Маленькая поэма С.А. Есенина "Певущий зов" в историко-культурном контексте

Размещено на http://www.allbest.ru/

Маленькая поэма С.А. Есенина "Певущий зов" в историко-культурном контексте

Скороходов Максим Владимирович

Аннотация

В статье рассматриваются особенности поэтической системы С.А. Есенина революционного периода. Отмечается, что для есенинского творчества этого времени важное значение имели знания, полученные в годы учебы. Анализ маленькой поэмы "Певущий зов" содержит ее сопоставление с текстами Библии и богослужебных книг. Показано, что С.А. Есенин выступает как пророк, находящийся в центре исторических событий, совершающихся в современной ему России.

Ключевые слова и фразы: Есенин; маленькие поэмы; поэтика заглавия; Библия; историко-культурный и литературный контекст.

Творчество С.А. Есенина революционного периода (1917-1918 гг.) привлекает внимание исследователей, анализирующих разные аспекты его поэтики. Интересно проследить особенности поэтической системы С.А. Есенина, опираясь на анализ тех базовых знаний, которые он получил в годы учебы. Начинающий поэт как выпускник Спас-Клепиковской второклассной учительской школы прекрасно знал не только Библию, но и православное богослужение, разбирался в иконописи, причем, пройдя педагогическую практику и получив специальность учителя школы грамоты, мог и сам преподавать азы ряда дисциплин.

Рассмотрим маленькую поэму "Певущий зов", датированную апрелем 1917 г. В словаре В.И. Даля слово "зов" рассматривается как производное от глагола "звать", то есть "взывать, восклицать, кричать о помощи", "кликать, призывать; подзывать, приглашать; именовать, называть, чествовать по имени" [3, стб. 1674]. поэтический есенин исторический

Необычно второе слово в заглавии этого произведения - певущий. В словаре В.И. Даля его нет, слово же "певучий" объясняется, исходя из ряда контекстов: "певучий голос - мягкий, приятный, с напевом"; "певучий напев - плавный или зыбкий, приятный и сродный для певчего голоса"; "певучий стих - звучный, плавный, мягкий" [2, стб. 1442]. Исходя из толкований слов "певучий" и "зов" В.И. Далем и учитывая текст произведения, можно рассматривать смысл названия следующим образом: звучный призыв, возвещение, поэтическое, напевное провозглашение. Это обращение к миру в тот момент, когда центр исторических событий смещается в Россию, она становится средоточием преобразовательной деятельности. О.В. Юдушкина предполагает также, что "метафорический заголовок поэмы ассоциируется со звоном всех колоколов на Руси, возвещавших о значимых событиях в стране" [11, с. 65].

Произведение открывается призывом: "Радуйтесь!", напрямую соотносимым со словами Христа после Его воскресения, то есть с Пасхой - главным праздником православного мира. Этот призыв сразу же вводит читателя в русло христианской традиции, в которой произведение развивается и в дальнейшем: "Земля предстала / Новой купели! / Догорели / Синие метели / И змея потеряла / Жало" [6, с. 26].

Купель - сосуд, используемый во время таинства крещения. Обычно в купель погружается человек, входящий в лоно Церкви. У С.А. Есенина же обряд крещения совершается надо всей землей, т.е. надо всем тварным миром, который преобразуется и становится иным, обновленным, принявшим новые идеи, вступившим на новый этап своего развития. Змею (змея) нередко сближают с дьяволом и антихристом. Контекст произведения С.А. Есенина позволяет соотнести рассматриваемый эпизод с Книгой чисел, в которой повествуется о малодушии, которое испытал народ Израиля после выхода из Египта. В наказание Бог наслал на израильтян ядовитых змеев: "И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из сынов Израилевых. И пришел народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей о народе. И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив" (Числ., 21: 6-8). Утрата змеей свойственных ей качеств ("змея потеряла жало") усиливает оптимистическое звучание произведения.

