Размещено на http://www.allbest.ru/

Система эквивалентностей "Слова о полку Игореве" и евангельской притчи о блудном сыне

Радь Эльза Анисовна

Аннотация

В статье рассматривается соотношение инварианта, содержащего генетическую информацию о конфликте отцов и детей, и варианта, в структуре которого благодаря мотиву "отцы - дети" так или иначе "заключен" архетипический сюжет. Древнерусский сюжет являет собой интерпретацию всевременной темы и своеобразный отход от библейской нормы в конкретной житейской ситуации. Автор статьи объясняет вариативность сюжета о блудном сыне координатами смыслового пространства, "заложенными" в структуре инварианта. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/2/2013/5-2/45.html

Ключевые слова и фразы: сюжет-архетип; диалог с мифом; мотив; трансформация; эквивалентности.

Впервые в современном литературоведении на сюжетное сходство "Слова о полку Игореве" с притчей о блудном сыне указал Б.М. Гаспаров [1, с. 298-322]. Акцентируя внимание на мотивах расточения отцовского имения, грехопадения, гибели/умирания, возвращения/воскресения, сопряженных с образом главного героя, исследователь говорит о нарушении завета о единении, выражением которого служит формула "все мое твое", о княжеских усобицах: "…картина княжеских усобиц, поднявшейся девы Обиды и гибели Русской земли имеет сложный подтекст, в котором контаминируются несколько различных, хотя и связанных между собой источников: Откровение и эсхатологическая литература, притча о Блудном сыне, молитва о сохранении единства и спасении тех, кто только что воспринял учение Христа (Евангелие от Иоанна). При этом все данные подтексты выступают в негативной функции: текст "Слова" строится как антитеза и инверсия выражений Священного Писания, к которым он отсылает читателей. За описанием реальных событий и типизированной дидактической картиной бедствий встает еще один, космически-обобщающий план, смыслом которого является невыполненное обещание, нарушенный завет и как следствие этого - наступление апокалиптических казней" [Там же, с. 305].

Б.М. Гаспаров, по большому счету, указывает на систему эквивалентностей двух текстов - Притчи и "Слова". Инверсия выразилась в трансформации образа Блудного сына-грешника в героический образ, о чем свидетельствует сюжетная очередность действий героя, богатая добыча войска Игорева и финал - возвращение и слава в его честь. Система эквивалентностей подкреплена рядом дихотомий, выстраивающих антитетичный Диаметрально противоположный, контрастный. мир художественного произведения XII века. В связи с этим задача исследования заключается в том, чтобы в сопоставляемых текстах с единой структурной единицей выявить сходства и различия, неповторимость и смысловые полутона в решении проблемы "отцов" и "детей", уяснить, как с помощью канонического текста-кода постигается конкретная жизненная ситуация. инвариант конфликт сюжет

