"Странный" герой-ребенок В.М. Шукшина: типология характеров

Размещено на http://www.allbest.ru/

«СТРАННЫЙ» ГЕРОЙ-РЕБЁНОК В. М. ШУКШИНА: ТИПОЛОГИЯ ХАРАКТЕРОВ

Октябрьская Ольга Святославовна

Типология характеров героев В. М. Шукшина интересовала критиков и литературоведов с самого момента появления произведений этого писателя. К этой проблеме обращались В. А. Апухтина [1], В. И. Коробов [3], В. Ф. Горн [2] и другие. Исследователи не раз отмечали наличие необычного героя у В. М. Шукшина. Это герой, не вписывающийся в общую систему координат, воспринимающийся странным и среди своего окружения, и в читательской среде, и с точки зрения обыденного сознания. Такой персонаж очень эмоционален, легкораним, полностью подчин?н эмоциональной стихии. Этот характер весьма напоминает детский тип сознания, где тоже на первый план выходит эмоциональная составляющая. Кроме того, типы характера, выявленные в произведениях В. М. Шукшина, очень напоминают основные типы детской характерологии. Прежде всего, речь ид?т о реб?нке, который самоутверждается в поступке, в действии. Для иного типа детского сознания более характерно размышление, рассуждение. Порой реб?нок близок к поистине философским рассуждениям и даже открытиям. Мечты и фантазии - важная составляющая детского мышления. Эти особенности детского характера выявлял в своих исследованиях К. И. Чуковский [5]. Реб?нок может жить в придуманном им мире, где ему уютно и комфортно. Все эти типологические особенности проанализированы в работах как литературоведов, так и психологов, к примеру В. Мухиной [4]. Сходные ситуации и похожую типологию характеров можно увидеть и в произведениях В. М. Шукшина, где можно выявить аналогичную характерологию.

Прежде всего, это герой-деятель, для которого главное - совершить поступок ? и тем самым проявить себя. Амплитуда колебаний полезности или вреда этого поступка может быть самой широкой. Как правило, этот поступок ярок и значим. В то же время он может быть как сиюминутен, случаен, так и глубоко продуман. Герой Шукшина может спасти людей от гибели, предотвратив пожар на бензоколонке, а может «срезать» того, кто задрал нос выше «ватерлинии», может истратить все деньги на то, чтобы доставить жене радость - купить красивые сапожки, а может устроить драку и получить тюремный срок. Такой герой способен и разрушить церковь, и поднять весь народ за свободу и волю против бояр и князей. Этот герой нес?т как созидательную, так и разрушительную силу. Он очень эмоционален в своих поступках. Конечно, автор ч?тко расставляет акценты, и все его симпатии на стороне того, кто совершает праведный или просто благой поступок. Но многое оценить писатель доверяет читателю. Кроме того, сам герой, совершающий поступок, не всегда ч?тко осозна?т мотивы собственных поступков. Не случайно на вопрос корреспондента, что заставило Гриньку Малюгина броситься к горящей машине и отвезти е? подальше от бензохранилища, ответил кратко: «Дурость» [6, т. 2, с. 124]. Душа этого героя полна противоречий и терзается разного рода искушениями и грехами. Нравственность или безнравственность, то есть качество, поступка самому герою не всегда возможно оценить объективно. В этом ему на помощь приходит автор. Но в то же время герой может осознавать необходимость совершения того или иного поступка. Почему такого героя можно назвать странным и необычным? Часто мотив его поступка непонятен окружающим, часто ид?т вразрез с общими представлениями о нормах и правилах. Он не вписывается в привычные рамки, выламывается из них.

Вторым типом «странного» героя можно считать героя-философа. Он менее деятелен, его кипучая энергия уходит на другое. Он размышляет о важных проблемах, о государственном устройстве, стремится создать собственную концепцию жизни. Так, Николай Николаевич Князев пишет трактат о государстве, о важности каждого «кирпичика» в общем здании. Его трудолюбию и усидчивости можно только позавидовать, но его упрямство и назойливость оказываются притчей во языцех («Штрихи к портрету»). Философствующий герой любит порассуждать и о вечном, и о сиюминутном и насущном. Он размышляет об устройстве мироздания, роли добра и зла и их соотнес?нности друг с другом (поп из рассказа «Верую!»). Конечно, такой герой тоже способен на совершение поступка, но интересен он, прежде всего, своими размышлениями о жизни, своей философской позицией, тем более что она имеет свою оригинальную логику и отстаивается до последнего.

В то же время она во многом наивна и алогична, что и вызывает несогласие или недоумение окружающих.

