Возникновение комического эффекта вследствие нарушения кореференции имен в немецком прозаическом шванке

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВОЗНИКНОВЕНИЕ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА ВСЛЕДСТВИЕ НАРУШЕНИЯ КОРЕФЕРЕНЦИИ ИМЕН В НЕМЕЦКОМ ПРОЗАИЧЕСКОМ ШВАНКЕ

Рохлина Татьяна Александровна

Рассматривая структуру художественного текста с позиций когнитивно-дискурсивной парадигмы, необходимо принимать во внимание проблему представления знаний человеком: с какой целью и в какой форме происходит их передача. В соответствии с этим актуальным представляется проблема изучения категорий, идентифицирующих объекты окружающего мира. Одной из таких категорий является референция.

Данная категория играет важную роль в интерпретации комического дискурса, поскольку она позволяет определить круг тем и проблем, входящих в область смешного, способствует установлению объектов действительности и их свойств, представляющих интерес с точки зрения комического.

Истоки теории референции восходят к Античности, когда философов интересовал вопрос об отношении между вещами и словами. Проблема референции соприкасается со многими традиционными философскими вопросами (тождество, индивидуализация, априорное и апостериорное и др.) Интерес лингвистов к референции проявился в связи с появлением работ Г. Фреге («Значение и смысл»), теории дескрипций философалогика Б. Рассела и усилился в связи с лингвистическим поворотом в философии.

Первоначально в рамках теории референции рассматривали проблемы семантики, описывая при этом, каким образом соотносятся лингвистический объект и референт - объект действительности (Г. Фреге, Б. Рассел, У. Куайн), приписывая, таким образом, референции статус категории чисто языковой системы.

С критики П. Ф. Стросоном теории дескрипций Б. Рассела началась прагматизация теории референции, где ей отводится место среди категорий речи (а не языка) [2, с. 11-12].

В современной науке под референцией понимают «отнесенность актуализованных (включенных в речь) имен, именных выражений (именных групп) или их эквивалентов к объектам действительности (референтам, денотатам)» [Там же, с. 6].

Н. Д. Арутюнова, рассматривая референцию с прагматических позиций, выделяет следующие ее виды, которые различаются по их отношению к фонду знаний собеседников:

1)идентифицирующая референция, при которой предмет известен как говорящему, так и адресату;

2)референция, при которой предмет известен только говорящему;

3)референция, при которой предмет не входит в фонд знаний собеседников [Там же, с. 20-31].

Обмен информацией не является чисто вербальным процессом, поскольку в коммуникации важную роль играет человеческий фактор, следовательно, присутствуют этнопсихологический и социальный аспекты, непосредственно не связанные с вербальной составляющей речевых актов. Для достижения взаимопонимания коммуниканты должны иметь общий набор пресуппозиций, которые понимаются и как «коммуникативно нерелевантные» компоненты значения предложения или слова, обеспечивающие верное соотнесение слова с денотатом, так и «представление говорящего о степени осведомленности адресата речи» [3, с. 89]. Если не учитывать нюансы, возникающие в восприятии явлений и процессов, они могут привести к искажению смысла высказывания и вследствие этого - к коммуникативной неудаче [1, с. 54-57], под которой понимается «сбой в общении, при котором определенные речевые произведения не выполняют своего предназначения» [4, с. 23].

О. И. Москальская рассматривает понятие текстового референта, появившееся в связи с применением теории референции к тексту, и связанные с ним процессы введения референта в текст и сигналы кореференции. Под кореференцией понимается тождество референции слов, то есть «соотнесение данных слов (имен нарицательных и собственных, а также замещающих их местоимений) на протяжении сверхфразового единства с одним и тем же предметом» [5, с. 20]. В качестве обозначения референта исследователь рассматривает имена существительные и личные местоимения в качестве их заместителей [Там же, с. 106].

