У истоков русского романтизма два его основоположника - В.А. Жуковский и К.Н. Батюшков - обратились к мотивам и образам «Декамерона». В рукописях Жуковского, относящихся к началу его поэтической деятельности (около 1806 г.), сохранился черновой отрывок под заглавием «Сокол. Сказка», восходящий к девятой новелле пятого дня и повествующий о безответной любви флорентинца Федериго, пожертвовавшего своим соколом для завоевания сердца прекрасной дамы. Эту трогательную историю Жуковский перелагает в стихи, следуя не столько за Боккаччо, сколько за стихотворными переложениями Лафонтена и Гагедорна [26. C. 491-492]. Однако этот фрагмент, передающий лишь самое начало новеллы Боккаччо, так и остался в творческой лаборатории Жуковского, да и его связь с «Декамероном» была достаточно опосредованной.

Более основательно к передаче духа книги итальянского писателя подошел «пионер нашей итальяномании» К.Н. Батюшков, который не только опубликовал перевод начала «Декамерона» под заглавием «Моровая язва во Флоренции» (Соревнователь просвещения и благотворения. 1819. Ч. 5. С. 39-50) и последнюю новеллу «Гризельда» в своих «Опытах в стихах и прозе» (СПб., 1817. Ч. 1. С. 276-296), но и попытался войти в мир автора «Декамерона». В письме к Н.И. Гнедичу от марта <1817 г.> он сообщал: «Сказка [“Гризельда”] интересна: она и отрывок о заразе [имелась в виду “Моровая язва во Флоренции”] - capo d'opera италиянской литературы. <…> Мне хотелось угадать манеру Боккачио» [27. T. 2. C. 431]. Трудно восстановить очертания батюшковского замысла перевода из Боккаччо, но публикация оригинального по отбору материала, знакомство с литературой о «Декамероне», замысел «Пантеона итальянской словесности» [28. C. 130-132] свидетельствуют о серьезности намерений.

Любопытна история появления сочинения «Русский Декамерон 1831 года» (изд. И. Иванова. СПб., 1836), о котором в рубрике «Новые книги» оповестил даже пушкинский «Современник» (Т. 4. С. 307). Как известно, автором этого произведения был сосланный в Сибирь декабрист В.К. Кюхельбекер, задумавший оригинальное собрание своих прозаических опытов, обрамленных на манер Боккаччо «общей рамкой». Уже во «Введении» к опубликованной части автор прямо обозначил свою связь с Боккаччо: «Первому [обществу рассказчиков] и чуме Италия обязана славным по всей Европе “Декамероном”; второму [обществу в русском селе Дворцове] и холере Россия - сею книжицею, которую я, издатель, дерзаю назвать «Российским или Русским Декамероном», сиречь Десятиглавом, не ради того, что равняю себя с известным в целом мире, божественным Бокаччио (il divino Bocaccio), издателем италиянского «Декамерона», но единственно ради того, что и в сем моем «Русском Декамероне» десять глав» [29. C. 509]. В кюхельбекеровском замысле очевидна установка уже именно на структуру циклической организации «Декамерона» и ее русскую транскрипцию.

Не менее интересно и восприятие «Серапионовых братьев» Гофмана. Уже сразу же после их появления в Германии на это произведение обратил внимание В.А. Жуковский, оставив свои пометы в немецком издании [30. Ч. 2. C. 188-191]. Его заинтересовала прежде всего проблема поэзии и жизни, связанная с историей пустынника Серапиона.

К 1836 г. относится полный перевод цикла, выполненный И.И. Бессомыкиным, который, по мнению Белинского, «исказил его [Гофмана] “Серапионов”…» [31. T. 11. C. 545]. К 1840 г. относится взлет интереса Белинского и его круга к произведению Гофмана, которое осмысляется как «форма времени». В письме к В.П. Боткину от 16 апреля 1840 г. он сообщает: «Все читал “Серапионовых братьев” Гофмана. Чудный и великий гений этот Гофман. <…> Вообще Серапионовский круг напомнил мне наш московский - и много сладких и грустных ощущений прошло по моей душе. <…> Это не художественная поэзия, как Шексп<ира>, Вальт<ер> Ск<отта>, Купера, Пушкина, Гоголя, но и не совсем рефлектированная, а что-то среднее между ними, и Г<офман> прекрасно вздумал сделать из нее новейшую “Тысячу и одну ночь”, заставив друзей читать друг другу свои повести и рассуждать о них» [Там же. C. 508].

