В данной статье проведено исследование универсалии восточной культуры "да-тун" как одной из ключевых философем "внутреннего" цикла О. Мандельштама. Под "внутренним" циклом подразумевается моделируемое единство лирических произведений, целостность которых создается общностью тематического содержания (каждый последующий из входящих в состав "внутреннего" цикла текст, так или иначе, развивает уже заданные в предыдущем темы); мотивно-образной системой (варьируемой от полностью тождественных и повторяемых до синонимичных или семантически близких); хронотопом (полное представление и развертывание образов художественного времени и пространства может быть представлено или воссоздано только в контексте целого), а также динамическим развитием образа лирического субъекта. Концепция выделения особого целостного единства в лирическом творчестве Мандельштама является развитием и продолжением идеи, высказанной К. Тарановским: "У всех поэтов есть свои любимые темы, свои любимые образы и даже свои любимые слова. Все эти повторяющиеся темы и образы создают внутренние циклы в творчестве данного поэта, которые невозможно вместить в точные хронологические рамки" [4, с.18].

Актуальность обращения к восточным универсалиям обусловлена особой интерпретацией поэтом темы мировой культуры, которая является сюжетообразующей "внутреннего" цикла. Своеобразие видения О. Мандельштамом культуры связано с расширением понятия за счет включения в собственно эстетическое пространство также сферы религиозного, природного и бытового. Стоит отметить, что такое представление границ культуры оказывается нестандартным, главным образом в категориях европейского сознания с доминированием логической и смысловой дифференциации. Синтетическое понимание О. Мандельштамом культуры как единства разных сфер универсума в определенной степени соответствует восточной (преимущественно китайской) традиции, в которой можно обнаружить аналогичное явление, обозначаемое как "вэнь". Одно из частных значений этой предельно широкой философской, эстетической и литературной категории - "вэнь-мин" или "вень-хуа", что синонимично соответственно "цивилизации" и "культуре" и включает духовные и материальные составляющие, а также природные объекты.

Феномен "внутреннего" цикла как единства, не имеющего авторского названия и однозначно установленного порядка следования текстов, является поэтологическом фактом, соответствующим восточному комплексу представлений о целостности. Так, в китайской традиции одной из важнейших универсалий оказывается "да тун" - великое единение, равенство, тождество/подобие. Как отмечают исследователи, "категория тун <…> подразумевает принципиальную множественность (по крайней мере, двойственность - "повторение") своих объектов: в онтологическом аспекте объединяемых в определенную целостность ("единение"), в гносеологическом и методологическом - охватываемых коррелятивной связью ("родственное")": [3, с.399]. Подобный принцип лежит в основе композиционного и архитектонического устройства "внутреннего" цикла, чья целостность обусловлена не строго определенным автором порядком следования текстов и единым названием, но особой "родственной" связью, образуемой набором тематических, образных и мотивных повторений. При этом характерно, что многозначность категории "да тун" предполагает выделение нюансированных значений в зависимости от аспекта рассмотрения. Концепт единства/тождества/подобия, в формировании которого участвует "да-тун", реализуется на различных содержательных и формальных уровнях. Так, с точки зрения макро-уровня художественной структуры, "да-тун" соответствует принцип "внутренней" циклизации с содержательным концептом особой целостности. На уровне субъектной структуры данная восточная философская категория взаимосвязана с особым типом героя, главным событием самоидентификации которого становится лирического событие, аналогичное пониманию "да-тун" в социальном аспекте: "В социальном аспекте тун означает упорядоченное объединение множества людей в иерархизированный коллектив, характеризующийся общей задачей и единоначалием" [1, с.592]. В пределах "внутреннего" цикла О. Мандельштама происходит подобное осознание познающим лирическим героем не только места собственной индивидуальности в обществе людей, но и особого устройства субъектной структуры универсума вообще. Однако данная рефлексия носит динамический, поэтапно развивающийся характер, соответствующий логике развертывания целого лирического сюжета. Так, в ранних текстах, соответствующих ключевому событию выделения лирического героя из синкретического состояния жизни-смерти, космоса-хаоса, актуализирован мотив личностного бытия. Однако уже на данном этапе, ограниченном собственным бытием субъекта и замкнутой на себе рефлексией, происходит введение в контекст мотива единства, поиска и со-участия в некоем общем процессе: "Я и садовник, я же и цветок / В темнице мира я не одинок <…> На стекла вечности уже легло / Мое дыхание, мое тепло" [2, с.46] и др. На поэтологическом уровне реализация данной философемы связана с усилением элементов диалогичности как преодоления исключительно индивидуального бытия: "Тебе неведомые долы / Благословляешь почему?", "Но как же вечность не простить / Моей любви, моей беспечности?", "Как же иначе найти / Милую землю мою?", "Не говори со мной - что я тебе отвечу?" [Там же, с.257, 259, 263] и др. "Да-тун", как идея иерархизированного коллектива, справедлива для мифопоэтической картины О. Мандельштама, где уже на раннем этапе развития субъекта в рамках "внутреннего" цикла возникает мотив наличия или поиска некоей высшей по отношению к герою силы: "За радость тихую дышать и жить / Кого, скажите, мне благодарить?", "И я ничего не скрываю / От Музы мне тайн не иметь": [Там же, с.259, 281]. Последовательная организация субъектного уровня универсума предполагает также наличие сопоставимых ("Иных богов не надо славить: / Они как равные с тобой" [Там же, с.45]) и подчинительных ("Я, создатель миров моих" [Там же, с.256]) отношений.