Ещ? одним типом «странного» героя можно условно назвать героя-мечтателя. Такого типа герой часто тоскует. Он не может точно указать причины своей тоски, не всегда может передать словами свои эмоции, не всегда точен даже в оценке своего состояния: «Но у человека есть также - душа! Вот она, здесь, - болит!» («Верую!») [Там же, с. 538]. Шукшинский герой может просто мечтать, фантазировать о важных для него вещах. К примеру, «нелюдимый маляр-шабашник, инвалидный пенсионер» («Генерал Малафейкин») [Там же, т. 3, с. 63] Сем?н Иваныч Малафейкин мечтает о славе и власти над другими, хочет в глазах «усталого собеседника» выглядеть значительным и важным. Серую, невзрачную, обыкновенную жизнь Малафейкин расцветил обыкновенной ложью, так как самореализация этого персонажа кажется ему неудовлетворительной. Похожая ситуация запечатлена в рассказе «Миль пардон, мадам!». Бронька Пупков тоже сочиняет трогательную историю о якобы особом задании. Здесь тоже на первый план выходит явно выдуманная история о покушении на Гитлера, но и для автора, и для читателя Малафейкин и Пупков - фигуры абсолютно разновеликие. Если для Малафейкина самым важным оказывается эгоцентрическое желание продемонстрировать собственную значимость и важность и встать на один уровень с попутчиком, то пафос «вранья» Пупкова совершенно иной. Ему необходимо не просто стать одним из тех, кто вн?с свой вклад в победу над фашизмом (он и так был на фронте санитаром), но и в порыве патриотических чувств приобщиться к общей победе более значительно и весомо. Что самое интересное, Малафейкин явно рисуется, играет, а Пупков проживает свою историю, он действительно верит, что вс? было так, как он и рассказывает. Бронька с неподдельной скорбью переживает свою осечку и неудачу. Для жены и односельчан Пупков «харя… неумытая, скот лесной… глазыньки бесстыжие! Пупок!» [Там же, т. 2, с. 352]. Но автор по-доброму относится к такому фантаз?ру, он понимает широту души этого человека, его искреннее желание быть полезным и нужным в самый ответственный для Родины момент. Хотя идеализировать его нельзя.

Шукшинский герой-мечтатель, герой-фантаз?р может обладать редким качеством - уметь радоваться за другого, сопереживать. Такой персонаж может быть любознательным и пытливым. Ему интересно, к примеру, сколько микробов в капле воды, в стакане, в ложке. Он не просто рассматривает разные жидкости, он уже мыслит себя уч?ным, стоящим на пороге важных открытий. Он самозабвенно рассматривает, что «вытворяют» «эти беленькие», пытается бороться с этим «злом», но быстро сда?тся под натиском жены. Реальность более ж?сткая, чем мечта. Шубки для ребят важнее личных амбиций и мечтаний Андрея Ерина («Микроскоп»). Практически у каждого из шукшинских характеров есть какая-то пота?нная или явная мечтафантазия, которая отличает его от остальных, но в то же время и объединяет с «родственными душами». Это не просто мечтатели, а люди, ценящие первозданную природную красоту, кровно связанные с миром и жизнью природы. Не случайно именно гармоника, наигрывающая страдания, навевает уже седовласому Матвею Рязанцеву, герою рассказа «Думы», воспоминания о детстве, о бешеной скачке на лошади, о чувстве неразрывной связи природы и человека. «Слились воедино конь и человек и летели в черную ночь. И ночь летела навстречу им, густо била в лицо тяжким запахом трав, отсыревших под росой. Какой-то дикий восторг обуял парнишку; кровь ударила в голову и гудела. Это было как полет - как будто оторвался он от земли и полетел. И ничего вокруг не видно: ни земли, ни неба, даже головы конской - только шум в ушах, только ночной огромный мир стронулся и понесся навстречу» [Там же, с. 309]. Помнит Матвей и о трагической причине, по которой скакал тогда ночью в деревню, - умирал младший братишка, помнит и горе, которое пережил тогда и переживает до сих пор. Но сильнее оказывается другое - ликование души от бешеной скачки, игра чувств. Подросток впервые расправил крылья, получил ощущение пол?та души.

Такое же детское ощущение безграничной радости от общения с младшим братишкой, от жизни вообще брат Чудика хранит в памяти много лет. «А помнишь? - радостно спрашивал брат Дмитрий. - Хотя, кого ты там помнишь! Грудной был. Меня оставят с тобой, а я тебя зацеловывал. Один раз ты посинел даже» («Чудик») [Там же, с. 342].

Уметь сохранить в себе эти детские ощущения, остроту чувств и свежесть впечатлений - отличительная особенность шукшинского «странного» героя. Одни персонажи постоянно пребывают в этом состоянии (к примеру, Чудик), другим необходимы особые условия, чтобы проявилась эта детская непосредственность. Третьи хранят е? в памяти как величайшую драгоценность.