В этой оценке Белинского показательны два момента. Во-первых, критик остро почувствовал жизненную подоснову «Серапионовых братьев» - их связь с русской культурой 1830-х гг., жизнью общественно-литературных кружков, их спорами, эстетическими и философскими поисками. Во-вторых, он увидел место гофмановского цикла в развитии прозы, выделив его положение между «художественной» и «рефлектированной» поэзией, определив его как «новейшую “Тысячу и одну ночь”». «Русские ночи» Одоевского стали ответом на эти вопросы, вобрав в себя и гофмановскую традицию, и историю русской общественной мысли.

История рецепции образцов европейских прозаических циклов в России, разумеется, не исчерпывается этими фактами, хотя и они достаточно красноречивы. Но, пожалуй, только художественные поиски русских циклизаторов могут отчетливо выявить как связь с европейской традицией, так и отталкивание от нее, обозначить создание национальной модели этой содержательной формы. И ярчайшим выражением этого процесса стало творчество Н.В. Гоголя.

Литература

1. Киселев В.С. Метатекстовые повествовательные структуры в русской прозе конца XVIII - первой трети XIX века. Томск, 2006.

2. Лотман Ю.М. Текст как семиотическая проблема // Лотман Ю.М. Избр. статьи. Таллин, 1992. Т. 1.

3. Бахтин М.М. Проблемы творчества / поэтики Достоевского. М., 1963.

4. Иностранная литература. 1997. № 5.

5. Шлегель Фридрих. Эстетика. Философия. Критика. М., 1983. Т. 1, 2.

6. Лебедев Ю.В. У истоков эпоса: Очерковые циклы в русской литературе 1840-1860-х годов: Пособие для слушателей спецкурса. Ярославль, 1975.

7. Эйхенбаум Б. О литературе: Работы разных лет. М., 1987.

8. Ляпина Л.Е. Лирический цикл в русской поэзии 1840-1860-х гг.: Автореф. дис. канд. … филол. наук. Л., 1977.

9. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. М., 1973.

10. Хлодовский Р. О жизни Джованни Боккаччо, о его творчестве и о том, как сделан «Декамерон» // Боккаччо Дж. Декамерон / Пер. Н. Любимова. Кишинев, 1979.

11. Федоров Ф.П. О композиции «Серапионовых братьев» Э.Т.А. Гофмана // Вопросы сюжетосложения. Рига, 1974.

12. Андреев М.Л. «Новеллино» в истории итальянской литературы // Новеллино. М., 1984. (Лит. памятники).

13. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Возрождения. М., 1990.

14. Бебель Генрих. Фацетии. М., 1970.

15. Шкловский В. Избранное: В 2 т. М., 1983. Т. 1.

16. Гумбольдт А. Картины природы. М., 1959.

17. Гердер И.-Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977.

18. Эстетика немецкого романтизма. М., 1987.

19. Михайлов А.В. «Эстетика» Жан Поля // Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М., 1981.

20. Михайлов А.В. «Диван» Гете: Смысл и форма // Гете И.-В. Западно-восточный диван. М., 1988. (Лит. памятники).

21. Обатнина Е. А.М. Ремизов и «Серапионовы братья» // Новое литературное обозрение. 1997. № 26.

22. Успенский Б.А. Поэтика композиции // Успенский Б.А. Семиотика искусства. М., 1995.

23. Гофман Т. Собрание сочинений / Пер. А. Соколовского. СПб., 1896. Т. 2-4.

24. Тик Людвиг. Странствия Франца Штернбальда. М., 1987. (Лит. памятники).

25. Гофман Э.Т.А. Крейслериана. Житейские воззрения кота Мурра. Дневники. М., 1972. (Лит. памятники).

26. Резанов В.И. Из разысканий о сочинениях В.А. Жуковского. Пг., 1916. Вып. 2.

27. Батюшков К.Н. Сочинения: В 2 т. М., 1989.

28. Пильщиков И.А. Батюшков и литература Италии: Филологические разыскания. М., 2003.

29. Кюхельбекер В.К. Путешествие. Дневник. Статьи. Л., 1979. (Лит. памятники).

30. Библиотека В.А. Жуковского в Томске. Томск, 1978-1988. Ч. 1-3.

31. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1953-1959.

Размещено на Allbest.ru