Следующие строки переносят действие в Россию. Поэт соединяет два разновременных пласта: христианскую историю и реальные события, происходящие в современной ему России. Грань между историческим событием и современностью стирается: "О Родина, / Мое русское поле, / И вы, сыновья ее, / Остановившие / На частоколе / Луну и солнце, - / Хвалите Бога!" [Там же]. Здесь наблюдается перекличка с седьмой молитвой, звучащей на вечерне и обращенной к Богу: "разделивый между светом и между тьмою, и солнце положивый во область дня, луну же и звезды во область нощи" [8, с. 11]. Для Есенина, переносящего события в современную ему революционную действительность, актуально обращение к сыновьям России, которые способны изменить устоявшийся порядок. На сельском частоколе луна и солнце остановились, это может символизировать смену времен. Комментируя в Полном собрании сочинений С.А. Есенина этот фрагмент, С.И. Субботин [10, с. 297] соотносит его с Книгой Иисуса Навина: "стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аиалонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим" (Нав., 10: 12-13). Однако у Есенина солнце останавливается не для того, чтобы в светлое время отомстить врагам, а для прославления, восхваления Бога - звучит призыв "Хвалите Бога!" Как справедливо отмечено М.А. Соловьевой, "здесь, вероятно, эксплицируется тема хвалитных псалмов (Пс. 148-150) и хвалитных стихир, исполняемых на всенощном бдении" [9, с. 437]. Отметим, что славословие Богу звучит и в других псалмах. "Хвали, душа моя, Господа. Хвалить буду Господа всю жизнь мою" (Пс., 145:10). Слова "Всякое дыхание да восхвалит Господа" [8, с. 58] и "Хвалите Бога во святых Его, хвалите Его на тверди силы Его" (Пс. 150:1) звучат на утрени, когда верующие благодарят Бога за то, что Он удалил тень ночную и показал снова свет дневной. На вечерне же вспоминают о свете вечернем, о том, что солнце пришло к закату, т.е. завершился очередной день.

Дневной цикл актуален для богослужебных обрядов, для есенинского текста также важно обращение к луне и солнцу, символизирующим, соответственно, ночь и день, тьму и свет. Отметим, что и для других произведений Есенина характерно обращение к суточному циклу, однако солнце и луна появляются в них не одновременно, а последовательно (например, в стихотворении 1917 г. "О Матерь Божья..." [5, с. 119-120]).

Новая купель, новый Назарет - свидетельства того, что идет кардинальное преобразование мира. Центром, в котором совершается это преобразование, становится Россия - совершается "северное чудо", которое противопоставляется западному миру - "Сгинь ты, английское юдо" [6, с. 27]. В оценке начала революции как чуда Есенин близок многим своим современникам, в том числе "скифам" - группе, основавшей одноименное издательство. Так, А. Белый писал Р.В. Иванову-Разумнику 2 мая 1917 г.: "Факт бытия нашего от начала Революции - чудо: но действительно "жутко" жить в чуде" [1, с. 108]. "Английское юдо" воспринимается как образ "старого мира", мира Запада, противостоящего стихийности, революционности, "скифству". Об этом же говорится во вступлении к первому альманаху "Скифы", где "скиф" противостоит "всесветному, "интернациональному", "вечному" мещанину" [7, с. IX].

Затем в маленькой поэме преобладающей становится новозаветная тематика. Мы вспоминаем об описании в Библии рождения Христа, о котором возвестила "звезда Востока", избиении Иродом 14 тысяч вифлеемских младенцев. Причем автор здесь не просто описывает события, а утверждает, пророчествует: "Но знайте, / Спящие глубоко: / Она загорелась, / Звезда Востока! / Не погасить ее Ироду / Кровью младенцев..." [6, с. 27].

С.А. Есенин упоминает Саломею. Этого имени нет в канонических библейских текстах, где о ней говорится только как о "дочери Иродиады". О Саломее упоминает Флавий. Есть у поэта и отсылка к Никифору, рассказывающему о страшной смерти Саломеи. Используя для обращения к Саломее глаголы настоящего времени, лирический герой выступает и как прорицатель будущего, которому известно о предстоящем возмездии: ""Пляши, Саломея, пляши!" / Твои ноги легки и крылаты. / Целуй ты уста без души, - / Но близок твой час расплаты!" [Там же, с. 28].