Введение текстового референта происходит посредством неопределенного артикля, в дальнейшем он сопровождается определенным артиклем или замещается местоимением, которые обозначаются в качестве сигналов кореференции [Там же], однако идентификация текстового референта возможна во вводном предложении в том случае, если референт назван именем собственным или если знание о нем входит в «общий культурный фонд знаний» адресата [Там же, с. 108].

Явление референции получило освещение в работах немецких исследователей (В. Дресслер, Г. Вайнрих, Г. Фатер, С. Шмидт, К. Браунмюллер и др.). Широкое понимание референции представлено в работах Г. Фатера, который утверждает, что референция может осуществляться не только к предметам (включая людей) и абстрактным процессам, выраженным именными группами, но также и к состояниям, деятельности, качествам, а следовательно, референтным потенциалом обладают глагольные группы и группы с именами прилагательными [10, S. 11]. В своей работе Г. Фатер придерживается определения кореференции, данное Т. Трейном, который понимает под кореференцией референцию нескольких языковых выражений к одному и тому же внеязыковому (точнее, внетекстовому) объекту - референту [9, p. 10].

Важность однозначности восприятия референта подчеркивает также К. Браунмюллер, утверждая, что она оказывает решающее значение для успешного акта коммуникации [6, S. 56].

В рамках данной статьи мы рассматриваем референцию имен и механизмы нарушения их кореференции как средство создания комического эффекта в немецком шванке, поскольку основным средством именования референта в текстах исследуемого жанра является имя существительное.

Чаще всего, комический эффект возникает в середине или концовке произведения, в тех композиционных элементах текста, для которых характерна идентифицирующая референция. Данный вид референции осуществляется посредством имени существительного, местоимения или именной группы с определенным артиклем или указательным местоимением, которые являются сигналами кореференции и указывают на то, что о данном объекте сообщалось ранее в тексте.

(1) «Etwa ein Jahr darauf traf der Doktor zufдllig die Frau, grьвte sie und lдchelte. Das trieb er zum wiederholten Male, so dass die Frau annahm, dass es nicht mit rechten Dingen zugegangen war, wie man so sagt» [7, S. 138]. / «Примерно через год доктор случайно встретил ту женщину, поздоровался с ней и усмехнулся. Он сделал это не впервые, и женщина подумала, что здесь, как говорится, дело нечисто».

Смех вызывает, прежде всего, неверная идентификация референта одним из собеседников, вызванная нарушением кореференции, которое, в свою очередь, основано на совпадении именований для разных объектов действительности. Однако механизмы нарушения кореференции могут быть различными. Так, следует различать преднамеренное введение адресата в заблуждение или непреднамеренную коммуникативную неудачу.

1. Преднамеренное введение адресата в заблуждение заключается в том, что говорящий намеренно не сообщает адресату какие-то свойства предмета, известные ему. К. Браунмюллер называет данное явление непрозрачной референцией («undurchsichtiges Referieren») [6, S. 89]. Она находит выражение в тексте при помощи различных языковых средств.

Так, например, в данную группу можно отнести именование референта посредством метафоры:

(2) «Das nahm die Jungfrau bald wahr und gab an, sie hдtte alle Barschaft in einem Tisch, den sie auf hundert Gulden schдtze. Als nun der Junge solches hцrte, dass sie einen Tisch fьr hundert Gulden hдtte, nahm er sie gleich zu der Ehe.

Und zu einer Zeit kam er zu ihr in das Haus. Da aв sie eine Suppe, die hatte sie vor sich auf dem Schoв. Der gute Gesell fragte sie, wo sie den Tisch habe, da sie doch auf dem Schoвe двe. „Ja?, sprach sie, „das ist der Tisch, worauf ich esse. Der ist hundert Gulden wert?» [7, S. 203]. / «Девушка это заметила и сказала, что все ее деньги - это стол, ценой в сто гульденов. Когда юноша услышал, что у нее есть стол за сто гульденов, он тотчас же взял ее в жены.

Как-то раз он пришел к ней в дом. Она ела суп, тарелку с которым держала на коленях. Юноша спросил, где же находится ее стол, если ей приходится обедать на коленях. „Да', ответила девушка, 'это и есть тот стол, за которым я обедаю. И он стоит сто гульденов'».

