Репрезентация мира живой природы в тексте басни в антропоцентрическом приложении

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева

Репрезентация мира живой природы в тексте басни в антропоцентрическом приложении

Бояркина Людмила Михайловна, к.филол. н.

Антропоцентрическая направленность современной лингвистики находит своё выражение в разнообразных исследованиях, посвященных феномену человека. В этом плане особо заметными оказываются исследования, предметом которых является характеризация человека через обращение к окружающему его миру живой природы. Возникшие на образной основе ассоциации тех или иных качеств человека и объектов внешнего мира имеют глубинные когнитивные основания, поскольку свидетельствуют об отраженной в языке освоенности человеком соответствующего участка мира в процессе познания собственной сущности. Являясь особым принципом исследования, антропоцентризм входит в число исследовательских приемов целого ряда направлений современной лингвистики, первое место среди которых занимают когнитивная лингвистика и лингвокультурология.

Впервые идея антропологизации языка была выдвинута В.Гумбольдтом. Эта мысль послужила стимулом для возникновения науки о языке на антропологических началах, то есть антропологической лингвистики. Помнению В. Гумбольдта, понять природу языка и объяснить ее можно лишь исходя из сущности человека и его взаимоотношений с окружающим миром. Своё понимание этих отношений он выразил в такой формулировке: «Постигая предметы, человек сближается с внешней природой и самостоятельно развертывает свои внутренние ощущения в той мере, в какой его духовные силы дифференцируются, вступая между собой вразнообразные соотношения; это запечатлевается в словотворчестве...» [3, с. 104]. В его высказывании нельзя неотметить слово «постигая», которое по-настоящему будет воспринято и развито лишь современной лингвокогнитивистикой, раскрывшей глубинные основы развития разнообразных языковых процессов.

По мнению Е. А. Поповой, наиболее ярко сущность лингвистики антропоцентризма проявляется в текстовых исследованиях. Текст невозможно изучать вне человека, который является его производителем и получателем [11, с. 71]. По этой причине текст стал ключевым понятием для антропологической парадигмы изучения языка, поскольку «человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя бы потенциальный)» [1, с. 217]. Раскрытие образа человека через объект фауны в тексте, а именно в тексте басни, фактически еще не имело места. Между тем именно текстовый уровеньтаит в себе самые сложные концептуальные решения проблемы языкового отображения личности, увиденной и осмысленной через посредство живого мира, окружающего человека. Обращение к басне целесообразно в том плане, что с ее помощью удается выявить глубинный слой зоообразности, сложившейся в социуме и характерной дляэтноса в целом [6, с. 129; 8, с. 116; 12, с. 14]. В этой связи важно отметить, что репертуар животных в английской басне определяется замыслом, который автор имеет в виду развить, при этом часто бывает заимствованным, как правило, эзоповским. В английских баснях просматриваются и известные русскоязычному читателю сюжеты, например, сравним варьирование репертуара животных в баснях И.А.Крылова («СтрекозаиМуравей» [9]) и А. Бирса (“The Grasshopper and the Ant” [15, p. 373] / «Кузнечик и Муравей» [2, с. 172]).Однако следует подчеркнуть, что для английской басни не характерно выведение морали в конце текста. Варьированиерепертуара животных достаточно показательно, так как предпочтения животных и описания совершаемых ими действий иллюстративны для английского текстового менталитета.

Тексты басен с участием людей выделяют такие черты последних, которые бы не проявились в целиком человеческом обществе. При этом для произведений подобного жанра необходимсоответствующий подбор животных, которые призваны наиболее полно реализовать авторский замысел. Таким образом, характеризация человека через мир фауны более витиеватая, извилистая и скрытая, однако надо признать, что она являетсязакономерным следствием особенностей художественной когниции.

В текстах басен А. Бирса, которые явились базой для данного исследования, отмечаются следующие приёмы характеризации человека.

