Типология персонажей рассказов М. Горького 1890-х гг.: к вопросу о своеобразии стиля художника

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Типология персонажей рассказов М. Горького 1890-х гг.: к вопросу о своеобразии стиля художника

Филологические науки

Богачкина Светлана

В статье рассматривается один из аспектов стиля Максима Горького в рассказах 1890-х годов - образ человека и способы его создания. На основании содержательных и формальных критериев выделяются два типа героя (герой-«реб?нок» и герой-«животное»), раскрываются особенности их строения. Отмечается, что названные типы складываются постепенно, вырастая из синтетических образов, представленных в более ранних рассказах «Нищенка» и «Мой спутник».

Ключевые слова и фразы: стиль; Максим Горький; ранние рассказы; типология персонажей; образ человека.

Вопрос о своеобразии и типологии горьковских героев остается одним из актуальных в отечественной науке о литературе. К нему обращались и продолжают обращаться ведущие исследователи творчества художника. В их числе - В. А. Келдыш, утверждающий что «через вс? творчество Горького проходят два типа человека - человек Їп?строй души? и цельная личность» [7, с. 12], С. Г. Сем?нова, которая выделяет два типа характера: «прометеистический» Человек и «озорник» (вслед за А. Воронским) [9, с. 271]. Назовем здесь и Л. А. Спиридонову, которая отмечает, что у Горького Человек противопоставлен рабу, герой - мещанину [10, с. 52].

Выбирая для своей типологии различные критерии, все вышеназванные уч?ные сходятся в том, что в основе е? неизменно лежит принцип контраста. Ведь, как справедливо замечает В. А. Калашников, «никто так, как Горький, не проник в душу контраста, не насытил его социальным содержанием. Контрастность стала манерой Горького, его стилем» [6, с. 36]. Тем не менее, когда речь заходит о ранних рассказах писателя, исследователи, как правило, про это забывают. И в центр художественной системы Горького они ставят только фигуру гордого, сильного, свободного человека - образ борца, созидателя или, как определяет его Л. А. Колобаева, героическую концепцию личности [8].

На наш же взгляд, рассказы Горького 1890-х годов, не теряя своей самобытности, органично вписываются в общую траекторию развития индивидуального стиля художника, неся на себе след его чрезвычайно сложной и в высшей степени противоречивой личности [1].

Тяготеющий к противоположным «полюсам», уже в раннем творчестве Горький создает образные ряды, воплощающие две крайности человеческого характера: герой-«хищник» и герой-«реб?нок». При этом следует отметить, что названные типы складываются постепенно, вырастая из синтетических образов, представленных в более ранних рассказах «Нищенка» (1893 г.) и «Мой спутник» (1894 г.).

Главного героя рассказа «Мой спутник» Горький характеризует как «малого наивно-дикого». И это не случайно, ведь характер героя соединяет в себе два начала - звериное («сильное, добродушное животное») и детское («Толстые губы, вместе с поднятыми бровями, делали его лицо детским…» [2, с. 133]). Причем основной акцент автор делает именно на звериной сущности своего персонажа, настойчиво проводя параллели между Шакро и повадками различных животных: «…он сильно голодал и прямо-таки по-волчьи щ?лкал зубами, видя, как кто-нибудь ел» [Там же, с. 134]; «…поматывал своей кудлатой головой, как баран» [Там же, с. 147]; «Шакро ворчал, как испуганная собака» [Там же, с. 148]; «…слушал и вдруг, молча, оскалив зубы и сощурив глаза, кошкой бросился на меня» [Там же, с. 150].

В характере нищенки из одноим?нного рассказа также соединяются детские и звериные черты, и в тексте не раз встречаются сравнения девочки с представителями животного мира: большой бабочкой, избитым сов?нком, кот?нком.

При этом образ девочки является олицетворением уже не только невероятной сложности (как Шакро), но и дисгармонии человеческой личности. Она передается Горьким сочетанием противоположных начал, которое зримо появляется уже в портрете героини. Речь ид?т о красоте, оттеняемой уродством: «…она, несмотря на грязную тряпку, покрывавшую е?, а может быть, благодаря именно этой тряпке, резко оттенявшей цвет и изящество личика, была разительно красива» [Там же, с. 232]. Прич?м писатель целенаправленно подч?ркивает странность и даже нелепость этого сочетания. Например, «…большие синие бархатные глаза -- вс? это в целом и е? лохмотья - делало е? странно похожей на маленькую кучку мусора с расцветшим в центре е? обаятельно и капризно красивым цветком» [Там же].

