"Морская трилогия" У. Голдинга: имена, коды, шифры

Размещено на http://www.allbest.ru/

Воронежский государственный педагогический университет

«МОРСКАЯ ТРИЛОГИЯ» У. ГОЛДИНГА: ИМЕНА, КОДЫ, ШИФРЫ

Струкова Т.Г.

Название трехкнижия «Морская трилогия» («The Sea Trilogy: to the End of the Earth»), в которое входят романы «Ритуалы дальнего плавания» (1980), «Две четверти румба» (1987) Отечественное литературоведение приняло перевод заглавия второго романа У. Голдинга, предложенный автором статьи. См: Литературная энциклопедия терминов и понятий // Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. -- М., 2001. С.588-590. ; «Огонь внизу» (1989), свидетельствует о том, что в понимании Голдинга море и корабль сыграли исключительную роль в формировании национальной концептосферы. Морской роман является своеобразным метажанровым образованием, он способен объединить разные формы романа -- от историко-приключенческой до интеллектуальной. Но Голдинг создает не классический исторический или морской роман. Автор представляет читателю историю жизни частного лица, которое по мере развертывания повествования превращается в размышления о смысле бытия, о предназначении человека, о роли отдельной личности в историческом процессе.

Любой текст имеет сильную позицию, к которой можно отнести имя автора, название, эпиграф, предисловие, деление на главы, послесловие. У. Эко писал, что «заглавие ‹…› -- это уже ключ к интерпретации» (6, с.597). Имя персонажа -- не менее важный ключ к истолкованию текста. Имена собственные, наделенные нейтральным или ироничным модусом, всегда свидетельствуют как о сложной семантике, так и о многослойных связях произведения с внехудожественными реалиями. Английская традиция использования антропонимов в художественном тексте такова, что многие писатели дают своим героям «говорящие» фамилии, нацеливая тем самым читателя на расшифровку содержательно-смыслового пласта произведения (см: 10).

Вначале читатель встречается с именами. Черты характера персонажа, закодированные в его фамилии, раскрываются не сразу, приближение к человеку происходит постепенно. У. Голдинг в «Морской трилогии» виртуозно пользуется антропонимическими знаками, соединяя в одной фамилии большое количество сем, которые формируют разные смыслы. Голдинг воспользовался прустовским приемом проникновения через слово в суть явления, которое при более близком рассмотрении может обернуться прозрением или банальностью (см: 2, с.335-339). Писатель, укорачивая дистанцию, с которой видится тот или герой, делает характер более выпуклым, лишает его загадочного флера, искажающего истинную картину.

В романах трилогии писатель апеллирует к древнеанглийскому, среднеанглийскому, старофранцузскому, германскому, древнескандинавскому языкам, которые помогают обнажить внутреннюю сущность человека, целеположение персонажа, его сословную принадлежность и родовые признаки, побуждения и глубинные свойства характера, специфику профессиональной деятельности. Иногда в имени содержится сразу несколько сем из разных европейских языков, что соотносится с идеей корабля-мира, который движется по смертельно опасной дороге в неизвестность. И хотя все персонажи существуют внутри одного языкового поля, через их фамилии мерцает вавилонское смешение языков: все они -- представители единого человечества и в то же время каждый из них бесконечно одинок и с трудом понимает другого. Герой, вынужденный исполнять ритуальный социальный танец, основные фигуры которого определены целым комплексом общественных предписаний, превращается в голдинговской интерпретации в голого короля, когда внешние претензии исчезают, и обнажается ядро личности. Но для внимательного читателя истина уже открыта в имени героя, фамилия - это своеобразная ДНК, в которой в сжатом виде заключены как индивидуально-личностные, социальные характеристики, так и до определенного времени скрытые цели путешествия, становящиеся явными по мере развития повествования.

Фамилия протагониста, Эдмунда Тэлбота (Talbot), как и все остальные, многозначна, ее этимология в трилогии до конца не прояснена, скорее всего, она восходит к старофранцузскому слову Talebo (см: 3). Составной частью фамилии героя выступает слово tale (наволочка, бельмо). Отсылка к этим значениям теснейшим образом связана с тем, что Тэлбот не может сразу адекватно оценить ситуацию. Символика, заключенная в его имени, призвана подчеркнуть его слепоту (бельмо) и отделенность от других (наволочка). И то, и другое актуализирует феномен непроницаемости, что, в свою очередь, ведет к неверной интерпретации героем поведения окружающих.