Следующий этап "внутреннего" цикла, посвященный освоению лирическим героем окружающего пространства, связан с осмыслением взаимоотношений между личностью и универсумом как субъект-объектных и постепенным усилением мотива объединения людей. На поэтологическом уровне такой и подобные мотивы реализуются в семантически значимом употреблении номинаций с множественным/коллективным значением ("Мы напряженного молчанья не выносим" [Там же, с.66], "Поедем в Царское Село!" [Там же, с.59], "Нам четырех стихий приязненно господство" [Там же, с.66], "Я с мужиками бородатыми / Иду, прохожий человек" [Там же, с.65] и др.); исключении личностной формы ("Развеселился наконец / Измерил духа совершенство" [Там же, с.283], "В таверне воровская шайка всю ночь играла в казино <…> на башне спорили химеры <…> На рынке возятся собаки" [Там же, с.67] и др.); а также усложнении диалогической структуры между воспринимающим сознанием и собеседником ("А ты ликуешь, как Исайя / О рассудительнейший Бах", "Как черный ангел на снегу / Ты показалась мне сегодня" [Там же, с.65, 293] и др.).

Финальное развитие субъектной структуры "внутреннего" цикла как приближение к "да-тун" связано с актуализированным мотивом соборного сознания, которое становится единственной и наиболее органичной формой реализации познания, осуществляемого лирическим героем. Семантически значимым оказывается лирическое событие - потенциальное или реализованное - исключения или отторжения героя: "Я лишился и чаши на пире отцов / И веселья, и чести своей", "С миром державным я был лишь ребячески связан" [Там же, с.156, 153]. Своего рода реакцией на возможную потерю связей с единством других людей оказывается очередная попытка идентификации, однако теперь самоопределение лирического героя может кардинально трансформироваться, становясь не поиском дифференцирующих "я" признаков, но напротив, обнаружением сходства и подобия: "Пора вам знать: я тоже современник / Я человек эпохи Москвошвея", "И до чего хочу я разыграться <…> взять за руку кого-нибудь: будь ласков, ? / Сказать ему, ? нам по пути с тобой" [Там же, с.163, 165] и др. Значение мотива соборности у О. Мандельштама связано с объединением индивидуального сознания ("я") с множеством других сознаний ("мы") в процессе познания, обычно тесно сопряженного с диалогом ("ты"). Такое движение частного лирического сюжета лежит в основе входящего в состав целого "внутреннего" произведения "Восьмистишия", где представлены все обозначенные возможности: акцентуация рефлексирующей индивидуальности "люблю появление ткани", "и я выхожу из пространства" и др.; коммуникативная направленность на собеседника "когда, уничтожив набросок, ты держишь прилежно в уме", "скажи мне, чертежник пустыни", "твой, бесконечность, учебник" и др.; ощущение причастности к бытию других и соучастия в общей жизни "мы пьем наважденье причин", "и я догадался сейчас: / Быть может, мы Айя-София": [Там же, с.188, 187].

Отражение содержательного принципа категории "да-тун" на уровне образного языка предполагает установление коррелятивных отношений между различными предметами и явлениями. Этим обусловливается частотное употребление Мандельштамом в поэтических текстах последовательных аналогий и развернутых сравнений. Одна из наиболее распространенных и семантически значимых образных корреляций сопоставляет реалии природной и эстетической или природной и религиозной (материально воплощенной) сферы: "На площадь выбежав, свободен / Стал колоннады полукруг ? / И распластался храм Господень / Как легкий крестовик-паук", "Вот дароносица, как солнце золотое / Повисла в воздухе" [Там же, с.74, 81] и др.

Таким образом, можно сделать вывод об особой актуальности восточной универсалии "да-тун", которая имплицитно присутствует в составе "внутреннего" цикла О. Мандельштама на разных поэтологических уровнях и участвует в создании особой композиционной и архитектонической целостности. Актуальность выделения и исследования восточных универсалий, как основополагающих в диалоге культур в лирическом творчестве О. Мандельштама, обусловлена особой ситуацией начала XXI века, которая аналогично предшествующему столетию выдвигает необходимость построения целостной картины мира, учитывающей национальные, религиозные, языковые различия, но предполагающей способы и пути преодоления их возможных противостояний.

мандельштам универсалия восточная картина

Список литературы