Девушка, желая произвести впечатление на жениха, заявляет, что имеет в качестве приданого стол («der Tisch») за сто гульденов, однако на самом деле она такого стола не имеет. Это становится понятным в концовке шванка, где существительное «der Tisch» употреблено по отношению к ее коленям, на которых она обедает.

С лексико-стилистических позиций комический эффект в приведенном примере строится на разнице в значениях (прямом и метафорическом) одного и того же существительного «der Tisch».

С позиций референции имеет место обращение к двум различным референтам, имеющим сходную характеристику («предназначенный для еды») и обозначенным одинаковыми именами. Имя референта, «der Tisch», служащее его идентификации, в реплике девушки не удовлетворяет объекту, обозначенному им. Восприятие референта молодым человеком движется от именования предмета к его идентифицирующим признакам - «предмет мебели, предназначенный для еды». Употребляя существительное «der Tisch» по отношению к коленям, девушка исходит только из одного признака референта - она на них обедает, таким образом, намеренно скрывая от адресата свойства объекта («предмет мебели»), необходимые для его правильной идентификации.

Другим способом выражения намеренного введения адресата в заблуждение является представление нового референта в качестве известного. Данный вид референции реализуется в языке главным образом посредством употребления определенного артикля вместо неопределенного при сходстве имен существительных или при помощи прономинализации без предварительного именования референта именем существительным или именной группой.

В шванке В. Шуманна «Von einem Bauern, drei Pfaffen und einem Landsknecht» / «Об одном крестьянине, трех священниках и ландскнехте» действие разворачивается вокруг трех священников, пришедших в гости к женщине с целью соблазнить ее, и которых она по совету мужа топит в бочке с водой. Чтобы избавиться от мертвецов, муж просит проходящего мимо ландскнехта сбросить одного из них в реку. После того, как просьба выполнена, мужчина, показав ландскнехту второго священника, обманывает его, говоря, что утопленник вернулся, так же он поступает и с третьим священником. После того, как ландскнехт сбросил в реку всех троих священников, ему на обратном пути встречается священник на лошади. Подумав, что мертвец вновь ожил, ландскнехт хватает его и сбрасывает в реку вслед за остальными.

(3) «Da fing der Bauer an und sprach: „Es ist ein Pfaffe (1) in mein Haus gekommen und hat mir mein Weib wollen notzwingen. So bin ich dazugekommen und habe ihn (1) gleich in das Faв geworfen, darin ist er (1) ertrunken.? Damit zog er den einen (1) aus dem Faв. „Wenn du ihn (1) nun wolltest in das Wasser tragen, das die Mьhle treibt.?… Also nahm er [der Landsknecht] den Pfaffen (1) auf den Rьсken und lief mit ihm (1) zum Wasser, warf ihn (1) hinein, dass das Wasser ьber ihm (1) zusammenschlug und sprach: „…Willst du (1) buhlen und weiв den Reim nicht!? … Dieweil hatte der Bauer den anderen (2) aus dem Faв getan … sprach der Bauer: „Hast du ihn (1) hineingeworfen?.. Er (1) ist aber wieder da.? Der Landsknecht spach: „Ei, er (1) ist des Teufels!? - „Sieh zu, ob er (1) nicht hinter der Tьr steht.? Und als ihn (2) der Landsknecht sah, sprach er: „Ei nun, so schдnde dich (1, 2)

Gott! Ich weiв, dass ich dich (1, 2) hab hineingeworfen.?…

Da lief ihm [dem Landsknecht] der Bauer entgegen und sprach: „Wie tust du doch? Es stehet der Pfaffe (1, 3) wieder hinter der Tьr!? Der Landsknecht sprach: „Hat uns der Teufel mit dem Pfaffen (1) beschissen? Nun, so will ich ihn (1, 3) hinaustragen…?