Вдобавок в имени персонажа скрыто среднеанглийское tal -- приличный, красивый, послушный. Последнее значение _ послушный _ напрямую соотносится с целью его путешествия. По приказу крестного отца он послушно отправился в Австралию, чтобы заложить фундамент собственной политической карьеры, приличествующей джентльмену. А вот детали его жизни в Англии, о которых Тэлбот случайно проговаривается, позволяют сделать вывод, что статус высокочтимого дворянского рода практически утрачен, и для собственной матери он стал раздражающим напоминанием о финансовом и социальном крахе семьи. Именно поэтому устройством судьбы молодого человека занимается крестный.

Если проводить дальнейшее расследование, то оказывается, что в имени главного героя слышно эхо древнеанглийского toll, означающее право взимать пошлину. Тэлбот действительно принадлежит к одной из ветвей древнего аристократического рода, но на момент повествования семья Эдмунда растеряла остатки былого влияния и обеднела из-за его папеньки, с легкостью промотавшего огромное приданое жены. Но и это еще не все! Через глубинную семантику фамилии Голдинг дезавуирует цели путешествия героя - открыто артикулируемую Тэлботом и тайную, о которой он предпочитает помалкивать. Его имя отдаленно перекликается с talebearr -- сплетник, ябедник, доносчик. Тэлбот обещал крестному отцу запечатлеть «забавные» перипетии морского вояжа, именно поэтому он начинает свой «журнал» как легкую, ни к чему не обязывающую светскую болтовню, в которой, как и у всякого сплетника, прорывается злоязычие. А вот секретный приказ крестного он тщательно скрывает, но по младости лет и неопытности о нем все-таки пробалтывается: Родственник Эдмунда приказал следить за мистером Приттименом, чтобы тот, известный своими антиправительственными настроениями, не занес якобинскую заразу в отдаленную колонию. И вот эта вторая, тайная миссия побуждает героя к многословию, чтобы за сложной вязью слов скрыть то, что он шпионит.

Другой персонаж, капитан Андерсон (Anderson), обладает, на первый взгляд, подчеркнуто незатейливой фамилией, отантропонимное прозвище указывает, что он -- сын Эндрю. Однако Голдинг в кажущейся простоте имени героя кодирует и его происхождение, и место в общественной табели о рангах. Древнеанглийское an означает одинокий, единственный, что сопрягается с его уникальным положением на борту корабля, где капитан -- царь и бог, судья и палач. Андерсон от всех отстранен и для всех недоступен, каюта командира фрегата расположена на самом высоком месте палубы, на квартердеке В русской традиции парусного флота квартердек назывался шканцами., то есть он вознесен над пассажирами и командой. В то же время, капитан единственный отвечает за судьбу корабля, от его решений, умения, опыта зависит, быть или не быть всем тем, кто доверил ему свою жизнь.

Графически и фонетически фамилия капитана Андерсона восходит к деривату Enderson, вдобавок в ней мерцает древнеанглийское ende (предел, конец, граница), что в свою очередь соотносится с названием трилогии «The Sea Trilogy: To the End of the Earth». Безымянный корабль направляется в Богом забытую Австралию, которая в начале XIX столетия была за пределами цивилизованного мира. Кроме этого, исходя из повествовательных стратегий трилогии, можно с большей долей достоверности предположить, что Голдинг шифрует в имени капитана некую пройденную ступень в развитии цивилизации. И действительно, в открытом океане именно капитану Андерсону выпала тяжелейшая участь решать на свой страх и риск, устанавливать ли в трюме парусника паровой котел или нет, чтобы спастись и не сгинуть в морской пучине. Эксперимент, проведенный в экстремальных условиях, символизирует завершение парусного этапа судоходства, мир убыстрял свой бег, а гармония природы и парусника была, по словам Дж. Конрада, разрушена изрыгающими копоть и все сокрушающими машинами.