И наконец, последний тип «странного» героя Шукшина можно обозначить как герой-счастливец. Этот герой уже не ищет счастья. Он понял, в ч?м оно состоит лично для него. Он очень дорожит этим счастьем, очень жд?т «гостью-минутку», которая дарует ему это блаженство. Как правило, герой оказывается один на один со своими мыслями, думами, переживаниями, размышлениями. Они не тяжелы для него, наоборот, возвышают душу, помогают отвлечься от суеты и обрести пусть минутный, но покой, внутреннюю гармонию и счастье. Герой вс? забывает в этот момент, он закрыт для внешнего мира, даже для близких людей, его не заставишь заниматься чем-то ещ?. Он всего себя до капельки отда?т своему счастью, своему блаженству. Так, герой рассказа «Стенька Разин» не может удержаться ни на одной работе. Его увлечение - вырезание фигурок из дерева - кажется всем несерь?зными игрушками. «Куклы пош?л делать» [Там же, с. 19], - с насмешкой провожают Вас?ку односельчане. Но в этом умении он находит то, чего не видит во всех других видах деятельности: «Души нет в работе» [Там же]. Поэтому обычную житейскую суету он старается пропустить как можно быстрее: «Дома он наскоро ужинал, уходил в горницу и не выходил оттуда до утра: вырезал Стеньку Разина» [Там же, с. 22]. Результат его работы поражает силой и талантом. Автор не рассказывает, какое впечатление оказывает творение Вас?ки, а воссозда?т целую историческую картину, которую с помощью маленькой фигурки удалось воскресить простому деревенскому пареньку. «Стеньку застали врасплох. Ворвались ночью с бессовестными глазами и кинулись на атамана. Стенька, в исподнем белье, бросился к стене, где висело оружие» [Там же, с. 24]. Это увлечение Вас?ки - целый мир, целая жизнь. Но понимает всю глубину этого мира лишь учитель Вадим Захарович. Именно благодаря ему герой понял главную тайну жизни - люди по природе добры, и надо уметь почувствовать их любовь к человеку и миру.

Для шорника Антипа Калачикова такой же страстью была игра на балалайке. «Это была страсть Антипа, это была его бессловесная глубокая любовь всей жизни - балалайка. Антип мог часами играть на ней, склонив на бочок голову, и непонятно было: то ли она ему рассказывает что-то очень дорогое, давно забытое им, то ли он передает ей свои неторопливые стариковские думы» [Там же, с. 155]. И если поначалу игра Антипа раздражала его жену, то в какой-то момент она сама выходит на разговор с мужем, а его игра не только объединила, но и ещ? крепче связала двоих стариков крепким узлом воспоминаний о молодости. Эти воспоминания не всегда оптимистичны и радостны. Они могут быть грустными и минорными, но они всегда светлые, тихие и очень проникновенные. «Антип подкрутил последний колочок, склонил маленькую голову на плечо, ударил по струнам… Заиграл. И в теплую пустоту и сумрак избы полилась тихая светлая музыка далеких дней молодости. И припомнились другие вечера, и хорошо и грустно сделалось, и подумалось о чемто главном в жизни, но так, что не скажешь, что же есть это главное» [Там же, с. 157].

Такое драгоценное состояние тихой радости, блаженства, счастья наиболее ярко запечатлено в рассказе «Ал?ша Бесконвойный». Его субботнее парение в бане напоминает священнодейство, молитву. Перед парением у героя наступает просветление. «И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел» [Там же, т. 3, с. 254]. Свежесть поленьев обозначена знаковыми эпитетами - «чистота сокровенная поленьев», а звук водной струи назван «небесно-чистым». Освещает это действо сакральный символ - огонь. И даже естественная мысль о смерти тщательно изгоняется - «душа воспротивилась дальше» [Там же, с. 264]. В результате наступает блаженное состояние умиротворения и счастья. «Всякое вредное напряжение совсем отпустило Ал?шу, мелкие мысли покинули голову, вселилась в душу некая цельность, крупность, ясность - жизнь стала понятной. То есть она была рядом, за окошечком бани, но Ал?ша стал недосягаем для не?, для е? суетни и злости, он стал большой и снисходительный» [Там же, с. 263]. В основу всего этого Шукшин ставит любовь к людям. И многие шукшинские герои отличаются именно этим качеством. И эта любовь к людям вызывает и счастье, и боль, и тоску - целую гамму самых разных чувств и эмоций.

Таким образом, типология характеров «странных» героев В. М. Шукшина и разнообразна, и во многом едина. Практически все шукшинские характеры детские. Они жизнелюбы и оптимисты. Каждый понимает сво? жизненное предназначение по-своему, но все они выламываются из общепринятых норм и правил. И в этом их яркая индивидуальность.

шукшин странный герой характерология

Список литературы

1.Апухтина В. А. Проза В. Шукшина: учебное пособие. М.: Высшая школа, 1981. 80 с.

2.Горн В. Ф. Характеры Василия Шукшина. Барнаул: Алтайское кн. изд-во, 1981. 248 с.

3.Коробов В. И. Василий Шукшин: вещее слово. М.: Молодая гвардия, 2009. 420 с.

4.Мухина В. С. Возрастная психология. М.: Academia, 2000. 456 с.

5.Чуковский К. И. От двух до пяти. М.: Мелик Пашаев, 2010. 448 с.

6.Шукшин В. М. Собрание сочинений: в 6-ти т. М.: Молодая гвардия, 1992. Т. 2. 588 с.; Т. 3. 607 с.

Размещено на Allbest.ru