По обе стороны войны (нравственные ценности героев произведений Бориса Васильева "А зори здесь тихие…" и "В списках не значился")

Размещено на http://www.allbest.ru/

118

118

По обе стороны войны (нравственные ценности героев произведений Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» и «В списках не значился»)

Скребнева А.В.

Тамбовский государственный технический университет

В данной статье анализируются повести «А зори здесь тихие…» и «В списках не значился» Б. Л. Васильева с позиции нравственных ценностей героев во время Великой Отечественной войны.

В повестях «А зори здесь тихие…» и « В списках не значился» Бориса Львовича Васильева главные герои - это обыкновенные люди со свойственным каждому чувством страха, простое человеческое желание которых жить и быть счастливыми. Один из основных вопросов, которым задается автор в обоих произведениях: «Зачем же человек убивает человека, кто дал ему на это право, неужели он не может этого не делать?»

Однако подобные мысли не посещают фашистов, изображенных в повестях Бориса Васильева. Никто из них не задумывается, что, убивая, они, прежде всего, убивают целый неповторимый мир личности, жестоко издеваются над людьми: «Пули ложились то справа, то слева, то спереди, и Плужников, широко разинутым ртом хватая обжигающий воздух, тоже бросался то вправо, то влево, уже ничего не видя, кроме фонтанчиков, что взбивали эти пули. А немцы и не думали бежать за ним, а, надрываясь от хохота, гоняли по кругу автоматными очередями. И этот оборванный, грязный задыхающийся человек бежал, падал, полз, плакал и снова бежал, загнанно утыкаясь в невидимые стены пулевых вееров. Они не спешили прекращать развлечение и старались стрелять так, чтобы не попасть в Плужникова, чтобы охота продлилась подольше, чтобы было, что порассказать тем, кто не видел этой потехи.

А двое других неторопливо и обстоятельно били в воронке Сальникова. Он давно уже перестал кричать, а только хрипел, а они размеренно, как молотобойцы, били и били прикладами. Изо рта и ушей Сальникова текла кровь, а он корчился и все пытался прикрыть голову непослушными руками» [Васильев 1988: 242, 243].

В этом отрывке из повести «В списках не значился» мы видим, что ничего человеческого в фашистах не осталось, что все законы человеческие они преступили, следуя идее о сверхчеловеке, чистой арийской нации, управляющей всем миром.

Советские воины в повестях Васильева, наоборот, в большинстве случаев задумываются над уникальностью человека, а не бездумно лишают его жизни, они ценят любую человеческую жизнь, даже жизнь врага. Трудно не согласиться с А. Г. Бочаровым, который писал: «Наоборот, нисколько не ослабляя решимость уничтожить врага, наша проза охотнее фиксирует нелегкое преодоление привычного уважения к человеческой жизни: раздумья старшины Васкова о том, что первая рукопашная всегда ломает человека, преступая через естественный, как жизнь, закон «не убий» [Бочаров 1978: 97].

Главный герой повести «А зори здесь тихие…» Федот Евграфыч Васков в самом конце произведения говорит: «Что, взяли?.. Взяли, да?.. Пять девчат, пять девочек было всего, всего пятеро!.. А не прошли вы, никуда не прошли и сдохнете здесь, все сдохнете!.. Лично каждого убью, лично, даже если начальство помилует! А там пусть судят меня! Пусть судят!..» [Васильев 1988: 442].

Эти полные отчаяния слова человека, желающего хоть как-то восстановить справедливость и отомстить звероподобному противнику за гибель пяти девушек, только-только начавших жить, которым по любой логике не место на поле брани. Достаточно вспомнить Женьку Комелькову и ее состояние после убийства врага: как выворачивало ее нутро, как она всхлипывала, понимая, насколько противоестественно убийство, тем более для женщины. нравственный ценность герой война

В повести «В списках не значился» главный герой лейтенант Николай Плужников берет в плен немца. Немец беспомощен, он стоит на коленях перед русским солдатом, склонив голову, и молчит. «И Плужников молчал тоже. Он уже понял, что не сможет застрелить ставшего на колени противника, но что-то мешало ему вдруг повернуться и исчезнуть в развалинах» [Васильев 1988: 273].