В фамилии Андерсона есть отсылка к древнеанглийскому sunu и среднеанглийскому sone -- сын, что, на первый взгляд, является традиционной частью отантропонимного прозвища, указывающего на степень родства. Однако Голдинг, как тонкий знаток языка, воспользовался своим излюбленным приемом оборотничества и закодировал в имени совершенно иной смысл. Капитан Андерсон как раз не может похвастаться, что он чей-то сын. Он -- бастард, незаконнорожденный отпрыск аристократа, имя которого в романе не упоминается вообще. Младенцем его отдали, чтобы скрыть грех, семье сельского пастора, лишив надежды на достойное положение в обществе. Наличие в фамилии героя составляющей «сын» (son) выглядит в интерпретации Голдинга ироническим перевертышем, так как Андерсон не знает, кому он наследует. Отсутствие истинного отца ставит Андерсона в заведомо проигрышную ситуацию: каждый персонаж трилогии знает о своих фамильных корнях, что придает людям уверенность в себе, тогда как капитан, авторитарно управляя кораблем, чувствует шаткость своего положения в отношениях с другими именно из-за того, что его не поддерживает многовековая традиция семьи.

Андерсону пришлось стать моряком, потому что только морская служба могла способствовать его продвижению наверх по социальной лестнице. Кастовая граница между законнорожденным Тэлботом и незаконнорожденным Андерсоном столь глубока, что воспринимается последним на подсознательном уровне, именно поэтому капитан относится к аристократу с плохо скрываемой неприязнью. Капитан Андерсон, взбешенный откровенным проявлением неуважения Тэлбота к его положению корабельного монарха, когда Эдмунд появляется без его разрешения на мостике, срывает зло на неповинном пасторе Колли. Не способный отомстить своему физическому родителю, Андерсон, унижая пастора, подсознательно уничтожает память о приемном отце, и тем самым отказывается быть сыном священнослужителя, чей иерархический статус, несомненно, ниже положения дворянина.

Голдинг использует принцип социальной и характерологической шифровки имен всех более или менее значимых персонажей трилогии. В имени первого помощника капитана Саммерса (Summers) заключена отсылка к старофранцузскому somier, что означает вьючная лошадь. И действительно, Саммерс, который выбился в офицеры из матросов, безропотно выполняет свои служебные обязанности, молча переносит трудности плавания и несправедливые придирки капитана. Фамилия героя подчеркивает соответствие характера его социальному положению. Казалось бы, говорящее имя первого лейтенанта сужает поле смысловых интерпретаций. Но тем интереснее, что именно через образ Саммерса Голдинг доносит до читателя поэтичность древней профессии моряка. Вначале кажется, что первый лейтенант Саммерс по складу души на «должность» поэта вроде бы не претендует: он суховат, сдержан, истово придерживается жестких правил флотской службы. И, тем не менее, именно он говорит, что «навигация -- все еще неточное искусство» (7, p. 84).

Саммерс имеет в виду, что, кроме хронометров, математического счисления, знания гидрографии и океанографии, моряку необходимо обладать интуитивным пониманием моря, которое дано не каждому. Искусство судовождения передается от учителя ученику, и эта традиция не может быть прервана, потому что в самой морской субстанции есть нечто, что не поддается никакому логическому объяснению. Морскую стихию надо принимать такой, какая она есть, к ней можно приспосабливаться, но ее нельзя насиловать, так как океан обязательно отомстит. За Саммерсом стоят многие поколения моряков, которые осваивали мировой океан чаще всего по наитию, они передавали свои знания, прямо или косвенно, тем, кто действительно стремился познать тайны природы. Саммерс озвучивает романтическое видение морской стихии, в котором тесным образом сплетаются гармония океана и человека.

Показательно, что с точки зрения Голдинга, механистическая стадия развития европейской цивилизации трагична и пагубна для человека, недаром практически весь третий роман трилогии посвящен обсуждению вопроса -- устанавливать или не устанавливать некую экспериментальную паровую машину в трюме терпящего бедствие фрегата. Да и финал трилогии нацелен на реализацию авторского представления о том, что мир выбрал ложное направление, в сиднейской гавани безымянный парусник взрывается. Горькая ирония заключена в том, что по прибытии в Сидней командиром горящего судна был назначен старший лейтенант Саммерс, а капитан Андерсон благополучно съехал на берег. Саммерс, будучи капитаном корабля на час, свято соблюдает старинную морскую традицию и отказывается покинуть гибнущее судно, тогда как Андерсон, приказавший установить в трюме теряющего скорость фрегата паровую машину, то есть единолично превративший парусник в пароход, не несет за это никакой ответственности. Воистину, за разрушительные последствия отвечает непричастный, а инициатор трагедии не получает по заслугам.