Заостряя и углубляя ощущение дисгармонии, Горький акцентирует несоответствие внешнего облика героини и е? внутренним миром: «Синие детские глазки были широко раскрыты, серь?зны и не по-детски решительны» [Там же, с. 239]; «Ворует!.. воровка!!» - произн?с про себя Павел Андреевич и почувствовал, что эти два слова неприложимы к девочке с золотыми кудрями» [Там же, с. 241].

Несмотря на определ?нные расхождения, образы Шакро и нищенки решительно отличаются от других персонажей горьковских рассказов 1890-х гг. своей «неисчерпанностью», т.е. противоречивостью и неоднозначностью для окружающих и самого художника. «Как бы он ни думал, ему не исчерпать этого вопроса о девочке, что-то оста?тся, уклоняясь от определения словами, что-то такое смутное, неприятное...» [Там же, с. 237], - говорит автор о Павле Андреевиче, отражая тем самым и собственную позицию. Это побуждает писателя сомневаться в возможности «исчерпать» вопрос о человеке: «Наряду с гимном беспредельным возможностям человеческого разума, Горький <…> нередко склонен был констатировать в своем художественном творчестве не только детерминированность человеческой психики, но и наличие <…> «пот?мок души» [5, с. 40].

Сказанное позволяет нам сделать вывод, что свой творческий поиск Горький начинает с образов, стилевой рисунок которых ещ? не нес?т в себе качество «сверхопредел?нности», безошибочно отмечаемое исследователями (Е. Б. Тагер [11], Л. А. Колобаева [8]).

В дальнейшем, стремясь к большей определ?нности творимой им художественной формы, Горький решительно разводит в своих персонажах «звериное» и «детское» начала, что и приводит его к созданию двух диаметрально противоположных типов: героя-«хищника» и героя-«реб?нка».

К типу героя-«реб?нка» относятся Гаврила («Челкаш, 1894 г.), Мишка («Дело с застежками», 1895 г.),

Коновалов («Коновалов», 1896 г.), Федька («Трубочист», 1896 г.), Ефимушка («Товарищи», 1897 г.), Кирилка («Кирилка», 1899 г.). Все они люди простодушные и незамысловатые, чистые душой и подчас имеющие репутацию блаженных. Именно в уста Ефимушки Горький вкладывает слова: «Простой я, главная причина. Иные люди говорят вс? с подходцем да с хитрецой, а мне -- чего? Я человек один на свете. Хитровать будешь -- умр?шь, и правдой жить будешь -- умр?шь. Так я вс? напрямки больше!» [3, с. 98]. И это далеко не случайно, ибо простота - это качество, которое писатель ценил и в творчестве, и в людях.

Внешние признаки героя такого типа - ясные глаза (голубые или синие), кроткая улыбка, а также весьма часто - здоровье и физическая сила. Всем этим признакам отвечают и Гаврила (человек «с большими голубыми глазами, смотревшими на Челкаша доверчиво и добродушно»), и Мишка, который «молчал и хлопал своими голубыми глазами, то и дело улыбаясь доброй, умиротворяющей улыбкой» [Там же, с. 76].

Яркий пример того, как «строится» подобный образ, являет собой Коновалов из одноименного горьковского рассказа. В облике этого богатыря «проглядывает что-то детское, душевная чистота и ясность» [8, с. 291]. Автор не раз прямо называет его «реб?нком»: «…было приятно смотреть на этого гигантского реб?нка» [4, с. 25]; «…книга стала для него тем, чем становится иногда волшебная сказка для впечатлительного реб?нка» [Там же, с. 27]. Причем, что чрезвычайно показательно для стилевой формы раннего Горького, именно это качество выделяет в себе и сам персонаж, подтверждая и заостряя оценку автора: «Я… бывало, прям как пятилетний реб?нок перед ней» [Там же, с. 34]. И вновь внутреннее сходство с реб?нком подтверждается и заостряется автором внешней деталью - «детские ясные глаза», которые привлекают внимание рассказчика.

