Истоки сатиры Джона Рочестера "Изувеченный развратник"

Размещено на http://www.allbest.ru/

ИСТОКИ САТИРЫ ДЖОНА РОЧЕСТЕРА «ИЗУВЕЧЕННЫЙ РАЗВРАТНИК»

Титова Анна Владимировна

Стихотворение «Изувеченный развратник» («The Maimed Debauchee») было предположительно написано в 1675-1676 годах, за несколько лет до смерти Джона Рочестера. На его создание оказал влияние целый ряд факторов. В данной статье предпринята попытка систематизировать автобиографические и философские истоки сатиры.

В комментариях к изданию стихотворений поэта в 1953 году В. де Сола Пинто приводит мнение современников поэта, назвавших это стихотворение «Гондибертом» Рочестера [9, p. 185]. Связь между двумя произведениями можно проследить на нескольких уровнях.

Во-первых, в своем произведении Джон Уилмот использует приемы, которые делают сатиру и поэму похожими по форме. «Изувеченный развратник» написан тем же ритмом, что и «Гондиберт» сэра Уильяма Давенанта. Оба поэта используют пятистопный ямб. Например, у Давенанта мы находим следующую строфу:

Soon they the palace reached of Astragon, - Но вот чертог пред ними Астрагона,

Which had its beauty hid by envious night, - Который скрыт завистливою ночью,

Whose cypress curtain, drawn before the sun, - Завесив солнце, кипариса крона

Seemed to perform the obsequies of light [5]. - Казалось бы хоронит свет воочию

(Пер. В. Г. Решетова ).

Однако Рочестеру приходится сознательно заменять определенные звуки апострофом, чтобы сохранить ритм:

With Tales like these I will such heat inspire, - Рассказом этим возбужу в них пыл

As to important mischief shall incline; - И к шалости склоню такой же рьяной,

I'le make ?em long some Ancient Church to fire, - Чтоб каждый церковь древнюю спалил,

And fear no lewdness they're call?d to by Wine [9, р. 76]. - И похоти не так боялся пьяной [2].

Кроме того, между авторами возникает своего рода полемика. В «Предисловии» к своей поэме Давенант пишет: «Мудрые поэты полагали, что более достойно искать правду в страстях, чем регистрировать правду событий» [4, p. 3]. Рочестер в своей сатире как бы отвечает поэту-современнику, показывая, что страсти можно «спокойно созерцать со стороны» («From whence (with thoughts full of concern) he views») [9, p. 75]. Джону Уилмоту в последние годы жизни было ближе умеренное удовлетворение потребностей, чем радикальный либертинизм и поиск удовольствий.

Помимо этого, в обоих стихах перекликаются символические образы. Так, в «Гондиберте» Давенант пишет:

And then, with gestures full of grave respect,

The Duke he to his own apartment led;

To each distinct retirement did direct,

And all the wounded he ordained to bed.

Then thin digestive food he did provide,

More to enable fleeting strength to stay,

To wounds well-searched he cleansing wines applied,

And so prepared his ripening balsam?s way [5].

(И затем, жестами, полными холодного уважения, / Герцог приглашал его в собственные апартаменты; /

Он направлялся к каждому вышедшему в отставку / И всем раненным он назначал постельный режим. / Затем обеспечивал их скудной пищей, улучшающей пищеварение, / Однако делается это, скорее, с целью сохранить быстро покидающие силы, / Для очищения обнаруженных ран он применял вино, / И, таким образом, подготовил свое вызревшее болеутоляющее средство (Авторский подстрочник)).

В «Изувеченном развратнике» Рочестер использует похожие символы, что и Давенант в своей героической поэме:

My Pains at last some respite shall afford, - Где скорбь мою отсрочка прервала,

Whilst I behold the Battles you maintain: - Пока я ваши битвы созерцаю, -

When Fleets of Glasses sail about the Board, - Флотилии бокалов вкруг стола

From whose Broad-Sides Volleys of Wit shall rain. - И залп острот от края и до края.

Nor shall the sight of Honourable Scars, - Но ран моих поч?тных грустный вид,

Which my too-forward Valour did procure, - Что получал я доблестно когда-то,

Frighten new-listed Souldiers from the Wars. - Младых солдат от войн не отвратит.

Past Joys have more than paid what I endure [9, p. 75-76]. - За боль мою, восторг минувший - плата [2].

И тот и другой пишут о битвах, ранениях, вине и быстроходности, сравниваемой с движением флотилии. Однако данные символические образы преломляются в сатире и в поэме по-разному. Мы можем согласиться с мнением Рональда Паулсона, высказанном в статье «Рочестер: фигура публичная и частная». Он утверждает, что «Рочестер начинает с того, что устанавливает высокие идеалы, по которым он будет мерить распутство; но очень скоро военная служба и распутство разоблачаются неприглядной реальностью. Это подчеркивается изысканными строфами, похожими на ЇГондиберт?, и героическими речами старого повесы, зараженного сифилисом. Распутник говорит, как адмирал; но псевдогероический эффект развивается в карикатуру, и адмирал поступает, как распутник» [7, p. 108]. В своей сатире Рочестер подчеркивает схожесть понятий «война» и «распутство». В них, с одной стороны, можно найти общие темы «бесстрашия» и «славы». С другой стороны, в обоих понятиях таится опасность быть изувеченным. Это сближает сатиру Джона Уилмота и поэму Уильяма Давенанта.