Лейтенант Деверел (Deverel) постоянно напоминает, что он принадлежит к древнему французскому аристократическому роду, в его фамилии скрыт топоним everux (франц.). Однако реальные события первого романа трилогии, а также мнения членов экипажа и пассажиров отсылают читателя к староанглийскому ewere, ewerer -- слуга. В выборе имени для лейтенанта Голдинг использует двойной код: первое значение фамилии героя отражает его высокородные претензии, а скрытые смыслы -- настоящую суть его характера. «Я увидел, -- пишет в дневнике Тэлбот, -- что если бы не поддержка его фамильного имени и не его вид, в основе которого было больше имитации, чем истинного достоинства, он был бы конюхом, лакеем» (7, p. 78).

Лейтенант Деверел не соответствует той роли, на которую притязает. Деверел, этот «моряк-джентльмен», внешне больше всех похож на истового морехода, но экзамена дальним морским походом он не выдерживает. Лейтенант оставляет мостик во время шквала, чтобы выпить («Мистер Деверел, вы страшно пьяны», -- упрекает его капитан), бросает управление тогда, когда внезапно меняется ветер. Корабль был захвачен «врасплох» и почти «искалечен» (7, p. 78). Призванный к ответу капитаном Андерсоном, Деверел пытается переложить ответственность за свой проступок на юного мичмана Уиллиса: «Черт, что натворил мальчишка на этот раз!» (7, p. 78). Недостойное поведение Деверела обнажает мелкую душу, реальное действие уничтожает рассуждения о высоком парении духа, а низкие поступки персонажа делают его аристократичные замашки смешными и глупыми.

Фамилия лейтенанта Камбершама (Cambersham), как и все остальные, может быть расшифрована читателем в процессе интеллектуальной игры, которую ему предлагает автор. Древнеанглийское camb означает гребень, скребница, глагол to camber значит выгибаться, а существительное sham -- притворство, обман, подделка, притворщик. Комбинация разных смыслов в фамилии дает полное представление о персонаже. Лейтенант Камбершам, натужно вскарабкавшись на гребень карьерной волны, действительно достиг своего потолка в морской иерархии -- ни первым лейтенантом, а уж тем более капитаном ему не бывать. Ради благорасположения начальства он готов прогибаться и раболепствовать, унижая при этом того, кого он считает стоящим ниже себя по социальной лестнице, как это происходит с пастором Колли. Наконец, лейтенант легко идет на обман и подлог, виртуозно притворяется, даже клевещет и при этом он совершенно не испытывает мук совести. морской роман антропоним художественный

В имени гувернантки мисс Гранхем (Granham) закодирована настоящая причина, которая вынудила ее отправиться в Австралию. Это пояснение дано в свернутом виде; автор; используя излюбленный прием последовательного проникновения в суть явления, обнажает тайну, скрытую в имени, причем авторская кодировка противоположна горизонту читательского ожидания. Древнеанглийское gran(d) означает гравий, ham -- деревня, поместье, что сразу же начинает актуализировать предположение, что мисс Гранхем _ богатая наследница, тем более что топоним фамилии героини восходит к местечку Grantham в графстве Линкольншир. Но у героини как раз нет дома в Англии, она надеется его найти на другом континенте, порывая для этого с «песком и гравием» родной стороны. Расставаясь навсегда с родиной, которая была к ней не ласкова, мисс Гранхем тешит себя надеждой заиметь поместье в Австралии. Будучи безродной и бедной, как церковная мышь, она, тем не менее, полна спеси и свято уверена в цивилизаторской миссии англичан. Голдинг беспощаден к мисс Гранхем, она прикрывает жадность высокой целью европеизации аборигенов, особо не интересуясь, нужно им это или нет. Писатель дезавуирует колонизаторскую политику Британии не через гневную авторскую инвективу, а посредством точных психологических нюансов, обнажающих помыслы героини.