Противоположный тип героя-«животного» писатель сравнивает с хищником. Если во внешнем облике героя-«реб?нка» Горький сглаживает резкость и агрессию, то здесь, наоборот, подч?ркивает ее. Отсюда - акцент на зубы (оскаленные или стиснутые), прищуренные, горящие злобой глаза и нервные движения. Главной ценностью для таких персонажей является свобода. К их числу отнес?м Рыжика («Убежал», 1893 г.),

Емельяна Пиляя («Емельян Пиляй», 1893 г.), Семагу («Как поймали Семагу», 1895 г., Григория Орлова («Супруги Орловы», 1897 г.), Мальву («Мальва»). И, безусловно, абсолютным проявлением этого человеческого типа является вор Челкаш («Челкаш, 1894 г.). Писатель решительно заостряет доминантное свойство изображаемой личности, используя для этого прямой тавтологический повтор: «хищное лицо», «хищный нос», «хищная худоба», как у «степного ястреба». Стремясь максимально прояснить найденную черту, Горький также тиражирует в тексте птичьи характеристики: «цепкие пальцы», «холодные глаза», «ястребиные очи». Более того, герой отождествляется не только с хищной птицей, но и со зверем благодаря своему оскалу. Прич?м этот оскал может выражать как иронию («…оскалил зубы в насмешливой улыбке»), так и гнев («…зло оскалив зубы, смеялся…»). Все это говорит о том, что данный жест является для горьковского героя естественным и органичным проявлением его натуры. Это подтверждает следующий фрагмент текста: «Челкаш, оскалив зубы, приподнял голову, огляделся вокруг и, прошептав что-то, снова ул?гся...» [3, с. 33]. горький рассказ персонаж образ

На первый взгляд, то есть по внешним признакам, Мальва не вписывается в ряд «хищников». Но она близка им по своему внутреннему состоянию. Е. Б. Тагер отмечает «психологическое родство», «эмоциональную гармонию образов» Мальвы и Челкаша [11, с. 106]. Как и последний, Мальва дорожит своей независимостью и готова ради не? пожертвовать любовью и семь?й: «Я сама себе барыня и никого не боюсь»; «Никого я вас не люблю». Она сравнивает себя с птицей: «Как чайка, куда захочу, туда и полечу! Никто мне дороги не загородит» [4, с. 255]. Последний пример особенно важен, так как в н?м возникает символический образ чайки, максимально ?мко и кратко проявляющий сущностное свойство героини.

Как видим, Горький последовательно и целенаправленно проводит в тексте рассказов свою стилевую «линию». Конечно, такой способ строения образа приводит к определ?нному его упрощению. Он становится однообразным и предсказуемым, но вместе с тем убедительным, ясным и запоминающимся. Создание галереи родственных типов, тиражирование похожих характеров позволяет Горькому максимально обнажить суть человеческой души - цельной, верной себе, лиш?нной противоречий, а значит, прочной и надежной. Именно такой, согласно философским и творческим взглядам художника, должна быть душа Человека, стоящего в центре художественной системы автора.

Список литературы

1. Белоусова Е. Г. Русская проза рубежа 1920-1930-х годов: кристаллизация стиля (И. Бунин, В. Набоков, М. Горький, А. Платонов). Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 2007. 272 с.

2. Горький М. Полн. собр. соч.: в 25-ти т. М., 1968. Т. 1. 590 с. 3. Горький М. Полн. собр. соч.: в 25-ти т. М., 1969. Т. 2. 656 с.

3. Горький М. Полн. собр. соч.: в 25-ти т. М., 1969. Т. 3. 599 с.

4. Ермакова М. Я. Роль М. Горького в модификации философского романа ХХ века // Горький и его эпоха: материалы и исследования / Рос. АН; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; под ред. В. С. Барахова. М.: Наследие, 1995. Вып. 4. 262 с.

5. Калашников В. А. М. Горький и герои его ранних рассказов. Минск: Изд-во БГУ, 1975. 152 с.

6. Келдыш В. А. О ценностных ориентирах в творчестве Горького // Горький и его эпоха: материалы и исследования / Рос. АН; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького; под ред. В. С. Барахова. М.: Наследие, 1995. Вып. 4. 262 с.

7. Колобаева Л. А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX-XX веков. М.: Изд-во МГУ, 1990. 333 с.

8. Сем?нова С. Г. Мыслительные диапазоны в творчестве М. Горького // Сем?нова С. Г. Русская поэзия и проза 1920-1930-х годов. Поэтика - Видение мира - Философия. М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2001. 590 с.

9. Спиридонова Л. А. «Я в мир приш?л, чтобы не соглашаться…». Ранние романтические произведения М. Горького // Рус. словесность. 1999. № 3. С. 50-53.

10. Тагер Е. Б. Избранные работы о литературе. М.: Сов. писатель, 1988. 506 с.

Размещено на Allbest.ru