Через акцент на остроумие животных показана приближенность человека к тому животному, качества которого в обществе осознаны и общеизвестны, но которое в описываемой ситуации оказывается выше

изображаемого человека. Если бы в басне “The Ineffective Rooter”[15, p. 366] / «Свинское отношение» [2, с. 121]комментарий ситуации прозвучал от другого животного, а не от свиньи, то художественная ценность текста басни была бы снижена: природа басня антропоцентрический

A Drunken Man was lying in the road with a bleeding nose, upon which he had fallen, when a Pig passed that way.

“You wallow fairly well,” said the Pig, “but, my fine fellow, you have much to learn about rooting” [15, p. 366]. / Толстый Мужчина, упав в грязь лицом, лежал на дороге, когда мимо проходила Свинья.

- Вы развалились вполне прилично, - сказала Свинья, увидев, что у него из носа идет кровь, - но вы перестарались, подкапываясь [2, с. 121].

Остроумие животного в басне “The Cat and the King” [15, p. 368] / «Кошка и Король» [2, с. 135]находит неожиданную реакцию в поступке короля, показывая, каким непредсказуемым может оказаться человек такого статуса:A Cat was looking at a King, as permitted by the proverb.

“Well,” said the monarch, observing her inspection of the royal person,

“How do you like me?”

“I can imagine a King,” said the Cat, “whom I should like better.”

“For example?” “The King of the Mice.”

The sovereign was so pleased with the wit of the reply that he gave her permission to scratch his Prime Minister's eyes out [15, p. 368]. /

Кошка, облизываясь, как кот в поговорке, смотрела на Короля.

Ну, - сказал монарх, заметив, что она разглядывает Его Королевское Величество, - и как я тебе нравлюсь?

Ну-у, - протянула Кошка, - я могу представить себе Короля, который понравился бы мне гораздо больше.

Например? - спросил Король.

Например, Короля мышей, - ответила Кошка.

Король был так доволен ее остроумием, что позволил ей выцарапать глаза своему ПремьерМинистру [2, с. 135].

В басне “The All Dog”[15, p. 366] / «Собака» (перевод авторский - Б. Л.)лев, увидев пуделя, смеется над его маленькими размерами, но тот отвечает со строгим достоинством (with austere dignity): “It is very true,” said the Poodle, with austere dignity, “that I am small; but, sir, I beg to observe that I am all dog” [Ibidem]. / - Да, это действительно так - ответил пудель с чувством собственного достоинства, - я маленький, но, сэр, прошу заметить, что я - собака (перевод авторский - Б. Л.).

В басне “The Australian Grasshopper” [Ibidem, p. 373] / «Австралийский Кузнечик» [2, с. 152] показана глупость человека, который принял кенгуруза австралийского кузнечика. Выбор конкретного животного - кенгуру - потребовал при текстопостроении упоминания нескольких стран (Англия, Америка, Австралия) и сопоставления широты их лугов. Конечно, глупость можно отобразить и по-другому, но в данном случае это сделано через включение в текст животного, а конкретно - экзотического животного. Басня “The Sagacious Rat” [15, p. 377] / «Мудрая Крыса» [2, с. 133]строится без участия людей, но образ крысыслишком яркий и недвусмысленный, чтобы не вызвать в памяти читателя ассоциаций с типом человека, для которого такое поведение является привычным: крыса, выходя из норы, заметила кошку и пригласила с собой другую крысу, которая вышла первой и которую поймала кошка, тем самым дав возможность первой остаться непойманной. В басне“The Kangaroo and the Zebra” [15, p. 383] / «Кенгуру и Зебра» [2, с. 139] проводится аналогия с устройством человеческого общества через выделение некоторых признаков животных: A Kangaroo hopping awkwardly along with some bulky object concealed in her pouch met a Zebra, and desirous of keeping his attention upon himself, said:

“Your costume looks as if you might have come out of the penitentiary.”

“Appearances are deceitful,” replied the Zebra, smiling in the consciousness of a more insupportable wit,

“or I should have to think that you had come out of the Legislature” [15, p. 383]. /

Кенгуру неуклюже скакал по дороге, пряча в набрюшном мешке тяжелую ношу, и повстречал Зебру.