Имя мистера Приттимена (Prettyman), женой которого стала мисс Гранхем, имеет, как и все остальные, двойную кодировку. Современное значение слова pretty -- приятный, хороший, но Голдинг, апеллируя к читателю-эрудиту, в этой фамилии автор шифрует внутреннюю, зазеркальную сторону натуры этого персонажа. В имени героя звучит отголосок древнеанглийского слова praeting, что означает хитрый, ловкий, коварный. Писатель раскрывает сущность героя через антитезу: мистер Приттимен очень старается быть коммуникабельным, приятным, милым, но у него это плохо получается. Желчный, сварливый, завистливый, несносный характер, который с большим трудом поддается волевому контролю, постоянно проявляет себя в разных ситуациях, точно резонируя дуалистической маркировке имени.

Мистер Брокелбэнк (Brokelbank), знакомясь с пассажирами и командой, представляется известным художником, но в действительности он -- сводник (др. сканд. brok -- штаны). В его фамилии также мерцает древнескандинавское broklauss -- голоштанник, голоштанный, что соответствует реальному состоянию финансовых дел героя. Для него путешествие в Австралию -- это единственный путь если не к богатству, то хотя бы к более или менее устойчивому благополучию, потому что на родине удачной финансовой перспективы у него не просматривается вообще: его картины не продаются, а кредиторы требуют немедленного возврата долгов. Кстати, об отсутствии материальной стабильности персонажа, о его шатком положении в обществе дополнительно сигнализирует фонетически близкое его фамилии Brokelbank словосочетание broken bank (разбитый берег, разбитое корыто).

Имя путешествующей вместе с мистером Брокелбэнком дамы полусвета Зенобии (Zenobia) представляет собой пример сложного мультиязыкового синтеза. Поле рефлексии в данном случае достаточно широкое, остановимся на нескольких гипотезах. Начнем с того, что в математике буква Z, с которой начинается имя Зенобии, -- неизвестная величина. Вдобавок, можно усмотреть некоторую связь с англо-индийским словом zenana, что означает женская половина дома, куда не было доступа мужчинам. В имени героини есть сема obi (япон.) -- оби (широкий, яркий пояс), что подчеркивает ее экзотичную внешность, рассчитанную на то, чтобы притягивать мужское внимание. Вдобавок в ее имени отдаленно мерцает слово zend -- язык Авесты, древнего знания, доступного пониманию немногих, а именно тех людей, которые существуют в дольнем мире, руководствуясь не логическими умозаключениями, но озарениями, идущими из подсознания (см: 1).

В этих смыслообразах Голдинг зашифровал свое понимание вечной женственности, метафорической и даже мистической женской сущности, текучей и сложной, способной подключаться к вечности и интуитивно воспринимать сигналы из трансцендентального уровня. Никто из команды и пассажиров, плывущих на фрегате, не знает, откуда появилась Зенобия и кто она есть на самом деле -- куртизанка или пророчествующая Пифия, безграмотная авантюристка или образованный человек. О том, что героиня хорошо начитана, свидетельствует следующее: именно Зенобии первой приходит на ум аналогия между трагической судьбой их безымянного корабля и поэмой Кольриджа «Старый Моряк», которую она, к безмерному удивлению Тэлбота, цитирует. А в порту Сиднея героиня, зная, что жить ей осталось недолго, пишет записку Тэлботу, в которой есть такие слова: «Скажите Эдмунду, что я пересекаю мост» (9, p. 295). Зенобия имеет в виду мост через Стикс, в ее послании звучит аллюзивная отсылка к мифу. Тэлбот, ориентируясь на логическую оценку действительности, а не на метафорическое осмысление бытия, восклицает: «Черт побери, в те дни около Сиднея нигде не было моста, а наша старая лохань не была пароходом» (9, p. 295).