Следующий эпизод связан с усекновением головы Иоанна Предтечи и имеет основой Евангелия от Матфея (гл. 14) и от Марка (гл. 6): "Уже встал Иоанн, / Изможденный от ран, / Поднял с земли / Отрубленную голову, / И снова гремят / Его уста, / Снова грозят / Содому: / "Опомнитесь!"" [Там же]. Приводя эту цитату, Н.К. Гудзий отмечал, что поэт, видимо, основывался в своем произведении на "иконописном изображении Иоанна Крестителя, изображающегося держащим свою собственную голову" [4, с. 100].

В канонических евангельских текстах нет указаний на воскресение Иоанна Крестителя. Эта мысль звучит лишь в словах Ирода, который, узнав о делах, совершаемых Христом, полагает, что это чудеса, творимые воскресшим Иоанном. Именно эти слова Ирода и вызывают рассказ пророков Матфея и Марка о смерти Иоанна Предтечи. Нет в евангельских текстах и указаний на то, что Иоанн был "изможденным от ран": Ирод "послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей" (Мф., 14: 10-11). Есенин, основываясь на канонических и неканонических евангельских текстах, ввел в произведение собственную интерпретацию новозаветных событий.

В заключительной части произведения возобновляется прямое обращение лирического героя: "Люди, братья мои люди..." [6, с. 28]. Здесь наблюдается переход к прямой проповеди, обращенной к миру. Маленькая поэма завершается призывом к любви и вере, то есть идет опора на важнейшие библейские заповеди, а "Кто-то мудрый, несказанный" [Там же, с. 29] становится тождественен Богу, Которого лирический герой не только всецело приемлет, но и пророком Которого выступает.

Живущие и мертвые воспринимаются в неразрывном единстве, причем мертвым свойственен "сон во гробе", т.е. такое состояние, которое не отрицает пробуждения-воскрешения. Напомним, что обращение к предкам - "спящим глубоко" - содержится и в центральной части маленькой поэмы.

Список литературы

1. Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка / публикация, вступ. статья и комм. А.В. Лаврова, Дж. Мальмстада. СПб.: Atheneum; Феникс, 1998. 736 с.

2. Гудзий Н.К. Мотив усеченной головы в татарской легенде об Азисе // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Симферополь, 1919. № 56. С. 98-103.

3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. / под ред. И.А. Бодуэна-де-Куртенэ. СПб. ? М.: Товарищество М.О. Вольф, 1903. Т. 1. XIV с. + 1744 стб. + VI с.

4. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х т. / под ред. И.А. Бодуэна-де-Куртенэ. СПб. ? М.: Товарищество М.О. Вольф, 1907. Т. 3. 1782 стб.

5. Есенин С.А. Полное собрание сочинений: в 7-ми т. / Институт мировой литературы имени А.М. Горького РАН; гл. ред. Ю.Л. Прокушев. М.: Наука; Голос, 1995. Т. 1 / подг. текстов и комм. А.А. Козловский. 672 с.

6. Есенин С.А. Полное собрание сочинений: в 7-ми т. / Институт мировой литературы имени А.М. Горького РАН; гл. ред. Ю.Л. Прокушев. М.: Наука; Голос. 1997. Т. 2 / подг. текстов и комм. С.И. Субботин. 464 с.

7. Скифы. Вместо предисловия // Альманах "Скифы". СПб.: Книгоиздательство "Скифы", 1917. Вып. 1. С. VII-XII.

8. Служебник. М.: Донской монастырь. Издательский отдел Московского Патриархата, 1991. Ч. 1. 351 c.

9. Соловьева М.А. Ветхозаветные пророчества и эсхатологические образы Нового Завета в лирике С.А. Есенина 1918-1919 гг. // Проблемы исторической поэтики: евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. 2014. Вып. 12. С. 432-454.

10. Субботин С.И. Комментарий // Есенин С.А. Полное собрание сочинений: в 7-ми т. / Институт мировой литературы имени А.М. Горького РАН; гл. редактор Ю.Л. Прокушев. М.: Наука; Голос. 1997. Т. 2 / подг. текстов и комм. С.И. Субботин.

11. 11. Юдушкина О.В. Библейские мотивы в поэмах С.А. Есенина 1917-1920 годов: дисс. ... к. филол. н. М., 2011. 170 с.

Размещено на Allbest.ru