Он заговорил с ней, желая завязать знакомство.

У тебя такой полосатый костюм, можно подумать, что ты идешь из тюремного заключения.

Внешний вид обманчив, - с улыбкой превосходства ответила Зебра. - А то бы, глядя на твою торбу, можно было подумать, что ты скачешь из Конгресса [2, с. 139].

Упоминание институтов человеческого общества (penitentiary, legislature) продуцирует главный антропоцентрический нерв текста басни, заставляя читателя поразмышлять о том, чем внешний вид кенгуру напоминает представителя законодательной власти.

Такаяжеотсылкакобщественныминститутамделаетсяивбасне “The Citizen and the Snakes” [15, p. 388] /«ГражданиниЗмеи» (перевод авторский - Б. Л.): A Public-Spirited Citizen who had failed miserably in trying to secure a National political convention for his city suffered acutely from dejection. While in that frame of mind he leaned thoughtlessly against a druggist's show-window, wherein were one hundred and fifty kinds of assorted snakes. The glass breaking, the reptiles all escaped into the street.

“When you can't do what you wish,” said the Public-spirited Citizen, “it is worth while to do what you can” [Ibidem]. /

Патриотически настроенный гражданин, который потерпел неудачу в попытке спасти национальную политическую конвенцию для своего народа, горько страдал от уныния. Пребывая в состоянии глубокого разочарования, он, не думая ни о чем, взглянул на витрину, в которой кишели сто пятьдесят видов змей. Витрина разбилась, и змеи выползли на волю.

- Когда ты не можешь сделать то, что ты хочешь, - сказал патриот, - есть смысл делать то, что ты можешь (перевод авторский - Б. Л.).

Характеризация человека через образы животных в тексте басен спонтанная, основанная на ситуации и вместе с тем детерминируемая законами текстопостроения. Соответствие этим законам, среди которых главным является ориентация на текстовый концепт (понимаемый в данном случае как «идея произведения» и обнаруживающий таким образом факт терминологической омонимии), диктует поведение животных ипродуцирует в итоге ситуативное состояние человека [4, с. 81; 7, с. 84].

Примечателен тот факт, что заголовок басни практически всегда состоит из названий животных. Чтобы понять значимость такого построения заголовка, нужно вспомнить о роли заголовка в текстовом построении. Заголовок имеет множество функций, поскольку выступает актуализатором практически всех текстовых категорий [13, с. 182; 14, с. 11]. В контексте исследуемой темы при анализе заголовка басни внимание направляется на реализацию категории текстовой антропоцентричности, подаваемой через призму зоообразов. Следует отметить, однако, что заголовок басни весьма однообразен ииз всех текстовых характеристик он преимущественно актуализирует тему, или, иными словами, категорию текстовой информативности. В этом смысле следует констатировать тесное переплетение текстовых категорий, когда называемые животные обозначают тему и вместе с тем позволяют сделать выводы о её антропоцентрическом потенциале [5, с. 235; 10, с. 9].

Анализ заголовков текстов басен позволил сделать следующие обобщения.

Примечательны заголовки басен, в которых животные выставлены в определённых комбинациях, например “The Lion and the Rattlesnake” [15, p. 369] / «Лев и Гремучая Змея» [2, с. 124]; “The Grasshopper and the Ant” [15, p.373] / «Кузнечик и Муравей» [2, с. 172]; “The Goose and the Swan” [15, p. 375] / «Гусь и Лебедь» [2, с. 175]; “The Kangaroo and theZebra” [15, p. 383] / «Кенгуру и Зебра» [2, с. 139]; “The Snake andtheSwallow” [15, p. 391] / «Ласточка и Змея» [2, с. 175]; “The Lion and the Bull” [15, p. 392] / «Лев и Бык» [2, с. 172];“The Lion and the Mouse” [15, p. 392] / «Лев и Мышь» [2, с. 179]. В этом случае то или иное качество человека будет передано через контраст характера двух животных. Иногда названия басен представляют собой группы из трёх животных: “The Lion, the Cock, and the Ass” [15, p. 376] / «Лев, Петух и Осел» [2, с. 174]; “The Lion, the Bear, and the Fox” [15, p. 393] / «Лев, Медведь и Лиса» [2, с.192]; “The Kite, the Pigeons, and the Hawk” [15, p. 390] / «Орел, Коршун и Голуби» [2, с. 170]. Одно из упомянутых животных может иметь атрибут-уточнение, которое как бы конкретизируетэлементы сюжета: “The Wolf and the Feeding Goat” [15, p. 392] /«Волк и Коза» [2, с. 181].

