Мотив прорастания зерна в лирике П.П. Ершова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ишимский государственный педагогический институт им. П.П. Ершова

Кафедра филологии и культурологии

Мотив прорастания зерна в лирике П.П. Ершова

Григорий Викторович Сильченко

Поэтическое творчество Петра Павловича Ершова (1815-1869) представляет собой характерное, но еще не в полной мере изученное явление в истории развития русской литературы 30-50-х годов XIX века.

В 1834 году поэтом было опубликовано дебютное произведение: литературная сказка «Конек-Горбунок», которая сразу обратила на себя внимание читающей публики и ввела молодого литератора из Сибири, бывшего в ту пору студентом философско-юридического факультета Петербургского университета, в круг значительных литераторов того времени. Однако литературное наследие Ершова не ограничивается данным произведением, писатель пробует свои силы и в других жанрах, характерных для русского литературного романтизма (романтическая поэма, баллада, лирический цикл, прозаический цикл).

В лирике Петра Ершова найдет свое выражение система мотивов и образов, с одной стороны, связывающая поэта с романтической традицией 30-40-х гг., а с другой - характеризующая его индивидуальное мировидение. Среди ключевых образов и мотивов ершовской лирики можно выделить образ зерна и связанный с ним мотив прорастания, плодоношения. Образ зерна присутствует в стихотворениях поэта, связанных с темой творчества, поэтического вдохновения. Так, в стихотворении «Вопрос» (1837), которое можно рассматривать как программное, автор размышляет о назначении поэта и перечисляет качества, которые должны быть присущи истинному творцу. Первая строфа данного стихотворения открывается образом зерна:

Поэт ли тот, кто с первых дней сознанья

Зерно небес в душе своей открыл

И, как залог верховного призванья,

Его в груди заботливой хранил? [1, с. 280].

Поэтическое творчество в представлении Ершова представляет собой духовный акт, оно санкционировано Богом. Поэзия возможна только в том случае, если Бог решает открыть поэту себя, она имеет богооткровенный характер и представляет собой синергетический процесс. Поэт не может отказаться от своего дара, он должен постоянно заботиться о нем, взращивать дарованное зерно. Образ зерна, появляющийся в данном стихотворении, неоднократно заявит о себе и в других текстах Ершова, посвященных данной теме, с ним будет связан мотив плодотворности божественного огня.

Идея божественности в качестве источника творческого процесса реализует себя как в художественных произведениях П.П. Ершова, так и в его сочинениях, посвященных проблемам эстетики. Наиболее полное раскрытие данный вопрос получает в торжественной речи Ершова «Несколько мыслей о художниках», произнесенной им на акте гимназии в 1839 году: «Поэт - это не обыкновенный смертный человек, который сочиняет на заданную тему, а сын небес, на котором ярко горит печать священного помазания и который никогда не даст вам ответа на вопрос, как он творит. Он не может вам сказать того, что даже первая мысль создания бывает всегда следствием того или другого его размышления; художник с первой до последней минуты творит бессознательно» [2, с. 97]. Как отмечает Т.П. Савченкова, «подобно другим поэтамромантикам Ершов проводит идею божественной избранности творческой личности и бессознательного характера художественного процесса» [5, с. 21].

Показ поэтического творчества через метафору прорастания зерна находит подтверждение в письмах Петра Ершова. Так, в письме В.А. Треборну и А.К. Ярославцову от 7 марта 1842 года поэт отмечает: «Но напрасно ты винишь меня, будто бы служебные и семейные обязанности так овладели мною, что я совсем забыл поэзию. Напротив. Никогда я еще так не понимал ее, как теперь. Вот и главная причина, почему я бросил перо на время, пока зерно не созреет. А оно зреет, скажу без самохвальства, и, может быть, настанет время, когда душевный цветок раскинется под озарением высшего солнца. Ты поймешь мое направление» [1, с. 543]. Творчество должно непременно быть озарено «высшим солнцем», то есть без божественного участия невозможно постижение истинных закономерностей бытия, творческий акт всегда является актом самопознания и познания мира.

В поэтическом послании «К друзьям» (1837), обращенном к В.А. Треборну и А.К. Ярославцову, сибирский поэт призывает своих столичных товарищей подождать «воскресительного дня», момента, когда поэтические струны вновь зазвучат в сердце:

Мир Господень так чудесен!

Так отраден вольный путь!

Сколько зерен звучных песен

Западет тогда мне в грудь [Там же, с. 285].

В данном стихотворении образ зерна дополняется образами сердца и птицы, а также мотивом пения песни. Причем песня птички должна «расцвести», то есть данные образы в конечном итоге реализуют одну ключевую тему - поэтического творчества. Мотив пения птицей песни присутствует во многих стихотворениях Ершова; так, в лирическом цикле «Моя поездка» (1840) данный мотив заявлен уже в первом стихотворении «Выезд». А одно из центральных стихотворений, третье из десяти, входящих в цикл, имеет название «Песня птички». Лирический герой данного стихотворного текста связывает песню птички с вопросом свободы поэтического творчества, независимости творческого акта от мнения толпы:

Коль свободна - распеваю; Не поется - я молчу.

Я свободна; что мне люди! [Там же, с. 308].