Als er [der Landsknecht] im Heimgehen war, da kam von ungefдhr ein Pfaffe (4) geritten… Als ihn (4) der Landsknecht sah, meinte er, es wдre der Pfaffe, den er hatte sollen in das Wasser werfen (1). Er fing an zu fluchen und zu schwцren: „Du (1, 4) heilloser Schelm und Bцsewicht, kein Wunder, dass du (1, 4) allezeit eher in des Bauern Haus bist denn ich, weil du (1, 4) zu reiten hast?» [Ibidem, S. 256-258]. / «Тогда крестьянин заговорил: „В мой дом пришел священник (1) и захотел соблазнить мою жену. Вошел я и бросил его (1) в бочку с водой, там он (1) и утонул?. С этими словами он вытащил священника (1) из бочки. „Если бы ты сбросил его (1) в реку, где стоит мельница…? Он [ландскнехт] взвалил священника (1) на спину и побежал с ним (1) к реке, сбросил его (1) туда, так, что вода поглотила его (1), и произнес: „… Ты (1) захотел распутничать, а толку в этом не знаешь!?

Тем временем крестьянин достал из бочки второго (2)… и спросил: „Ты сбросил его (1)?.. А он (1) вернулся?. Ландскнехт сказал: „Да он (1) от дьявола!? - „Посмотри, не стоит ли он (1) за дверью?. Когда ландскнехт его (1, 2) увидел, то произнес: „Чтоб тебя (1, 2)! Я же точно сбросил тебя (1, 2)…?

Тогда крестьянин выбежал ему [ландскнехту] навстречу и заговорил: „Как же так? Священник (1, 3) снова стоит за дверью!? Ландскнехт сказал: „Неужели черт наслал на нас священника (1)? Я отнесу его (1, 3)…?

На обратном пути ему [ландскнехту] встретился священник (4) на коне… Когда ландскнехт его (4) увидел, он подумал, что это был тот самый священник, которого он сбросил в реку (1). Он принялся ругаться: „Ах ты (1, 4), злодей и мошенник! Неудивительно, что ты (1, 4) добираешься до крестьянского дома быстрее меня, ведь ты (1, 4) же скачешь верхом?».

В скобках цифрами отмечено обращение к 1-му, 2-му, 3-му или 4-му референту (священнику), две цифры через запятую указывают на ошибочную (с точки зрения ландскнехта) и верную идентификацию соответственно. В данном шванке разные референты имеют одно и то же именование - «der Pfaffe», на употреблении которого основан комический эффект.

Определенный артикль перед именем существительным и прономинализация без первичного обозначения референта посредством именной группы являются сигналами повторного обращения к референту. В приведенном примере при сходстве имени существительного «Pfaffe», но при разнице референтов, обозначаемых этим именем, а также при употреблении определенного артикля и местоимения «er» в реплике крестьянина, при восприятии ландскнехтом происходит неверная идентификация референта: новый объект действительности воспринимается как уже известный вследствие намеренного сокрытия говорящим признака неизвестного. Неправильная идентификация референта отражена в репликах ландскнехта также посредством определенного артикля и прономинализации.

2. Обращение коммуникантов к различным референтам при сходстве имен может носить непреднамеренный характер, и возникает вследствие неосведомленности одного из коммуникантов относительно ситуации общения, контекста, пресуппозиций других коммуникантов, то есть сообщенные говорящим характеристики объекта недостаточны для его идентификации адресатом. К. Браунмюллер называет данное явление неопределенной референцией («nicht-definites Referieren») [6, S. 91].