Мотив "отцы - дети", являясь носителем устойчивого значения и генетической информации, варьируется в литературе от фабулы к фабуле, от текста к тексту, при этом оставаясь самим собой. В варианте "Слова о полку Игореве" этот мотив расширяет координаты смыслового пространства отношений "сын - отец", обозначенных в притче как содержащие смысловой потенциал вариативности, через традиционную систему взаимоотношений "герой - властитель". Общая модель функционирования мотива "отцы - дети" в нарративе притчи содержит в себе дихотомию. Функция мотива связана с отражением конфликтных/ не-конфликтных отношений двух актантов. Мотив "отцы - дети" репрезентирован в повествовании посредством события - в поход, заведомо обреченный на неуспех, отправляются братья Игорь и Всеволод ("Оба мы - Святославичи!"). Нарушая запрет, вопреки великокняжеской воле Святослава, князь Новгород-Северский Игорь проявляет своеволие, дерзость, отвагу и безрассудство, творит собственную биографию (Игорь "выковал ум твердостью своей и наострил его мужеством своего сердца, исполненный боевого духа, навел свои храбрые полки на землю Половецкую за землю Русскую" [6, с. 36]). Контроверза Расхождение в позициях и суждениях, разногласие, идеологический конфликт, известный читателю не только по репликам героев произведения, но и из Летописного свода, исторических документов и исследований академика Д.С. Лихачева. , возникшая между князем Игорем и князем Киевским Святославом, семантически близка контроверзе в евангельской притче: в обоих нарративах проявление индивидуальности (самостоятельности) вступает в противоречие с общегосударственной/ общечеловеческой установкой - на духовный союз поколений и единство человека с Богом-отцом в Притче; в "Слове" - на единство с Киевским князем (политическая подоплека - феодальная верность), единство Русской земли, союз русских князей. Наличие двух структурных составляющих в нарративах Притчи и "Слова" порождает ситуацию выбора пути - следовать традиции (в Притче)/проявить послушание (в "Слове") или идти собственной дорогой (в Притче)/добывать себе славу (в "Слове"). Игорь является носителем представлений княжеской чести и славы, ориентированных на добывание себе славы, чести, хвалы ("показать мужество"), и поэтому преследует личный интерес. Его сознание сформировано исторической эпохой, допускающей формулу поведения "Это мое, а то тоже мое" [Там же, с. 40]. Д.С. Лихачев в связи с этим говорит о заблуждениях эпохи, сыном которой является князь Игорь, "заботящийся о своей чести больше, чем о чести родины" [3, с. 129]. Координата смыслового пространства "блудный" за счет расширения смысла от значений "блуждающий в пространстве" и "совершающий грех" до значения "заблуждающийся" становится смысловой вариацией, порождаемой произведением. Носителем кодекса княжеского поведения, ориентированного на сохранение единства Русской земли, человеком, преследующим государственный интерес, является Святослав. Через образ Святослава-властителя, осуждающего Игоря и ликующего в финале, репрезентируется семантически целостный образ идеального разрешения конфликта поколений, образ, несущий функцию объединяющего начала в конкретном фабульном выражении. Ключевой для сюжета мотив "отец - дети" событийно развертывается, программирует и обусловливает развитие столкновения интересов Святослава и Игоря.

Ситуация выбора пути, в которой "ум князя уступил желанию", перерастает в самовольный поход.

Движимый жаждой воинской славы, гордостью и личностными амбициями, герой "отпадает" от "отца" Святослава и отца-Бога. А.А. Косоруков указывает на политическую ограниченность и духовное невежество Игоря, выраженное в небрежении к земной и Небесной Иерархии власти. "…Отвергнув предупреждения высших Сил, он в решающий час лишил себя Их помощи" [2, с. 94-95]. Отказ от Бога героя-язычника-христианина носит временный характер.

Положение блудного сына, в котором оказывается князь Игорь по отношению к старейшему из русских князей, Святославу, названному в тексте "отцом" Игоря и Всеволода, определяет и характер поведения героя. В "Слове" наблюдается устремленность к поведенческому канону инварианта (выраженному в обретении духовного единения), символическая природа и мифопоэтическая топография которого совпадают с литературным памятником Древней Руси (работа свинопасом - седло невольника; своя земля - чужая земля). Оба текста посвящены вечной теме взаимоотношений поколений.

Мотив своеволия "продвигает" повествование, развертывает перспективу событийного развития [5, с. 13] и дает возможность углубления в сознание героя. Своеволие сменяется горькой судьбой - долей. "…Пир закончили храбрые русичи, сватов напоили, а сами полегли за Русскую землю. Никнет трава от жалости, и дерево от горя к земле склонилось. <…> Тоска разлилась по Русской земле, печаль обильная течет среди земли Русской. <…> Игорь и Всеволод, обособившись, зло разбудили, которое прежде успокоил отец их, Святослав грозный великий Киевский. <…> Уже пала хула на хвалу, уже набросилась нужда на волю, уже низринулся Див на землю" [6, с. 39-41]. Диалектическая диада "воля - доля" также отсылает читателя к мифологическому источнику и коррелирует с его структурой. Тема горькой судьбы Игоря и всей Русской земли представлена через развернутую в тексте тему плача (плач всей земли - плач Святослава - плач Ярославны). Факт пленения героя и гибель целого войска - знак беды и поражения. Устремления героя с проявленным индивидуальным началом, связанные со стяжательством личной славы, преумножением чести и нарушением запрета, приводят к отрицательному результату в биографии Игоря, сопряженному с поражением и осознанием вины: горькая доля семантически дополняется значением претерпевания бедствий.