Нисхождение на поэта божественного вдохновения, которое вызывает процесс цветения, можно проследить в стихотворении «Две музы» (12 сентября 1838). В композиционном плане стихотворный текст разделен на две части, в каждой из которых представлен собственный микросюжет, характеризующий специфику муз поэта, «двух наперсниц красоты». Одна из них появляется в часы веселья и связана с грустными размышлениями, она навевает тоску и показывает мир, который погружен в печаль, наполнен людскими страданиями. Другая муза противоположна первой, она способна разогнать грустные размышления лирического героя и увлечь его в «мир, увенчанный цветами! - / Мир поэзии земной». Именно данная муза вливает наслаждения в грудь лирического героя:

И роскошествуя в них,

Мощь цветущих песнопений

Бьет ключом стихов живых [Там же, с. 290].

Образ сердца, возникший в данном стихотворении, расширяет свою семантику благодаря образу живительного ключа, поэзия - это влага, живая вода, которая необходима и поэту, и окружающим его. «Ключ стихов живых» может быть соотнесен с античным образом Кастальского ключа, «источника на горе Парнас, посвященного Аполлону и музам» [3, с. 118]. В культурной традиции данный образ символизирует поэтическое вдохновение, и в русской поэзии он употребляется достаточно интенсивно начиная с XVIII века.

С середины 40-х гг. Ершов все реже обращается к лирическим жанрам, это связано со многими причинами: оторванность от столичного литературного процесса, жизненные неурядицы, желание попробовать свои силы в прозе. И в стихотворном послании «В.А. Андронникову», написанном в 1851 году, высказывается мысль о том, что дни поэзии уже прошли:

Ты просишь на память стихов,

Ты просишь от дружбы привета…

Ах, друг мой, найти ли цветов

На почве ненастного лета? [1, с. 340].

Начальные строки стихотворения показывают лирического героя, который не находит в себе сил, способных пробудить его к творчеству, он разочарован в своем поэтическом даре, и утешением для него служит спокойная семейная жизнь, атрибуты которой представлены в финале произведения. Следует уточнить, что во всех существующих на сегодняшний день собраниях сочинений Ершова данное стихотворение представлено не полностью, опубликованы только первые пять четверостиший. Однако в архиве Тобольского государственного историко-архитектурного музея-заповедника (ТГИАМЗ) хранятся автографы лирических произведений поэта (так называемые «Тобольские тетради»), в которых данное стихотворение представлено полностью. Во второй части ершовского текста, которая включает в себя еще шесть четверостиший, мотив прорастания зерна снова актуализируется, происходит смена эмоционального состояния, о чем свидетельствует появление в тексте восклицательных конструкций. Лирический герой вновь обретает веру в могучую силу Провидения, он предчувствует близость окончания периода невзгод, появляется надежда на то, что ему вновь будет свыше даровано вдохновение:

Заронится в душу мою

Живое зерно песнопенья,

И громко я песню спою -

Заветную песнь воскресенья [4, л. 104].

Мотив воскресения, появляющийся в данном отрывке, заключает в себе христианскую семантику образа зерна, которое может пониматься как символ смерти и воскресения, отсылая к образу Христа. Символика зерна становится центральной в новозаветной притче о сеятеле, которая излагается тремя евангелистами: Матфеем, Марком и Лукой, что подчеркивает ее важность в духовной традиции христианства. Под сеятелем в данной притче понимается Бог, а семена - это Божьи слова, которые могут упасть на разную почву, по-разному откликнуться в человеческом сердце и дать различные результаты. Данная притча может быть интерпретирована с позиции понимания природы поэтического творчества: вдохновение - это дар небес, оно имеет божественное начало и должно откликнуться в сердце поэта, найти в его груди благодатную почву.

Только в этом случае поэтическое слово обретет способность «жечь сердца людей».

Можно сделать вывод, что мотив прорастающего зерна занимает в лирике П.П. Ершова одно из центральных мест, он впервые появляется в текстах 30-х годов и периодически актуализируется в ершовской лирике вплоть до последнего периода творчества поэта. С данным мотивом связаны образ сердца, мотив цветения и пения птицы, которые в комплексе актуализируют тему поэтического творчества, представляя процесс вдохновения синергийным актом встречи божественного духа с человеком. Мотив прорастания зерна также может иметь евангельскую семантику и быть связан с образом Христа и притчей о сеятеле.

Список литературы

зерно творчество ершов

1. Ершов П.П. Конек-Горбунок. Избранные произведения и письма / сост., подгот. текстов, вступ. ст. и примеч. В.П. Зверева. М.: Парад; БИБКОМ, 2005. 624 с.

2. Замахаев С.Н., Цветаев Г.А. Тобольская губернская гимназия: историческая записка о состоянии Тобольской гимназии за сто лет ее существования: 1789-1889. Тобольск, 1889.

3. Мифологический словарь. М.: Просвещение, 1965. 300 с.

4. Рукописное собрание стихотворений П.П. Ершова (Тобольские тетради) // Тобольский государственный историко-архитектурный музей-заповедник. Научный архив. ТМ КП 13215.

5. Савченкова Т.П. Ишим и литература: век XIX-й: очерки по литературному краеведению и тексты-раритеты. Ишим: Изд-во ИГПИ им. П.П. Ершова, 2004. 312 с.

Размещено на Allbest.ru