / Войди в наш дом в благоухании кедра!» [18, с. 39]. Царевна у Гумилева также не скупится на обещание удовольствий: «Мы будем целый день- деньской / Играть, кормить послушных серн / И бегать взапуски с тобой / Вокруг фонтанов и цистерн» [6, с. 21]. Но так же, как и Гильшамеш, Луи в гневе отвергает предложение. Примечательно, что в аккадской мифологии воплощением богини Иштар считалась планета Венера, «вечерняя и утренняя звезда», а появлению дочери купца предшествовал «во мгле сомнительный восход» [6, с. 20]. Таким образом, появление девушки напоминает появление Венеры на предрассветном небе и усиливает сходство с образом Иштар.

Поскольку эпическая поэма «изображает человека, действующего вовне» [3, с. 73], герои у Гумилева проявляются в действии - на своем пути Мик и Луи переживают приключения и совершают своего рода «подвиги»: сталкиваются с солдатом, освобождают сына павиана, встречаются с обезьяньим народом. Но когда эпический герой остается один, он уже не ищет боевой славы: «после смерти Энкиду Гильгамеш уже не борется с эпическими врагами, а только ищет бессмертия» [13, с. 408]. После гибели Луи единственной заботой Мика становится поиск способа повидаться с другом. В финале поэмы Мик обретает богатство и известность, тем самым увековечивая свое имя, но его слава уже не воинская, это слава правителя, и восходит она к образу культурного героя, «созидателя-строителя города, а впоследствии и искателя высшей истины» [13, с. 419]. «Высшая истина» Мика - это гуманизм, о чем говорят строки в конце поэмы: «В Адис-Абебе нет теперь / Несчастного иль пришлеца, / Пред кем бы не открылась дверь / Большого Микова дворца» [6, с. 38]. А слова: «Я брошусь в каждую дыру, / Когда в ней мучится мой брат» [6, с. 30], - являются не только знаком преданности Луи, но и иллюстрацией христианской идеи сострадания и самопожертвования. Таким образом, в поэме воплощается религиозное начало, которое Гумилев считал обязательным признаком эпоса.

Тема путешествия в загробный мир и общения с духами умерших является частью большинства мировых мифологий и также находит свое отражение в эпических поэмах. К примеру, один из наиболее известных сюжетов о поиске умершего присутствует в «Одиссее»: герой должен был отправиться в царство Аида, чтобы найти дух прорицателя Тиресия. В «Эпосе о Гильгамеше» Энкиду спускается в подземный мир за барабаном, но нарушает предосторожности и остается там навсегда. Гильгамешу же удается встретиться с духом друга и расспросить его о «законе Земли» и мироустройстве преисподней. Потусторонний мир в поэме Гумилева, как и во многих мифологиях, копирует мир живых и воспроизводит земные ландшафты: там есть «равнина с лесом и горой», пальмы и сикоморы, пастухи и охотники и своя луна, «что умерла еще тогда, / Как мир наш не был сотворен» [6, с. 32]. Но мертвые никак не взаимодействуют с Миком: «Как мертвецы не видны нам, / Так мы не видны мертвецам» [6, с. 33]; и даже тень отца мальчика так и остается тихой и неподвижной. Аналогичным образом, в «Одиссее» духи не могут говорить и взаимодействовать с людьми, если не напьются жертвенной крови. поэма героический эпос мифология

В эпизоде с преисподней особый интерес представляет загадочный зверь, «с кошачьей мордой, а рогат» [6, с. 10]. Представители кошачьих у Гумилева часто являются атрибутом мира мертвых и вообще смерти. Такая трактовка образа была почерпнута им из абиссинских верований: в частности, в стихотворении «Леопард» обыгрывается поверье о том, что «если убитому леопарду не опалить немедленно усов, дух его будет преследовать охотника» [7, с. 117]. Леопард преследует главного героя, пока тот, в конечном счете, не оказывается у «жирафьего колодца», чтобы встретить смерть. В стихотворении «Невеста льва» кошачий образ также оказывается гибельным: «солнце-зверь» несет с собой смерть. В ряде африканских верований лев представляет собой «воплощение умершего предка, сверхъестественного духа патрона, тотема» [14, с. 579]. В поэме душа поверженного вождя, отца Мика, уходит из тела, «чтоб стать бродячею звездой, / Огнем болотным в тьме сырой / Или поблескивать едва / В глазах пантеры или льва» [6, с. 9]. Но лев также может выступать и как страж - в Древнем Египте изображения львов часто помещались у входа в усыпальницу. Таинственный зверь, «с рогами серны, с мордой льва», появляющийся в поэме еще задолго до путешествия Мика в ад, не только воплощает образ смерти, но и является хранителем мира мертвых. Рогатые львы как атрибут ада у Гумилева встречаются также в пьесе «Дитя Аллаха» - на них охотится бедуин, погибший после встречи с пери. С. Слободнюк ассоциирует образ льва у Гумилева с дьяволом и подчеркивает, что «мысль о демонической природе гумилевского льва вряд ли может вызвать сомнения» [16, с. 265]. Исследователь также считает, что дьявол Гумилева - «владыка гносиса, обладатель истинного знания» [16, с. 191]. Чтобы помочь Мику узнать о судьбе Луи, зверь учит его поймать жаворонка и дает ему три зерна, выросшие у него в мозгу. Функция зерен - дать птице возможность заговорить «человечьим языком». В акмеизме язык тесно связан с понятием логоса - разумного одухотворенного начала; «божественного смысла, пронизывающего живую природу» [9, с. 22]. В творчестве Гумилева язык, слово также является созидающим началом и олицетворением божественной мощи (достаточно вспомнить строки «Солнце останавливали словом, / Словом разрушали города» [7, с. 67], или созидающее вселенную «заповедное слово Ом» в «Поэме начала»). Таким образом, рогатый зверь, взращивающий зерна языка в своем уме, оказывается не только стражем потустороннего мира, но и носителем логоса, хранителем смысла.