Обращение к помощи высших светлых сил Ярославны, символизирующей любовь к Родине и веру в светлые Небесные силы, молящей о спасении князя Игоря, становится для героя спасением. "Игорю-князю бог (курсив наш - Э. Р.) путь указывает из земли Половецкой в землю Русскую, к отцовскому золотому столу" [Там же, с. 44]. "Бог открывает человеку заповеди поведения" [3, с. 71] через природу. Указание пути свыше позволило герою в своем сознании смоделировать собственный побег, реализованный с помощью слуги Овлура: "Игорь спит, Игорь бодрствует, Игорь мыслью поля мерит от великого Дона до малого Донца. Уже с конями в полночи Овлур свистнул за рекой; дает князю знать. Князю Игорю не быть в плену!" [6, с. 44].

Фабула повествования инварианта в "Слове" обрастает новыми событиями, через которые в сюжете репрезентируются приращенные мотив побега из плена и мотив погони недругами. Мотив погони как очередное событие в сюжете произведения отражает действие двух актантов с противоположными функциями - того, кто гонится ("По следу Игоря едут Гзак с Кончаком"), и того, кто уходит от погони. А на имплицитное наличие мотива искушения в структуре "Слова" указывает эпизод диалога половецких ханов: "Говорит Кончак Гзаку: "Если сокол к гнезду летит, мы с тобой соколика опутаем красною девицей"" [Там же, с. 45]. Однако мотив искушения не получает своего развития, равно как и мотив покаяния, также входящий в структуру Притчи о блудном сыне. Но фаза покаяния в свернутом и завуалированном виде все же в тексте имеется. Об изменении состояния героя, его духовного статуса и начале нового пути (духовного) свидетельствует исповедальная речь, обращенная к Донцу, символизирующему границу между божьим и загробным, инфернальным мирами. В Притче на изменение духовного статуса указывает исповедальное слово блудного сына: "Отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим" (Лк. 15:21) [4, с. 95]. Оно содержит покаяние в грехе как обязательную составляющую исповеди. О покаянии и признании своей вины князя Игоря говорится и в "Летописце Игоря Святославича" Летописного свода [3, c. 145-175].

Блудный сын в лице князя Игоря эксплицирован в "Слове" в соответствии с требованиями эпохи. Он, как и герой Притчи, проходит путь от несогласия к согласию и духовному единению с князем Киевским и с Богом, о чем свидетельствует приезд Игоря "ко святой богородице Пирогощей". В приезде героя к Богородице Пирогощей реализуется положительное разрешение конфликта поколений, несмотря на несостоявшуюся встречу (=не представленную в тексте) отца-властителя и блудного "сына". В обращении к Богородице Лихачев видит очищение героя через прозрение, осознание исторических корней случившегося, нравственное умиротворение, обретенное в финале произведения [Там же, с. 268]. Возвращение блудного князя Игоря ознаменовывает единение князей, Спасение Русской земли, "спасение мира и окончательное торжество над инфернальными силами" [1, с. 460]. В диалоге с мифом функции образов Святослава и Игоря аналогичны функциям отца и сына в Притче, что свидетельствует о сближении литературного произведения с мифологическим архетипическим сюжетом, заключающим в себе культурный код и создающим ассоциативное поле.

Таким образом, сюжетная структура инварианта в варианте "Слова" претерпела трансформацию: в мотивном комплексе первообраза измененными индивидуальным сознанием неизвестного нам автора предстали мотивы наследства, грехопадения, искушения, возвращения и покаяния; а единая структурная тематическая единица двух текстов сохранила конфликтность взаимоотношений. В конфликте поколений отмечается некоторая логическая незавершенность, объясняемая тем, что текст "Слова" дошел до нас не в первоначальном виде, а с "потерянными" фрагментами.

Список литературы

1. Гаспаров Б.М. Поэтика "Слова о полку Игореве". М., 2000. 605 с.

2. Косоруков А.А. "Слово о полку Игореве", или Каяльский урок русской истории // Древнерусская литература / сост. А.С. Демин. М.: Изд-во МГУ, 2000. С. 91-97.

3. Лихачев Д.С. "Слово о полку Игореве" и культура его времени. Л.: Художественная литература, 1985. 352 с.

4. Новый Завет // Библия. Книги Священного писания. М., 1994. С. 1-303.

5. Силантьев И.В. Сюжетологические исследования. М.: Языки славянской культуры, 2009. 224 с.

6. Слово о полку Игореве: сборник / вступ. статьи Д.С. Лихачева и Л.А. Дмитриева; сост. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева,

Размещено на Allbest.ru