Молодой лейтенант понимает, что, несмотря ни на что, перед ним все же человек, хотя он же и враг, которого необходимо уничтожить. Жители подземелья, мужчины, осознают, что придется сделать Плужникову. Женщины, расспрашивают пленного немца обо всем по-доброму. И они, и Коля Плужников понимают, что этот немец воюет не по своей воле и убивает по присяге. Автор видит страшное зло в том, что и «… Плужникову предстояло убить его. Вывести наверх и в упор шарахнуть из автомата в эту вспотевшую сутулую спину. Спину, которая прикрывала троих детей» [Васильев 1988: 276].

Лейтенант снова понимает, что не сможет выстрелить: «Немец сделал шаг, ноги его подломились, и он упал на колени. Плужников ткнул его дулом автомата, немец мягко перевалился на бок и, скорчившись, замер. Мирра стояла в подземелье, смотрела на уже невидимую в темноте дыру и с ужасом ждала выстрела. А выстрела все не было и не было» [Васильев 1988: 277].

На войне проверяется истинная сущность человека, происходит познание себя. Чуть позже Коля скажет Мирре:

«- Знаешь, оказывается, я не могу выстрелить в человека» [Васильев 1988: 277].

И именно это происшествие станет их тайной, одной на двоих, «и тайна эта заключалась в том, что Мирра тоже увидела в Николае прежде всего не бездушного солдата, а человека, который не смог убить другого человека, мужа, отца, сына» [Буй Тхе Дык 1994: 124].

Коля горько поплатится за свою доброту, за свое следование заповеди «не убий»: «Нестерпимо ярко вспыхнуло пламя, и огненный смерч ворвался в подземелье, на миг осветив кирпичные своды, убегающих крыс, присыпанные пылью и песком полы и замершую фигуру тети Христи. А в следующее мгновение раздался страшный нечеловеческий крик, и объятая пламенем тетя Христя бросилась бежать по коридору. Уже пахло горелым человеческим мясом, а тетя Христя еще бежала, еще кричала, еще звала на помощь. Бежала, уже сгорев в тысячеградусной струе огнемета. И вдруг рухнула, точно растаяв, и стало тихо, только сверху капали оплавленные крошки кирпича. Редко, как кровь» [Васильев 1988: 279]. Вот она, цена пощады: немец, помилованный Плужниковым, привел в подземелье огнеметчиков. У войны свои жестокие бесчеловечные законы.

Плужников подарил вторую жизнь немцу, проявил, так сказать, великодушие, которое превратилось в неуместное малодушие. Однако он же до этого хладнокровно стреляет в товарища старшего сержанта Федорчука. У Коли Плужникова нет никаких угрызений совести по этому поводу, он испытывает злое, радостное возбуждение, потому что убил предателя. «- Гад он. Гадина. Предатель» [Васильев 1988: 264].

Своими действиями Плужников пугает красноармейца первого года службы Васю Волкова, для которого смерть Федорчука была первой за всю его недолгую жизнь. «И Волков уже боялся своего командира, не понимал его и потому не верил» [Васильев 1988: 265].

А ведь именно его командир, как и старшина Васков, одержит свою маленькую победу над врагом, оставаясь несмотря ни на что, нравственно чистым и непоколебимым, именно он пройдет сквозь строй врагов и они будут отдавать ему высшие воинские почести. И именно он останется свободным и в смерти.

Трагичность и героизм, романтика и гуманность - основные черты военной прозы Бориса Васильева, через которые раскрывается внутренний мир его героев. Сквозь горькую правду войны мы видим то человеколюбие, которым обладают истинные герои писателя, ценящие человеческую жизнь.

Анализируя обе повести Б. Л. Васильева, можно сделать вывод, что, по убеждению писателя, все происходящее на войне - античеловечно и совсем не соответствует законам гуманности, которым должен следовать каждый человек. И герои Васильева, обыкновенные русские люди представлены в прозе писателя, как люди, обладающие чуткой живой душой, чего нельзя сказать о других героях повестей писателя - немецкофашистских захватчиках.

Список использованной литературы

1. Бочаров А. Г. Человек и война. - М., 1978. - 478 с.

2. Буй Тхе Дык. Опыт художественного постижения мира личности в прозе о Великой Отечественной войне (А. Фадеев, В. Быков, Б. Васильев) и его значение для литературы Вьетнама: Дис. … канд. филолог. наук. - М., 1994. - 224 с.

3. Васильев Б. Л. Избранное. - М., 1988. - 559 с.

Размещено на Allbest.ru