Ситуация, в которой сталкивается разногендерное ментальное и речевое оформление картины мира, практически неразрешима, если ее рассматривать только с позиции сноба Тэлбот, и абсолютно прозрачна с позиции автора. По мысли Голдинга, пара Тэлбот - Зенобия являют собой типичный пример мужского и женского мироощущения: Тэлбот - рационалист, тогда как Зенобия - интуитивист. Тэлбот оперирует конкретными фактами, а Зенобия - образами. Кроме этого, отнеся время действия ко второму десятилетию XIX века, автор акцентирует подчиненность социального положения женщины мужской власти. И хотя Зенобия, как это выясняется по ходу повествования, образована ничуть не хуже, чем Тэлбот, героиня не может открыто проявить интеллектуальное превосходство из-за опасения подвергнуться социальному остракизму. Именно поэтому она столь завуалировано высказывает свои мысли.

Голдинг шифрует не только имена людей, но и названия кораблей. Судно, на котором разворачиваются события, в трилогии никак не именуется. В лучшем случае оно называется «кораблем», чаще всего используются другие номинации - «лохань», «калоша», «корыто». Безымянность фрегата является грубым нарушением британской флотской традиции, согласно которой любой корабль, торговый или боевой, называется she (она) и всегда имеет имя собственное, а моряки свято верят, что «как корабль назовешь, так он и поплывет». Но у Голдинга любая, казалось бы, оплошность наполнена глубоким смыслом, отсутствие имени у фрегата символично _ происшедшее могло случиться, где угодно, с кем угодно и когда угодно. Подобный прием дает возможность автору воссоздать и судьбу отдельной личности, и попытаться проникнуть в тайну предназначения человека вообще. Но это только одна сторона загадки. Можно предложить и другую трактовку: события не имели места нигде и никогда, а читатель волен воспринимать повествование как художественную условность, в которой совершенно не важно наименование судна, потому что, с одной стороны, корабль выступает в качестве устойчивой социальной модели, а с другой стороны, он является символом единства человеческой жизни.

Имя фрегата «Алсиуан», с которым безымянный парусник встретился в безбрежном океане, расшифровывается Голдингом в конце третьей книги через изящную игру слов. Название «Alcyone» является плодом авторского словотворчества. «Halcyon» (9, с. 284) означает «зимородок», а если продолжить ряд, то получится «halcyon days» -- счастливые, безмятежные дни. От слова halcyon писатель отсекает alcy и добавляет к образовавшейся части слово «one». Он кодирует в созданном неологизме сведения о том, что для героя по-настоящему счастливым был один-единственный день, который он провел с мисс Чамли в кают-компании фрегата «Алсиуан». А если брать шире, то Голдинг с грустью замечает, что возвышенных моментов в жизни любого человека так мало, что они навсегда врезаются в память.

Сложная и многоплановая кодировка имен позволяет Голдингу скупыми средствами добиться того, что фамилии персонажей используются в качестве масок, которые или скрывают или, напротив, дезавуируют натуру человека. Антропонимы активно участвуют в развитии сюжета, они как соответствуют «горизонту читательского ожидания», так и обманывают его. Авторская стилистика нацелена не только на утонченную лингвистическую игру с читателем-эрудитом, которому не нужны подсказки. «Наивному» читателю Голдинг шаг за шагом открывает оборотный лик персонажа, без знания о котором невозможно адекватно судить об истинной природе того или иного героя. Таким образом, кодирование имен позволяет писателю артикулировать полноценное представление о людях: фамилии точно определяют характерологическую доминанту персонажа, а развитие сюжета дает читателю возможность расшифровать заложенные в ней смыслы.

Литература

1. Косарев А. Философия мифа. -- М., 2000.

2. Моруа А. От Монтеня до Арагона. _ М., 1983.

3. Рыбакин А.И. Словарь английских фамилий. -- М., 1986.

4. Струкова Т.Г. Английский морской роман XIX-XX веков. - Воронеж, 2000.

5. Струкова Т.Г. «Морская трилогия» У. Голдинга: традиция и новаторство. - Воронеж, 2000.

6. Эко У. Заметки на полях «Имени розы». -- СПб, 2005.

7. Golding W. Rites of Passage. - L., 1980.

8. Golding W. Close Quarters. -- L., 1987.

9. Golding W. Fare Down Below. -- L., 1989.

10. Rajec E.M. The Study of Names in Literature. -- N.Y., 1978.

Размещено на Allbest.ru