Имена (собственные (героя/героини) или нарицательные (название предметов)) могут концентрировать в себе целые сюжеты и выступать в качестве мифопорождающих моделей. "Неомиф реставрирует качества архаического мифа, который сотворял мир и был миром, а точнее, мирами, поскольку архаический миф объединял миры эмпирический и трансцендентальный. Именно это качество выступает основой для идентификации неомифологизма В.В. Набокова" [5, с.25].

Среди основных составляющих неомифологического текста выделим "аналогизирующий принцип, направленный на установление параллелей между современными героями и мифологическими прототипами, равно, как и аналогии между мифологическими событиями и судьбами современных героев; второй принцип можно идентифицировать как метафоризирующий, и он, в свою очередь, направлен на установление коммуникации с архаическим мифом, но взятом как некоторый феномен, вне текстуальной или персонажной конкретики" [Там же].

Неомифологическая концепция солнца - древнейшего космического символа, означающего жизнь, источник жизни, свет, - имеет особую парадигму в интерпретациях легенды о Тристане и Изольде В.В. Набокова. Солярные мифы (термин "солярность" происходит от латинского "sol", "solis") отличаются мифологизацией Солнца и его влиянием на земную жизнь; в них основные персонажи повествования наделяются солярными чертами и, таким образом, отождествляются с Солнцем как мифологическим героем. Особенностью солярных мифов является циклическая концепция событий и времени, включающая смерть героя и его возвращение.

Вл. Соловьев в работе "Красота в природе" (1889 г.) указывает, что "порядок идеи или явления красоты в мире соответствует общему космогоническому порядку, и солярный культ основан на понимании света, солнца как идеи красоты, прекрасного в природе" [6, с.120].

Целью данной статьи выступают анализ солярной концепции (черт сходства и различия) в современных интерпретаций сюжета о Тристане и Изольде, выявление основания для их сближения, а также анализ причин функционирования легенды в истории "большого" художественного времени (термин М.М. Бахтина). Для достижения указанной цели нами решен ряд задач, среди которых изучение генезиса и проблем реконструкции общей сюжетной линии легенды о Тристане и Изольде, рассмотрение солярной символики сюжета в аспекте парадигматического анализа, описание и выявление общего и частного в различных художественных интерпретациях (стихотворение и роман В.В. Набокова, роман Дж. Апдайка).

Осмысление легенды и изложение своих этических позиций в творчестве Набокова получили яркое воплощение в нескольких произведениях. Лирический диптих "Тристан" (1921 г.) отсылает к легенде кельтского происхождения о Тристане и Изольде, интерпретирует образ, ставший мировым литературным символом. "В лирике Набокова собственные имена выступают как сигналы, маркирующие отдаленную эпоху, как знаки сюжета", - указывает в монографии "Поиски ЇЛолитыЎ¬: герой - автор - читатель - книга на границе миров" Я.В. Погребная [4, с.149]. В стихотворении предлагается новое прочтение эпизода, оно, таким образом, является ключом для понимания образа Тристана в прозе Набокова. Тристан изображается как сильный герой и странник.

В цикле стихотворений Набоков акцентирует внимание на ситуации ранения героя отравленной стрелой после страшного боя с Морольтом Ирландским. В "Лолите" на Гумберта проецируется ситуация первых эпизодов кельтской легенды. Сравним: Тристан, страдающий от раны, в которой остался кусочек острия копья Морольта, снаряжает ладью, принесшую его к берегам Ирландии, где Изольда излечивает героя. Гумберт свою страсть к нимфеткам сравнивает с "отравой", которая "осталась в ране", объясняя свое "роковое наваждение" болью от незавершенного детского романа с Аннабеллой ("Не оттуда ли, не из блеска ли того далекого лета пошла трещина через всю мою жизнь" [2, с.12]). Он находит Лолиту за океаном, таким образом, повторяется мотив морского плавания. Некоторыми функциями целительства наделяется и Лолита, названная маленьким доктором, призванным вылечить Гумберта от изначального наваждения ("о, маленький Herr Doctor, которому было суждено вылечить меня ото всех болей" [Там же, с.54]), однако одна болезнь любви несостоявшейся, оборванной, сменяется болезнью любви беззаконной и неразделенной.

В романе "Лолита" есть прямое указание на сюжет о Тристане и Изольде: имя "докторши", которая лечит Лолиту в Бердселее, - "Ильза Тристрамсон" [Там же, с.302] - анаграмма, образованная путем перестановки букв имен героев легенды. Так, "докторша" получает ряд дополнительных функций, а анаграмма как излюбленное художественное средство Набокова. способствующее большему эмоциональному воздействию на читателя, является одним из значимых элементов повествования.

Важным элементом легенды о Тристане и Изольде выступает символика стихий.О.М. Фрейденберг в коллективном труде "Тристан и Исольда" (1932 г.), раскодируя источники образов легенды, пришла к выводу, что Тристан и Изольда - персонификации первозданных стихий - солнца и моря, символическое соединение которых сообщает миру статус космологической упорядоченности (Исольда - вода, Тристан - огонь или его репрезентатив солнце). Сюжетное действие сводится к циклу, к повторению соединений и расставаний героев, соответствующих круговращению их природных прототипов.