Конкретизируется и одно животное, с большей или меньшей степенью проявляющее сюжет: “The Wolf Who Would Be a Lion” [15, p. 394] / «Волк, который хотел быть Львом» [2, с. 196]; “The Christian Serpent” [15, p. 362] / «Змея-Христианка» [2, с. 11]; “The Lassoed Bear” [15, p. 366] / «Медведь и Лассо» [2, с. 15];

“The Opossum of the Future” [15, p. 372] / «Опоссум будущего» [2, с. 156]; “The Australian Grasshopper” [15, p. 373] /«Австралийский Кузнечик» [2, с. 152]; The All Dog” [15, р. 379]/ «Собака» (перевод авторский - Б. Л.)

Если в заголовке одно из наименований животного стоит во множественном числе, то это означает, чтоименно в этом направлении убывает индивидуализация животного и, соответственно, индивидуализация человека. При этом вид животного (а иногда и оба вида) может указываться во множественном числе: “The Hen and the Vipers” [Ibidem, p. 392] / «Курица и Ласточка» [2, с. 177]; “The Hares and the Frogs” [15, p. 393] /«Заяц и Лягушки» [2, с. 189].

Представляется возможным заключить, что образ человека в заглавии текста басни выдаёт определённые приоритеты в раскрытии качеств человека, оцениваемого в данном случае в аспекте авторской индивидуальности.

Список литературы

Бахтин М. М.Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1986. 445 c.

Бирс А.Фантастические басни. М.: Праксис, 2009. 200 с.

Гумбольдт В.Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1984. 450 с.

Давыдова Е. А.Функциональные составляющие повтора и перифраза на диктемном уровне // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 1 (43). Ч. 2. С. 80-82.

Кечайкина Л. М.Концепт «человек/личность» в зоонимическом отражении и его вербализация в английской лингвокультуре // Вестник Мордовского университета. 2007. № 4. С. 225-238.

Кечайкина Л. М.Концепт «человек/личность» и его отражение в семантике английских фразеологизмов в границах зоонимической лексики (на материале лексемы a duck) // Вестник Мордовского университета. 2008. № 3. С. 128-129. 7.Кожанов А. А., Россихина Г. Н.Лингвистическое понятие текста // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. № 9 (27). Ч. 1. С. 83-87.

Крицкая Н. Г.Джон Гей, английский лафонтен // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. № 11 (29). Ч. 2. С. 116-118.

Крылов И. А.Стрекоза и муравей [Электронный ресурс]. URL: http://www.rvb.ru/18vek/krylov/01text/vol3/01fables/070.htm(дата обращения: 10.12.2014).

Мирсаетова Л. А.Образ человека во фразеологической картине мира: автореф. дисс. … к. филол. н. Уфа, 2004. 19 с.34 Издательство «Грамота» www.gramota.net

Попова Е. А.Человек как основополагающая величина современного языкознания // Филологические науки. 2002. № 3. С. 69-77.

Рядчикова Е. Н.,Тарасенко С. В.Лингвокультурные принципы и способы отражения национального самосознания и национальной культуры в языке // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2. Филология и искусствоведение. 2007. № 2. С. 13-20.

Сабурова Н. В.Роль заголовка в реализации функциональных особенностей публицистического стиля (на примере анализа англоязычной статьи) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. № 6 (24). Ч. 1. С. 181-185.

Размещено на Allbest.ru