Если в мифологии и эпосе преисподняя - это единый мир, куда стекаются абсолютно все души, то в «Мике» есть деление на ад и рай. Не найдя своего друга среди теней, Мик узнает, что «все белые - как колдуны, / Все при рожденье крещены, / Чтоб после смерти их Христос / К себе на небеса вознес» [6, с. 33]. В творчестве Гумилева христианство органично переплетается с древними мифологиями и верованиями и встречается, в том числе, в африканских стихах. К примеру, во вступлении к сборнику «Шатер», в обращении поэта к «безрассудной» Африке читаем: «Дай скончаться под той сикоморою / Где с Христом отдыхала Мария» [7, с. 12]. В стихотворении «Рождество в Абиссинии» чернокожий слуга сообщает охотнику, что все животные «придут к небесной двери, / Будут радовать Христа» [5, с. 99]. Рай, в который попадает Луи, устроен по образу рая в «Божественной комедии» Данте - в нем есть иерархия и деление на «круги». От жаворонка Мик узнает, что Луи попал в седьмой круг, «перед которым звездный сад / Черней, чем самый черный ад» [6, с. 34]. В раю у Луи также есть свой покровитель - Михаил Архистратиг, считающийся предводителем небесного войска. В некоторых трактовках Михаил также выступает в роли «проводника душ, которые он сопровождает к воротам небесного Иерусалима» [14, с. 675]. Будучи искателем воинской славы на земле, Луи оказывается частью небесного войска, выполняя таким образом свое предназначение. Что же касается Мика, то пройденный им путь воплощает мотив странствия, индивидуальную одиссею героя: мальчик оказывается оторванным от своего племени, убегает вместе с павианом и Луи, переживает приключения, спускается в мир мертвых и, в конечном счете, приходит к своей «Итаке», обретает свое истинное я - роль уважаемого правителя и градостроителя.

Последняя глава поэмы начинается с описания Дугласа и его охотничьей рутины и далее до конца повествования мы не находим абсолютно никаких упоминаний ни о старом павиане, ни о Луи, ни о пережитых приключениях. В то же время, в третьей главе, после сцены знакомства Мика и Луи, следуют такие строки: «Он был смущен и удивлен, / Он думал: «Это, верно, сон» [6, с. 16]; и тут же: «А Мик, в мечтаньях о Луи, / Шаги не рассчитав свои, / Чуть не сорвался с высоты / В переплетенные кусты» [6, с. 16]. В связи с этим можно предположить, что приключения Мика и Луи - плод фантазии или сон Мика. Если верно первое, то, возможно, кладбище слонов, которое он показывает Дугласу, - это и есть тот «ад», в котором он искал своего друга, а воображение мальчика нарисовало всю историю. Но если предположить, что произошедшее - сон, то к жанровым образцам поэмы, помимо эпосов, прибавляется, еще и жанр видения. Визионерские жанры фигурируют в творчестве Гумилева не единожды, а ряд параллелей с самым известным примером видения - «Божественной комедией» - усматриваются даже в «Заблудившемся трамвае».

