Размещено на http://www.allbest.ru/

В.Ф. Одоевский в полемике "Московского наблюдателя" с "торговым" направлением в литературе

Сытина Юлия Николаевна

Аннотация

Статья посвящена рассмотрению полемики журнала "Московский наблюдатель" с "торговым" направлением в литературе. Авторы данного периодического издания, С.П. Шевырёв, В.П. Андросов, В.И. Даль и другие, часто сатирически и критически выступали против "дешевой" словесности. Своеобразный вклад в эту полемику внесли произведения В.Ф. Одоевского, на страницах которых писатель дает философское осмысление "ремесленничества" как такового, причём не столько изобличая его, сколько рисуя образы истинных художников и служителей Отечеству.

В 1830-е годы просвещение, бывшее до того прерогативой высшего сословия, стремительно проникает в средние и низшие классы. Растет читательская аудитория, увеличиваются тиражи книг и журналов, писатели начинают получать за произведения немалые деньги, и торговые отношения закрадываются в литературу. Начинают говорить о процветании "дешевой" словесности, представленной "Северной пчелой" Ф.В. Булгарина, "Сыном Отечества" Н.И. Греча и, главным образом, "Библиотекой для чтения" О.И. Сенковского. литература журнал художник

Стремясь к просвещению читающей публики и созданию оппозиции "торговой" литературе - этому "пуку ассигнаций, превращенному в статьи" [1, c. 7], а также к выражению собственных философских, творческих и научных исканий, московские литераторы решили создать собственное периодическое издание, толстый энциклопедический журнал - "Московский наблюдатель". Главным его редактором стал В.П. Андросов, выдающийся ученый-энциклопедист и литератор, ведущим критиком - С.П. Шевырёв, бывший любомудр, литературный критик и поэт.

Первый номер журнала, появившийся в 1835 году, открывался программной статьёй Шевырёва "Словесность и торговля", в которой критик так сформулировал цель издания: "…желаем идти навстречу поколению мыслящему; желаем противодействовать преобладающему духу торговли в нашей литературе и всем злоупотреблениям, от него проистекающим, желаем доказать на деле, что может у нас существовать критика непроизвольная, благонамеренная, честная, и тем содействовать несколько к утверждению национального взгляда на произведения словесности, как нашей, так и иноземной" [Там же, c. 29]. "Упадок" литературы и засилье в ней торговли Шевырёв считал явлением временным, связанным с быстрым развитием образованности и просвещения. "…Я питаю добрые надежды, - замечает он после ряда мрачных обличительных картин "торговой" словесности, - что эти злоупотребления суть только временные и неизбежные следствия первоначального соединения литературы нашей с торговлею… Публика потеряет излишнее доверие к завлекательным заглавиям, к толщине томов, к изобилию слов… Она пожелает чтения дельного, питающего душу" [Там же, c. 27-28]. На обвинения Шевырёва сразу же откликнулась "Библиотека для чтения" "в свойственном ей задиристом и разбитном тоне" [5, c. 145]. "Московский наблюдатель" не остался в долгу и "ввязался в длительную (продолжившуюся в течение всего времени существования журнала) полемику с "Библиотекой"" [Там же].

Немалый вклад в эту полемику внесли статьи главного редактора "Московского наблюдателя" В.П. Андросова ("Критическое объяснение", "Как пишут критику", "Шуточки Библиотеки для чтения" и другие). Он был глубоко убеждён в божественном происхождении слова, которое "воплощает тайны души человеческой" [3, c. 487]. Андросов особо подчеркивал ответственность, которую принимает на себя критик, толкователь художественного произведения, чье мнение играет важную роль и в судьбе литератора, и в просвещении читающей публики: "Кто имеет право сказать этому литературному произведению живи, а этому умирай?" [Там же]. Чем выше ставил Андросов мнение критика, тем преступнее казалась ему та профанация, которой подвергалось это высокое звание в "Библиотеке для чтения". "Не долг ли всякого честного человека возбуждать негодование к этому зубоскальству, которое умерщвляет всякое верование в науку, дает толпе соблазнительный пример осмеивать учение, мысли, мнения, прежде чем она узнала их?.." [Там же, c. 499], - вопрошает издатель "Московского наблюдателя".

Полемика с "торговым" направлением в литературе проникает и на страницы художественных произведений. Например, "Эротида" А.Ф. Вельтмана открывается сатирическим описанием послеобеденной приятельской беседы - своеобразного "живого журнала", где "выполняются экспромтом все статьи тяжелой и легкой литературы, критики и смеси" [1, c. 331]. Высмеивая претензии журналистов на высокую интеллектуальность и проницательность, а также подчеркивая профанацию знаний, чувств и идеалов в сочинениях "торговой" словесности, Вельтман создает остроумнейшие пародии на её псевдоученость и "энциклопедизм": "Сперва поступила философическая статья: что такое женщина? потом механическая: о стремлении к сердцу и от сердца; потом астрономическая: о светилах любви; потом агрономическая: о возделывании женской души и о причинах неурожая семейственного счастия; потом начался критический разбор женщины во всех отношениях; потом смесь, рассказы, анекдоты..." [Там же, c. 333].