Во-вторых, Рочестер дает отсылки на жизнь автора «Гондиберта». В частности, известно, что в 1650 году Давенант отплыл из Франции в Вирджинию, но был взят в плен. Писатель закончил стихотворение, находясь в заключении, и опубликовал его сразу по освобождении. В «Гондиберте» автор метафоричным языком описывает благородство ран своего героя:

Balm of the warrior! herb Hypernicon!

To warriors, as in use, in form decreed,

For, through the leaves, transparent wounds are shown,

And rudely touched, the golden flower doth bleed [5].

(Целебное средство для воинов! Трава Гиперникон! / Она подходит для воинов и используется ими, / Так как через ее листья отчетливо видны раны, / А если грубо прикоснуться, золотистый цветок начинает кровоточить (Авторский подстрочник)).

И в поэме Давентанта, и в сатире Рочестера прославляются герои. Однако эти «адмиралы» снискали славу в «битвах» совершенно различного рода. В произведении Рочестера главным героем является вышедший в отставку адмирал, наблюдающий за морским сражением и размышляющий о своей былой славе и победах. В случае поэта-либертина полем брани является любовное ложе, которое приходится уступать молодым и более энергичным соперникам. Если Давенант рисует благостный портрет благородного мужа, то Рочестер стремится подчеркнуть агонию, возникающую в душе из-за утраченных возможностей:

From his fierce Eyes, flashes of Rage he throws, - В его глазах сверкает ярый гнев,

As from black Clouds when Lightning breaks away, - Как молния блестит средь ч?рной тучи:

Transported thinks himself amidst his Foes, - Он вновь среди врагов, и, осмелев,

And absent, yet enjoys the bloody Day [9, p. 75]. - Кровавым дн?м владеет здесь, на круче [2].

В творчестве обоих авторов есть еще один момент, объединяющий двух поэтов, - это тесная связь с философией Томаса Гоббса.

В предисловии к «Гондиберту» Давенант обращается к английскому мыслителю. Философ пишет ему «Ответ». В нем Гоббс высказывает свои мысли о поэзии вообще и о произведении Давенанта в частности. Философ высказывает мнение о том, кто такой поэт и каковы его основные обязанности. Говоря о придворных поэтах, к которым можно отнести и графа Рочестера, Гоббс сравнивает их с Небесами, обожествляет влияние принцев и людей, наделенных властью, и напоминает о влиянии, которое они оказывают на подчиненных [4, p. 55].

Философия Гоббса в целом была наиболее близка представителям либертинизма. В. де Сола Пинто в статье «Придворные поэты эпохи Реставрации» приводит мнение, что Гоббс был для поэтов такого времени подобен Марксу в 30-е годы ХХ века [8, p. 8]. В сочинении «Человеческая природа» философ рассуждал: «Всякий человек называет добром то, что ему нравится или доставляет удовольствие, и злом то, что ему не нравится. Так как каждый человек отличается от другого по складу характера и вкусам, то люди различаются между собой также и в понимании добра и зла. Не существует абсолютного добра, лишенного всякого отношения к чему-либо или к кому-либо. Ибо даже благость, которую мы приписываем всемогущему Богу, есть благость по отношению к нам» [1, с. 535]. Придворные поэты того времени придавали большое значение как чувственному удовольствию, так и интеллектуальному и эстетическому его проявлению. И, несмотря на явное преобладание в исследуемом стихотворении чувственного аспекта, финал стихотворения настраивает читателя на философские измышления.

Говоря о воображении в «Ответе», Гоббс упоминает остроумие как одну из основных ее составляющих. Рочестера и его современников принято называть придворными остроумцами, так как их драмы, сатиры и памфлеты в ироничной форме бичевали пороки английского общества того времени, а также являлись реакцией на социальные и культурные изменения в обществе.

В монографии «История английской литературы: эпоха Возрождения - XVII век» В. Г. Решетов размышляет о своеобразной трактовке Гоббсом причин удовольствия: «Эгоистическая природа человека позволяет ему получать наслаждение при виде бедствий других» [3, с. 138]. В подтверждение этой мысли приводится следующая цитата из философского сочинения «О человеке»: «Вид чужого несчастья - нечто приятное; при этом нам нравится не то, что налицо несчастье, а то, что это чужое несчастье. Вот почему люди сбегаются, чтобы увидеть смерть и опасное положение других» [1, с. 244]. По мнению В. Г. Решетова, «эти рассуждения Томаса Гоббса основываются на утверждении Лукреция Кара, высказанном в его сочинении ЇО природе вещей:

Сладко, когда на просторах морских разыграются ветры, - С твердой земли наблюдать за бедою, постигшей другого, - Не потому, что для нас будут чьи-либо муки приятны.

