Дискурс художественного произведения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Набережночелнинский институт социально-педагогических технологий и ресурсов

Дискурс художественного произведения

Асратян Зоя Дмитриевна, к. филол. н., доцент

Понятие дискурса не принадлежит к строго научным, поэтому в зависимости от задач исследования существует множество его трактовок.

Ю.С. Степанов определяет дискурс как особое использование языка, «за которым встает особая грамматика, особая лексика, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика». И все это создает особый «возможный (альтернативный) мир» [12, с. 43]. Этот особый мир отражается в различных институциональных дискурсах: философском, психологическом и др., где данное понятие не ограничивается рамками текста и/или текстов, а включает в себя все вербализованное ментальное пространство той или иной науки.

По мнению М.Я. Дымарского, дискурс одновременно и семиотизация культурно-исторического события, и речевая деятельность, ее продукт, т.е. текст, и поэтому он шире и глубже текста [4, с. 28].

Эту же мысль подчеркивает Г.Н. Манаенко, которая считает, что «любой дискурс порождает текст - конкретный материальный объект, отображающий специфику взаимодействия людей при создании информационной среды в той или иной сфере деятельности» [7, с. 30].

Однако многогранность понятия дискурса затрудняет его однозначное определение. Так, У. Чейф отмечал, что «дискурс многосторонен, и достаточно очевидна ограниченность любых попыток отразить его моделирование, сведя дискурс к одному или двум измерениям…» [13, с. 49]. Многозначность этого понятия нашла отражение в области дискурсивного анализа, который включает в себя, по мнению П. Ходжа, рассмотрение дискурсивных процессов и структур, языка и мышления, социальных аспектов и проблем, связанных со значением [16, р. 3].

Дискурс неотделим от языковой личности. Ю.Н. Караулов считает, что за каждым продуктом дискурса, текстом, стоит языковая личность, владеющая системой языка [5, с. 27]. Более того, как справедливо заметил К.Ф. Седов, «за каждой языковой личностью стоит множество производимых ею дискурсов» [10, с. 4].

Французская школа анализа дискурса (М. Пеше, П. Серио, Г. Отье-Ревю) признает текст одним из компонентов дискурса, « но в то же время видит в дискурсе континуум, где постоянно присутствует собеседник, растворенный в самом дискурсе» [6, с. 70].

По мнению Т.Ф. ван Дейка, «дискурс - это существенная составляющая социокультурного взаимодействия, характерные черты которого - интересы, цели и стили» [3, с. 53]. Идеологическую направленность дискурса подчеркивал и М. Фуко, который считал, что дискурс - это « высказывания, сложный и относительно устойчивый способ структурирования которых обладает значимостью для определенного коллектива, т. е. <…> тексты, которые содержат разделяемые убеждения, вызываемые или усиливаемые ими, иными словами, тексты, которые предполагают позицию в дискурсном поле. Корпус текстов при этом рассматривается не сам по себе, а как одна из частей признанного социального института, который Їопределяет для данной социальной, экономической, географической или лингвистической сферы условия действия актов высказывания?» [Цит. по: 11, с. 551].

Таким образом, дискурс, по нашему мнению, можно определить как идеологически оформленную речевую деятельность языковой личности, которая формирует вербальное пространство той или иной науки или искусства во взаимодействии с другими участниками этой деятельности (активными или пассивными), а также как результат этой деятельности - текст или совокупность текстов с учетом их коммуникативных и экстралингвистических характеристик.

Из этого следует, что всякий текст с учетом его коммуникативных и экстралингвистических характеристик является дискурсом, т.е. продуктом дискурса, или, по-другому, дискурсом в узком смысле слова. По этой причине древние тексты, которые не вступают напрямую в коммуникацию, а нуждаются в расшифровке, не могут рассматриваться как дискурс.

Все, сказанное выше, относится и к художественной литературе. Однако текст художественной литературы наряду с общими для всех текстов характеристиками имеет и свои специфические особенности. Так, «в художественном тексте, в отличие от других текстов, - по мнению Н.А. Николиной, - внутритекстовая действительность (по отношению к внетекстовой) имеет креативную природу, т.е. создана воображением и творческой энергией автора, носит условный, как правило, вымышленный, характер» [8, с. 11].

Как образно заметил Х.Г. Гадамер, «в языковом оформлении человеческого опыта мира происходит не измерение или учет наличествующего, но обретает голос само сущее в том виде, в каком оно в качестве сущего и значимого являет себя человеку» [2, с. 527]. Еще Аристотель, рассматривая эту проблему, отмечал, что опыт есть знание единичного, а искусство - знание общего: « …поэзия философичнее и серьезнее истории, ибо поэзия больше говорит об общем, история - о единичном» [1, с. 655].

Художественный же текст или дискурс в узком понимании этого термина можно определить как вымышленный, в котором изображаемый мир соотносится с действительностью опосредованно, преломляясь через индивидуально-авторское его восприятие, преобразуясь в соответствии с интенцией автора, т.е. концептуализируясь.

Однако картина мира, передаваемая текстом, создается не только его автором, но и тем/теми, кто этот текст читает: их интеллектом, культурой, образованием, эмпатией, их мировоззрением. И в этом процессе взаимодействия картины мира адресата с картиной мира адресанта и рождается практика дискурса.