Едкой и своеобразной сатирой на "торговую" литературу наполнены сочинения В.И. Даля. В "Письмах к свату о книжной и письменной управе благочиния" писатель от имени Казака Луганского довольно резко критикует манеры и приёмы "Библиотеки для чтения". Так, сатирически пародируя привычку О.И. Сенковского расточать похвалы себе самому, скрываясь то за одним, то за другим псевдонимом, Луганский пишет: "Коли он, сказав сам себе: ну-ка, Булкин, побудь ныне Сайкин, да заставит этого Булкина кадить Сайкину, приговаривая: Ай да Булкин! ай да хват!.. Нет супротив него на белом свете… А там опять молвит: ну-ка, Булкин, возьми-ка ты кадило, да покади Сайкину… А мы с тобою, сват, темные люди, нам и не вдогад, что и Булкин и Сайкин, один и тот же двуличный побираха…" [4, с. 355-356].

Тема "ремесленничества" занимала немалое место и в произведениях В.Ф. Одоевского - видного представителя философского романтизма в России. На страницах первого же номера "Московского наблюдателя" появились его "Петербургские письма", чуть позже увидел свет "Себастиан Бах" (№ 5 за 1835 г.), а в начале 1836 г. были опубликованы "Русские ночи. Ночь I" (№ 1 за 1836 г.). Если в статьях, например, "О вражде к просвещению, замечаемой в новейшей литературе" и "Как пишутся у нас романы", появившихся в "Современнике" в 1836 году, Одоевский вступает с "ремесленниками" в открытую полемику, то в данных художественных произведениях писатель не высказывается против "торговой" литературы напрямую, однако полемика с ней явно проступает между строк.

В "Себастиане Бахе" тема "ремесленного" отношения к искусству стала одной из центральных. Юный герой и его учитель Албрехт резко выделяются на фоне органистов из Эйзейнаха, порицающих все нововведения и бездумно придерживающихся выработанных веками канонов. Живым воплощением ремесленного отношения к искусству выглядит старший брат Себастиана Христофор Бах, который "уважал свое искусство, как почтенную старую женщину, и был с ним вежлив, осторожен и почтителен до чрезвычайности", так что даже "садился за клавикорд или за органы не иначе, как в чулках и башмаках и в пуклях с кошельком, величественно возлегавшим по плисовому оранжевому кафтану" [2, c. 63].

Особенность подхода Одоевского к раскрытию темы ремесленничества состоит в том, что писатель не только и не столько изобличает "ремесленников", сколько изображает истинных, вдохновенных художников - Себастиана Баха и Албрехта. Так, для Баха искусство было молитвой, актом богообщения. Творческое вдохновение и божественное откровение сплетались воедино в чистой душе юного композитора: "…разноцветные завесы противозвучий свивались и развивались пред ним, и хроматическая гамма игривым барельефом струилась по карнизу; все здесь жило гармоническою жизнию: звучало каждое радужное движение, благоухал каждый звук, и невидимый голос внятно произносил таинственные слова Религии и Искусства..." [Там же, c. 87].

Совсем иначе тема ремесленничества раскрывается в "Петербургских письмах". Это произведение состоит из писем Вячеслава, молодого москвича, приехавшего в Петербург для поступления на службу, своему другу Виктору. Вячеслав восторженно пишет другу о желании отдать службе все свои силы, истинно послужить Отечеству, отбросив мысли о личной выгоде и корысти: "Вообрази себе, друг Виктор - наслаждение на деле испытать благородство чувств своих, верность своего суждения, в глазах простолюдинов ни во что ценить то, что для них цель жизни, поверить энергию души в борьбе с препятствиями, встречающими всякого новичка в свете, внести в толпу маленьких людей с маленькими душонками, загаженными низким ласкательством и эгоизмом, душу чистую, чуждую интриг и происков между ремесленниками (курсив наш - Ю. С.), считающими, какую плату могут получить они за каждую строку, ими написанную, работать бескорыстно и с энтузиазмом…" [1, c. 58].

Таким образом, Одоевский распространяет понятие "ремесленничества" на все виды человеческой деятельности. Оно предстает в "Петербургских письмах" не просто как небрежный и меркантильный подход к искусству, но как жизненная позиция, мировоззренческий принцип. Юный романтик Вячеслав хочет противопоставить ремесленному отношению к службе, царящему среди чиновничества, высокий патриотизм, исполненный желанием бескорыстного служения Отечеству.

В "Ночи I" тема ремесленничества представлена не столь ярко, однако же и здесь Одоевский говорит о тернистом и нелегком пути, который прокладывают первооткрыватели и гении сквозь привычки, заблуждения и насмешки своих современников.

Как и другие "наблюдатели", Одоевский стремился к просвещению читающей публики и противостоянию "дешевой" литературе, однако же делал это своеобразно и, как говорили в XIX веке, своеобычно. Характерное для всего творчества писателя стремление к философским обобщениям нашло отражение и в полемике с "торговым" направлением. Писатель стремился осмыслить явление "ремесленничества" как таковое, вне времени, места и сферы деятельности того или иного человека. Вместе с тем, Одоевскому было важно не столько изобличить отрицательные стороны меркантильного отношения к творчеству и жизни в целом, сколько живописать красоту истинного искусства, показать важность самоотверженного служения Отечеству и человечеству в целом.

Список литературы

1. Московский наблюдатель: журнал. М., 1835. Часть 1.

2. Московский наблюдатель: журнал. М., 1835. Часть 2.

3. Московский наблюдатель: журнал. М., 1835. Часть 5.

4. Московский наблюдатель: журнал. М., 1836. Часть 8.

5. Рамазанова Г.Г. "Московский наблюдатель": эстетическая позиция и литературные публикации: монография. Уфа: Изд-во БГПУ, 2011. 184 с.

Размещено на Allbest.ru