Но потому, что себя вне опасности чувствовать сладко.

Сладко смотреть на войска на поле сраженья в жестокой Битве, когда самому не грозит никакая опасность» [3, с. 139].

То, что В. Г. Решетов считает верным для жанров эпической поэмы и трагедии второй половины XVII века в Англии, находит свое частичное отражение и в других жанрах. В частности, в сатире Рочестера мы видим образ повесы, который ввиду возраста и болезней чувствует, что силы его покидают. Однако, в отличие от удовольствия философов, которое находит свой источник в несчастье других, герой сатиры получает наслаждение от вовлеченности в соревнование с более молодыми соперниками; их неудачи не рассматриваются как нечто отстраненное, они лишь еще больше уравнивают оппонентов в их возможностях.

Однако стихотворение поэта-либертина - это не только пародия на «Гондиберт» Давенанта. Большинство критиков, среди которых Рональд Паулсон, сходятся во мнении, что данное произведение не несет политического содержания. Это аллегория на жизнь самого автора и близких ему по духу и творчеству представителей знати того времени. Под образом отставного адмирала скрывается автор, оглядывающийся на свою бурную жизнь с иронией. К тому времени Рочестер уже несколько лет лечился от сифилиса, и болезнь брала свое. Поэтому ткань стихотворения пропитана воспоминаниями о былых победах и осознанием невозможности их повторения, по крайней мере, в том объеме и с тем накалом страстей, который свойственен юности. Данное произведение может рассматриваться как автобиография, написанная Рочестером, как горькая самоирония.

Следует также заметить, что в том же 1675 году, в котором предположительно было написано данное стихотворение, Рочестер начинает роман со своей протеже ? актрисой Элизабет Барри. И хотя отношения продлятся всего несколько лет, они вдохнут жизнь в поэта и дадут ему возможность подняться на новый виток творчества. В стихотворении есть четверостишие, которое не всегда включается в издания:

Nor shall our Love-fits Cloris be forgot, - Забыть ли Клорис - страсти мастерство,

When each the well-look?d Link-Boy strove t?enjoy - Что факельщики юные желали,

And the best Kiss, was the deciding Lot, - Тебя ли мальчик трах-т, я ль - его

Whether the Boy us?d you, or I the Boy [9, p. 185]. - Мы лучшим поцелуем выбирали [2].

В эссе «Сексуальная политика Рочестера» Рибе Уилкоксон интерпретирует эти строки, указывая на отношение к женщине как к одному из способов получения наслаждения, при отсутствии которого любой другой объект также подойдет [6, p. 114]. Однако мнение о том, что в нем автор через обращение к женщине показывает возможность соперничества с более молодыми людьми, также имеет право на существование.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что сатира «Изувеченный развратник», являясь, безусловно, самостоятельным произведением Рочестера, имеет связи с некоторыми произведениями современных поэту авторов. Философские, литературные и автобиографические факторы, оказавшие на нее влияние, добавили стихотворению горькой иронии по отношению к самому Джону Уилмоту и его поколению.

стихотворение изувеченный развратник уилмот

Список литературы

1.Гоббс Т. Сочинения: в 2-х т. М.: Мысль, 1989. Т. 1. 622 c.

2.Лукьянов А. Джон Уилмот, граф Рочестер (1647-1680). Бессильный распутник [Электронный ресурс]. URL: http://www.poezia.ru/article.php?sid=94308 (дата обращения: 08.10.2014).

3.Решетов В. Г. История английской литературы: эпоха Возрождения - XVII век: учебное пособие. Рязань: Рязанский гос. ун-т им. С. А. Есенина, 2006. 324 с.

4.Critical Essays of the Seventeenth Century: 3 vol. / edited by J. E. Spinarn. Oxford: Clarendon Press, 1908. Vol. 2. 1650-1685. 362 p.

5.Extract from Gondibert by Sir William Davenant [Электронный ресурс]. From Book I. Canto 6. URL: http://bartleby. com/337/493.html (дата обращения: 16.03.2014).

6.John Wilmot, Earl of Rochester: сritical essays / ed. by D. M. Vieth. N. Y. ? London: Garland Publishing, Inc., 1988. 340 p.

7.Paulson R. Rochester: The Body Politic and the Body Private // The Author and His Work. London, 1978. P. 103-121.

8.Pinto, Vivian de Sola. The Restoration Court Poets: John Wilmot, Earl of Rochester; Charles Sackville, Earl of Dorset; Sir Charles Sedley; Sir George Etheredge, 2nd. London: The British Council, 1965. 48 p.

9.Poems by John Wilmot, Earl of Rochester / edited by V. de Sola Pinto. London: Routledge & Kegan Paul, 1953. 247 p.

Размещено на Allbest.ru