Выводы

В своем творчестве Николай Гумилев соединяет различные мотивы и жанровые образцы и создает мифологию, формирующую наднациональный и надконфессиональный художественный мир. Говоря об эпосе поэта, Ю. Верховский отмечает, что «душевно-поэтический строй первобытного человека, поэзия древнейших отживших культур - все это сказалось не только в космогонических темах, но и преломилось лирически, но и музыкально-сложно синтезировалось» [2, с. 547]. Художественный мир «Мика» представляет собой синтез мифологии, героической поэзии и христианских верований, а доминирование признаков эпоса позволяет рассматривать данное произведение как модификацию эпической поэмы, осуществленную уже в логике модернизма: с установкой на синтез разных национальных и историко-культурных контекстов, на смысловую многослойность, на цитатный диалог с «мировым поэтическим текстом» (в частности, с мировыми эпосами), а также на автореферентность текста, его интенсивное взаимодействие с контекстом творчества данного автора.

Список литературы

1. Боура С. М. Героическая поэзия / С. М. Боура. - Москва : Новое литературное обозрение, 2002. - 808 с.

2. Верховский Ю. Путь поэта / Ю. Верховский // Н. С. Гумилев: pro et contra / Ю. Верховский. - СПб. : Издательство РХГИ, 2000. - С. 505-550.

3. Гете И. Об эпической и драматической поэзии / И. Гете, Ф. Шиллер // Введение в литературоведение. Хрестоматия / И. Гете, Ф. Шиллер. - М. : Высшая школа, 2006. - С. 72-74.

4. Гумилев Н. С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 1 Стихотворения. Поэмы (1902 - 1910) / Н. С. Гумилев. - М. : Воскресенье, 1998. - 502 с.

5. Гумилев Н. С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 2 Стихотворения. Поэмы (1910-1913) / Н. С. Гумилев. - М. : Воскресенье, 1998. - 344 с.

6. Гумилев Н. С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 3 Стихотворения. Поэмы (1914-1918) / Н. С. Гумилев - М. : Воскресенье, 1999. - 464 с.

7. Гумилев Н. С. Полное собрание сочинений в 10 т. Т. 4 Стихотворения. Поэмы (1918-1921) / Н. С. Гумилев - М. : Воскресенье, 2001. - 394 с.

8. Долгополов Л. К. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX - начала XX веков / Л. К. Долгополов. - М. -Л. : Наука, 1964. - 189 с.

9. Кихней Л. Г. Акмеизм: миропонимание и поэтика / Л. Г. Кихней. - М. : МАКС Пресс, 2001. - 184 с.

10. Лермонтов М. Ю. Собрание сочинений в 4 т. Т. 2 / М. Ю. Лермонтов. - М. : Правда, 1986. - 512 с.

11. Лосев А. Ф. Гомер / А. Ф. Лосев. - М. : Молодая Гвардия, 2006. - 415 с.

12. Мелетинский Е. М. Кельтский эпос / Е. М. Мелетинский // История всемирной литературы в 8 томах. Т. 2 / Е. М. Мелетинский. - М. : Наука, 1984. - С. 460-467.

13. Мелетинский Е. М. Происхождение героического эпоса / Е. М. Мелетинский. - М. : Восточная литература, 2004. - 462 с.

14. Мифы народов мира. Энциклопедия (электронное издание) - М. : Советская энциклопедия, 2006.

15. Неклюдов С. Ю. Эпос в мировой литературе / С. Ю. Неклюдов // ШАГИ. - 2015. - № 1. - С. 7-22.

16. Слободнюк С. Л. Идущие путями зла (древний гностицизм и русская литература 1880-1930 гг. ) / С. Л. Слободнюк. - СПб. : Алетейя, 1998. - 425 с.

17. Струве Г. П. Творческий путь Гумилева / Г. П. Струве // Н. С. Гумилев: pro et contra / Г. П. Струве - СПб. : Издательство РХГИ, 2000. - С. 555-582.

18. Эпос о Гильгамеше / Пер. с аккад. М. Дьяконова - М. -Л. : АН СССР, 1961. - 213 с.

19. Эткинд Е. Г. Единство «серебряного века» / Е. Г. Эткинд // Там, внутри. О русской поэзии ХХ века / Е. Г. Эткинд. - СПб. : Максима, 1995. - С. 16.

Аннотация

Стаття присвячена аналізу «африканської» поеми М. Гумільова в її співвіднесеності з героїчним епосом. Література кінця XIX- початку XXстоліття характеризується домінуванням ліричних жанрів, у той час як у творчості М. Гумільова виявляється сильне тяжіння до епіки. «Мік» був написаний під враженням від подорожі в Африку і, за задумом поета, мав стати втіленням його поглядів на епос. У поемі можна знайти відсилання до загальноепічних мотивів - таких, як дружба двох героїв, здійснення подвигів і подорож у потойбічний світ. Крім цього, поема відрізняється складним синтезом африканських вірувань, пригодницької літератури, християнської міфології і відсилань до текстів самого Гумільова.

Key words: poem, lyrics, epic, Gilgamesh, mythology.

Размещено на Allbest.ru