Более того, как совершенно справедливо заметил Г. Кресс, « любой отдельно взятый текст <…> может быть результатом множества дискурсов, часто противоречивых, поскольку текст редко бывает цельным с точки зрения лингвистических особенностей, которые он содержит, или дискурсов, которые он выражает»[Цит. по:9, с. 11]. И в свете такого подхода текст шире дискурса, поскольку способен включать множества дискурсов. В этом случае текст или дискурс в узком смысле этого понятия можно определить как идеологически оформленный результат речемыслительной деятельности языковой личности, выражающий или отражающий дискурс или дискурсы в широком смысле (институциональные дискурсы). В художественной литературе это проявляется в том, что текст, отражая различные аспекты реального мира, как бы отчасти уподобляется им, внося в свою структуру элементы тех функциональных стилей, которым он (текст) подражает, и, соответственно, элементы тех дискурсов, которые в нем отражаются.

Рассмотрим это явление на конкретном примере. В многослойном романе Дж. Коу «Какое надувательство!» [14] можно видеть черты семейной саги, психологического триллера, детектива и сатирической комедии. Это жанровое своеобразие обусловливает и дискурсное переключение.

Одной из характерных черт этого романа, как справедливо заметила Карен Хьюит, является то, что «он принадлежит к тем литературным произведениям, которые отразили разложение и коррумпированность британского высшего общества, его моральную несостоятельность, снобизм и распущенность» [15, р. 7]. Повествование в романе ведется от лица Майкла Оуэна, для которого описываемая им семья Виншов абсолютно чужда: « Есть ли у этих пустых людей такие же проблемы, как у меня? Испытывают они чувства, понятные мне? Было бы недостаточным сказать, что у них другой стиль жизни. Все гораздо сложнее: они вообще принадлежат к другой формации» [14, р. 235].

Кроме того, так как представители этой семьи заняты в различных сферах деятельности (Томас Виншо - банкир, его брат Генри - политик, сестра Дороти занимается сельским хозяйством, кузина Хилари работает в СМИ, ее брат Родди - галерист, кузен Майкл - торговец оружием), это также ведет к включению в художественный дискурс элементов институциональных дискурсов: экономического, политического, хозяйственного, медийного, художественного. Что же касается торговли оружием, то она легко вписывается именно в политический дискурс с его ханжеством и двойными стандартами.

Более того, нельзя не согласиться с К. Хьюит, что и сам Майкл Оуэн - фигура неоднозначная: вначале это сверхэмоциональный девятилетний ребенок, который бредит Ю. Гагариным, а затем это во всем разочарованный молодой человек [15, р. 21].

Все это разнообразие: жанровое, тематическое, возрастное, идеологическое - привносит в художественный текст дискурсное многообразие. Художественный дискурс, оставаясь таковым на протяжении всего произведения, все же неоднороден. Он как бы состоит из « поддискурсов», которые и создают этот причудливый многоцветный ковер всего произведения. Этому также способствуют явления интертекстуальности с их отсылками к СМИ, к одному из первых британских фильмов ужасов (« What a Carve Up!») «Какое надувательство!», полету Ю. Гагарина в космос и т. д.

Список литературы

дискурс художественный литература

1. Аристотель. Поэтика // Аристотель. Сочинения: в 4-х т. М.: Мысль, 1984. Т. 4. С. 645-681.

2. Гадамер Х. Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 700 с.

3. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989. 312 с.

4. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX-XX вв.). 2-е изд., испр. и доп. М.: Эдиториал УРСС, 2006. 328 с.

5. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. 264 с.

6. Лейчик В.М. Стереотипность и творчество в дискурсе (рапсодия в стиле «дискурс») // Стереотипность и творчество в тексте: межвуз. сб. науч. тр. / под ред. Е.А. Баженовой; Перм. гос. ун-т. Пермь, 2009. Вып. 13. С. 64-73.

7. Манаенко Г.Н. Когнитивные основания информационно-дискурсивного подхода к анализу языковых выражений и текста // Язык. Текст. Дискурс: межвузовский научный альманах / под ред. Г.Н. Манаенко. Ставрополь: Изд-во ПГЛУ, 2005. Вып. 3. С. 22-32.

8. Николина Н.А. Филологический анализ текста: учеб. пособие для студ. высш. пед. учеб. заведений / 3-е изд., стер. М.: Издательский центр « Академия», 2008. 272 с.

9. Русакова О.Ф. Основные теоретико-методологические подходы к интерпретации дискурса [Электронный ресурс] // Научный ежегодник Института философии и права УрО РАН. 2007. Вып. 7. С. 5-34. URL: www.ifp.uran.ru/files/ publ/eshegodnik/2007/2.pdf(дата обращения: 09.10.2014).

10. Седов К.Ф. Становление дискурсивного мышления языковой личности: психо- и социолингвистические аспекты. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. 180 с.

11. Серио П. Анализ дискурса во Французской школе (дискурс и интердискурс) // Семиотика: антология. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. С. 549-562.

12. Степанов Ю.С. Альтернативный мир Дискурс, Факт и принципы Причинности [Электронный ресурс] // Язык и наука конца XX века: сб. статей. М.: РГГУ, 1995. С. 35-73. URL: http://philologos.narod.ru/ling/stepanov.htm (дата обращения: 09.10.2014).

13. Chafe W. Beyond Beads on String and Branches in a Tree // Conceptual Structure, Discourse and Language. Stanford, 1996. P. 49-66.

14. Coe J. What a Carve Up! London: Penguin Books, 1995. 501 p.

15. Coe J. What a Carve Up! // A Commentary on the Novel / ed. by R. Hewitt. Perm, 2007. 80 p.

16. Hodge B. Ideology, Identity, Interaction: Contradictions and Challenges for Critical Discourse Analysis // Critical Approach to Discourse Analysis across Disciplines. 2012. Vol 5 (2). C. 1-18. URL: http://cadaad.net/2012_volume_5_issue_2 (дата обращения: 16.11.2014).

Размещено на Allbest.ru