Однако в стихотворении "Тристан" Набоков характеризует героиню в контексте солярности. Знаковым элементом характеристики Изольды является уподобление ее волос солнечным лучам: "золото волос… волнистых" [3]. В романе "Лолита" для именования главной героини избирается небесное светило: Долли названа "nova", что в переводе с латинского значит "новооткрытая звезда" [2, с.54]. В романе Лолита наделена множеством солнечных тропов, среди которых ведущее место занимает эпитет "золотистая". Присутствием солнца отмечены принципиально важные эпизоды, в которых Лолита выступает самостоятельно, ещ? не попав во власть к Гумберту или временно от него освободившись, а также поворотные моменты в жизни героев. Описывая волосы нимфетки, Гумберт использует несколько определений: "теплые" [Там же, с.68], "солнечно-русые" (эпизод игры в теннис) [Там же, с.245], "золотые с рыжинкой" [Там же, с.375], "рыжеватая Венера Боттичелли" [Там же, с.419]. Вершиной солнечного кода становится именование Долорес Гейз: "золотое мое существо!" [Там же, с.361].

Набоков включает в образ Лолиты солярные элементы, так же как и в характеристику возлюбленной Тристана, что, таким образом, подчеркивает контраст Лолиты и Гумберта, как солнца и мрака (Гумберт называет собственный мир "черно-лиловая Гумбрия").

Сюжет о Тристане и Изольде в понимании Владимира Набокова трансформируется, скорее, в историю разлуки, чем в историю любви, и герой наделяется образом "странника". В стихотворении Тристан предстает как поэт, творец волшебства, миров и существ, который сам выбирает свою судьбу, сокрытую от доступного всем и всем видимого варианта мира ("В полночных небесах, Изольда, в их алмазах ты не прочтешь судьбы моей" [3]). Отметим параллели в этимологии имен Тристана и Лолиты, которые с романских языков переводятся как скорбь, печаль. Автор создает необычную парадигму героев: Изольда - Лолита - Тристан. Ресемантизация символического образа и построение новой парадигмы приводят к неточности классической идентификации. Связь современных героев с мифологическим прототипом воплощается в новой парадигме индивидуальностей.

Современная трактовка легенды о Тристане и Изольде представлена в творчестве американского писателя Джона Апдайка "Бразилия" (1994 г.). Первый намек в романе заключен в именах героев - Триштан и Изабел. Действие перенесено с суровых кельтских долин в Латинскую Америку, герои более откровенны в выражении своих чувств, по-прежнему безумно влюбленные, преодолевают не только сословную, но и расовую непримиримость, голод, нужду.

Изабел - белокожая красавица с "длинными белокурыми слабо поблескивающими волосами" [1, с.21]. Восхищенный ее сиянием, Триштан вспоминает: "В них мерцали крохотные огоньки - прямо как Рио ночью, если смотреть с горы" [Там же, с.22]; шаман, готовящий ее к превращениям, говорит, что "никогда ни у кого не видел такой кожи, таких волос, прямо как солнечный свет" [Там же, с.225]. Солярные символы характерны уже для эпизода первой встречи героев: "Они познакомились на залитом солнцем пляже" [Там же, с.88]. Дальнейшее их функционирование связано с символическим описанием: Изабел счастливо рассказывала о мужчине, "который греет и освещает <…> жизнь как, как солнышко" [Там же, с.91], а Триштан, находившийся далеко от своей любви, сравнивал происходящее в своей душе с пожаром, сожжением изнутри. Герои выступают как единство, как части целого, что находит выражение в эпизоде смены обличий: Триштан становится белым мужчиной с рыжими волосами, а Изабел - чернокожей красавицей ("…на седьмой день она стала черно-коричневой - темнее, чем кофейные зерна. <…> Что касается платиновых волос <…>, они стали толстыми, жесткими и вились теперь плотными кудряшками" [Там же, с.234]). Таким образом, происходят стилистический переход и символическая смена природных прототипов. У Апдайка наблюдается традиционная символическая ассоциативность героев. Отметим также, что волшебное превращение происходит в глубине южноамериканского континента, а в романе Апдайка движение вглубь пространства означает инверсионное движение во времени. В солярном мифе любовь стихий и постоянство встреч и разлук гарантирует целостность мироздания. История любви, основанная на легенде, трансформируется в причудливую сказку с постмодернистским концом, имеющую корни в древнейших солярных мифах.

Таким образом, наиболее устойчивым символическим началом в легенде о Тристане и Изольде выступает ее архаический смысловой элемент, соотнесенный с солярным мифом, в котором герои аутентичны стихии, выступая их персонификациями. Данный элемент прочитывается также в циклической концепции времени (у Набокова за разлукой - встреча; у Апдайка - трагический постмодернистский конец заключает в себе прерывание цикла), повторяющейся в рассмотренных нами интерпретациях легенды.

солярный миф тристан изольда

Список литературы