Указанный механизм формирования комического эффекта задействован в следующем примере:

(4) «Der Dieb rumpelte ьber die Totenbeine herab und fragte mit leiser Stimme, da er meinte, sein Gesell wдre da und hдtte den Hammel: „Ist er auch feist?? Dem Pfaffen ward so Angst, dass er das Podagra vergaв und dahinlief, als wдre er unsinnig. Der Dieb hernach meinte, sein Gesell wolle den Hammel allein behalten, lief ihm nach und schrie: „Hab ich keinen Teil daran?? - „Nein?, sagte der Pfaffe, „du bцser Geist, dir soll kein Teil werden?» [7, S. 147]. / «Вор с грохотом скатился с мертвецких костей и спросил тихим голосом, подумав, что пришел его напарник и принес барана: „Он жирный?? Священнику стало так страшно, что он забыл про подагру и побежал прочь, как сумасшедший. Вор подумал, что его товарищ хочет съесть барана в одиночку, побежал следом за ним, крича: „Разве ты не разделишь его со мной?? - „Нет?, ответил священник, „тебе, дьявол, не достанется ни кусочка?».

Местоимение «er» употребляется в отношении двух различных объектов действительности - барана и священника. Оба референта мужского рода (der Hammel, der Pfaffe) и удовлетворяют употребленному именованию. Однако отсутствие уточнения посредством имени существительного для правильной идентификации референта заставляет обратиться коммуникантов к пресуппозициям. То есть в данном случае значительную роль играют экстралингвистические факторы, а именно отсутствие у говорящего и адресата исчерпывающего знания о ситуации. Личное местоимение без уточняющей именной группы не предоставляет полной информации одному из собеседников, вследствие чего возникает коммуникативная неудача.

Поскольку характерной чертой жанра шванка является противопоставление персонажей, а описываемое действие ведет к победе одного и разоблачению другого, порождая смех [8, S. 138], неверная идентификация референта одним из коммуникантов способствует возникновению превосходства над ним другого персонажа и вызывает комический эффект в тексте.

Анализ референтов и референтной структуры шванка служит не только раскрытию механизмов формирования комизма произведения, но и способствует установлению тем, имеющих особое значение для бюргеров XV-XVI вв., выявлению специфичности репрезентации жанровых особенностей шванка как комического произведения на текстовом уровне и в итоге ведет к раскрытию своеобразия мировосприятия немецкоязычной общностью в эпоху Возрождения, что вносит вклад в составление европейской картины мира данного периода.

германистика референция комический текстовый

Список литературы

1.Артемьева Ю. В. Акты референции в телевизионном дискурсе: дисс. … к. филол. н. Тверь, 2001. 133 с.

2.Арутюнова Н. Д. Лингвистические проблемы референции // Новое в зарубежной лингвистике. Логика и лингвистика (Проблемы референции). М.: Радуга, 1982. Вып. 13. С. 5-41.

3.Арутюнова Н. Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике // Известия АН СССР. Серия лит. и языка. 1973. Т. 32. № 1. С. 84-89.

4.Городецкий Б. Ю. Компьютерная лингвистика: моделирование языкового общения // Новое в зарубежной лингвистике. Компьютерная лингвистика. М.: Прогресс, 1989. Вып. 24. С. 5-31.

5.Москальская О. И. Грамматика текста (пособие по грамматике немецкого языка для ин-тов и фак. иностр. яз.): учеб. пособие. М.: Высшая школа, 1981. 183 с.

6.Braunmьller K. Referenz und Pronominalisierung: zu den Deiktika und Proformen des Dt. Tьbingen: Niemeyer, 1977. 212 S.

7.Das Volk, das lacht. Deutsche Schwдnke des 15. und des 16. Jahrhunderts / Ausgewдhlt, in heutige Sprachform gebracht, eingeleitet und erlдutert von G. Jдckel. Berlin: Rьtten & Loening, 1966. 398 S.

8.Deufert W. Narr, Moral und Gesellschaft. Grundtendenzen im Prosaschwank des 16. Jahrhunderts. Bern - Frankfurt/M: Lang, 1975. 158 S.

9.Thrane T. Referential-Semantic Analysis. Aspects of a Theory of Linguistic Reference. Cambridge: University Press, 1980. 256 p.

10.Vater H. Einfьhrung in die Raum-Linguistik. 2. Aufl. Efferen: Gabel, Hurth, 1991. 107 S.

Размещено на Allbest.ru